Доказательство Канта

Глава 7

Проснулся я с первыми лучами бело-голубого солнца, как по будильнику. И ощущал себя донельзя бодрым и до неприличия радостным, чего нельзя было сказать о суккубе.

Неподалеку от защитного купола, на протоптанном нами за неделю невеликом тракте иглобрюхая суккуба мирно спала. Суставчатыми лапами — всеми восемью — она трогательно обернулась вокруг найденной ею на земле крепкой толстой палки, членистые усики-вибриссы сложены вокруг пасти в изящный геометрический узор, фасетчатые восемь глаз затянуты пленочкой.

Вот такое я впервые видел. Как спят крупные инсектоиды, есть ли у них веки, снятся ли им сны — половина вопросов отпала сама собой, когда зверь нервно подернул кончиком хвоста, и судорожно сократились в погоне за кем-то невидимым конечности.

Я осторожно лег на землю и включил запись на визоре — упустить уникальное зрелище, это ж надо быть бесчувственным к природе и жизни человеком. Таким — в позиции бесконечного наблюдательного умиления, лежащим на животе и подпирающим голову ладонями — меня и нашел Тайвин. Откинув полы халата, чтобы не испачкаться, он приземлился на землю рядом со мной и негромко заметил:

— Она вас вчера укусила.

Я, ни слова не говоря, утвердительно кивнул. Да, укусила. С кем не бывает. Не обижаться же на нее теперь.

— Как вы себя чувствуете?

Я, не поворачивая головы, чтобы не останавливать запись, ответил:

— Замечательно. Только нога немножко побаливает. Та, которая укушенная.

— Понятно, что не здоровая. Опишите мне, как действует яд суккубы.

Я призадумался. Особенностей я никаких не заметил, но мне и сравнивать было не с чем — до вчерашнего случая я только хвостом от ложной скорпикоры получил по первое число порцию здешних ядов. Так что я честно признался:

— Вы знаете, Тайвин, тут уместно будет только одно слово — мгновенно. Она меня за ногу тяпнула, я отрубился. Все. Вы мне лучше расскажите, какого ляда мы все тут делаем на экваторе, потому что лично я не вижу никаких предпосылок почти полным составом сюда тащиться. Лики эти, излучения –чушь собачья.

Ученый, я заметил краем глаза, смущенно потер висок указательным пальцем. Его тоже ситуация удивляла, как и меня. Столько ждать, нагнать интриги, попытаться протащить ящик оружия — чтобы что? Мифическое излучение ловить и спутниковые снимки через лупу рассматривать?

— Давайте так, — начал штатный гений издалека. — Излучение, о котором они говорят — типичный пример изучения перспективного участка методом нейтронного анализа. Говоря простым языком, породу облучают нейтронами и смотрят на ответный поток. Если нейтроны сильно замедлились — там что-то интересное. Излучение, Честер, порождает не порода, разве что там есть слабая радиоактивность от примесей урана или тория, а наши, условно говоря, друзья. А нам говорят, что излучение, напротив, идет от руды. Короче, я подозреваю, что «Апостол» пытается замаскировать точную разведку высокообогащенных залежей редкоземельных металлов под типичный этап региональных геологоразведочных работ.

— Какие они нам друзья, — фыркнул я. — Если я не ошибаюсь, редкоземельные металлы сейчас валюта похлеще нефти или газа. Эти хоть водородом заменить можно.

— Именно, — подтвердил ученый. — Именно. Килограмм иттрия или диспрозия сейчас дороже золота или платины. Я уж молчу про неодим или самарий. А за кражу оксидов лютеция правительство голову оторвет. Вся космонавтика сейчас на чем? На резонансе. А резонансный двигатель на сплавах с добавлением лютеция держится, без него шаттл сгорит к чертям в резонансном пространстве, а не привезет на другой конец галактики.

— То есть мы имеем дело с настоящим промышленным саботажем? Попытка подкупа должностного лица, стремление увести у правительства из-под носа ценный ресурс… Слушайте, ну не хватает для ровного счета еще какого-нибудь косяка с их стороны, чтобы я предпринял более активные действия. Мы не можем пока доказать их злобные намерения? — с энтузиазмом поинтересовался я.

Одно дело — защитный купол чинить, колонистов оберегать, экспедиции охранять или, на крайний случай, туристов обнаглевших взашей выгонять да браконьеров по диким степям отлавливать, пока их не съели, а тут целый заговор! Я был в полнейшем щенячьем восторге пополам с тревогой.

— Не можем. Надеюсь, вы понимаете, что при использовании права вето вы перейдете дорогу крупнейшей корпорации Ассоциации промышленности Пяти миров? — спросил меня ученый.

— Да я об этом как-то не задумывался, если честно. А что они мне могут сделать? Если мы докажем эпизоды преступного умысла, то решение удалить «Апостол» и запретить им промышленную активность на территории колонии будет обоснованным. Пусть там в других колониях себе локти кусают, а сюда не суются. А в то, что у синдиката поднимется рука на вас или на меня, я, признаться, не верю. Организованная преступность? В наше время?

— А в какие времена ее не было? — философски возразил мне штатный гений. — Вы чрезвычайно заблуждаетесь, думая, что человек когда-нибудь не будет жаден до власти, денег, славы и благ цивилизации.

— А может, я идеалист по натуре. И мне хочется верить, что с течением времени человечество нравственно развивается и становится более высокоморальным по своей сути и поступкам? — несколько уязвленно отметил я.

Ученый в ответ только едко хмыкнул.

— Хотел бы я себе вашу наивность, Честер. Смотрите, просыпается.

Я, увлеченный разговором, позабыл про спящее неподалеку животное. Между тем суккуба, сладко потягиваясь, по одной распрямила все лапы и бодро порысила в мою сторону.

— Я что, по-твоему, похож на невинно убиенный трупик, и меня можно жрать? — изумился я. Суккуба, понятное дело, ничего не ответила, но настойчиво ткнулась мордой в радужную пленку защитного купола. Слой нанитов мигнул, разошелся разноцветными едва заметными волнами по всему куполу, не пустив зверя, и тот принялся озадаченно ощупывать преграду членистыми вибриссами.

— Вот и что с тобой делать, красота насекомая? — спросил я у иномирного создания природы. Суккуба сначала отпрыгнула в сторону, но, убедившись, что я не нападаю, в ответ мелодично зашипела. — Ах вот как ты заговорила, душа моя. Ну, подойди поближе.

Как по заказу, тварь двинулась обратно, и мы, разделенные тонкой пленкой нанопротекторной защиты, с интересом уставились друг на друга. О чем думала суккуба, я не знал, но мне было и страшно, и невероятно увлекательно рассматривать ее с расстояния в пару десятков сантиметров. Я коснулся пальцем пленки в том месте, где ее касались вибриссы животного, и, конечно, скользнул без всяких препятствий по жесткому хитину. Класс!

Суккуба, донельзя возмущенная моей бесцеремонностью, яростно оскалилась и рванула вперед — конечно, безрезультатно. Тайвин, наблюдавший наше близкое знакомство, с усталым вздохом высказался:

— Вам бы руки оборвать, Честер. А если снова укусит?

— Не успеет, — отозвался я. — Для этого ей надо голову развернуть, у нее обзор не очень удобный. Насекомые же дальнозоркие?

— Близорукие, — поправил меня Тайвин. — Это кошка ближе своих усов ни пса не видит у себя под носом, а суккуба — высокоорганизованный инсектоид. Я полагаю, что она может управлять омматидиями по отдельности.

— Чем-чем?

— Простыми глазками, из которых сложена фасетка. Каждым отдельно. У нее мир состоит из кучи точек обзора, как у вас в кабинете голограммы можно со всех точек, где дроны связи установлены, транслировать. Приближать, объединять, разделять, удалять… Понимаете?

— Вполне.

— Так что, судя по всему, животное рассчитывало на вашу несознательность, и протяни вы руку чуть дальше…

— Я понял, — с легким раздражением прервал я ученого. — Ну, когда я еще смогу живую суккубу по усам погладить?

— Ничему вас жизнь не учит, — покачал головой штатный гений. — Давайте лучше мозговой штурм проведем на предмет как нам дальше работу выстраивать.

Я вздохнул, с сожалением поднялся на ноги — суккуба тоже разочарованно отпрыгнула в сторону и скрылась в густой траве неподалеку от тропы, и оттуда раздалось курлыканье и недовольное шипение. Но решать проблему все равно было необходимо, и я нехотя поковылял вслед за ученым в наш жилой модуль-блок.

Ребята уже встали и с сочувствием поглядывали на мою забинтованную конечность. Мы удобно разместились в общей гостиной, заняв всю раскладную мебель вокруг стола, на который примостился, помахивая укушенной ногой, я, вожделенно принюхивающийся к чашке с кофе.

— Итак, что мы имеем, — авторитетно начал Тайвин. — Суккуба, как выяснилось, на парализант практически не откликается. Это феномен интересный, но заострять на нем внимание сейчас не будем. Главный вопрос — как обезопасить экспедицию от ее нападения или нападения других представителей данного вида.

Я откашлялся, и взоры первопроходцев, аналитиков и ученых перекрестились на мне.

— Тайвин, не отнимайте у меня лавры руководителя экспедиции, пожалуйста, — пошутил я и продолжил его мысль. — Итак, давайте думать, что мы в силах предпринять, чтобы нам суккуба сапоги не пооткусывала?

Роман поднял руку, и я предоставил ему слово.

— Может, заманим ее в ловушку и попробуем бронебойными?

— А как? — поинтересовался я.

— Что может заинтересовать суккубу? — первопроходец переадресовал вопрос ученым. Лаборанты Тайвина переглянулись, пошептались между собой, тронули ученого за плечо. Я отметил, что гений нервно дернулся, не желая принимать советов и замечаний, лаборанты же неуверенно отпрянули назад. Это полностью его дело, конечно, как выстраивать взаимоотношения с подчиненными, но на заметку я наблюдение взял. Пригодится.

Ученый ответил:

— Пока суккуба больше всего заинтересована в нем, — и показал взглядом в мою сторону. — Это как надкушенный бутерброд, и вряд ли животное так скоро о потенциальной еде забудет.

— Та-а-ак, — протянул я. — И вы предлагаете мне стать живой приманкой и на меня, как на тот самый бутерброд, суккубу из кустов выманить и пристрелить?

Первопроходцы хихикнули, и Уилл высказался за оперативников:

— Не вариант. Нам наше начальство еще чем-то дорого. И вообще, я сегодня с левой ноги встал. День неудачный будет, примета такая.

Тайвин поморщился — об особой любви Уилла ко всяким народным приметам, суевериям и поверьям все знали, но ученый, будучи человеком науки до самой последней маленькой косточки в его субтильном организме, любую ссылку на эзотерический подтекст воспринимал в штыки. Роман, Серж и Марк согласно кивнули, то ли соглашаясь с постулатом о левой ноге, то ли заступаясь за меня.

— Вообще я не против, — доверчиво сообщил я окружающим. — Если на меня можно будет отловить зловредное создание, то…

— И речи быть не может! — Берцу категорически не понравилось предположение о возможной авантюре с инсектоидом.

— А вы знаете, — подал голос один из рыжих, по традиции Ан. — Идея неплоха. Можно поймать пентапода и его сделать приманкой, но это значит выйти за пределы купола. А там ты сам станешь добычей. Так что… — Чингиз молча согласно кивнул, подтверждая выводы брата.

— Охотник, который охотится за добычей для другого охотника, пока тот охотится на него? У меня сейчас мозг сломается, — посетовал я. — Может, действительно сделаем схему попроще? Тайвин, у вас есть представление о том, куда надо влепить суккубе иглу, чтобы она загнулась? Ну там, может, нервный узел поближе к шкуре, или броня на заду потоньше.

— Лучше. — Тайвин сделал небольшую паузу, убедился, что все внимание досталось ему и организовал небольшой ликбез: — Нервное строение инсектоидов имеет определенную анатомическую корреляцию с земными жесткокрылыми. В частности, у суккубы вместе с хорошо развитым надглоточным ганглием, который практически можно назвать мозгом, есть и подглоточный. Это крупный нервный узел, отвечающий за иннервацию передней части тела и мускулатуры головы животного.

— То есть, грубо говоря, если попасть в него, суккуба не сможет кусаться, и передние лапы у нее отнимутся? — переспросил я.

— Примерно так, да. И это самое уязвимое место. — Тайвин развернул перед нами голограмму анатомического строения суккубы и увеличил обозначенную точку. — Смотрите, в этом месте пластина нижней челюсти сходится с защитной горловой пластиной, но между ними есть мягкое сочленение. И если туда умудриться попасть, то стандартной иглы вполне хватит, чтобы ткнуть прямо в ганглий.

— Живодерство какое-то, — передернуло меня. — А потом что?

— А потом, если она на задних парах лап в кусты не упрыгает, можно бронебойным в глаз. Хорошая суккуба — мертвая суккуба, — подал голос Марк.

— Жа-а-алко, — протянул я. — Неужели нельзя без смертоубийств обойтись, а? Ну, там, усыпить ее, может, ловушку устроить и поймать, чтобы не надоедала, а потом перед возвращением выпустим?

В этот момент мне стало немножко неуютно — воцарилось многозначительное молчание, в гнетущей тишине которого я практически услышал витающее в воздухе «и все-таки редкостный идиот». Я печально посмотрел на забинтованную ногу, на коллег, вздохнул и тяжело признался:

— Да понял я, понял. Вы правы.

Берц с довольным видом кивнул и, как ни в чем не бывало, продолжил обсуждение.

— На чем мы остановились? А, да. Чез, если тебе так приспичило в очередной раз погеройствовать, имей в виду, я не за. Но лучше ты поучаствуешь в обезвреживании суккубы, чем будешь пытаться ее поймать или усыпить. Согласен?

Мне ничего не оставалось, кроме как смиренно кивнуть, подтверждая согласие на участие в авантюре века — попытке укрощения строптивого зверя. В конце концов, если мы не прикончим несчастное создание, ей ничего не стоит донести до гнезда сведения о том, кто и где ее обижал, и тогда мы получим не одну заинтересованную особь, а пару десятков. Очень злых и намеренных устранить угрозу.

Судя по лицам первопроходцев, они не задумались о поведенческих особенностях инсектоида и не вспомнили о непреложном удручающем факте: суккубы предпочитают селиться небольшими колониями, в несколько десятков животных, и при опасности для гнезда будут атаковать. Силу свою они знают, ареал охраны гнезда распространяется на несколько километров в радиусе от него, а ориентируются они по следу из феромонов, оставленных ранеными соплеменниками. Ох и сложный же инсектоид… по виду — помесь ежа и гепарда, по пищевому поведению — то ли паук, то ли игуана, а стая ведет себя как что-то среднее между львиным прайдом и ульем шершней, разве что матки у них не наблюдается.

Я с невинным видом поинтересовался:

— А кто-то помнит про особенности гнездования суккубы?

Сослуживцы воззрились на меня как на прорицателя — похоже, я был прав, и ребята вовремя не вспомнили о некоторых деликатных моментах из жизни этих удивительных животных. В большинстве своем — лаборанты Тайвина недвусмысленно переглядывались. И я еще раз отметил про себя: надо бы поговорить. И с ними, и с Тайвином. Ладно уж, не в свою юрисдикцию залезу, но мелочей не бывает — и порой не вовремя сказанное, и тем более несказанное слово могут кардинально изменить ситуацию, а вот в позитивную или негативную сторону — покажут только практика и время.

— Значит, решили, — хлопнул я себя по колену. — Я иду светить перед суккубой вкусняшечкой в виде еще не откушенной до конца ноги, вы садитесь по кустам, изображаете безмолвную картошку и в нужный момент стреляете. Постарайтесь по мне, что ли, не попасть. Что у нас по броне?

Берц почесал затылок, прикидывая ресурсы, и отчитался:

— Тяжелой брони остался один комплект. Твой. Его мы на тебя натянем, а нам и облегченного варианта хватит.

— Да-а-а, на будущее придется учесть, с собой берем по два сменных комплекта, а не по одному, — я не порадовался перспективе носить так мной нелюбимую тяжелую экзоброню, но выбора не было. Запасные варианты личной брони были давно и прочно подогнаны под индивидуальные особенности первопроходцев. И надевать чужую броню — все равно что зубную щетку у сослуживца стырить — мало того, что некрасиво, так еще и абсолютно непрактично и негигиенично.

— Кто ж знал, сколько лет работаем, еще не было случая и просто так броню менять, а поди ж ты… — развел руками Уилл.

— Когда пойдем? — с энтузиазмом поинтересовался я, Берц только головой покачал, мол, все тебе не терпится.

— Сначала давайте детали обсудим и схему начертим. — Суровый непреклонный Роман — это нечто, когда он вот так отрубает фразы, лучше не спорить.

И мы принялись до хрипоты детализировать план захвата суккубы, не заметив, как бело-голубое солнце перевалило за полуденную линию и медленно начало клониться к горизонту. Очнулись мы только один раз, когда Алан лично пришел поинтересоваться, чем мы таким заняты — а мы и его в оборот взяли, мозги лишними не бывают, вдруг его экономическая жилка подскажет что-то полезное.