Доказательство Канта

Глава 8

План был утвержден, иглометы подготовлены, анатомию суккубы мы выучили за несколько часов практически назубок. Роман по-прежнему направлял в мою сторону хмурый порицающий взгляд, я же старался делать вид безмятежный и отсутствующий.

В самом деле, что может пойти не так? Суккуба — существо сложное, но не настолько, чтобы диссертации по ее психологии писать. А мы ребята смелые, ловкие, умелые и далее по списку. Так что я натянул на себя утяжеленный вариант экзоброни, вооружился иглометом со стандартными парализующими иглами и положил поближе магазин с бронебойными, мало ли. Тайвин снабдил меня микрокапсулой развертки локального купола защиты, и я пошел. Рыцарь игломета и самонадеянности, без щита, но со знаменитым девизом «Слабоумие и отвага!».

Высунувшись из-под основного нанопротекторного купола, я убедился, что суккубы пока в поле зрения не видать. Но я нутром чуял что-то неладное, и внутреннему чутью решил всецело довериться, демонстративно прошествовав к более или менее открытому и просматриваемому участку — тут мы больше всего топтались на выходе из базового лагеря — и воссел в позе лотоса спиной к ребятам, развернув защиту. Суккуба, милочка наша, не заставила себя долго ждать.

Не прошло и пятнадцати минут, как зверь, отчаянно вереща и взрыкивая, попытался атаковать меня излюбленным способом — сбоку и чуть со спины. Ага, у суккуб, значит, это место слепого обзора, как и у многих других инсектоидов, и хищник старается инстинктивно пользоваться наработанным в процессе эволюции опытом. Я вздрогнул от неожиданности, но защита держала плотно, а я был наготове — и суккуба лично от меня получила выстрел в ощеренную членистыми вибриссами пасть.

Помотав головой, зверюга перекусила иглу, вонзившуюся в мягкое небо, и сплюнула растекшийся по ротовой полости сердечник с парализантом. Пока суккуба отвлеклась, из засады ее атаковали Берц и Уилл, а я, выключив защиту, прыгнул ей на спину и попытался оттянуть шипастую бронированную голову на себя, чтобы облегчить ребятам доступ к уязвимому сочленению хитиновых пластин.

Через мгновение все было кончено — суккуба беспомощно раззявила ослабевшую пасть и рухнула мордой вниз, а удрать в кусты я ей не давал, надавив на спину всей тяжестью тела.

По хребту пронеслась дрожь нехорошего предчувствия, и снова свистнули иглы. Я недоуменно осмотрелся — вроде дело сделали, что такое? И обнаружил дуло игломета, смотрящее мне прямо в лоб — по ту сторону купола Алан целился в меня, а еще пара его ученых, тоже вооруженных, старательно поливали сплошным ковром игл ближайшие кусты, где схоронились Берц с Уиллом. Марк и Серж валялись неподалеку, с синими пятнами парализанта на облегченном варианте брони — и я выдохнул: хотя бы не убили ни за грош.

Реакция сработала раньше мозга, и, перекатившись в высокую полупрозрачную хрупкую траву, я замер — а суккубе досталась еще одна игла. Да что ей, на нее парализующий сердечник не действует, переднюю часть тела мы ей уже вырубили — так что одной опасностью меньше. Люди меня сейчас волновали намного больше — но я такое уже проходил, надо было подумать головой, а не другим авантюрным местом организма. И, главное, вот я недоумок: подозревая Алана в чем только не, я сам вырыл себе яму, когда сдуру привлек его к художествам при разработке схемы устранения суккубы!

Ковер луговых трав надо мной прошили иглы — и я пожалел, что не могу раствориться в пространстве, как тот герион, которого я недавно поймал. Может, это из-за него? Да нет, не может быть.

Если логически подумать, то апостольцы заранее подготовились к экспедиции, и у них было много времени на планирование, больше тех трех месяцев, что они ждали нашего высочайшего соизволения. И случайное открытие непонятно чего, даже потенциально перспективного, и то, что Тайвин продемонстрировал качественно новый вариант применения нанитов — всего этого «Апостол» заранее знать не мог. Значит, дело в чем-то еще… Но в чем?

Я решил пока ориентироваться на версию Тайвина о залежах редких металлов. И мне на редкость не хотелось отдавать жизнь за перспективную разработку оксида лютеция! Так что я осторожно принялся отползать в сторону, благо суккуба ползла вместе со мной. Ее я не боялся — челюсть у животного не работала, как и передние четыре ноги, а шуму она создавала достаточно, чтобы схорониться за ее спиной. Единственное, о чем я молил мироздание — чтобы Уилл и Берц не пострадали, а парочку интровертов мы постараемся под шумок в наступающих сумерках вытянуть.

Защитный купол свет наружу пропускал плоховато, не знаю, с чем это связано, но его оптические свойства позволят мне ползать по ночному лугу почти под носом у апостольцев. О том, как я сам буду справляться с местной живностью, я старался не думать. Да и броня на мне тяжелая сегодня — выживу. А пока надо скооперироваться с подчиненными.

Я дернул суккубу за конвульсивно дергающуюся заднюю последнюю правую лапу — и зверюга судорожно повернула морду ко мне. Мне было невыразимо жаль животное, было видно, что игла причиняет ей массу неудобств, но выбора не было как у нее, так и у меня. Я бесцеремонно залез к ней в пасть, стараясь не тревожить без надобности застрявшую между пластинами иглу — и точно, вдоль задней поверхности каждого зуба виднелись желобки, по которым сочилась желто-зеленая жидкость. Я распотрошил аптечку, и место герметично упакованной коробочки с порошком поливитамина в ней заняла, вкусно и плотно щелкнув на законное место, емкость с суккубовым силитоксином. Пригодится.

Ошарашенная и деморализованная суккуба не сопротивлялась в процессе сбора яда, но как только я отвлекся — взбрыкнула и понеслась неловкими скачками задних лап, загребая передними и мордой землю, в другую сторону. Ее обстреляли — по хитину расплылись синие пятна, послышался невнятный приказ, и животное замерло, пришпиленное к земле тяжелой бронебойной иглой. Я искренне суккубе посочувствовал, но себя было жаль больше, и, лишенный приятного инсектоидного общества, я принялся ждать сумерек.

Дрон связи на сложную комбинацию пальцев отзываться не желал, смарт в кармане выдавал полное отсутствие сети, а по внутреннему переговорнику шел белый шум — ясно, промышленники притащили с собой глушилки. Я неимоверно досадовал сам на себя, а еще на полицию и военных — надо было еще на моменте находки ящика оружия обыскать все их контейнеры, личные вещи, да и вообще каждому в пасть с фонариком залезть, как я давеча к суккубе лазил. И наплевать надо было на то, было у меня такое право или нет. Но, с другой стороны, хорошо, что в нас полетели не бронебойные и не разрывные — тут бы и полегли мы все по очереди. Хотя странно, почему сразу не стрелять на поражение, понятно же, что мы будем стараться выжить, а выживать мы умеем неплохо.

Полчаса до заката прошли относительно спокойно — насекомая живность старательно обживала меня как новый элемент среды обитания, а я старался не двигаться и не привлекать внимания, наблюдая за активностью в лагере.

Прежде всего я был очень неприятно удивлен тем, как изменилось поведение и выправка апостольцев — стало заметно, что оружие они держат в руках не первый год, и если Берцу с Уиллом повезло остаться в сознании после массированного артобстрела их места засады, то они в рубашках родились. Хоть одного бы найти в функционирующем состоянии, а об остальных позаботимся, ночь парализованный человек даже в тяжелой броне может и не пережить.

По периметру защитного купола трое промышленников сосредоточенно обозревали окрестности, особо внимательно проходясь взглядом по тем местам, где мы предположительно могли быть. Еще трое под руководством Алана устанавливали осветители, направляя их вовне защиты — плохо. Точно заранее все продумали, без предварительной подготовки так оперативно захватить лагерь невозможно. Мелькнули белые халаты — похоже, ученых согнали в наш жилой блок. Надеюсь, туда же погонят и аналитиков, из одного места всех будет удобнее вытаскивать, чем из разных.

Едва звезда приблизилась к кромке горизонта, и облака окрасились в ядрено-фиолетовые с гнетуще-алыми сполохами оттенки, к границе защитного купола уверенной походкой подошел Алан, и глядя на пришпиленную к земле за основание передней второй правой лапы суккубу, принялся осматривать пространство за куполом, но близко к радужной пленке он не приближался, что наводило на некоторые размышления.

— Вы знаете, Честер, стрелять в фактически безоружных людей — не моя идея, — с грустной ноткой в голосе сообщил в луговое разнотравье Алан. Я, лежа в кустах, напряженно думал, стараясь одновременно и воспринимать все, что он мне говорит, и соображать, что дальше делать.

Шуметь и выдавать свое местоположение мне нельзя — оружие есть не только у меня, но и у них, если только за прошедшие полчаса Алан не умудрился договориться с нашим штатным гением, по-хорошему или не очень, и тот не перепрограммировал защитный купол. Уж больно расслабленно он стоит, не уверенный в своей защищенности человек не будет столь беспечен.

Шевелись, моя извилина, соображай давай. Особенности программирования купола таковы, что опасную вещь или существо купол не может ни впустить внутрь, ни выпустить — наверно, именно поэтому, когда наниты засбоили, нам не удалось пришибить бронебойными суккубу сразу, хорошо хоть защита погасила инерцию заряда, и игла рикошетом не прошила нас всех вместе взятых.

Значит, купол перепрограммирован отражать обстрел с нашей стороны — но и мы, условно говоря, под защитой, пусть она и эфемерна. Да-а-а, ситуевина. Пару суток мы продержимся, фляжки с водой есть, да и мы не лыком шиты, но вообще расстановка сил аховая. У них — защита, оружие, аппаратура, наши ученые, аналитики, и их десять человек. А нас пятеро, и интроверты из строя выведены на несколько часов, что с Берцем и Уиллом — я понятия не имею, боезапас у нас ограничен, вокруг дружелюбный донельзя животный мир и из всех плюсов — только броня да немного игл. Ах да, и аптечка. И еще у меня есть запас силитоксина прямиком из суккубовых зубов.

Я поднялся, снял шлем и подошел к защитному куполу со своей стороны, и мы с промышленником встали друг напротив друга, разделенные непреодолимой стеной защитного слоя толщиной в несколько сот микрон. Вытащить игломет апостолец и не дернулся — выходит, я все верно рассчитал, купол перепрограммирован. Глядя Алану глаза в глаза, я спросил только одно:

— Лютеций?

— А вам не откажешь в сообразительности. Я думал, вам понадобится больше времени.

— Да нет, поняли мы почти сразу. Просто ждали с вашей стороны активности. — Я внимательно разглядывал его лицо, и голову чуть наклонил, гипнотизируя кошачьими зрачками — вдруг я что-то важное смогу заметить.

— Надеюсь, мы не обманули ваши ожидания? — Алану от моего пристального внимания было неуютно, но виду он не показывал.

— О нет, я под впечатлением. Только расскажите мне, пожалуйста, почему вы не стали стрелять на поражение? Это было бы логичнее. Зачем такие сложности?

— Я хотел дать вам шанс, — Алан пожал плечами, и мне захотелось от души поправить ему невозмутимое личико, желательно справа, а потом еще и слева. — Через неделю мы выработаем жилу и исчезнем вместе с рудой. Процентов с продажи мне хватит до конца дней, а незаметно осесть можно в любом из пяти миров. Если вам удастся протянуть неделю, будете наслаждаться жизнью, как и я. Не удастся — такова судьба.

— Корпус и военные должны каждый день получать мои отчеты, — проговорил я, надеясь, что промышленник об этом не подумал.

Алан неприятно улыбнулся:

— Вы всерьез полагаете, что я не учел подобную мелочь?

Я промолчал, а Алан задумчиво посмотрел в быстро наливающееся сумерками небо и скучающим тоном добавил:

— Да, кстати, я позаимствую ваших ученых, вы не против? Высокого класса профессионалы, мы таких ценим. Будьте уверены, у нас им понравится.

Я чуть не зашипел от злости, но нашел в себе силы сдержаться, и с видом оскорбленной невинности холодно поинтересовался:

— А у них вы спросили?

— Спрошу, спрошу, не сомневайтесь. Возможно, теперь они будут посговорчивее.

— Аналитиков отпустите, — попробовал поторговаться я.

— Вы что, — в деланом удивлении поднял брови Алан. — Такие таланты либо будут иметь достойное применение, либо…

Он недоговорил, но я понял. Так, аналитики под угрозой, учтем, но Ан и Чингиз способны о себе позаботиться и смогут протянуть время, создав видимость сотрудничества, так что за них я не волновался. А вот если Тайвина и его лаборантов будут пробовать переманить банкой варенья и пачкой печенья… Один раз ученый уже отказался, но что будет во второй, третий и далее? Он же принципиальный и хитрить не умеет. На какие точки надавит Алан? А что будут делать лаборанты? Вопросы, вопросы. Я еще минуту посверлил глазами Алана, затем молча надел шлем и ушел — утаскивать к себе в тоненько звенящие хрустальной мелодией травы Марка и Сержа. Ко мне столь же молча и почти бесшумно присоединились Уилл и Берц, вынырнув из зарослей, где они прятались последние полчаса — и на душе стало светлее и спокойнее.

Ориентируясь на мои условные знаки, первопроходцы осторожно уложили ребят в скрывшие их полностью кусты, и мы, сняв шлемы, принялись совещаться. Расклад выходил со всех сторон невеселый, но что-то царапало мне мозг изнутри, не давая покоя. Вряд ли Тайвин так скоро согласился работать на «Апостол» — а то, что спонсирует все это непотребство и безобразие именно синдикат, я не подвергал ни малейшему сомнению. Одному Алану, пусть он хоть трижды экономист, столько денег не наворовать, чтобы нанять первопроходцев и притащить оборудование, которое способно за неделю целый рудник вырубить. И на чем он будет руду вытаскивать, это ж какой объем… Должны постоянно шаттлы летать, забирать выработку. Неужели за неделю никто не заметит? Или у них есть рабочая и достаточно мобильная схема производства оксидов редкоземельных металлов, чтобы сразу полуфабрикат увезти одним махом? Скорее всего, так и есть.

Я покачал головой — я всякого ожидал, от попытки скрыть интересное месторождение или аномалию до банальной кражи технологий, но массированного саботажа и лихого виража попытаться на повороте обойти государственные интересы, лишить Корпус первопроходцев его ударного костяка и своровать под шумок наши главные интеллектуальные ресурсы, — такого я точно предсказать не мог. Берц сочувственно на меня посмотрел, а я все никак не мог перестать думать о штатном гении. Не мог он не предусмотреть какой-то хитрый ход, если, конечно, остался верен науке и первопроходческому долгу.

Мне было неимоверно обидно и жалко и себя, и ребят, и даже суккубу, и если я могу хоть кому-то помочь, может, начать с нее, а там сообразим? И тут меня осенило. Я придумал непростой, но чрезвычайно, как мне показалось, перспективный план спасения нас и наших коллег заодно. Оставалось только подождать, пока придут в себя интроверты и выскажутся по сути вопроса, чтобы учесть все мнения.

Спустя час напряженного ожидания зашевелился Марк. Я осторожно потянулся к нему, снял с него шлем и примостил его голову к себе на колени: очнуться после иглы с парализантом — удовольствие ниже среднего. Мне не доводилось, но из своего опыта ребята рассказывали еще на сборах, что раскалывается голова, как с похмелья, и дико хочется пить. Марк проморгался, увидел меня участливо над ним нависшим, и сообразил промолчать, только скроив вопросительное выражение на лице. Я аккуратно его напоил и негромко ввел в курс дела.

— С Сержем все в порядке? — удостоверившись, что мы трое живы и здоровы, вспомнил в первую очередь про напарника оперативник. Я молча кивнул и показал взглядом в сторону бессознательного тела. Повернув голову, Марк удостоверился, что друг жив, хотя пока не пришел в себя, и удовлетворенно выдохнул.

— Так и знал, что «Апостол» та еще… — последовала длительная негромкая, но матерная тирада, суть которой сводилась к общепонятному итогу. — Что будем делать?

— Давай Сержа подождем, я расскажу, — пообещал я. Марк согласно кивнул и сполз с моих коленок.

Спустя пару десятков минут в себя пришел последний наш актив, и я коротко ввел ребят в курс проблемы и, сделав таинственный вид, спросил:

— Ну что, готовы выслушать план отъема нашего движимого имущества у аборигенов?

— Это если имущество само не сбежит, — ворчливо отметил Уилл.

Я вздохнул:

— Надеюсь, что не сбежит. Суккуба, она как шершень — если ее обидеть, всю ватагу за собой приведет разбираться. Если ее под утро того, отпустить, то к рассвету она все гнездо притащит.

— А чем это нам поможет? — не понял Берц.

— Как чем? Пока апостольцы будут с ней разбираться, мы зайдем с другой стороны. Уверен, что Тайвин оставил нам небольшую лазейку. Как-нибудь можно пролезть, если оружие купол не пускает, то, скорее всего, и броню тоже, но никто не говорил насчет человека, — хитро подмигнул я.

— А если Тайвин того… — со смущенным смятением посмотрел на меня Уилл.

— Чего — того? — спокойно поинтересовался я.

— Ну… переметнулся. — Уиллу было неловко, мне тоже.

— Главное, чтоб жив был. Если мой расчет неверен, и под купол мы не пройдем, то будем искать другие пути, — я излучал излишний оптимизм, но не говорить же о том, что это единственный наш реальный шанс выжить. — А выберемся — будем разбираться. Да и есть ли смысл вообще в нашей работе, если не доверять человеку, с которым бок о бок третий год подряд работаешь?

— Миру нужно доверять, — глухо пробормотал под нос Берц, но я услышал.

— Именно так. И миру, и людям, они же часть мира, так? — уточнил я.

— Злых людей нет на свете? — внезапно процитировал едва оклемавшийся Серж, и я смутился.

— Ну, не до такой степени. Но да, я склонен людям доверять. Может, я и ошибаюсь, но Тайвин не похож на человека, который будет предавать дело всей своей жизни. А вот Алан изначально вызывал у меня определенные нехорошие мысли, — поделился я рассуждениями. Ребята хмыкнули, но комментировать не стали, и до рассвета мы слушали ночные шорохи и негромко переговаривались, глядя на то, как суетятся промышленники.

Всю ночь апостольцы лихорадочно собирали три машины, используя ту аппаратуру, которую с собой таскали все это время, и вынув буровые установки из ящиков, что я пропустил с чистой совестью при досмотре. В итоге у них получились небольшие, похожие на компактные шаттлы, механизмы, оснащенные бурами. Похоже, что я и тут был прав — скоростной шахтный проходчик, но с доработками. Скорее всего, как я и предполагал, будет вырабатывать руду и производить переработку, а как только набьет брюхо готовым очищенным продуктом — спокойно по заложенной программе включит автопилот, и поминай как звали. Ищите, господа, свою драгоценную руду, хоть обыщитесь.

Мы переглянулись, ни слова не говоря, все и так было предельно понятно — но вашу ж мать, вот это канделябры. Небосвод начинал потихоньку светлеть, и освещение под куполом тускнело, прекращая выполнять свою роль — освещать подступы к базе. Пора было приводить в жизнь план с суккубой, если мы хотим попробовать что-то полезное сделать.

Кстати, жива ли еще тварюшка? Суккуба лежала неподвижно, бока вздымались в тяжелом равномерном дыхании. Я под покровом темноты осторожно подполз ближе — заряд прошил лапу навылет, так что она не могла дернуться с места, но сустав задет не был. Теоретически, если я изыму обе иглы, то через пару часов или даже быстрее зверюшка оклемается и уползет к себе, раны зализывать, или что там делают инсектоиды для самолечения.