Дом Бофортов: Семья бастардов, захватившая корону

22. Чума междоусобицы 1456–1460 гг.

События в Сент-Олбанс совершенно опустошили род Бофортов. Их лидер, человек, на которого они рассчитывали как на руководителя и защитника, был убит на улице города, а его девятнадцатилетний наследник Генри Бофорт, новый герцог, был тяжело ранен. Характер ранений Генри неясен, но их оказалось достаточно, чтобы потребовалась повозка, чтобы увезти его с места кровавой битвы. Однако он полностью выздоровел и со временем снова встал во главе армии.

Поскольку в 1455 году юный герцог по закону страны был несовершеннолетним, после Сент-Олбанс он был передан под опеку своего кузена Уорика, которому также было поручено составить акт о смерти его отца[585]. Генри не имел права голоса, но, судя по его дальнейшим действиям, он вряд ли был покорным подопечным. 18 июля 1455 года контролируемый йоркистами Парламент принял провокационный билль, который возлагал вину за события в Сент-Олбанс на Эдмунда Бофорта, оправдывая тем самым засаду, устроенную Йорком на королевскую армию. Акт, составленный от имени сговорчивого короля, обвинял Бофорта, а также двух менее значимых лиц по имени Томас Торп и Уильям Джозеф в намерении причинить "вред и уничтожить наших истинных, верных и любимых кузенов", а именно лидеров йоркистов. В акте также утверждалось, что Бофорт, который "провоцировал и подстрекал" Генриха VI против Йорка, скрывал письма герцога посланные королю перед битвой, препятствуя любой реальной попытке заключения мира и мешая Ричарду получить "благосклонность и милость" своего короля[586].

Эдмунд Бофорт был уже не в состоянии защитить себя, так как был мертв, а бывшие союзники не желали выступать за него против Йорка, который теперь безраздельно властвовал в английской политике. Для пущей убедительности Хамфри, герцог Глостер, давний противник Бофортов, был объявлен истинным слугой короля, а йоркисты устроившие резню в Сент-Олбанс были официально помилованы. Убийство Сомерсета, таким образом, осталось безнаказанным. Перед роспуском Парламента Йорки и Невиллы дали клятву служить и защищать короля, совершенно позабыв о ране на шее, полученной Генрихом VI в кульминационный момент недавней битвы. В то время как король выглядел восхитительно снисходительным, юный Генри Бофорт кипел от ярости. История переписывалась или, по крайней мере, искажалась победителями, и он мало что мог с этим поделать.

Новый герцог Сомерсет еще больше разгневался, когда должности его отца были перераспределены между теми, кто был виновен в его смерти. В августе Уорик был назначен капитаном Кале, а Йорк констеблем Англии. Последний также получил некоторые из мелких должностей Эдмунда Бофорта, такие как констебльство в замках Кармартен и Аберистуит в западном Уэльсе. Должность констебля Виндзорского замка, тем временем, перешла к брату Солсбери Уильяму, лорду Фоконбергу. Наконец, в ноябре Йорк был вновь назначен протектором[587]. Переворот йоркистов казался завершенным.

Однако принудительное пребывание Генри Бофорта под опекой Уорика, как и протекторат Йорка, оказалось недолгим. Поскольку король не был, как прежде, физически или умственно недееспособным, авторитет Йорка как правителя был подорван, а его поддержка петиции Палаты Общин о принятии обширного Act of Resumption оказалась непопулярной среди его коллег-лордов. 25 февраля 1456 года, по просьбе дворянства, а также в связи с угрозой конфискации доходов от герцогства Ланкастер, и ликвидации колледжей в Итоне и Кембридже, Генрих VI выступил в Парламенте, что привело к отставке Йорка с поста протектора. Ричард остался главным советником, но влияние, которым он обладал, впоследствии значительно уменьшилось. Можно предположить, что примерно в это же время Сомерсет был возвращен под опеку своей матери Элеоноры, поскольку 8 марта вдовствующая герцогиня получила из королевской казны ренту в 200 фунтов стерлингов в год на содержание сына в период его несовершеннолетия[588].

Даже после тридцати четырех лет правления Генрих VI оставался сторонним наблюдателем, когда речь заходила о деятельности правительства, а ответственность за поддержание ланкастерского режима постепенно перешла к королеве. По инициативе Маргариты, в августе 1456 года, королевский двор вновь покинул Лондон, завершив, таким образом, тактическое отступление в Мидлендс, которое в предыдущем году было прервано в Сент-Олбанс. Молодой Сомерсет, стремясь заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти отца, поклялся в верности Маргарите и нашел родственную душу в лице Генри Холланда, герцога Эксетера, который в 1454 году отверг власть своего тестя Йорка и возглавил восстание на севере страны.

На 10 октября в Ковентри, в центре ланкастерских владений, было назначено заседание Большого Совет. Сомерсет прибыл на свое первое значительное политическое собрание во всеоружии, предположительно готовясь к противостоянию с Йорком, Уориком и Солсбери. Однако, по какой-то неосторожности, свита Сомерсета спровоцировала городскую стражу, в результате чего между ними вспыхнула "изрядная потасовка", "встревожившая всех лордов в окрестностях". Стычка, в результате которой погибли два или три стражника, прекратилась только после того, как зазвонили городские колокола, что побудило герцога Бекингема, обладавшего гораздо большей вооруженной свитой, чем обе стороны, вмешаться и успокоить возмущенных горожан, прежде чем они успели перебить небольшую свиту Сомерсета[589]. Неясно, как молодой герцог сумел вызвать такие неприятности в городе, в общем симпатизировавшем ланкастерцам. Генри едва исполнилось двадцать лет, и он был еще неопытен в руководстве, а его рассудительность, возможно, была затуманена всепоглощающей ненавистью к йоркистам.

Однако Сомерсет не успокоился и на заседании Совета его пришлось удерживать от физической расправы над Йорком, а в декабре Генри столкнулся в Лондоне с младшим братом Уорика Джоном Невиллом, и между ними возникли "дисгармония и нелюбовь". Мэр, стремившийся избежать насилия в своем городе, приказал своим людям патрулировать улицы, чтобы не случилось ничего плохого[590].

Вызывающее поведение Генри Бофорта становилось неподобающим и неприемлемым для высокопоставленного пэра. Кроме того, оно грозило свести на нет все попытки примирить враждующих аристократов королевства. Однако, разве можно винить Сомерсета в том, что он жаждал немедленного возмездия, став свидетелем смерти своего отца и сам получивший тяжелые ранения? Конечно, и йоркисты не сидели сложа руки, так, в августе 1456 года двое из сторонников Йорка, Уильям Герберт, 1-й граф Пембрук, и Уолтер Деверо, захватили в плен и заточили в замок Кармартен единоутробного брата короля и мужа двоюродной сестры Сомерсета, Эдмунда Тюдора, графа Ричмонда, который, несколько месяцев спустя, умер там при невыясненных обстоятельствах. Кажется правдоподобным, что попытка Сомерсета разобраться с Джоном Невиллом была отчасти вызвана кончиной Тюдора.

Казалось, король и Совет мало что могли сделать, но они все же попытались успокоить молодого герцога 1 марта 1457 года, когда, будучи "почти совершеннолетним", Сомерсет получил разрешение вступить во владение своими манорами "без доказательства возраста"[591]. Одним из его первых действий был отказ от унаследованной доли в богадельне кардинала Бофорта в Винчестере, которую он передал епископу Уильяму Уэйнфлиту, не имея времени продолжать благотворительные начинания своего двоюродного деда[592]. Тем временем, 26 сентября, Сомерсет поручили свое первое назначение на должность управляющего городом Саутгемптон и его окрестностями, а 14 октября он стал констеблем замка Кэрисбрук и лейтенантом короля на острове Уайт — обе эти должности когда-то занимал его отец[593]. Эти назначения, стали ответом на разрушительный набег французов на Сандвич в августе, и теперь Генри было поручено организовать защиту побережья графства Дорсет от новых нападений.

Однако исполнение новых обязанностей не смогло отвлечь наследника Эдмунда Бофорта от попыток отомстить за смерть отца. Во время одного из визитов Уорика в Лондон, 5 ноября 1457 года, Сомерсет вместе с Эксетером, Шрусбери и своим старшим единоутробным братом Томасом Росом, 9-м бароном Росом, попытался захватить могущественного графа. Однако Уорик, "придумал средство против их злобы", и ускользнул без охраны[594]. Сомерсет не мог забыть Сент-Олбанс, и именно на Уорика, своего бывшего опекуна, он в первую очередь возлагал ответственность за гибель своего отца.

Напряжение при дворе продолжало нарастать всю зиму, что побудило Генриха VI предпринять решительную, хотя и весьма странную попытку созвать в марте 1458 года всех дворян в Лондон, чтобы разрешить затянувшуюся вражду, разделявшую его королевство, и "искоренить корни злобы" между жертвами и победителями при Сент-Олбанс[595]. По этому поводу, улицы столицы заполнили тысячи вооруженных людей, одетых в ливреи своих лордов, которые сами щеголяли великолепными одеждами из дорогих тканей украшенных золотом и драгоценными камнями. Охрана самого короля насчитывала 13.000 лучников, что, естественно, заставило жителей Лондона сильно нервничать.

Хотя йоркисты вели себя довольно мирно, городским властям пришлось потрудиться, поддерживая порядок. Сомерсет появился перед городскими воротами еще 31 января, во главе отряда из 800 солдат и 200 всадников[596]. Однако в город его не пустили, поскольку было ясно, что герцог, вопреки желанию короля, намерен начать войну против тех, кто был причастен к гибели его отца. Чуть позже к остановившемуся в районе Темпл-Бар, недалеко от городских стен, Сомерсету присоединился Эксетер, приведший значительное подкрепление, а Генри Перси, новый граф Нортумберленд, его брат Томас Перси, барон Эгремонт и лорд Джон Клиффорд, также потерявшие своих отцов при Сент-Олбанс, жаждали отомстить йоркистам. Присутствие всех этих вооруженных господ заставило мэра Лондона Джеффри Болейна, прадеда будущей королевы, разослать по городу вооруженные отряды, чтобы обе партии не сошлись в схватке на улицах[597].

Несмотря на столь очевидную вражду, Генрих VI все еще стремился к миру, и после серии напряженных переговоров, 24 марта объявил о заключении перемирия, по которому Йорки и Бофорты обязались выплатить штраф по 10.000 марок в случае его нарушения[598]. Кроме того, 14 мая король приказал Йоркам перевести их долг короне в 5.000 марок на Бофортов, причем половина предназначалась Сомерсету, а половина — его матери и братьям[599]. Трем лидерам йоркистов также было приказано выделять 45 фунтов стерлингов в год на молитвы за души убитых ими людей. Хотя внешне это было победой Бофортов, долги оказалось трудно получить, и, скорее всего, семья так и не получила полного расчета.

На следующее утро после заключения перемирия, которое пришлось на праздник Благовещения известный в Англии как День Леди, король возглавил процессию по улицам Лондона к собору Святого Павла. За ним следовали королева Маргарита и Ричард Йорк, а злейшие враги, неловко держали друг друга за руки в показном проявлении дружбы, Сомерсет — Солсбери, а Эксетер — Уорика. Несмотря на оптимизм короля, для искоренения трехлетней вражды потребовалось бы гораздо больше, чем публичное держание за руки. Позже Эдвард Холл драматично отметил, что, хотя "их уста с любовью улыбались", их "сердца были полны злобой"[600]. Намерения короля были благородными, но их исполнение было неосуществимым, и торжественное шествие только подчеркнуло, что две враждующие партии отчаянно борются за контроль над королевством.

День Леди, как стало ясно позже, ничего не изменил. Невзирая ни на какие соглашения и откровенно пренебрегая желанием своего государя, Сомерсет по-прежнему был одержим жаждой мести, в то время как герцога Йорка продолжали отстранять от власти и не допускать к королевским должностям. Периодически возникали и вспышки насилия, так в октябре 1458 года на Уорика, вовремя возвращения с заседания Совета в Вестминстере, напали несколько королевских поваров, вооруженных вертелами и, как и Эдмунд Бофорт несколькими годами ранее, граф был вынужден бежать на лодке по Темзе[601]. Нет никаких доказательств связи Генри Бофорта с этой попыткой самосуда, но, учитывая его недавнюю вражду с Уориком, было бы неудивительно, если бы Сомерсет тайно отдал приказ об убийстве своего противника. Со времени битвы при Сент-Олбанс прошло менее четырех лет, но всем, кроме, пожалуй, наивного короля, было ясно, что кровопролитие далеко не закончилось. Как мудро заметил автор Croyland Chronicle, в английском обществе распространялась "гибельная чума раздоров", от которой невозможно было излечиться[602].

К 1459 году Генри Бофорт был признанным членом придворной партии, столь же заметным в окружении английского короля, как его отец, дед и двоюродные деды до него. Герцог Сомерсет представлял уже третье поколение Бофортов, служивших дому Ланкастеров, хотя в его случае эта служба пока что была направлена только на месть за отца. Мало что говорит о том, что Сомерсет, которому было около двадцати трех лет, превратился в искусного администратора как его двоюродный дед-кардинал, а его неудачные попытки устроить засаду на йоркистов говорят об отсутствии опыта ведения боевых действий. Однако в течение следующих нескольких лет ему представилось несколько возможностей проявить себя на поле боя.

В начале 1459 года вражда между двумя партиями продолжала нарастать, и королевский двор снова удалился в относительно безопасные Мидлендс. В июне был созван еще один Большой Совет, но Йорк, учитывая вероятность того, что его обвинят в государственной измене, отказался на нем присутствовать, предпочтя собрать свои войска и призвать Солсбери и Уорика в Ладлоу, Уэльс. Это был третий раз за десятилетие, когда Йорк собирал войска. Тем временем Сомерсет, базировавшийся в Уест-Кантри, возможно, по приказу королевы, был занят сбором собственных сил и двинулся на север, чтобы соединиться с королевской армией. Казалось, что новое вооруженное противостояние неизбежно.

21 сентября 1459 года Сомерсет находился у Колсхилла в Уорикшире, примерно в двенадцати милях к северо-западу от Ковентри, когда поблизости появился Уорик, направлявшийся на соединение с Йорком в Ладлоу. Невероятно, но обе армии не вступили в бой и продолжили каждая свой путь[603]. Учитывая желание Сомерсета уничтожить Уорика, возможно ли, что он оценив силы своего противника не решился атаковать? Всего два дня спустя отец Уорика Солсбери, возле Блор-Хит в Стаффордшире, столкнулся с более решительной ланкастерской армией под командованием лорда Джеймса Туше, 5-го барона Одли и в "беспощадной и страшной" стычке пробился сквозь превосходящие силы противника, среди которых было много сторонников королевы. Когда лорд Одли был убит, судьба Солсбери была предрешена и для старшего сына Джоанны Бофорт уже не было пути назад[604].

После того как два графа из рода Невиллов, без дальнейших инцидентов, добрались до герцога Йорка, все три лидера йоркистов, 9 октября, собрались у Ладфордского моста, через реку Тим недалеко от Ладлоу. Вскоре на горизонте показалась королевская армия. Помимо короля и королевы, среди командиров были герцоги Эксетер и Бекингем, графы Нортумберленд, Арундел, Девон, Шрусбери и Уилтшир, а также непримиримый Сомерсет.

Когда до лагеря Йорков дошла весть о том, что король не только присутствует, но и, как ни странно, облачен в доспехи, деморализованная армия йоркистов начала распадаться, особенно после того, как солдаты увидели королевский штандарт. Выступать против короля с оружием в руках было просто государственной изменой. На следующий день Йорк в отчаянии отправил письмо своему "самому христианнейшему королю", заявив, что желает полюбовного урегулирования, которое, по его слова, без всякого намека на иронию, не приведет к "пролитию христианской крови"[605]. Письмо было проигнорировано, а Генрих VI, который в предыдущих случаях был удивительно снисходителен к герцогу, больше не был склонен к переговорам.

12 октября Эндрю Троллоп командовавший в отряде Уорика контингентом из гарнизона Кале, чтобы заработать прощение, под покровом ночи, перешел на сторону короля и раскрыл ему много сведений об армии йоркистов. Всего тремя днями ранее Сомерсет был назначен капитаном Кале вместо Уорика[606], поэтому возникает вопрос, повлияло ли это на решение Троллопа и его подчиненных сменить сторону. Кале уже давно был связан с Бофортами, и некоторые из солдат, возможно, служили под командованием отца Сомерсета. Сам же Троллоп служил во Франции под началом дяди Сомерсета Джона Бофорта во время кампании 1440 года. Узнав о том, что часть их армии дезертировала, и не желая идти на компромисс, лидеры повстанцев бежали из своего лагеря; Йорк и его второй сын Эдмунд, граф Ратленд, направились через Уэльс в Ирландию, а его старший сын Эдуард, граф Марч, и два графа Невилла — в Кале. Брошенный на произвол судьбы Ладлоу был впоследствии разграблен, а захваченная в плен герцогиня Йорк, Сесилия Невилл, была передана под опеку своей сестры Анны, герцогини Бекингем, что стало непредвиденным воссоединением для дочерей Джоанны Бофорт, оказавшихся по разные стороны все более ожесточавшейся борьбы за власть[607].

Это был поразительный поворот событий. Йоркисты в буквальном смысле были изгнаны из Англии. Однако и ланкастерский режим во главе с королевой чувствовал себя неуверенно. Был издан указ, созывающий всех лордов на заседание Парламента в Ковентри к 20 ноября, причем Йорки, Солсбери и Уорик были исключены. Позднейшие сторонники йоркистов прозвали это собрание Parliament of Devils (Дьявольским Парламентом), поскольку его целью было уничтожить партию йоркистов, а в отсутствие трех ее лидеров все их престижные титулы и обширные земли были конфискованные в пользу испытывающей нехватку денег короны, для перераспределения среди верных королевских сторонников. В случае Солсбери, это свело на нет все усилия Джоанны Бофорт, направленные на то, чтобы ее дети унаследовали владения Невиллов.

Среди тех, кто выиграл от этого, были Сомерсет и его мать Элеонора, получившие 22 января 1460 года аннуитет в 400 марок каждый, из доходов с конфискованных юго-западных владений Йорков. Это пожалование было сделано после того, как герцогиня пожаловалась королю, что, вопреки его предыдущему приказу выплатить Бофортам 5.000 марок, Йорк "ничего им не заплатил"[608]. В конце заседания Парламента каждый присутствующий лорд был вынужден подтвердить клятвой свою верность королю и, что особенно показательно, юному принцу Эдуарду, так как было опасение, что Йорк, которому теперь нечего было терять, выдвинет свои собственные династические притязания на корону.

Тем временем Сомерсет уехал из Англии и преследовал Невиллов и Марча до Кале, где намеревался перехватить у Уорика контроль над гарнизоном. Но несмотря на присутствие отряда Троллопа и своего старшего единоутробного брата Томаса Роса, Сомерсета в город не пустили. Под пушечным огнем со стен Кале герцог вынужден был отступить в близлежащий Гин, где обещание выплатить гарнизону причитающееся жалование открыло для него ворота. Назначение капитаном Кале, вероятно, вызвало немалую радость у герцога, ведь эту должность занимали его отец, и дед. Однако Кале, как известно, было очень трудно захватить, что могли подтвердить несколько поколений французов и бургундцев, и когда Сомерсет подошел к городским воротам и объявил, что волей короля город должен ему подчинился, его требование осталось без внимания[609]. Движимый ненавистью к Уорику, Сомерсет упорствовал и совершал почти ежедневные набеги на Кале, особенно после того, как 31 января 1460 года он был утвержден в должности капитана города на двенадцать лет[610].

Йоркисты, однако, не бездействовали и регулярно совершали пиратские набеги через Ла-Манш, одновременно отправляя послания Йоркам в Ирландию. В результате одного из таких набегов, в январе, на Сэндвич была уничтожена часть королевского флота, готовившегося к отплытию на континент для помощи Сомерсету, а несколько ланкастерских командиров, Ричард Вудвилл, лорд Риверс, его сын Энтони и Томас, лорд Скейлз, были захвачены в плен и доставлены в Кале, где подверглись яростному поношению со стороны трех лидеров йоркистов. По иронии судьбы, Эдуард, граф Марч, женится на дочери лорда Риверса Елизавете всего четыре года спустя. На других кораблях, захваченных Уориком, казнили солдат, которых он подозревал в дезертирстве у Ладфордского моста. Сражаться на стороне Генри Бофорта в этой кампании на берегах Ла-Манша, могло означать буквально жизнь или смерть.

К марту 1460 года Уорик чувствуя себя достаточно уверенно, временно покинул Кале и отплыл в Ирландию, чтобы лично связаться с Йорком, где, вероятно, были окончательно согласованы планы их возвращения в Англию и, возможно, даже их намерения относительно короны. В отсутствие Уорика Сомерсет предпринял последнюю попытку захватить город-порт. Хотя часть флота герцога была уничтожена во время набега йоркистов на Сэндвич, он, тем не менее, мобилизовал гарнизон Гина и двинулся на север, пока 23 апреля не столкнулся с войсками йоркистов у Пон-де-Нейи.

В последовавшем за этим сражении гарнизон Кале одержал верх над своими коллегами из Гина, убив множество людей Сомерсета и вынудив герцога отступить. Эта кровавая и стратегически важная стычка часто игнорируется позднейшими историками, а между тем иной исход мог бы существенно изменить ход английской истории. Если бы гарнизон Кале потерпел серьезное поражение, лишив Уорика его самых опытных солдат, развернулись бы последующие события так, как они развернулись? Генри Бофорт, если бы ему повезло и у него была более сильная армия, смог бы остановить большую войну в ее самом начале, если бы одержал победу[611].

Как оказалось, ресурсы Сомерсета из-за этой неудачи иссякли, и он мог лишь с разочарованием наблюдать за тем, как Уорик в мае вернулся в Кале и начал готовить свои войска к вторжению на остров. Приказ Совета от 23 мая, переданный Бофорту Осбортом Маунтфордом и Джоном Бейкером, подготовить 200 латников и лучников "для противостояния мятежникам и врагам короля", оказался слишком запоздалым[612]. Уорика было не остановить, и 24 июня был предпринят еще один набег на Сэндвич, во время которого Маунтфорд был захвачен в плен. К ужасу Сомерсета, его капитан был доставлен в Кале и обезглавлен[613]. Двумя днями позже три графа-йоркиста, Уорик, Солсбери и Марч, отправились в Англию во главе армии численностью около 2.000 человек. Их цель была ясна: захватить короля, избавить его от влияния королевы и ее приближенных, и править от его имени неопределенное время.

Пока Йорк и его второй сын Ратленд оставались в Ирландии, три графа продвинулись через Кент к Лондону, а Уорик наступая в Мидлендс, пополнял по пути свою армию сторонниками йоркистов. Ланкастеры, узнав о наступлении, заняли оборонительную позицию у аббатства Делапре, к югу от Нортгемптона на реке Нен. Уорик послал сообщение, что желает напрямую поговорить с королем, но Хамфри, герцог Бекингем, снова принял на себя командование королевской армией, вместе с Джоном, графом Шрусбери и Эдмундом, бароном Греем из Рутина. Как и при Сент-Олбанс, Уорик не был склонен к долгим переговорам, и 10 июля, дважды получив отказ во встрече с королем, под проливным дождем, граф атаковал отряд Грея. Люди Грея просто сложили оружие и присоединились к Уорику, дав тому свободный проход в лагерь ланкастерцев. Через полчаса битва была окончена. Защищавшиеся были неспособны к манёвру в укреплении и бежали от атаки йоркистов. Бекингем, Шрусбери, барон Эгремонт и виконт Бомонт были убиты, а многие солдаты ланкастерцев утонули в реке при попытке бегства[614].

Более важным для победителей был захват короля, который остался один в своем королевском шатре, и казалось, не обращал внимания на окружающий хаос. Цель Уорика была достигнута, причем с относительной легкостью. Остается только гадать, как восприняли эту новость сестры Невилл, Сесилия и Анна. Для Сесили, как герцогини Йорк, победа под Нортгемптоном породила надежду на то, что она вскоре воссоединится с мужем и сыновьями, а для Анны, поскольку ее муж Бекингем погиб, будущее было туманным.

Когда Сомерсет, находившийся в Гине, узнал о результатах сражения под Нортгемптоном, он вынужден был призадуматься. Его финансы были на исходе, как и люди и корабли. Йоркисты, напротив, все еще контролировали Кале и теперь захватили короля. Положение герцога казалось безнадежным, и 5 августа 1460 года из Лондона, очевидно, с санкции короля, ему был отправлен приказ передать Гин Уорику[615]. Покорившись Сомерсет покинул Гин, но вместо того, чтобы сдаться самому, вместе со своим единоутробным братом, лордом Росом бежал в поисках убежища во Францию. Герцог получил от Карла VII разрешение на безопасный проезд и право проживать в Монтивилье, несмотря на то, что в прошлом французский король имел с Бофортами неприязненные отношения. Время, проведенное во Франции, не прошло впустую, поскольку Генри завел полезную дружбу с бургундским наследником Карлом, графом Шароле, которая началась 12 августа во время пышного пира в Ардре. Тем не временем, пока Сомерсет был изгнанником, зависящим от щедрости своих французских хозяев, Ричард Йорк готовился приступить ко второму этапу своего заговора с целью захвата власти в Англии.

Как и Генрих Болингброк в 1399 году, Йорк оказался перед выбором: либо смириться со своим пожизненным изгнанием, либо поднять новое восстание, и как и Болингброк, он выбрал последнее. Узнав о победе Уорика при Нортгемптоне, Йорк отправился в Англию, высадился в Северном Уэльсе 9 сентября, а затем целенаправленно прошествовал по Англии под знаменем с гербом своего прапрадеда Лайонела Антверпена, старшего брата предка Генриха VI, Джона Гонта. Ричард Йорк въехал в Лондон 10 октября во главе великолепной, почти королевской процессии, приурочив свое прибытие к заседанию Парламента, который был созван для отмены антийоркистского закона, принятого в Ковентри годом ранее. Драматично прервав заседания в Вестминстерском дворце, герцог Йорк прошел прямо к помосту и положил руку на спинку пустующего трона, подтверждая свои намерения его занять. Однако вместо восторженных аплодисментов поддержки самонадеянный герцог был встречен растерянным молчанием присутствующих, ни один из которых, очевидно, не хотел свергать уже существующего помазанника божьего. Реакция не могла быть более иной, чем та, что встретила Болингброка шестьюдесятью годами ранее[616].

Однако упрямый герцог отказался признать поражение и даже поселился в королевских апартаментах в Вестминстере. Последовала серия напряженных переговоров, в результате которых 25 октября 1460 года был достигнут компромисс, известный как Act of Accord (Акт согласия). Генрих VI должен был сохранить за собой трон пожизненно, но после его смерти корона переходила к Йорку. Тем временем герцог не только был в третий раз назначен протектором, но и получил титулы принца Уэльского, герцога Корнуолла и графа Честера — титулы, традиционно предназначенные для законного наследника трона. К полному ужасу королевы Маргариты, ее любимый сын Эдуард был лишен наследства и без церемоний отброшен в сторону. Ирония судьбы была в том, что Ланкастеры лишились трона тем же способом, каким они его получили сорока годами ранее, не могла не привлечь внимания проницательных политических наблюдателей. Однако Маргарита категорически не хотела — и, по правде говоря, не могла — смириться с этим, и ее решимость уничтожить Йорк стала еще тверже. Политические разногласия между враждующими сторонами впервые приобрели династический характер.

Для Сомерсета и его родственников Бофортов, включая младших братьев Эдмунда и Джона, это было катастрофой, за которую во многом были ответственны их родственники Невиллы. Семья всегда зависела от покровительства короля из дома Ланкастеров, и теперь, когда эта поддержка прекратилась, они оказались во власти враждебного режима, возглавляемого герцогом Йорком, теперь уже королем-в-ожидании. Любое место Бофортов в ланкастерской линии престолонаследия, как бы маловероятно оно ни было, также отменялось. Act of Accord стал самой большой угрозой, с которой семья когда-либо сталкивалась как единое целое. Все, что Бофорты накопили за три поколения, будь то должности, маноры или просто королевская благосклонность, оказалось под угрозой — в том числе и их жизни.