Его последний приказ

XV

04.02, 197.776.М41

Пятый Отсек

Спаршад Монс, Анкреон Секстус

Отряд Роуна был среди них уже около двух дней, а Вайлдер уже был уверен, что им вообще не стоило возвращаться. Это было не из-за того, что он не знал их – и, во имя Трона, он не знал их – но он рассчитывал, что Танитцы помогут им влиться в полк, помогут сгладить переходный период, радушно примут возвратившийся отряда. А этого просто не произошло.

В первый день при встрече была такая попытка. Сразу после того, как аплодисментами и радостными восклицаниями приветствовали их прибытие, Призраки толпой окружили своих давно потерянных товарищей, трясли их головы, обнимали, спрашивая первые из тысяч вопросов. Отряд Роуна, по большей части, просто терпел это внимание. Они кое-как улыбались в ответ, позволяли рукопожатия и сухо обнимались, тихо говоря «привет» старым товарищам.

Гол Колеа прошел прямо к своему старому другу Варлу, и сжал меньшего по размеру человека в больших объятиях. Варл ухмылялся пустой ухмылкой и хлопал Колеа по спине, пока он не отпустил.

— Все это, а они тебя все еще не убили? — сказал Колеа.

— Кажется так, — сказал Варл. — Я предполагаю, что они старались изо всех сил, но не вкладывали в это душу.

— Святой Трон, хорошо увидеть тебя снова, — признался Колеа.

— Ага, — казалось, что Варл согласился. Он просто смотрел на лагерь, куда-нибудь, но только не в лицо Колеа.

— И... когда мы услышим все об этом? — спросил Колеа.

— Да почти нечего рассказывать, — ответил Варл.

Танитские разведчики окружили Макколла и Бонина. Из того, что Вайлдер смог расслышать, эта встреча тоже была странно слабая.

— Что вы видели, сэр?

— Что происходило?

— Гаунт жив, так ведь?

— Что случилось с Веном?

— Рад видеть, что вы все всё еще дышите, — ответил Макколл. Этот Макколл, знаменитый Макколл, которым так гордились разведчики, Вайлдеру не показался каким-то особенным. Маленький, не располагающий к себе, скованный.

— Но что вы там видели? — спросил Лейр.

— Не много, что достойно рассказа, — ответил Бонин.

— Кто-нибудь, опишите мне обстановку, — сказал Макколл, как будто он только что вернулся из рутинной получасовой вылазки.

Рядовой Каффран проталкивался сквозь толпу к Тоне Крийд, и остановился перед ней. Он начал было движение, чтобы обнять ее, но было что-то в ее поведении, что убедило его не делать этого.

— Тона, — сказал он.

— Кафф.

— Я знал... я знал, что ты вернешься.

— Рада, что хоть кто-то. — Затем она прошла мимо него, направившись к месту размещения, оставив его одного, с озадаченным выражением на лице, с напряженными мускулами на краях челюсти.

Только Бростин, огнеметчик Роуна, казался в относительно хорошем настроении. Встреченный огнеметчиками полка, Луббой, Дреммондом, Несконом и Лайс, Бростин взял сигарету с лхо из предложенной пачки.

— На что это было похоже, Брос? — спросил Дреммонд.

— Ну, — ответил Бростин, смотря на сигарету, — для начала этого там было мало.

Пришло уныние. Вернувшиеся «герои» показывали, что не хотят ничего больше, кроме как оставаться наедине с самими собой. Праздничное настроение закончилось с шипящим звуком, таким же жалостным, как плохо присоединенная лента детонатора.

Следующим утром Вайлдер позвал их всех в свою палатку для инструктажа. Он так же позвал других офицеров, включая Баскевиля, Колосима, Мерина и Колеа. Стычки с Кровавым Пактом, дальше на местности, все еще грохотали, перебранка, остававшаяся с предыдущего дня. Солнечный свет в отсеке был пятнисто-серым, и казался таким же скучным, как и настроение. Согласно советникам пункта, ДеБрэй, скорее всего, прикажет наступление пехоты в следующие тридцать шесть часов.

Вайлдеру это казалось уместным. Вражеская бронетехника не стала бы так крепко держаться, если бы не пыталась держать дверь открытой для наземного наступления.

— Шансы таковы, что мы выдвинемся в отсек снова завтра, — сказал Вайлдер. — Может быть, даже, сегодня вечером. Детали будут позже, но я буду ожидать решительного наступления от основных подразделений, с отрядами разведчиков впереди. Второй вопрос – аккуратно распределить вас по местам. Под «вас» он имел в виду отряд Роуна. Майор кивнул.

— У меня есть разные идеи, куда вас определить, — сказал Вайлдер, — но я думаю, что сначала нужно небольшое ознакомление. Это странная зона боевых действий...

— Мы привыкли к странностям, — сказал Роун.

Вайлдер сделал паузу. Он не привык, чтобы его перебивали, и особенно люди, которых он не знал.

— Принято, Роун. Спасибо. Я собираюсь разделить вас по трем отрядам. Сержант Макколл и Рядовой Бонин, исходя из вашей специализации, я хочу, чтобы вы вошли в разведывательный отряд, чтобы вы получили представление о том, как нам нравится проводить разведывательные операции. Капитан Колосим один из наших лидеров разведчиков, так что вы будете с ним.

Колосим кивнул Макколлу и Бонин, и получил подтверждение.

— Варл, Крийд, Бростин и Ларкин. Простите, я еще не очень хорошо вас знаю. Я хочу ввести вас в Роту С, это группа Колеа, так что вы будете наступать с основными силами. Попробуйте найти свое место. Я не думаю, что у вас возникнут с этим какие-то проблемы.

— Я буду держать их в узде, если не найдут, — заметил Колеа, попытавшись отпустить хорошую шутку. Это прозвучало плоско.

— Майор Роун. Я бы хотел прикрепить вас к Роте Е, вместе с Фейгором и Белтайном. Рота Е – это отряд Капитана Мерина. Если я могу быть откровенным, я понимаю, что это может показаться немного странным, так как Мерин был намного ниже званием, когда вы ушли. Пожалуйста, уживитесь. Это просто акклиматизация. Мерин, ты знаешь, что Майор Роун бывалый и опытный офицер. Я полагаю, мы все знаем, что счастливы, что он к нам вернулся. Врать не буду – есть все шансы, что вскоре я передам Роту Е ему. Я понимаю, что это для вас выглядит, как понижение в должности, но смиритесь. Если это произойдет, на вас это никак не отразится, Мерин. Будут другие возможности.

— Я прекрасно понимаю, сэр, — сказал Мерин. Не было даже намека на то, что он расстроен указанием. Должно быть, он предполагал, что так будет, подумал Вайлдер. Вайлдер увидел, как Колеа кратко показал себя расстроенным из-за того, что Вайлдер не последовал его рекомендации насчет Мерина и Роуна.

— Ладно, вот и все, — сказал Вайлдер, поднимаясь на ноги. — Майор Роун, я уверен, что вы напомните вашей команде, что это все для того, чтобы снова узнать ваших старых товарищей, и узнать новых так быстро, как только возможно.

— Конечно, — сказал Роун.

— И могу я воспользоваться случаем, чтобы сказать, что Восемьдесят Первый с восхищением относится к тому, что вы сделали за последние восемнадцать месяцев. Конечно, нам не все рассказали. Части деталей вашей миссии остаются засекреченными. Но вам ничего не нужно нам доказывать... за исключением того, что вы в состоянии вернуться к операциям на уровне рот.

Наступал еще один рассвет. Вайлдер проснулся и тотчас опять почувствовал себя скованным. Это было не просто от холода. Холодное, равнодушное отношение команды Роуна все еще сильно беспокоило его. Их здесь было только девять, но этого оказалось достаточно, чтобы нарушить баланс во всем полку. Белладонцы не знали, что делать с такими угрюмыми новичками и их твердой-как-гвозди репутацией. Для Танитцев и Вергхастцев это было просто огромное разочарование. Эти люди были героями, вернувшимися из мертвых.

Они так возвысили их в своих мыслях, что реальность была подобна холодному душу.

Восемьдесят Первый и Колстекский Сороковой мобилизовались в непроглядной темноте. Зловещие уханья сталкеров отдавались эхом в темноте отсека.

Баскевиль доставил приказы с командного пункта. Предрассветное наступление, прямо как и предполагал Вайлдер, Восемьдесят Первый пойдет от Колстековцев к восточной стороне отсека. ДеБрэй хотел, чтобы полк Вайлдера к девяти утра встал вдоль Холма 56, предпочтительно войдя в контакт с бронетехникой Ротбергцев.

Дальше по дороге, и на близлежащей местности, собирались роты: люди, окоченевшие в местах размещения, запасшиеся провизией, подгоняли разгрузки, поправляли форму и проверяли оружие. Небо над головой было чистым и прозрачным, и только яркие звезды показывали, где кончалось черное небо и начинались черные очертания высоких стен отсека.

До выхода оставалось 20 минут. Вайлдер застегнул на пуговицы свое пальто с шерстяной подкладкой, сделал быстрый тест интеркома, и пошел взять карабин со склада. В обычных условиях он нес только мощный лазерный пистолет, притороченный к бедру, но сегодня у него было чувство, и оно было не из приятных.

Возвращаясь с пункта, он увидел Харка и Новобазки, разговаривающих с Дорденом.

— Доброе утро, — сказал он, присоединившись к ним.

— Я только что подошел, сэр, — сказал Новобазки.

— Проблемы? — спросил Вайлдер.

— Мы только что обсуждали Роуна и остальных, — сказал Харк.

— Хотите чем-то поделиться?

Харк пожал плечами и посмотрел на старого медика. — Я даже представить не могу, через что они прошли, — сказал Дорден. — Я не могу представить, и поэтому понятия не имею чем, потому что никто из них не хочет об этом говорить. Я проверил каждого из них вчера, просто обычная рутинная проверка. Я так хотел снова увидеть каждого их них, а они были, как незнакомцы. Не в том смысле, что недружелюбные, а... отдаленные.

Харк кивнул. — Я думаю то же самое, сэр.

— И какие выводы? — спросил Вайлдер.

Дорден нахмурился. — Они так долго были сами по себе, что им потребуется время, чтобы влиться в подразделение. Я имею в виду, они просто отвыкли быть рядом с людьми, которым могут доверять. Я думаю, что им пришлось многим пожертвовать, чтобы выживать так долго. По факту, в них только это и осталось. Выживание. Я не знаю, будут ли когда-нибудь они теми людьми, которых мы знали.

Вайлдер знал, что старый доктор был горько разочарован тем, что его любимая коллега, Керт, не вернулась с командой. — Они в порядке? — спросил Вайлдер.

— Физически, они в превосходной форме. Даже Ларкин, а он самый старый из них. И Ларкс единственный, кто привел меня в замешательство. Он никогда...

— Продолжайте, — сказал Вайлдер.

— Дорден дипломатично пытается сказать, что у Ларкина было слегка плоховато с головой, — сказал Харк. — У него были личные проблемы, напряженный и нервный. Единственная причина, по которой его выбрали для миссии на Гереоне, заключалась в том, что в Танитском Первом не было лучшего снайпера.

— Теперь Ларкс тверд, — сказал Дорден. — Множество из его старых тиков исчезли. Я предполагал, что такое шоу ужасов, как Гереон доведет его до края. Может быть, так и было, и он забрался так далеко, что вернулся с другой стороны. Дело в том, если такое произошло с самым слабым, в психологическом плане, членом команды... — его голос затих.

Вайлдер вздохнул. Он проверил часы. — Ладно, джентльмены, пора привести этот цирк в движение.

Сигнал выдвигаться поступил по микро-бусинам, простой и тихий. Стоя вместе с Ротой С, Ларкин услышал писк в ухе и взял свое оружие. Оно было новым, лонг-лаз марк IV, модель с Урдеша, сатиново-черное с темной пластековой отделкой. Очень хорошее оружие, все продумано, но ему все равно надо было узнать его. Он оставил свое оружие – старый, отделанный деревом нала, лонг-лаз, с которым он прошел все битвы от Танита до Херодора – на Гереоне. На самом деле, ему было все еще тяжело не думать о том, что они оставили трех друзей позади, в той жопе мира: Вена, Дока Керт и его снайперскую винтовку. Но, в конце концов, это было простое решение. Примерно за шесть месяцев тура по Гереону, он израсходовал все горячие выстрелы, исчерпал даже средства для производства или восстановления горячих выстрелов. Безжизненный, смолкнувший, его старый лонг-лаз стал таким же полезным, как дубинка. Он заменил его на простую, солидную автоматическую винтовку, которую для него нашел Ландерсон, старое охотничье ружье.

Пока они шли по дороге в темноту, Ларкин понял, что идет рядом с молодым Белладонцем, у которого тоже был лонг-лаз.

— Кайдей, — сказал юноша, протягивая руку.

— Ларкин.

— Майор Колеа попросил меня идти с вами. Он хочет, чтобы мы шли впереди.

— Веди, — сказал Ларкин. Они ускорились на пару минут, обгоняя колонну солдат.

— Значит, вы постреляли на этом Гереоне?

— Пару раз.

— На что это было похоже?

Ларкин посмотрел на парня. — Прицелился и выстрелил, прямо как здесь.

— Нет, я имел в виду... — начал Кайдей.

— Я знаю, что ты имел в виду.

После этого, Кайдей много не говорил.

Колеа повел свою роту с дороги на север, в лесистую местность. Рассвет все еще не наступил, и на большинстве были очки, красящие мир в зеленый, как будто они были под водой.

Колеа показал Дерину куда идти, и пошел назад, проверяя колонну, солдата за солдатом. Он увидел Крийд, и пошел рядом с ней.

— Ты избегаешь меня, Тона? — спросил он.

— Да, Гол. Вот почему я отправилась на Гереон, чтобы избегать тебя.

— Я не думаю, что у тебя был шанс увидеть детей по пути сюда, — сказал он.

Крийд и ее супруг Каффран спасли двух маленьких детей в боевой зоне Улья Вервун, и растили их, как своих собственных, в полковом обозе со слугами, вспомогательным персоналом и гражданскими. Выяснилось, что дети, в один из большинства причудливых примеров чувства юмора Бога-Императора, были детьми Колеа. Дети, о которых он думал, что потерял. Колеа оставил все, как есть, позволив Крийд и Каффу командовать, не желая причинять вред детским разумам больше, чем уже было.

С тех пор, как полк прибыл на Анкреон Секстус, дети, Йонси и Далин, были на попечении сопровождающих полк в Имперском Командном Центре.

— Нет, — сказала Крийд.

— Собираешься?

— Меня не было восемнадцать месяцев, Гол. А ты их видел? Ты был у них и рассказал им правду, что папочка, вообще-то, жив?

— Нет, — сказал он.

— По крайней мере, ты говорил с Каффом?

— Нет, — сказал Колеа.

— Ради Трона, Колеа! Он знает! Я все ему рассказала. Фес это все, восемнадцать месяцев, а вы оба даже не поговорили?

— Тона...

— Не говори со мной, — сказала Крийд. — Может быть, позже, но сейчас не разговаривай со мной. Мы в фесовом поле, ты тупой гак. Заткнись и выбирай моменты получше. — Она ушла вперед. Несколько человек поблизости посмотрели на Колеа. Они не слышали многого, но поняли, что что-то резкое только что произошло.

— Правильно майор тупой гак... — Колеа крикнул ей вслед.

Рота Е, вместе с Ротой H Каллида, были последними, кто выдвигался с пункта 36. В мрачной темноте, освещаемой люминесцентными палочками и лампами, отряды Колстековцев, которые последуют за ними, уже собирались и занимали места, освобожденные Восемьдесят Первым.

Ожидая отправления, Фейгор смотрел на Колстековцев, собирающихся на плацу в тридцати метрах позади них. Он тихо выражал неодобрение и качал головой. Колстековцы производили весьма много шума.

Роун стоял рядом с ним, закутавшись в свое новое кожаное пальто. Он потратил кое-какое время за последние несколько дней, работая над плащом маслом и шерстью, чтобы смягчить его, но новая кожа все равно еще слегка скрипела, когда он двигался.

— Мюрт?

— Фесовы дерьмоеды, — прошептал Фейгор. — Нулевая шумовая дисциплина. — Роун кивнул. Он, как ни странно, был весьма удивлен тем, как Восемьдесят Первый собрался вместе и выдвинулся. Немного шума, немного разговоров, но ничего слишком позорного. Он предположил, что опыт Танитцев передался этим Белладонцам.

Колстековцы наоборот, просто не затыкались. Он слышал жалобы, недовольства и внезапные взрывы смеха. И даже, несмотря на то, что у них были очки ночного зрения, они сверкали лампами и факелами, как будто это был День Триумфа Трона.

Роун увидел комиссара Белладонцев – как там его звали, Новобазки? – говорящим с Капитаном Каллидом и несколькими младшими офицерами, которых Роун не знал. Он пошел к ним.

— Майор Роун? Доброе утро.

— Комиссар. Я полагаю, что вы с этим что-нибудь сделаете? — Он кивнул головой в сторону Колстековцев.

— Простите?

— Шум и свет. Это неприемлемо.

— Они успокоятся, как только мы отправимся.

Роун улыбнулся. — Да? Ой, тогда ладно.

— К тому же, это проблема их собственных комиссаров, которые должны...

Роун уставился в глаза Новобазки. — Это станет нашей проблемой, когда те фесовы идиоты призовут боль на наши головы, болтая у нас за спиной. Если вы просто предполагаете, что что-то будет сделано, то этого никогда не произойдет. И чья-то там проблема никогда не остается только чьей-то.

— Вы говорите мне, как мне делать мою работу, майор? — сказал Новобазки.

— Да, именно фесово так. Кто-то должен. — Он повернулся и ушел.

— Майор! Вернитесь!

— Это вряд ли, фесова подстилка, — сказал Роун, все еще шагая.

— Майор Роун!

Роун проигнорировал Новобазки и вернулся к Фейгору. — Мы только что получили сигнал выступать, — сказал Фейгор.

Рота Е начала шевелиться. Аятани Цвейл шел вдоль колонны, отправляя последние благословения солдатам. Он дошел до Белтайна и улыбнулся, готовый сказать простую молитву защиты.

— Оставьте, отец, — сказал Белтайн.

— Сын, я только...

— Просто оставьте. Я благословлен или проклят. В любом случае, несколько слов от вас не помогут. — Цвейл закрыл рот и смотрел, как молодой солдат уходит вместе с ротой.

Дуган Белтайн когда-то был одним из самых набожных солдат в полку, и почти всегда среди первых, кто приходил на дневную службу. Но его взгляд вот только что...

Мерин был рядом с началом колонны, уводя людей в темноту. Несмотря на то, что он кивал на распоряжения Вайлдера предыдущим днем, он был нервным и чувствовал себя некомфортно.

Он чувствовал себя так, как будто глаза Роуна буравят его, куда бы он не пошел. До Гереона, он показывал себя перед вторым офицером Танитцев, восторгался им, старался быть поближе, и пользовался выгодой быть одним из «людей Роуна». Сейчас он был капитаном и командиром роты, а Роун вернулся из мертвых, угрожая забрать это все. Мерин не винил Роуна; ирония заключалась в том, что вся ситуация заставила его сфокусироваться, даже более пристально, на навыках и философии, которые в него вбил Роун: самоуверенность, хитрость, желание защищать то, что было его, с жестокой и всеобъемлющей эффективностью.

Он был вежливым, он кивал перед Вайлдером. Но не было никакого фесового способа, чтобы Флин Мерин позволил Роуну прийти и украсть его командование.

Джесси Бэнда была впереди него, двигаясь вперед со снайперами. Это был еще один острый момент. Это не было широко известно, но Роун и язвительный, нахальный снайпер были вместе до миссии. Как только Роун исчез, Бэнда выбрала Мерина в качестве замены. Мерин не был дураком. Он понимал, что Бэнда была амбициозной женщиной, которая любила водить компании с многообещающими офицерами, или влиятельными людьми. Как и Роун до него, Мерин был одним из трофеев снайпера. Он знал, что она не любит его, и не очень-то беспокоился.

Им было хорошо вместе, и у них были упорные, изменчивые отношения, которые, казалось, удовлетворяли их основные потребности.

Проблема была в том, что Мерин стал ужасным собственником. Он тоже не любил Бэнду, если честно, но он был опьянен ею: опьянен ее жестокими шутками, ее смехом, ее манерой флиртовать, даже самими ее теплом и запахом. Стоило ей только посмотреть на другого мужчину – или другой мужчина смотрел на нее – как Мерин заводился. Двумя днями ранее, Белладонский сержант по имени Беренбек попал в госпиталь, сильно избитый. Беренбек был болтуном, и предполагалось – даже самим Беренбеком – что его избили Хауберканские танкисты, которые прослышали, что у него есть мнение, что Гадовин был даже недостоин пули. Правда была в том, что это был Мерин, поджидавший Беренбека позади палаток уборных после темноты с носком, полным камней. Мерин услышал, как тот говорит своим приятелям, как «горяча Призрачная снайперша».

Бэнда ничего не сказала о возвращении Роуна, во всяком случае, ничего, что заставило бы Мерина задуматься.

Но Мерин едва справлялся с жжением в глубине живота. Его командование и его девушка.

Фесов Роун не заберет у него ни то, ни другое.

Рота Е, с Ротой H на правом фланге, двигалась по лесистому району, приближаясь к отрядам Восемьдесят Первого, которые уже с трудом прошли на север сквозь отсек. Белладонцы были, несомненно, достаточно приличным полком. По всей вероятности, Призракам повезло влиться в их состав. Но Роун чувствовал пустоту и холод, и не из-за кусачего предрассветного мороза. Больше не было ничего, что бы его интересовало, ни дела, ни цели, ни чувства верности. Танитский Первый исчез, не смотря на то, что вокруг него было множество знакомых лиц. Больше не было никакой энергии, никакой страсти. Мир стал пустым, его блеск исчез, и Элим Роун просто плыл по течению.

К северо-востоку от пункта 36, ландшафт отсека представлял собой низкие кустарники, растянувшиеся на три километра, доска из крошащегося грунта, покрытого редкими лаймовыми деревьями и кустами терновника. В самой нижней точке, лесистая местность переходила в болота и излучины солоноватой воды, густо заросшие черными камышами и тростником. К востоку от низины, за почти исчезнувшей и заросшей мхом дорогой, местность снова уходила вверх, становясь голой и кремнистой, с кустарниками, прорезанными кварцем и оуслитом, которые выглядел похожими на гигантские обнаженные корни массивной восточной стены отсека.

Горный Хребет 18, обозначенный так на планах, был особенно высоким образцом, жесткий изгиб из острых камней, который пролегал с востока на запад почти на полкилометра, его верхнюю поверхность густо покрывали кизил, ежевика и цветущая жанитура. Разведывательный отряд Колосима был на полпути наверх с южной стороны.

Четыре разведывательных отряда выдвинулись впереди основного продвижения, один на запад, два через центральный кустарниковый бассейн, а четвертый, Колосима, на восток.

Им понадобилось около сорока пяти минут, чтобы добраться сюда от пункта. Рассвет все еще не мерцал над восточной стеной.

Ферди Колосим, рыжеволосый и широколицый, был эквивалентом Макколла среди Белладонцев. Специалист по разведке, он дорос до командования ротой из-за своих лидерских навыков и опыта. Его все любили. Даже Танитцы испытывали к нему теплые чувства.

В его отряде было восемь человек. Танитские Разведчики Каобер и Хвлан, Белладонские Разведчики Маггс, Дарромай, Бернстин и Сержант Бакрен, и новички Макколл и Бонин.

Колосим уже сделал мысленную заметку о том, как пугающе двигаются последние двое. Он всегда верил, что Белладонцы весьма хороши в скрытном передвижении, и был пробуждающий звоночек, когда стали очевидны экстраординарные способности Призраков, когда полки впервые объединились.

Но Макколл с Бонином были чем-то другим. Колосим продолжал проверять, что они все еще здесь, и каждый раз, когда он делал это, как Макколла, так и Бонина не было там, где он их видел последний раз.

Следует отдать должное Белладонцам, как разведывательной дивизии, гордящейся своими навыками, не было никакой недоброжелательности, когда Призраки появились впервые. Вместо того, чтобы обижаться на способы, которые Призраки показали им, Белладонцы были заняты изучением умения ориентироваться и боевых навыков, которым Танитцы могли обучить их.

Они избавились от сетчатых накидок, которыми пользовались с самого основания, и приняли камуфляжные накидки, похожие на накидки у Призраков. Они прекратили использовать неуклюжие, напоминающие меч, винтовочные штыки для ближнего боя, и заменили их меньшими, обоюдоострыми боевыми ножами. Ножи были совершенно не такими красивыми, как отличительные серебряные клинки Призраков, но они были гораздо удобнее, чем длинные штыки. Они даже начали затемнять свои полковые эмблемы ваксой. Каобер, самый старший разведчик Призраков, с тех пор, как Макколл, Бонин и Маквеннер пропали, лично научил этому Колосима. Он указал на смешной факт, что Белладонцы покрывают серым пуговицы, клинки, застежки, ушки на ботинках, кожу и униформу для скрытных операций, но, тем не менее, носят блестящие, добросовестно начищенные полковые эмблемы на мундирах.

— Это вопрос гордости, — говорил Колосим. — Гордость за наше подразделение.

— Гордость – это великолепно, — отвечал Каобер. — Великолепно во многих случаях, за исключение того, когда из-за этого тебя увидят и убьют.

Колосиму нравилось откровенное и честное отношение Каобера, и оба сформировали приличные рабочие отношения. Он не был уверен, как теперь пойдут дела, когда знаменитый Макколл вернулся. Каждый намек и совет, которые Каобер, или любой другой разведчик, когда-либо давали, начинались с фраз типа «как Макколл учил нас» или «как Макколл всегда говорил».

К настоящему времени, Макколл сказал дюжину слов Колосиму, и четыре из них были, — Ты Колосим? Точно. Идем.

Отряд достиг вершины Горного Хребта 18 и проскользнул через ежевику. С верхушки хребта у них был приличный вид, с помощью ночных прицелов, на глубокий бассейн вдали, с крутыми откосами по краям, покрытая кустарником долина, которая расширялась на запад. На дальней стороне бассейна, параллельно им, пролегал Горный Хребет 19, более низкий и более неровный. На его западном конце вырастал Холм 55, а позади, более широкий, похожий на булку, Холм 56, где предполагалось собраться Восемьдесят Первому позже этим днем. Холм 56 был подсвечен дергающимся светом, короткими вспышками и взрывами, которые оставляли остаточные изображения на их очках. Даже с полудюжины километров, они могли слышать взрывы и выстрелы танков. Бронетехника Ротберга отбросила архиврага назад по отсеку, но они все еще сражались, даже в этот ранний час.

Колосим изучил местность и сделал несколько кратких заметок восковым карандашом.

— По крайней мере, они там, где мы и предполагали, — пробормотал он. Бакрен кивнул. Была опасность того, что Ротбергцев могли отбросить назад за ночь, или еще хуже, что сделало бы Холм 56 неподходящим, в качестве цели для пехоты. Одной из ключевых задач разведывательных отрядов было убедиться, что приказы ДеБрэя все еще имею смысл. Отряд Колосима был первым, кто получил визуальное подтверждение, спасибо высоте и эффективности их продвижения.

— Послать сигнал? — спросил Бакрен.

— Делай, — сказал Колосим. Бакрен подполз к Дарромаю, у которого был вокс-передатчик, и начал отправлять подробности.

Второй задачей разведывательного отряда было дать оценку подступам. Тактические советники по пункте подсчитали, что есть высокая вероятность того, что архивраг может воспользоваться отвлекающим сражением бронетехники, чтобы незаметно перебросить пехоту по восточной стороне отсека.

Макколл пристально смотрел на север. Он изучил планы в деталях, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы самому увидеть местность. Почувствовать ее ложь. А здесь было много лжи. Хотя все выглядело, как натуральный ландшафт, отсек был искусственным. Это был гигантский ящик, набитый грязью и камнями. Он не доверял ни единой его части. Он повернул свой прицел к дальнему северному концу, и смог разглядеть только намек на конец стены, массивный бастион, ограждающий следующий огромный проход. Это будет настоящая цель в следующие несколько дней: выжечь путь к этим монументальным вратам и пробиться сквозь них.

Что лежало за ними, никто не мог сказать. Даже наблюдение с орбиты ничего не давало.

Единственную вещь точно знали все, что следующий отсек был еще одним шагом к центру древней головоломки, и что они способны запустить четыре колонны бронетехники и роты воинов туда.

Гикающие крики раздавались из бассейна. Макколл направил прицел в ту сторону.

— Ты никогда их не заметишь, — сказал Маггс.

Бонин посмотрел на него. — Сталкеры?

— Ага, ты никогда их не увидишь. Пока не станет слишком поздно.

— Точно?

Маггс кивнул, и похлопал приклад своего марк III. — И ни одна из этих крошек не остановит одного, даже на полном автомате. Даже если ты увидишь его первым. А ты не увидишь. Ты не увидишь их, пока они тебя не найдут.

— Ты, может быть, но только не шеф, — ответил Бонин.

Вес Маггс нахмурился. Он был низким, хорошо сложенным человеком с широкой спиной, как у пловца, и мощными плечами. У него были короткие и коричневые волосы, и у него был небольшой шрам, спускающийся с края левого глаза. Маггс был одним из лучших разведчиков Колосима, известный среди Белладонцев, как шутник и проказник, у которого иногда было слишком много слов во рту, для его же блага. Бонин еще не сделал выводов насчет Маггса. Слишком много индивидуальности на его взгляд.

— Хотел бы я увидеть, как твой старик попытается убить сталкера... — начал Маггс.

— Тогда будь рядом, — сказал Бонин.

Колосим игнорировал тихий разговор. Он изучал тропинки вдоль хребта перед ними.

— Они ни за что не пойдут сюда пешком, — сказал Бакрен.

— Слишком тяжело, — согласился Бернстин. — Боковые хребты замедлят их. А если они влипнут в неприятности, то отступать будет нелегко.

— Кровавый Пакт не часто думает о вещах с точки зрения отступления, — сказал Макколл.

— Ты думаешь, что они могут пойти этим путем? — спросил Маггс.

— Я думаю, что это возможно. Я думаю, что нужно проверить, — сказал Макколл.

— Ты сумасшедший... — заметил Маггс.

— Рот закрой, — бросил Колосим. Он поднялся на ноги и встал рядом с Макколлом. — Я собирался повести нас по линии этого хребта, пока мы не выйдем на плоскогорье, а затем забраться на Холм 56. Что-то мне говорит, что это не то, что ты хочешь сделать. — Макколл слегка пожал плечами. — Твой отряд. Ты командуешь.

— Предполагается, что мы должны узнать друг друга, Макколл. Я бы хотел услышать, что ты хочешь сказать.

— Ладно, — сказал Макколл. — Хребты разделяют местность вдоль этой восточной стены. Это не стало бы выбором для наступления. Скорее всего, враг попытался бы провести колонну пехоты возле Холма 55, и выйти на дорогу. Но, я думаю, что нам надо прекратить думать об этом, как о нормальной открытой местности. Мы ограничены стенами. Мы заперты. Если бы я хотел зайти нам во фланг, я бы послал войска этим путем.

— Через хребет?

— Через хребет. Он отвесный, но мы забрались наверх, за сколько? Меньше чем за час, после выхода с пункта? Тут еще хорошая растительность. Самая густая в отсеке. Было бы тяжело, но это окупится. К тому же, мы не знаем, что там внизу или рядом со следующим хребтом... — он сделал жест в сторону бассейна. — И мы не знаем, насколько хорошо враг знает это место.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Каобер.

— Туннели. Рвы. Проходы, которых мы не можем увидеть. Тут все искусственное.

— Здесь не было признаков туннелей или чего-то еще, — сказал Хвлан.

— Это не значит, что их нет, — сказал Макколл.

Колосим поджал губы. — Идем, посмотрим.

— Да вы издеваетесь! — проворчал Маггс.

— Дарромай, — сказал Колосим, игнорируя Маггса. — Пошли сигнал на командный пункт, что мы выдвигаемся на Хребет 19. Может быть, понадобиться час. Мы воксируем им снова, когда доберемся туда.

— Да, сэр.

Внизу, в темноте, в заросшем бассейне между Хребтом 18 и Хребтом 19, на сырой поляне между густо покрытыми лишайником лаймовыми деревьями, Криволап Трижды-кованый замер. Что-то приближалось, что-то двигалось вниз по крутому склону к югу от него.

Другие, меньшие кованые, единожды-кованые или дважды-кованые, охотились в сырых рощах неподалеку, но все они знали, что должны дать широкое место для сна Криволапу. Солнце, и время возвращаться, давно ушло.

Криволап втянул воздух через свои свисающие горловые трубки и приглушенно и лениво проскрежетал. Он начал карабкаться вперед, перекатывающейся походкой на всех своих четырех мощных конечностях и опустив голову.

Он вдохнул воздух. Теперь он определенно это чуял.

Что-то приближалось, и это называлось мясо.