Эксклюзивно для Его Величества

Глава 7

Мы сидели с отцом на крыльце его дома и молчали. Догорал закат, а у меня было ощущение, что это догорает моя жизнь. Я всегда была в центре внимания. У меня было бесчисленное количество знакомых, которые радовались, если я поздороваюсь с ними и поинтересуюсь, как дела. Я никогда не сталкивалась с проблемой, что мне некуда и не с кем пойти. Наоборот, ломала голову, выбирая из предложенных вариантов. И везде мне были рады. А сейчас я стала изгоем. Нахождение рядом со мной сулило окружающим неприятности. От меня сбегали знакомые, друзья и даже родственники. Воспоминания о сегодняшних событиях тисками сдавили грудь.

Я с тревогой глянула на отца.

— Пап, у тебя не будет из-за меня проблем?

— У меня сейчас одна проблема: моя дочь страдает. Остальное всё — х. йня.

И я разревелась, по-настоящему, в голос, навзрыд, некрасиво воя и размазывая руками макияж. Сейчас я не думала о том, как выгляжу и что меня могут заметить в таком виде. Уже всё равно. Я плакала, больше не сдерживая себя. От обиды, от горя, от несправедливости, случившейся со мной. Отец терпеливо ждал, только прижимал к себе и гладил по голове.

Наплакавшись до икоты и опухших глаз, я, наконец, затихла. Папа поцеловал меня в висок.

— Полегчало?

— Да.

— Ну, вот и славно! Пойдём спать, детка. Завтра будет новый день!

Вернувшись в дом, я легла на узкую кровать. Папа сидел рядом со мной на низеньком неудобном стульчике, ссутулившийся, постаревший. Уже засыпая, я нащупала его руку. Держалась за неё, чтобы меня окончательно не снесло этой грязной волной, в которую я попала.

Следующим утром проснулась рано, немного полежала, прислушиваясь к звукам в доме, и спустилась вниз. Отец уже вернулся после обязательной пробежки и теперь вовсю хозяйничал на маленькой кухне. Влажные после душа волосы задорно торчали вверх.

— Доброе утро, Софи! Садись за стол! — папа как раз отошёл от холодильника и налил в мой стакан молоко.

Всё, как в детстве! Я не сдержала благодарную улыбку.

— Спасибо!

На завтрак отец расстарался: приготовил мои любимые блинчики с акациевым мёдом, раздобыл свежее молоко. Он старался меня порадовать хоть так. Это было приятно! Я огляделась по сторонам, вспоминая свой прошлый визит сюда. Ничего не изменилось. Те же обои на стенах, та же мебель. Папу никогда не заботили такие вещи, как дизайн и мода. Целое, чистое, исправное — что ещё надо?!

— О чём задумалась?

— Вспоминала, когда была здесь в последний раз, — призналась я.

Отец улыбнулся.

— Давно.

— Прости, пап.

— Я не сержусь, Софи! — он пожал плечами. — И всё понимаю. У тебя кипела жизнь. Ты строила карьеру. Была влюблена…

— Да уж… А теперь ни-че-го. Ни работы, ни любви. Даже мать родная сослала с глаз долой!

— Ну-ну!.. Хватит! — одёрнул меня отец. — Вчера поплакала и довольно. Пора двигаться дальше.

— Куда?

— Туда, куда ты всегда хотела — на телевидение. Я говорил с Николя. Помнишь его?

— Господин Труаль?

Конечно, я помнила папиного друга и по совместительству одного из ведущих режиссёров местного телевидения. Они дружили больше тридцати лет. Наверное, именно из-за господина Труаля папа и перебрался в Фету после развода с мамой.

Отец задумчиво помешивал чай и смотрел на меня.

— Пока будешь писать сценарии для разговорных шоу, а там посмотрим.

— А «грязный список»?

— Главное, чтобы тебя не было на экране. Как я понял, именно об этом говорил король?.. Ну, так тебя там и не будет.

Я застыла, вспоминая Авизара. Блины застряли в горле. Мёд вдруг стал непереносимо горьким, а молоко кислым. Тем временем папа поднялся со стула и чмокнул меня в лоб.

— Мне пора. А ты не скучай! По дому похозяйничай, что ли?

И убежал на работу. Я немного посидела, потом прошлась по комнатам, неуверенно оглядываясь по сторонам. В детстве мне нравилось здесь гостить. Иногда мы с папой играли, и я представляла этот небольшой двухэтажный домик настоящим заколдованным замком. Сейчас я понимала, какой он на самом деле маленький. А моя комната… Да у меня в Виридии ванная больше… была!

Солнце уже поднялось, стало тепло, и я открыла окно. Вздохнув, начала раскладывать свои немногочисленные вещи. Вчера, ошалевшая от обиды, я взяла только самое-самое. Но ничего, перебьюсь. Я же здесь не задержусь надолго. Как только всё проясниться, вернусь в Виридию. Найду работу, сниму квартиру… Подбадривая себя такими мыслями, я занялась домашними делами. А управившись, звонила друзьям: Диане, Пламену, Элишке. Может, они что-нибудь слышали? Может, есть новости?.. Но мои друзья были заняты делами, куда-то торопились. Таков ритм большого города. К тому же у каждого из них была своя жизнь.

— Работа, Софка, — стонал Пламен. — Спешу, не могу!

Диана сдавленно шептала в трубку:

— Режиссёр орёт!.. Пока, Софа! Я потом перезвоню.

Я понимала. Я так понимала их!!! Они там, в телестудиях, перед магокамерами. А я… Я здесь!.. И я снова плакала и жалела себя.

— За что-о-о?..

Вволю наревевшись, вернулась к уборке, потом потянулась на кухню, чтобы приготовить ужин.

Готовила я так себе, но вечером папа похвалил мою стряпню. А ещё сказал, что вопрос с моим трудоустройством почти решён, осталось подождать несколько дней. Я кивнула, надеясь, что к этому моменту уже выяснится моя непричастность к статье Камбера. Словно читая мои мысли, отец вдруг сказал:

— Я повторно нанял того детектива. Пусть роет дальше.

— Папа, это дорого!

— Деньги — не твоя забота, — он тряхнул головой. — Арно не сдаются, доча!

Я обняла отца за шею, чувствуя безмерную благодарность за то, что он не бросил, не отмахнулся от меня.

Уже лёжа в постели, ещё раз позвонила Диане. Но подружка выглядела такой замученной, что я не стала надоедать и, пожелав спокойной ночи, попрощалась.

Следующий мой день в Фете прошёл точно так же. Я словно тень передвигалась по дому: не было ни сил, ни желания что-то делать. Из головы не выходили мысли о том частном детективе. Я ждала результатов расследования и ещё скучала по друзьям, по общению. Меня давила тишина в пустом доме, собственное молчание. Было такое ощущение, что я скоро начну говорить сама с собой! Я не хотела никому надоедать своими звонками, и всё-таки позвонила друзьям. Пламен Благовский не ответил мне, только прислал эсэсмэску: «Перезвоню позже». Но так и не перезвонил. Наверное, забыл. А вот Диана вечером вспомнила обо мне. Выглядела она немного всклоченной, с ещё влажными волосами. Видно, только что вышла из душа.

— Привет, Софа! Как твои дела?

— Нормально. А как ты?

Она улыбнулась:

— Да вот, только домой пришла. Ты же знаешь, у нас рабочий день ненормированный. Пашем не с 9 до 17, а пока не будет сделано!

Я выдавила ответную улыбку.

— Да, знаю.

Шерро прикусила язык.

— Извини.

— Нормально всё, Ди.

Но разговор как-то не задался, и я быстро попрощалась. Спустилась в гостиную к папе. Он тоже был занят, сидел в своём компьютере, увлечённо стуча по клавиатуре. Чтобы не мешать, я взяла какую-то книгу с полки, читала и не понимала ни строчки. Бросила. Вышла во двор, побродила по маленькому садику… Я не привыкла к ничегонеделанью. Всё внутри бунтовало против такого отношения к собственному времени!.. Но что поделать? Придётся потерпеть! А потом я вернусь к нормальной жизни. Ведь нанятый детектив один из лучших, и он обязательно докопается до правды!

Ночью не спалось, и я, устав ворочаться, зашла на свою страницу в «Чудотворцах». Ничего: ни сообщений, ни оценок на магоснимках, ни предложений дружбы. Я полистала ленту, посмотрела новые посты своих знакомых и вдруг натолкнулась на видео Элишки. Она была в клубе. Но, самое главное, за её спиной я увидела нашу компанию. Там были и Пламен, и Мира, и Томаш, и Роман. Диана шепталась с какой-то незнакомой девицей, обнимая её за плечи. Мои друзья веселились, танцевали, смеялись, строили потешные рожицы. И даже не вспоминали обо мне!

Я со злостью захлопнула ноутбук. Накрылась одеялом с головой.

Только не плакать! Только не плакать… Бездна! Слёзы текли сами.

На следующий день я, обиженная, не стала никому звонить. Повторно занялась наведением порядка в доме, давно не видевшем генеральной уборки. Полила цветы в садике, вымокла до нитки, но хотя бы отвлеклась. Лето на юге жаркое, и без полива вся растительность выглядела удручающе…Ай, да что тут говорить?! Я искала себе хоть какое-то занятие.

Ближе к вечеру без особой охоты занялась ужином. Всё-таки готовка — это не моё. На кухне, несмотря на открытое окно, было очень душно. Я достала из холодильника воду с пайтом.

А вскоре пришёл и папа. Пока он ужинал, я крутилась на кухне, заваривала чай, нарезала пирог, доставленный из пекарни. Краем глаза поглядывала на отца и заметила, что он ел без аппетита, всё время хмурился. Я сглотнула.

— Пап, ты чего?.. На работе проблемы?

— Нет, на работе всё отлично, — отец оттолкнул тарелку. — Задрало уже третий день подряд жрать эти картонные полуфабрикаты!.. Софи, ты что, готовить не умеешь? Ну что за дела, доча? Что ты за женщина, если не знаешь, с какой стороны подойти к холодильнику?!

— Я знаю, — буркнула я, опуская голову.

— Да вижу, как ты знаешь, — беззлобно усмехнулся папа. — Что? Стыдно?

— Нет.

— А чего покраснела?

— Жарко просто.

— Не настолько, — отец стремительно поднялся со своего места.

Он потрогал мой лоб и нахмурился.

— Горишь вся!.. В постель! Живо!

Я растерянно глянула на папу, только сейчас по-настоящему обращая внимание на странное тепло, пульсирующее по телу, на головную боль и першение в горле. И удивлённо захлопала ресницами. Я никогда не болела, даже в детстве. А тут, наверное, одно к одному. Пережитый стресс, холодная вода, сквозняк на кухне. В общем, ангина. Ничего серьёзного, но несколько дней я провалялась в постели с высокой температурой и бредом.

И знаете что? За всё время мне никто не позвонил, не поинтересовался моими делами. Я ждала шесть дней. Шесть грёбаных дней! Хоть один звоночек! Хоть одно сообщение! И ничего!.. Мои многочисленные друзья наверняка видели, что я не появляюсь в сети, что от меня нет вестей: нет звонков, новых постов, снимков — но не придали этому значения. Попав в трудную ситуацию, я перестала быть нужной. Вот она — цена дружбы. Оказалось, что проще найти новую подругу, чем вытаскивать из беды старую. Что ж… Такие ситуации здорово прочищают мозги. Лёжа в постели и глядя на тёмный экран гилайона, я сделала нужные выводы. Уж что-что, но с собой я всегда была честной. И приняла как факт: я больше никому не нужна.

Как только стала на ноги, я удалила свои страницы в соцсетях, достала старый сискритер (сим-карта — Прим. авт.) и разломала его пополам. В ближайшем салоне связи купила новый, а заодно поменяла гилайон. Он был проще, чем тот, который подарил король, но сейчас меня меньше всего волновала модель. Я не могла пользоваться старым гилайоном… после болезни не могла. В бреду я снова видела ту летящую стену огня, снова плавилась под ненавидящим чёрным взглядом. Моё горло словно обмотали колючей проволокой, от жара плавились кости, в груди клокотал котёл — и за всем этим наблюдал король, довольно усмехался, потирал руки и готовился к следующему удару. Знаю, что это был горячечный бред, но придя в себя…

Я собрала все вещи, подаренные его величеством и бережно хранимые мною. Сдала их в местный ломбард, а деньги отдала на благотворительность. Пошатываясь, плелась из храма, а жрецы смотрели вслед ошалевшими глазами. Когда меня качнуло, они бросились на помощь.

— Вам плохо?.. Присядьте!

Принесли воды, шептали укрепляющее заклинание. А я сидела на деревянной скамье и чувствовала, что только что оборвала последние ниточки, связывающие меня с прошлой жизнью.

— Давайте помолимся! — предложил старенький жрец и взял мою руку.

Он шептал слова, а я сидела рядом и думала. Даже не верилось, что ещё месяц назад всё было иначе. Я шла по жизни, гордо вскинув голову и не оборачиваясь назад. Только вперёд! К новым целям, к новым успехам! И вот на полной скорости, я споткнулась, полетела кувырком. Больно! Обидно! А ещё появилось противное чувство поражения, когда из лидера гонки ты превратился в аутсайдера.

Я не могу сказать, что в храме на меня снизошло просветление. Вряд ли. Просто я признала, что на данном этапе проиграла. И мои метания улеглись. Вообще внутри ничего не осталось. Всё, чем я жила до этого дня, исчезло. Появилась только какая-то непривычная пустота, вакуум, засасывающий мои мысли и чувства. В каком-то смысле болезнь стала рубежом. До неё я надеялась, что скоро всё прояснится, и я буду жить как раньше. Теперь же поняла, что нет. Да, я по-прежнему ждала результатов расследования, по-прежнему хотела восстановить своё честное имя. Но теперь знала, что, вернувшись в Виридию, буду жить по-другому. И я не жалела о том, что сделала сегодня. Если до болезни я очищала от мусора и пыли папин дом, то теперь, похоже, очищала от грязи и хлама свою жизнь.

Одним словом, у меня получился очень насыщенный день. Домой я пришла поздно, вместе с отцом.

— Я не мог до тебя весь день дозвониться, — хмурился папа. — И Диана тебя потеряла.

Вместо объяснений, показала ему новый гилайон.

— Пап, запиши мой номер и не давай его никому. Я не хочу ни с кем видеться и общаться.

— Почему?

Признаваться в собственной ненужности было стыдно, и я сказала полуправду.

— Я понимаю, что это неправильно, но мне больно и обидно смотреть на своих… друзей, счастливых и улыбающихся… Они молоды, успешны, и я рада за них, честно!.. Но боюсь, нам больше не по пути.

— Доча…

Я перебила его.

— Пап, ты что-то говорил о работе в студии? Меня берут?

— Да.

— Тогда я готова.

— Ты ещё дохлая после болезни!

— Папа, я дохлая не от болезни, а от того, что целыми сутками сиднем сижу в четырёх стенах. Мне нужно нормальное занятие, а не котлеты лепить.

— Я понимаю, — кивнул отец, и добавил: — Но котлеты лепить тоже научись.

В карих глазах я заметила вспыхнувшие смешинки и улыбнулась в ответ.

— Научишь меня?

— Научу, доча.

В следующий понедельник я пошла с отцом в Фетскую телестудию, став пока обычным помощником режиссёра. Я ни в коем случае не собиралась сдаваться и опускать руки, хотя ждать становилось труднее с каждым днём. И всё чаще мне приходилось опираться на отца. Не в прямом смысле, конечно. Но одно дело сидеть дома, где меня никто, кроме папы, не видел. И совсем другое — телестудия, где все друг друга знали. И знали, кто такая София Арно. Рядом с отцом идти с расправленными плечами было намного легче, и не замечать любопытные, недоверчивые взгляды, тоже было легче. Уже многие слышали, что я в «грязном списке» (такая информация всегда разлетается с поразительной скоростью), и сейчас местные телевизионщики строили различные предположения насчёт случившегося. Тем более, о моей связи с королём тоже многие знали. Обычная логика подсказывала: раз я оказалась в «грязном списке» и король за меня не заступился, то попала я туда как раз таки при участии его величества. И вот тут начинался безграничный полёт фантазии: за что и чем я так прогневала короля?

Да ничем! Ничем!!! Я ничего не сделала!!! Хотелось заорать всем и каждому в отдельности…

— Софи… — окликнул папа. — Дыши, детка, дыши!

Я вздрогнула, выныривая из мысленного болота. Отец остановился, якобы позвонить, а на самом деле дал мне минутку перевести дыхание.

— Помнишь, как мы вчера лепили котлеты, — продолжал отвлекать папа. — Я в жизни не видел, чтобы так чистили лук. Ты же его разобрала на чешуйки!

Я еле сдержала смешок.

— Мог бы и не напоминать!

— Зато котлеты получились очень вкусными! — парировал отец.

— Твоя правда!

Мы шутили, хихикали, и как-то так получалось, что проходящие мимо люди видели меня с весёлой улыбкой на лице.

Николя Труаль ждал нас в своём кабинете. Невысокий мужчина с уже седыми висками поднялся со своего места и обаятельно улыбнулся. Даже не верилось, что он держит в узде всю Фетскую телестудию.

— Здравствуй, моя красавица! — господин Труаль тепло поздоровался со мной. — Давно тебя не видел! Совсем взрослая стала!.. Ну что? Готова поработать со стариком Николя?

— Какой же вы старик? — улыбнулась я в ответ. — Вы отлично выглядите! Прямо орёл! И работать с вами — большая честь для меня!

— Воспитанная! Сразу видно, не с папкой росла, — он насмешливо глянул в сторону приятеля. — Ты таких слов и не знаешь! У тебя после гоблинского цикла одни предлоги цензурными и остались.

Кристиан Арно сунул руки в карманы, насмешливо поглядывая на режиссёра.

— Слушай…орёл, ты бы не чирикал тут!

Николя Труаль засмеялся и, приобняв меня за плечи, повёл за собой.

Так я оказалась в команде разговорного шоу «Тема дня». Оно выходило каждый будний день, а выпуски посвящались самым разным проблемам и вопросам: политическим, социальным или значимым общественным событиям. Шеф-редактор прорабатывал общую идею, а потом сценаристы, разобрав темы, трудились над каждым выпуском по отдельности. Когда-то, учась в университете, я занималась чем-то подобным. Сейчас тот опыт пришёлся весьма кстати.

Наш шеф читал мои сценарии и хвалил отцу.

— Твоя дочь, Крис! Даже анализ ДНК делать не надо. И хватка! И ритм! Ты посмотри, какие она «дрова» подобрала!

Папа криво улыбался, кивал головой, и лишь я видела боль в его глазах. Потому что накануне тупо спалилась. Думала, что он ещё на работе, и бесилась дома, глядя по телевизору, как другие ведущие говорят мои слова.

А их Я должна говорить! Потому что я знаю как. Потому что я могу лучше!..

В общем, очередная истерика со слезами и соплями. Самой потом противно стало.

Но вариант сменить работу даже не рассматривался. Так я хоть как-то касалась телевидения. А оно — вся моя жизнь. И это не пустые слова. Я не представляла себя больше нигде. С одной стороны моя работа в студии была словно ржавый гвоздь в ране, который постоянно поворачивали, напоминая, чего я лишилась. Но с другой стороны, находясь здесь, слыша знакомые команды, чувствуя привычные запахи, я понимала, что ещё живу.

…

А жить пришлось учиться заново. Когда частный детектив вошёл в наш дом, я затаила дыхание и, как маленький ребёнок, ждала чуда.

Чуда не случилось. Увы!

— …Кристиан, София, мы изучили материалы, встретились со всеми, с кем можно было. И факты неопровержимы: это были вы, София. Вне всяких сомнений.

Я отшатнулась, буквально падая на спинку дивана. Продышалась.

— Но почему я ничего не помню?

— Вот этого я не могу сказать, — мужчина пожал плечами. — Возможно, что-то с вашим организмом?.. Человеческий мозг до конца не изучен, а мозг волшебников — особенно. Может, ваша магия повлияла на область, отвечающую за память?..

— Хватит! — оборвал его отец. — Вам платят за факты, а не за научные гипотезы!

Детектив нахмурился и положил на стол большой конверт.

— Здесь всё, что мы с помощниками смогли найти.

Отец мазнул взглядом по коричневому пакету и протянул чек.

— Благодарю вас за работу.

Столичный маг, сухо попрощавшись, направился к выходу. Я вышла следом. У калитки окликнула мужчину.

— Детектив Мацнев!

Он повернулся. Я подошла ближе.

— Скажите, а вы никогда не сталкивались с подобными случаями?

Мужчина покачал головой.

— Нет, София. Как я уже говорил вашему отцу, мы особенно интересовались мнением свидетелей о вашем поведении. И все они сказали, что ничего странного не заметили.

— У каждого своё понятие о странностях, — не удержалась я.

— Да, но в повседневном поведении у каждого человека есть набор отличительных черт. То, что подмечают наши близкие, то, что мы называем милыми мелочами и привычками. Когда человек находится под магическим воздействием, он безропотно выполняет чужую волю, но подсознание реагирует на это, и в поведении что-то поменяется. Понимаете? — детектив взъерошил короткие волосы. — Когда-то давно, ещё работая в полиции, я расследовал убийство молодой женщины. Главным подозреваемым был её муж, все улики указывали на него: отпечатки, следы крови на одежде, были свидетели, которые видели, как он шёл домой именно в это время. Но неожиданно соседка снизу вспомнила, что видела мужчину в парадной, и он сказал ей: «Здравствуйте!» Хотя до этого всегда шутил: «Не рассыпалась ещё, старая гнилушка?» Кажется, мелочь, а это несоответствие вызвало наши сомнения, мы пригласили архимага. И он нашёл след древнего заклинания на крови. Оказалось, коллега нашего подозреваемого таким образом пытался убрать конкурента на повышение: с помощью запретной магии заставил совершить преступление. Мужчина был оправдан.

— К чему вы мне это рассказываете?

Детектив внимательно посмотрел на меня.

— Я расспрашивал всех о вашем поведении: было ли что-то странное в словах, взглядах? Может, макияж броский, или вы анекдоты пошлые рассказывали?..

— Я не люблю пошлые анекдоты.

— Я знаю… В том-то и дело. У вас другие привычки, — и Мацнев повернулся ко мне всем корпусом. — Во время разговора с Камбером, волнуясь, вы перехватывали рукой волосы и перебрасывали их через плечо. Вы подписывали договор о покупке автолёта левой рукой, не потому что левша, а потому что вам так нравится, ведь левша — ваш отец. Вы, заказав десерт в ресторане, не ели ягоды на пирожном, потому что не любите, когда на них крем…

Я вытаращилась на мужчину. Он вздохнул и покачал головой.

— В этом деле слишком много мелочей, указывающих на вас, София! Я пересмотрел часы вашего домашнего видео и ваши репортажи. Сравнивал их с теми записями, которые удалось получить у ткачей… Лично я не сомневаюсь, что это были вы!

Детектив ушёл, а я стояла у калитки, не в силах поверить, что всё случившееся — моя вина. Что я сама погубила собственную жизнь. Но зачем и как?! И почему я этого не помню?! Обида? Месть? Не думаю. Я никогда не хотела навредить Авизару, даже злясь на него за будущий брак с принцессой Орестой… Автолёт? Да я о том «Кайрусе» и не вспоминала после Междумирья!.. Тогда зачем?!

Обернувшись, заметила на ступеньках отца. Не знаю, как давно он вышел и что успел услышать. Судя по нахмуренным бровям, много.

— Может, сходить к лекарям? — отец сунул руки в карманы. — Иногда амнезия становится следствием болезни или травмы…

— Папа, — перебила я его. — Я два раза проходила полное обследование в лучших лечебницах Виридии. Я здорова.

— Но должна же быть причина у твоей амнезии!

— Должна.

Отец вдруг оживился.

— А если это проклятие?

— Меня проверяли на магическое воздействие.

— А может это новое проклятие? Или, наоборот, из Изначальных. Может, мы просто не то ищем?..

Значит, папа услышал историю, рассказанную Мацневым. Я пожала плечами.

— Возможно.

— Давай проверим! Что мы теряем, в конце концов?!

И снова я загорелась надеждой. И снова меня ждало разочарование. В местном ковене нас выслушали, задали вопросы, поколдовали и наконец главный маг сказал:

— Во-первых, никакого долгосрочного проклятия мы не нашли. Во-вторых, прошло много времени. Месяц — достаточный срок, чтобы убрать следы, если было заклинание быстрого действия. И в-третьих, в Виридии вы проверялись у магистра Петкова и у магистра Стойчева. Это сильные маги и специалисты высокого уровня. Если бы на вас воздействовали заклинаниями, они обнаружили бы след.

— А моя память?

Глава ковена грустно улыбнулся.

— Порой наш разум выдаёт чудеса похлеще архимагов. Так что ждите. Однажды вы всё вспомните.

Когда?!

Николя Труаль с сочувствием смотрел на меня.

— Сама, значит? И зачем — не знаешь?.. Ну-ну! — он перевёл взгляд на моего отца. — А если это Белые волки? Они же менталисты? Для сильных оборотней провернуть такую штуку с Софи не составит большого труда.

Кристиан Арно тяжело вздохнул:

— Николя, когда ты в последний раз видел Белого волка в Аврее и особенно в Виридии?.. Да ткачи бы его на части разобрали ещё на границе!

Тут я была согласна с папой. Я Белых волков вживую вообще ни разу не видела. Да и других оборотней встречала в основном за пределами Авреи-Десетры. В соседней Ласанге, например, где зверолюди составляли треть населения, заселив южную степь. У нас они не жили, разве что далеко-далеко на севере обосновалась небольшая волчья стая. Но они не покидали свои льды никогда. И люди не пересекали невидимую границу в вечных снегах. Не спрашивайте почему! Мне сейчас не до противостояния магов и оборотней, своих забот выше крыши!.. Так что идея с ментальным вторжением Белых волков была такая же бредовая, как и идея с сестрой-близнецом.

Пока мужчины спорили, я прислушалась к себе и ничего не почувствовала: ни боли, ни разочарования. Какое-то чёрное безразличие и апатия. Наверное, я подсознательно была готова к тому, что никакого проклятия на мне нет. Надежда на это изначально была слабая.

— Софи… — ко мне подошёл отец.

Я через силу улыбнулась ему.

— Ничего, пап. Что-нибудь придумаем.

— Конечно, детка.

И я продолжала ходить на работу, что-то делала в доме, гуляла на улице, но всё это без вкуса, без желания. В телестудии машинально отвечала коллегам, когда они подходили, но даже толком не понимала, о чём меня спрашивают. Надежда на детектива, на то, что он сможет докопаться до правды, была для меня как ряд фонарей в туннеле. И я шла вперёд, ориентируясь на него и стараясь быстрее выбраться. А теперь эти фонари погасли, и я снова оказалась во тьме, не зная, куда идти дальше и кого просить о помощи. И как вообще мне можно помочь?..