Элитный снайпер. Путешествие в один конец

17 Иран

Провинция Систан-Белуджистан

Гил лежал ничком в пустыне, в своем убежище в пятидесяти метрах от дороги. Убежище представляло собой окопчик, выкопанный перпендикулярно пологому склону, который, растянувшись с востока на запад, служил небольшим естественным укрытием на этой неровной, полукаменистой местности. Позиция позволяла поразить цель, в каком бы направлении жертва ни пыталась бежать.

Если Аль-Назари проедет, как обычно, то друг за другом должны будут появиться три внедорожника. Сам Аль-Назари будет в центральной машине, с женой, водителем и охранником. В первой и в замыкающей машине будут ехать по три-четыре боевика. Гил дождется, пока все три машины проедут по мосту, затем пристрелит водителя первой машины, потом второй, потом третьей. Нужно остановить сразу все три автомобиля, не дать им свернуть в сторону. Но у него будет достаточно времени, чтобы корректировать стрельбу — ведь он стреляет со ста восьмидесяти метров.

Все будет зависеть от первых трех выстрелов. Они будут самыми сложными, так как стрелять надо будет в движущиеся машины. По каменистой дороге ехать они будут не на большой скорости, но все равно в движущуюся мишень с такого расстояния попасть непросто. Понимая это, Гил еще ночью засыпал землей несколько ям на дороге в семидесяти метрах от каменного моста. Он потеряет драгоценные секунды, если придется выцеливать водителей.

Можно было только догадываться, что станут делать телохранители, увидев убитых водителей, но для Гила это была не проблема. Все они окажутся в ловушке, в зоне поражения, бежать будет некуда, разве что спрятаться в русле сухого ручья. Бронебойные пули калибра 7.62 мм пробьют любую часть внедорожника, за исключением блока цилиндров двигателя, но Гил расположился так, чтобы простреливать пространство под машинами, и, таким образом, убить любого, кто попытается спрятаться за автомобилем.

Гил рассчитывал поразить в общей сложности не больше двадцати целей, но это были только примерные расчеты. На удачу в бою надеяться нечего, тем более, что закон Мерфи никто не отменял. Также Гил предположил, что в колонне машин может ехать вражеский снайпер, с такой же русской винтовкой с точным оптическим прицелом ПСО-1. Именно поэтому Гил решил не располагаться рядом с руинами, у дороги. Боевики в машине будут вооружены «АК-47», и когда они поймут, что их обстреливают, то примутся палить по любой видимой мишени. И если боевикам посчастливится затаиться в каком-то паршивом месте, то в него смогут выпустить несколько пуль. И, разумеется, нельзя исключать опасность обстрела из гранатомета.

Гил решил сражаться так же отважно, как команчи, а команчи твердо верили, что воюют ради мирной жизни на земле. Он сделал несколько глотков из фляги и проверил дорогу.

— Тайфун Главный, это Тайфун Малый. Все еще не видите меня?

— Нет, Малый. Облака слишком густые. Прием.

— Вас понял, прием.

Но в этот момент Гил увидел, как на дороге показался первый внедорожник.

— Главный, это Малый. Цель появилась точно по расписанию. Прием и конец связи.

Он крепко прижал приклад винтовки к плечу и следил за первой машиной — черным пыльным «Ниссан Армада» — через оптический прицел. Гил знал, что все три машины должны сильно сбавить скорость перед мостом из-за ямы, которую Гил углубил, чтобы создать резкий перепад высоты в пятнадцать сантиметров. Такая яма не вызвала бы подозрений или остановки движения, но заставила бы водителей сбросить скорость, дольше оставаясь в зоне поражения.

Водитель первого внедорожника был в черных очках и в головном уборе, похожем на бейсболку. Гил даже заметил, что утром тот не побрился. Как и ожидал спецназовец, ведущее авто не проскочило мост на полной скорости, а поехало медленно, дожидаясь остальных и сохраняя дистанцию.

Мост пересекала уже третья машина. Гил выждал, и, когда бампер замыкающего колонну автомобиля оказался на расстоянии пятнадцати метров от края, набрал воздуха в грудь и нажал на курок.

Пуля пробила трахею первому водителю, и он резко упал на колени пассажира.

Гил тем временем принялся за центральную машину. Там он сразу приметил на заднем сиденье Аль-Назари. Гил хладнокровно нажал на курок. Мозги Аль-Назари разлетелись по салону, как куски тыквы, разбившейся о забор. Гил поймал лицо водителя, когда тот повернулся посмотреть, в чем дело. Щелчок — и ему пуля снесла лицо.

Едва водитель замыкающей машины повернул рычаг переключения скоростей, чтобы врубить задний ход, как пуля пробила его грудину. Менее чем за четыре секунды снайпер остановил все три машины и ликвидировал основную цель. Все, что он сделал, было сделано ради его собственной безопасности. В его памяти всплыл девиз, который он выучил в юные годы, когда работал чокеровщиком[53] в горах Монтаны в лесозаготовительной компании «Луизиана Пасифик»: «Не для работы, а ради своей жизни!» Старый седой бригадир трубил в рог, и по его команде Гил вместе с остальными рабочими должны были быстро прицепить чокером к трактору четыре поваленных дерева. Если они не успевали это сделать к моменту, когда бригадир повторно трубил, трактор мог протащить их вниз с горы, где они разбились бы насмерть о деревья.

Однажды, в свою первую неделю работы с чокером, Гил спускался с горы по той же стороне, где работал внизу трактор. Бригадир засек его и стал орать, оживленно показывая руками, что нужно отойти. Только Гил отпрыгнул, как в ту же секунду зажужжал трактор, и верхушка огромного дерева шлепнулась на землю, точно на то место, где он до этого стоял.

— Не лезь вперед трактора, — пробормотал он и в пятый раз спустил курок. Ни один из внедорожников не свернул с дороги, только замыкающая машина все еще ехала задним ходом, пока не ударилась об опору каменного моста и резко не остановилась. Пять оставшихся в магазине патронов Гил истратил на эту машину, убив всех троих пассажиров, чтобы никто не успел убежать и спрятаться.

Он заряжал второй магазин, когда заметил женщину, притаившуюся за водительским сиденьем во второй машине. Он выстрелил в нее через пассажирскую дверь, и она упала на сиденье. Осталось убить четырех боевиков, сидевших в первой и во второй машинах. Они отчаянно палили по руинам по ту сторону дороги, но так и не смогли определить, откуда стреляет Гил.

Пули свистели, отскакивая от каменных стен, оставляя за собой маленькие облака пыли.

Гил стрелял уже тридцать секунд. Еще через тридцать все цели будут уничтожены.

Он открыл огонь по крылу автомобиля и сбил боевика с ног. Второй боевик пришел на помощь и протянул свою руку, чтобы схватить раненого за запястье. Гил выстрелил в локоть второго боевика. Оставшиеся двое стали спешно отступать к мосту, прячась за внедорожниками. Гил подстрелил одного через вторую машину, совершенно случайно попав в голову. Это напугало второго боевика, и он бросился напрямик.

— Не старайся удрать, приятель. Умрешь уставшим, — пробормотал Гил и выстрелил ему между лопаток. С перебитым позвоночником тот упал лицом вниз.

Не было нужды проверять, мертв ли Аль-Назари — Гил прострелил ему голову, — но в машине могла оказаться важная информация.

— Тайфун Главный, это Тайфун Малый. Вы отслеживаете мое движение?

— Так точно, Малый.

— Главный, докладываю, все цели уничтожены. Повторяю. Все цели уничтожены. Подтверждаю, главная цель убита в бою. Прием.

— Вас понял, Малый.

— Будьте наготове, Главный. Двигаюсь в сторону убитых. Проверю, есть ли информация. Прием.

— Вас понял, Малый. Будем наготове.

Гил осторожно вышел из укрытия и, готовый выстрелить в любой момент, направился к машинам. Он торопливо прошел сто метров и, остановившись у первой машины, стал осторожно оглядываться. Мужчина без руки сидел у колеса, баюкая на коленях голову своего мертвого соотечественника. Оба медленно истекали кровью, их глаза были закрыты в мирной молитве.

Гилу не хотелось убивать кого-то во время молитвы: через какое-то время все равно сами умрут от кровопотери. Но Гил все же вытащил пистолет и выстрелил каждому из них в голову.

Как только отгремело эхо второго выстрела, Гил уловил настораживающие звуки: с другой стороны кто-то звонил по телефону. Он обернулся и увидел у первой машины женщину. Все еще живая, она лежала у пассажирской двери, пуля попала ей между лопаток. Женщина была поразительной красоты, даже в одежде, забрызганной кровью и мозгами Аль-Назари. Было видно, что она беременна и мучается от боли.

На мгновение у Гила засосало под ложечкой.

— Какой месяц? — спросил он, даже не задумываясь, поймет его женщина или нет.

— Восьмой, — проговорила она, задыхаясь от боли. — Тебя будут ждать в аду, если…если мой ребенок умрет.

— Наверное, так и будет, — пробормотал он, присев на корточки и выхватывая телефон из ее рук. — Кому ты звонила?

— Своему отцу. Он и его люди едут за мной. Сохрани мне жизнь, и ты спасешься. Это твой единственный шанс…беги и молись, чтобы я отговорила преследовать тебя.

У Гила было несколько секунд, чтобы спланировать действия. Что касается приказа, то в нем было четко обозначено: убить женщину, убежать до темноты и сесть в вертолет. Но его просто надули. Лерер был в курсе, что Нушин Шеркат была беременна, и предпочел умолчать об этой мелочи, чтобы Гилу не пришлось договариваться с совестью. Такое поведение ставило под угрозу всю операцию и было даже хуже преднамеренного бесстыдного убийства беременной женщины. Может, она специально бы открыла дверь, чтобы был виден ее живот, и у Гила дрогнула бы рука. А рука бы дрогнула, если бы он увидел в прицел то, чего не ожидал; волноваться для снайпера настолько же губительно, как спешить или перестараться. Лерер об этом знал, и в его обязанности входило снабдить свою команду всей доступной значимой и актуальной информацией о людях, которых следует уничтожить.

Гил чувствовал: закипающая ненависть требовала выхода. Сейчас принимает решения он, поэтому к черту Лерера. Пусть стреляет в женщину сам, если он такой бесстрашный.

Он осторожно просунул руки, чтобы поднять ее.

— Вы идете со мной.

— Нет! — Она высвободилась из его рук, и он, покачнувшись на корточках, уставился на нее.

— Послушай, женщина. Или я беру тебя с собой, по крайней мере попытаюсь взять, или я тебя убью. Я не вправе оставлять свидетелей, чтобы меня засекли. Поняла?

Она пристально посмотрела на него, понимая, что вполне логично, что иранское правительство не будет искать американский след в этом деле. Пока Гил не подошел к пассажирской двери, она даже верила, что их обстреляли такие же бандиты, как ее отец и его люди, которые сейчас мчались к ней на полной скорости.

Ожило радио Гила.

— Тайфун, имейте в виду… техника сообщает, что был сделан звонок женщиной по сотовому телефону. Повторяю. Женщина жива, и она сообщила вражеским силам ваше местоположение. Расчетное время прибытия — сорок минут. Вы поняли сообщение? Прием.

— Вас понял, Главный. Цель была устранена. Запрашиваю немедленную эвакуацию. Прием.

— Тайфун, вы объявляете чрезвычайное положение? Прием.

Гил понимал: добиться, чтобы «ночные сталкеры» прилетели днем, можно, только объявив чрезвычайное положение. Но он не имел права подвергать опасности экипаж только потому, что ему захотелось посоревноваться с агентом Лерером.

— Тайфун, вы объявляете чрезвычайное положение? Прием.

Гил поднял глаза к небу, густые серые облака плыли низко, а значит, его не засекут со спутника или с дрона.

— Нет, Главный. Не объявляю. Сейчас не объявляю. Придерживаюсь плана. Прием.

— Вас понял.

При обычных обстоятельствах сорок минут — это время с запасом, которого достаточно, чтобы скрыться от врага, который понятия не имеет, кого они ищут. Но уходить вместе с раненой беременной женщиной все равно что ехать на цветной лошади. Такие тренировки не были предусматривали. Ему придется делать все без подготовки.

— Можешь идти?

— Только не к афганской границе! — выкрикнула она. — Ты стрелял в меня, помнишь?

Гил не смог сдержать улыбки.

— И я могу выстрелить в тебя снова.