Эльминстер должен умереть!

Глава 8 Сплошное бряцанье сталью

— Куда они идут, как думаешь? — спросил задыхающийся Эльминстер, добежав до дверного проема и вцепившись в него.

Там, где призрачная принцесса могла лететь, ему приходилось бежать. И даже бегом он не мог угнаться за Алусейр.

Она уже не раз вырывалась вперед, чтобы проверить банду Грозозмея и вернуться к Старому Магу, пока он пыхтел, преодолевая бесконечные темные коридоры и надеясь не наткнуться ни на кого.

Если это все же произойдет, Эльминстер планировал изобразить старика Элгорна с помощью полос ткани, которые он оторвал от мешковины в погребах и только что обмотал вокруг лица, как бинты, и рассказать о том, сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз проверяли состояние ступенек на некоторых лестницах. «Нельзя позволить этому дворцу обрушиться нам на головы!» — проворчит он.

Вот уже несколько лет он был здесь старым Элгорном Ролиганом, «чинящим вечно крошащийся камень, штукатурку, ковры и дерево этих великих зданий». И потомком знаменитого Галастира Ролигана. Конечно, обычно он работал не один: запоминать важные вещи и рассчитывать давление Элгорн доверял своей младшей сестре, Сторнаре. Никто не говорил, что та похожа на старый портрет леди-барда Долины Теней, ведь магия Эльминстера заставляла ее казаться настолько старой, насколько Шторм была на самом деле.

Впрочем, для беготни по дворцу Элгорн был не в лучшей, чем она, форме — тем более, что Шторм пришлось бы спешить сюда аж со своей кухни в Долине Теней.

— Драконий Череп, ради всего золота в верхней сокровищнице, — с отвращением ответила Алусейр. — Если, конечно, их не интересует старая мебель.

Затем она напряглась и подняла голову, как ищейка, вынюхивающая что-то в воздухе.

— Ганрахаст и Вэйнренс, идут разными путями через дворец, оба очень спешат! Оба направляются в северную башню... и Вэйнренс окажется там первым.

Эльминстер покосился на нее.

— Ты можешь проследить за каждым человеком во дворце?

— Конечно нет. Обычно только за этими двумя; я чувствую всю ту магию, которой они себя нагружают, — фыркнула Алусейр. — Они часто встречаются в комнате на самом верху северной башни, куда я не могу попасть — наверное, для бесед, которые хотят сохранить в тайне ото всех. Хочешь подслушать этот разговор? Я никогда раньше не видела, чтоб они так торопились!

Эльминстер задумчиво кивнул, и в его глазах загорелся огонь.

— Думаю, хочу.

Глаза дворцовой горничной, глядящие в его глаза над их жадно целующимися ртами, распахнулись от страха, и лорд Арклет Делькасл почувствовал, как девушка вся напряглась.

Он прислушался.

Человек, разговаривающий сам с собой, шагал по последним ступеням лестницы перед покоями наверху.

Арклет прервал поцелуи и ласки на время, достаточное, чтобы мягко зажать горничной рот ладонью, прежде чем она успела издать хоть звук, затащить ее за шкаф и тихо, но яростно выругаться.

В прошлый раз он четко и ясно слышал, как двое волшебников, спускаясь по ступенькам, согласились никогда больше не подниматься в эту комнату.

И вот они снова идут сюда.

С яростной силой Арклет посвятил себя самым красочным и искренним проклятиям, какие он только знал, но ругательства были абсолютно беззвучны и звучали лишь в его голове.

Горничная с зажатым ртом в ужасе глазела на него, а волшебник по ту сторону шкафа от бормотания себе под нос перешел к четким — и явно раздраженным — словам:

— Ну давай же, Ган. Позволь придворным выполнять свою работу. У нас самих проблем хватает.

Арклет попытался ободряюще взглянуть на девушку, но кажется это не сработало. И неудивительно: оба они узнали голос волшебника Вэйнренса, одного из самых страшных заклинателей королевства. Главный задира среди боевых магов, волшебник, способный разрушить стены замка ради того, чтобы достать скрывающихся внутри предателей — и наверняка так бы и поступивший.

— Я тебя слышу, — ядовито отозвался голос с лестницы. Горничная, как и сам Арклет, узнала и его — глаза девушки закатились, и она лишилась чувств, повиснув тяжким грузом на руках лорда.

С той стороны шкафа в комнату вошел королевский маг Ганрахаст, задыхавшийся от подъема. Лестница на вершину северной башни была длинной.

— Ну? — выдохнул он.

— Это срочно, — сухо ответил Вэйнренс, не тратя времени на приветствия.

— Как всегда, — вздох. — Что там срочного? — вздох.

— Один из наших информаторов только что сообщил мне, что лорды Ротгар Илланс, Хармон Хоклин и Сесзгар Ханткран замышляют измену. Во время Драконьего Совета они собираются выпустить что-то, что называют «шаром Волшебной Чумы», запертым в сундуке, и затопить помещение опасной дикой магией.

Ганрахаст не стал тратить воздух на проклятия.

— Видимо, эти трое неуязвимы к его воздействию, — выдохнул он, — и считают, что оно причинит ущерб — серьезный ущерб — здоровью других дворян, королевской семье, нам, волшебникам, и придворным.

— Уж нам, боевым магам, точно, — согласился Вэйнренс, — не думаю, что они собираются пожертвовать собой ради этого. Они намерены как-то пережить воздействие Чумы.

То, что это трио замышляет измену — не новость, но Делькасл впервые слышал про шар Чумы. Неужели такая вещь существует?

— Если эта информация хоть сколь-нибудь правдива, — заметил Ганрахаст.

Вэйнренс пожал плечами.

— Как и ты, я сомневаюсь в правдивости всего, что сообщают мне без принуждения. Но разве мы посмеем не принять это всерьез?

— Возможную угрозу королю? И самым важным лордам Кормира вместе с ним? Вряд ли.

Вэйнренс не пожалел времени на трехэтажные ругательства. Через миг к нему присоединился и Ганрахаст.

— Я возьму рукоять в зубы, — прошептал Эльминстер, ерзая на холодном каменном полу, — и разделю с тобой то, что увидит мой разум, пока продержится магия.

Алусейр кивнула и протянула руку к нему.

Касание было легче шепота, но холод в мгновение ока заставил его задрожать.

И все же слово есть слово, Алусейр показала ему спрятанный кинжал Обарскиров и, не сомневаясь ни минуты, предложила магию этого кинжала, так что...

Сотворив заклинание, Эльминстер почувствовал головокружение и обнаружил, что его магия застряла в сильных новых печатях, которые ломали и рвали...

Пока он не оседлал их, не слился с ними, не просочился сквозь них.

Типичная прямолинейная, грубая магия.

Ох уж эти нынешние волшебники...

Ганрахаст стал расхаживать из стороны в сторону. В комнате наверху северной башни отсутствовали окна, а из убранства были только пустой шкаф, простая деревянная скамья и стол у стены, возле которого стояли наготове незажжённые фонари, так что места оставалось предостаточно.

Это, укрывающие заклятия, которые они давным-давно наложили на помещение, да заброшенность комнаты — по всем этим причинам она им и нравилась.

Вэйнренс был, разумеется, прав. Они не могли проигнорировать наводку, даже если та исходила от человека, которому почти наверняка заплатили, чтобы он рассказал об этом с целью запутать их. Мало что можно с этим сделать: выжимание мыслей, которое когда-то сделало боевых магов такой страшной — и эффективной — силой, после Волшебной Чумы стало бесполезным.

Дело даже не в том, что король постановил карать за выжимание мыслей смертной казнью. Попытки любого волшебника использовать эту магию после Чумы всегда заканчивались тем, что заклинатель сходил с ума или мгновенно получал волшебный шрам. Так что, несмотря на законы Форила, ни один маг не дерзал больше использовать выжимку мыслей — разве что он уже умирал и шел на это в качестве последнего акта верности.

Будь все иначе, головы многих наглых дворян уже давно покинули бы свои плечи... но дела обстояли именно так, и весь Кормир об этом знал.

— Моя очередь, — тихо сказал Ганрахаст. — На пиру я подслушал кое-что интересное. Сплетни о неких дворянах, которые в ближайшем будущем собираются предпринять вылазку в проклятое крыло. Я не смог узнать — сплетники и сами не знали — зачем это им; это просто какая-то шалость, вызов или ритуал посвящения, или очередная попытка найти все сокровища, пленников и закованных в цепи дев для удовольствий, которых мы якобы должны там держать...

— А мы что, не держим там дев для удовольствий? — пошутил Вэйнренс. — Я годами, годами служил Короне, надеясь...

— Ха. Ха. Ха. Вэйнренс, подумай об этом. Мы удвоим стражу, разумеется. Но мне хотелось бы знать, кто за этим стоит.

Как знали все, кто работал во дворце, и большинство тех, кто работал при дворе, проклятое крыло действительно было проклятым. Даже боевые маги всеми силами избегали визитов туда. Синее Пламя слой за слоем исказило печати, наложенные за века существования Кормира, превратив их в опасную магию, с которой шутки были плохи.

Один, и только один из эффектов Волшебной Чумы обернулся добром для королевского квартала Сюзейла. Внутри и снаружи дворца, двора и королевских садов порталы и другая переносящая магия перестала правильно работать, так что одной заботой у короля стало меньше. Уже никто не мог магически перенести чудовищ, убийц или небольшую армию в заброшенное крыло или на место проведения совета.

Ганрахаст, Вэйнренс и старшие придворные уже обсуждали возможность закрыть заброшенное крыло с помощью волшебства на время совета. Боевые маги сделали бы это без всяких обсуждений, если бы осмелились налагать столь сильные печати внутри дворца или если бы знали, какую сеть из заклинаний лучше всего сплести.

— Может быть, Шадовар?

Этим негромким вопросом Вэйнренс озвучил старый страх обоих мужчин: что волшебники Шадовар убили многих лордов из могущественных семей и приняли их облик, а сейчас делают то же самое с придворными, и таким образом скоро будут контролировать королевство с помощью скрытности, без единого удара меча или брошенного заклинания.

Эти мрачные мысли уже заставили их с подозрением отнестись к усилиям боевого мага Баэрольда, направленным на сбор волшебных предметов, в которых якобы была заключена эссенция Девятки.

Баэрольд, в конце концов, мог быть Шадовар, пытающимся использовать — и использующим — боевых магов в роли своих агентов, чтобы наложить руки на то, что сгинувшие во тьме веков волшебники описывали как «призраков синего пламени», в которых превратилась Девятка, и которыми мог управлять владелец содержащих их предметов, знавший способ подчинять призраков себе.

Мог быть, а мог и не быть. Из всех нынешних боевых магов Ганрахаст и Вэйнренс были самыми могущественными, и их заклятья — которые, конечно, были гораздо слабее древнего выжимания мыслей — не обнаружили никаких признаков того, что Баэрольд был кем-то кроме юного, амбициозного и в известной степени романтичного мага, не особо умелого и не слишком хорошо обученного. Так что они пристально следили за Баэрольдом и старались не торопить процесс его обучения.

Как и большинство из тех кормирцев, у которых были уши, Ганрахаст и Вэйнренс слышали легенды о Девятке — легендарном отряде авантюристов, уничтоженном более двух дюжин и одной сотни лет тому назад, когда Лаэраль Среброрукая — позднее известная, как леди-маг Глубоководья и супруга Черного Посоха, Хелбена Арансана — попала под воздействие зловещей Кроны Рогов.

Будучи боевыми магами, они знали о Девятке немного больше. Многие кормирские дворяне слышали о том, что некоторые члены этого отряда по-прежнему живы, заключенные в волшебных предметах, и их можно призвать, подчинив воле хозяина.

Если те три волшебника, записи которых во всех прочих отношениях оказывались правдивы, не излагали одну и ту же ложь, Ганрахаст и Вэйнренс знали, что призраками синего пламени действительно можно управлять, как рабами для убийств.

Комната на вершине северной башни, где из стороны в сторону расхаживали двое, вдруг стала казаться маленькой и тесной.

Внезапно Эльминстер снова очутился во тьме, и единственным источником света осталось слабо мерцавшее лицо призрака за его спиной. Кинжал полностью расплавился, его магия исчезла; во рту Эльминстера остался лишь привкус старого железа, похожий на вкус давно пролитой крови.

Ему было холодно, очень холодно...

Призрак Алусейр отстранился.

— Живой, Эл?

— Живой, — пробормотал он сквозь стучащие зубы. — По крайней мере эти двое не замышляют предать короля.

Он потряс онемевшими руками, пытаясь вернуть им чувствительность:

— А что там с нашим юным жадным грабителем и его развеселой бандой?

— Я проверю, — ответила Алусейр, глаза ее казались всего лишь двумя темными дырами в сером облачке, принявшем форму женского лица, так слабо мерцавшем, что его было почти не разглядеть. — Я не убью их — пока. Я тоже хочу понять, что они задумали, здесь, в моем доме. Но есть кое-что, что я должна знать, Старый Маг.

Алусейр подплыла ближе к Эльминстеру, ее глаза потемнели еще сильнее.

— Ты в этом деле на стороне Кормира? Или по-прежнему играешь в большую игру, доской которой служат все Королевства, а мы на ней — просто фигуры?

Эльминстер мрачно посмотрел на нее.

— Я всегда был на стороне Кормира, принцесса. И, да, я всегда играл в эту большую игру, как ты ее назвала. Я должен был. Кроме меня, спасать Королевства некому.

— Ты имеешь в виду — ты никому не можешь это доверить.

Эльминстер смотрел на нее, и в его глазах была усталость. Пауза затягивалась.

— Да, — наконец прошептал он. — То, что ты говоришь — правда. Я никому не могу доверить спасение Королевств. Это мой рок.

И как будто в ответ на его признание, позади них раздался негромкий металлический стук. Звучал он так, будто бы в двух-трех комнатах от них человека в латах с силой швырнули на каменный пол.

Без единого слова Алусейр бросилась туда, полетев на звук, как пущенная стрела.

— Были времена, — запальчиво прошептал Эльминстер, — когда Плетение позволяло мне посылать глаза и уши, куда только захочу...

Да, были времена.

И они давно ушли, так что он молча стоял, еще одна колонна в тишине сумрака, и ждал.

Лишь затем, чтобы в изумлении заморгать, увидев, кто возник из-за угла вместе с мерцающей тенью Алусейр, протягивая к нему руки и подставляя губы для поцелуя.

Старый Маг с радостью и удивлением подчинился.

— Я надеюсь, — сказал он, когда его рот наконец освободился, — у тебя будет время и желание рассказать мне, почему ты вернулась так быстро. Я думал, мы договорились.

— Договорились, — согласилась Шторм, — но обстоятельства изменились.

Ее улыбка быстро угасла, когда девушка протянула ему что-то маленькое и круглое.

— Это одна из последних игрушек боевых магов.

Эльминстер вгляделся.

— Шар. Рассказывай.

— По команде он может захватывать речь, а потом воспроизводить то, что удалось, хм, записать, чтобы послушали другие. Маги используют его при допросе подозреваемых.

Эльминстер поднял бровь в жесте, который заменял ему безрадостную улыбку.

— Один из боевых магов потерял, я так полагаю?

— Обнаружит потерю, когда очнется, — ответила Шторм, — но это произойдет через день или даже позже. Боюсь, я довольно сильно его огрела.

Взгляд, которым Эльминстер наградил ее, одновременно был молчаливым вопросом и давал понять, что он не в настроении долго выпытывать ответы, так что она добавила:

— Мне не нравится, когда меня застают врасплох, и тем более, когда за мной следят. Еще больше мне не нравятся мужчины, которые выжидают, пока я присяду облегчиться, чтобы напасть.

Мерцание Алусейр стало немного ярче.

— Боюсь, нынешние маги Короны обладают теми же дурными манерами, что и все теперешнее поколение, — с сухой иронией прокомментировала она.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты ударила его заслуженно, да и собирать волшебные предметы всюду, где только возможно — мудрое решение, — сказал Эльминстер. — Мне в первую очередь интересно, почему ты оказалась здесь, а не в Долине Теней.

— Я подслушала кое-что, и ты тоже должен это услышать, — ответила Шторм, грациозно опускаясь на пол и шепча что-то шарику в своих ладонях.

— Командное слово выгравировано на его поверхности, — объяснила она. — Ты сейчас услышишь двоих боевых магов, которые не знали о моем присутствии.

Шарик слабо задрожал, и из него раздались голоса.

— Ого! Боишься печально известной госпожи Темные Латы? — насмешливый мужской голос.

— Нет, не ее. Если она существует — если существовала когда-либо — я с ней не встречался, — мрачный голос по моложе.

— Тогда принцессы Алусейр? Этой стоит бояться, уж поверь мне!

— Нет. Боюсь того, кого зовут Эльминстером.

— Ааа, знаменитый Эльминстер! Ты знаешь, он уже какое-то время живет в заброшенном крыле, скрываясь среди многочисленных тамошних призраков — вместе с какой-то старухой они притворяются братом и сестрой Ролиганами.

— Да, да, меня не это волнует. Меня волнует та ловушка, которую подстроили для него. Говорят, если мы наткнёмся на нее, то сами погибнем.

— Ну так не назначай свиданий в заброшенном крыле, дурень! Эльминстер, ха. Какой-то «Великий Старый Маг». Во имя дракона, да он просто трясущийся старый дурак с языком без костей, который боится использовать магию. Правда, следить за ним было хоть и небольшим, но развлечением. Понятия не имею, что он ищет, но если старик достаточно безумен, чтобы считать, что может найти королевские сокровища и скрыться вместе с ними из дворца незамеченным, он и в самом деле настоящий болван.

— Они... ходят слухи, что он просто убил многих из нас, и они потеряли терпение. Если Эльминстер попадет в ловушку, она убьет его — и в процессе на воздух может взлететь здоровенный кусок дворца, просто чтобы убить его наверняка!

Шар снова задрожал и замолчал.

Шторм посмотрела на Эльминстера.

— Эл, завтра Алассра будет не более безумна, чем сегодня, — прошептала она. — Но если ты погибнешь, у нас с ней ни останется ни надежды, ни причины продолжать. Прямо сейчас тебе это необходимо больше, чем ей — и Королевства нуждаются в тебе больше, чем в Алассре. Королевствам хватает убийц красных магов, но людей, которые спасали их снова и снова — всего горстка. И из этой горстки я доверяю лишь тебе.

Она покатала шар в ладонях и протянула его Эльминстеру.

— Держи.

Старый Маг с безрадостной усмешкой принял шар.

— Немного магии, чтобы сохранить мой разум, пока я в свою очередь пытаюсь заставить взлететь на воздух здоровенный кусок дворца?

— Эй, полегче, — резко вмешалась Алусейр. — Речь о моем доме все-таки. Чуть-чуть поменьше разговоров про «взлететь на воздух», если вы не против.