Эльминстер должен умереть!

Глава 15 Входит смеющийся лорд

В роскошном сердце особняка Делькаслов, за его розовыми стенами, располагались комнаты, которых большинство посетителей никогда не видели. Комнаты, стены которых были вылеплены в форме зарослей роз, взбирающимися по отделке и овивающими дверные косяки.

Лорд Арклет Аргустагус Делькасл содрогнулся бы, увидь он такой декор дома у кого-то другого, но в комнатах своей матери он к нему привык.

По крайней мере, он неустанно себе это повторял.

Существовало старое семейное правило, согласно которому прибывшие домой кровные члены дома Делькасл должны представиться его матери — или ее личной горничной в тех редких случаях, когда Даранте было приказано их встретить — так что он, как много раз прежде, поднялся по крутой лестнице из входного зала, прошел через несколько помещений и оказался в краю тошнотворных роз. Миновав безразличных стражников, Арклет вошел в покои матери.

Где леди Марантин Делькасл наградила его своей лучшей улыбкой сытой кошки. Она распростерлась на кушетке, кроваво-красный шелк которой прекрасно дополнял розы — но ужасно сочетался с пламенно-оранжевой шелковой сорочкой, которая была на ней надета. Уже не говоря о кричащем диссонансе с выкрашенным в изумрудный цвет мехом, который с претензией на элегантность мать набросила себе на плечи.

Час был где-то между слишком поздним и слишком ранним, но леди Делькасл бодрствовала и практически мурчала, томно поглощая апельсиновые корки в шоколаде и отпивая из высокого бокала с янтарным ликером. И если она не нашла себе новое увлечение, которое оставило бы мать в таком настроении, это значило, что она наслаждается послевкусием после ублажения ее тремя крепкими «пажами».

— Здравствуй, мать, — радостно, с едва заметной сардонической ноткой поприветствовал ее Арклет. — Намасленные мальчики уже ушли?

Она ответила ему одной из своих лучших усмешек.

— Не недооценивай моих игрушек, Аркль, дорогой. Они мужчины в куда большей степени, чем ты когда-либо будешь.

— Это почему? — спросил он, подойдя к уставленному графинами столику и изучая мать в зеркало, расположенное над ним.

— Разве ты не предпочитаешь мальчиков?

Арклет пожал плечами.

— Так уж вышло, что нет. Разве это не ты их предпочитаешь, мама?

Она безразлично отмахнулась.

— Нет, невнимательный дурачок, я люблю мужчин. Мужчин, которые сражаются, убивают и приходят ко мне с запахом пота, крови и опасности. Настоящих мужчин.

— Лорд Делькасл, — спокойно заметил Арклет, выбрав один из графинов и чистый бокал, — настоящий мужчина.

Пожатие плечами матери было куда драматичнее его собственного.

— Когда-то был. Теперь он слишком глубоко утонул в вине, чтобы представлять собой что-нибудь.

Ни для кого в Сюзейле не было секретом, что отец Арклета, лорд Парандур Делькасл, был запойным пьяницей, проводившим свои дни, запершись в любимой башне поместья и выпивая.

— И что?

— И ничего. Если от него избавиться, лордом Делькаслом станешь ты — мужчина в еще меньшей степени.

— То есть я стану мужчиной, если явлюсь к тебе, воняя потом, кровью и опасностью? — невозмутимо спросил Арклет.

Мать гортанно засмеялась.

— О да. Но не похоже, чтобы этот счастливый момент когда-нибудь наступил, не так ли?

— Маловероятно, — согласился Арклет, ставя графин на место и отпивая из наполненного бокала. — Сладких снов, мама.

Он вышел обратно в скудно освещенный коридор — где его ожидал домашний стражник с твердым лицом, взведенный арбалет в руках которого целился Арклету прямо в грудь.

Тот изогнул бровь.

— Открылся сезон охоты за благородными наследниками, Трезмур?

— Приказы, — был короткий ответ. — Уже бывало, что сыновья убивали матерей.

— И еще не раз случится, боюсь, — ответил Арклет, направляясь вниз по коридору с бокалом в руке. — Но не этот конкретный сын. Такое деяние было бы... слишком благородным. Я же ищу других удовольствий.

Хорошо, что одно из этих удовольствий никогда не спит, подумал он про себя, зная, как скоро он снова встанет с ожидавшей его постели.

Два прохода спустя, когда он подошел к собственным покоям, Арклет вручил опустевший бокал ожидавшему там слуге, вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь.

Только когда вслед за этой дверью была закрыта еще и внутренняя, он добавил к уже сказанному Трезмуру:

— И когда я, наконец, открою для себя удовольствия, которых должен искать, наконец-то начнется настоящая жизнь.

Светлое ранее утро сочилось сквозь окна, которые, к счастью, не обрамляли изображения роз. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Арклет отдыхал и наслаждался видом.

Он сидел за привычным столом, проглядывая документы, записи и постоянно растущую груду пергамента со сделками и инвестициями семьи.

Вокруг кипели жизнью главные палаты особняка; различные семейные посредники, клерки, писцы и экономы спешили к нему за приказами и распоряжениями.

Они могли скрывать зевоту, но улыбки на лицах были искренними. Чем быстрее они покончат с работой, тем больше у них будет свободного времени; и как только лорд Делькасл покинет свое кресло, они смогут заняться его распоряжениями, получив свои приказы.

Он говорил, а посредники один за другим кланялись и покидали особняк — торговые агенты встают рано, или неизбежно находят себя перебирающими останки, которыми пренебрегли их соперники.

Вскоре Арклет последовал за ними, оставив свое перо и покончив с работой на сегодня.

Взяв свою любимую трость с драгоценным камнем, он помахал клеркам рукой и вышел на улицу, играясь тростью, как беззаботное дитя.

В эти дни удачей было покинуть дом до того, как мать, утомленная своей чередой нанятых любовников, успевала проснуться и начать свою дневную тиранию. И сегодняшний день, если боги улыбнутся, станет чередой удач.

Арклет ловко подхватил теплый пирожок с подноса спешившего мимо пекаря и прежде, чем тот успел выкрикнуть проклятье, бросил ему золотой лев — достаточную сумму, чтобы заплатить за четыре таких подноса.

Пирожок был еще горячим, сочным, начиненным мясом с приправами, и угрожал выпачкать жиром его губы и подбородок.

— Проголодались, милорд? — крикнул торговец горячими орехами.

— Ничуть, — весело отозвался Арклет, не останавливаясь. — Просто практикуюсь. И как идет торговля твоими жареными зуболомками этим прекрасным утром?

— Горячо, милорд, горячо! Берите горячими, пока их все не расхватали!

— Слова, по которым живет моя мать! — он продолжал шагать, уже окликнув другого торговца, чтобы обменяться остроумными замечаниями, мимоходом бросил монетку грязной босоногой девчонке, закружил ее в небольшом танце, как будто она была высокородной леди — настоящий знатный денди за игрой.

Он направлялся в Обнаженного Угря, харчевню, специализирующуюся на пирогах с сыром и угрями, крепленых винах, и намасленных юных девушках, которые подавали блюда. Гостеприимное пристанище для голодающего желудка в эти дорогие рассветные часы...

Она была самой изящной и проворной из подавальщиц, и его любимой к тому же. По той причине, что подмигивала вслед своей самой пылкой улыбке и, расставляя перед ним тарелки, крутилась так, что вздымалась юбка, обнажая подвязки на бедрах.

— Ах, спасибо, Эмсра! — лорд Арклет Аргустагус Делькасл пребывал в эксцентричном настроении. — Ты знаешь, как заставить внутренности мужчины бурлить от наслаждения! Прямо как я — разок-другой, когда нахожусь прямо на самой высоте — могу сказать, что способен сделать то же с подходящей девушкой!

Эмсра захихикала, ловко снимая крышку с исходящей паром тарелки, на которой лежала груда мясистых угрей с грибами под сардрагонским соусом. По крайней мере, так гласило меню.

Она уже слышала все любимые фразочки лорда, но веселил ее скорее игривый, как у ребенка, тон, с которым Арклет их подавал. От некоторых дворян она пряталась на кухне, некоторых обслуживала со скованной, молчаливой осторожностью — но если бы было больше таких дворян, как он, девушка с охотой бы приветствовала их и с радостью выполняла все их мелкие пожелания.

Обнаженный Угорь вокруг них притих. Поток ранних посетителей, покидавших город по делам или торопившихся в свои лавки или на рынок, или на встречи и сделки в доках и различных конторах, иссяк, а те, кто начинали работу рано и делали перерыв на трапезу в полдень, еще не освободились.

Так что все девушки крутились вокруг столика Арклета, дружно хихикая. Не из жадного стремления получить монету-другую за хлопоты — они и так знали, что получат их в любом случае — просто этот человек умел поднимать настроение, заставлять людей смеяться и делать их день чуточку ярче.

— Сосиски, — проурчала Варимба на ухо Арклету, ставя блюдце у его локтя. — Угощение от Лаэсы, которая желает узнать ваше мнение о новых специях, которые она пробует.

Он поднял взгляд и обнаружил, что сгрудившиеся у его стола девушки все ослепительно улыбаются ему, сногсшибательные в своих сапогах на высоком каблуке, принимая соблазнительные позы — просто по привычке.

— Кто-нибудь из вас хочет присоединиться? — спросил он совершенно серьезно. — Вы наверняка проголодались на работе? Я не хочу навлечь на вас неприятности, но...

Но улыбки на их лицах угасли, оставив только беспокойство, и это не имело ничего общего с предложением лорда. Девушки глядели куда-то через его плечо.

И объект их внимания приближался.

Когда требовалось, Арклет мог двигаться быстро. Он выскочил из кресла, схватив горячую сосиску на всякий случай, еще прежде чем развернуться.

Чтобы увидеть торопящегося к его столику напуганного дворцового посланника и опытного боевого мага, даму, с подозрительным лицом, которую он видел во дворце один или два раза.

— Сосисочку? — вежливо предложил Арклет, с поклоном протягивая ее даме-магу. Ответом стало молчание.

Посланник молчал, открыв рот от удивления. У дамы на лице появилось холодное презрение.

Арклет пожал плечами, положил кончик сосиски в собственный рот, откусил и стал жевать.

Времени, чтобы изучить каменную, пожилую леди-мага, сверлившую его глазами, у Арклета оказалось в изобилии, и от его взгляда не укрылось, что она держала наготове магический жезл. Лицо у нее было лошадиное, с холодными глазами и тонкими губами, а тело бугрилось мышцами сильнее, чем у некоторых дворцовых стражников.

— Лорд Арклет Делькасл, я должна поговорить с вами, — провозгласила она.

Хмм. Голос такой же холодный, и, наверное, острый ум.

Арклет почувствовал, как девушки-подавальщицы начинают потихоньку исчезать, и торопливо обернулся, чтобы сказать Варимбе:

— Пожалуйста, передай Лаэсле мои комплименты. Сосиски перченые, и в результате посетители будут покупать и осушать напитки один за другим. Мне понравилось, и я с радостью заплачу за эту тарелку и еще одну такую же в мой следующий визит.

Когда Арклет повернулся обратно к волшебнице, та стояла прямо перед ним. И ухитрялась, хотя была на голову ниже, нависать над лордом.

Он изобразил легчайший поклон.

— Приветствую, госпожа?..

Она фыркнула.

— Зовут Глатра. Не госпожа. Не трать своих приторных любезностей.

Повернув голову, она наградила посланника рядом суровым взглядом — и тот молча протянул руку с запиской на пергаменте, развернул ее и показал Арклету так, чтобы тот мог прочесть, но отдернул руку, когда лорд, просто по привычке, потянулся взять записку.

Арклет продемонстрировал, что не только волшебницы способны на суровые взгляды, и посыльный моргнул, сглотнул слюну и снова протянул ему послание. В этот раз Арклет не стал пытаться взять его в руки, а просто стал читать.

«Сказать Арклету Делькаслу, что Белнар убит. И еще танцовщица во Всадниках слушала наш разговор». Почерк Халанса. Чернила свежие, смазанные в уголке, как будто записку свернули, не дав просохнуть.

Белнар убит?

Он поднял вопросительный взгляд на Глатру. Ты процедила:

— О чем именно был «ваш разговор» и почему тебе так быстро сообщают об этом убийстве?

Если «Белнар» это Белнар Бакмантл, госпожа, — сухо ответил Арклет, — то он был моим другом. Халанс это подтвердит.

— Обезглавленное тело Халанса Тарандара было найдено в одном из переулков, — голос у нее был мрачным. — При нем была эта записка. Корона желает знать, о каких «нас» речь, о чем был «наш разговор» и где он происходил. И я не привыкла повторять дважды, Арклет Делькасл.

Тот глядел на нее слишком потрясенный, чтобы дать отпор, как встретили бы такие требования большинство дворян. Белнар и Халанс?.. Но мы ведь только прошлой ночью...

Боевая волшебница следила за ним, как ястреб

Арклет взял еще одну сосиску с блюда. Когда насыщенное великолепие вкуса заполнило его рот, он мысленно вернулся к тому, что было сказано той ночью за столиком.

Его глаза сощурились, и лорд медленно кивнул. Глатра шагнула вперед, но не сказала ни слова. Она умела не только злиться, но и контролировать себя.

— «Мы» — это я, Халанс и Белнар, — сказал он ей. — Мы были друзьями. Не заговорщиками, госпожа Глатра, не мошенниками в погоне за прибылью. Просто друзьями.

Сосиска куда-то исчезла. Он схватил другую и вгрызся в нее. Боги, как же они хороши.

— Они оба, — добавил Арклет, жуя, — были поглощены подготовкой к предстоящему Совету, а я им сочувствовал... только это, не выведывал подробности об охране и безопасности. Так что да, мы говорили о происходящих приготовлениях, и еще больше — о трудностях, которые вероятно возникнут с тем и этим лордом, о гостях, которых привлекут в город открывшиеся возможности... сембийских шпионах, конечно...

— Тарандар и Бакмантл казались особенно заинтересованными в чем-то конкретном? В каком-то общем деле, возможно?

Арклет слабо улыбнулся.

— В прелестях танцовщицы, что крутилась практически у нас на коленях. Не думаю, что у них обоих недавно было время, на, хм, противоположный пол.

Глатра кивнула.

— Ты, — сказала она посланнику, вырвав записку из его рук, — будешь сопровождать лорда Делькасла в поисках этой и установлении личности этой танцовщицы, затем приведешь ее ко мне. Я вернусь во дворец и буду следить за вами издалека.

Без запинки она повернулась обратно к Делькаслу и добавила твердо:

— А ты найдешь ее прежде чем сделаешь в своей жизни хоть что-нибудь другое, и приведешь нетронутой ко мне. Не станешь флиртовать с девушками или выпивать, не станешь тратить время на обмен остротами с друзьями-бездельниками. С этого момента в твоей жизни нет ничего важнее. Ничего.

Делькасл раскланялся.

— Должен заметить, что когда-то мне отдавали приказы куда вежливее, но я не могу не согласиться со столь очаровательной и яростно преданной Короне дамой. Слушаю и повинуюсь, моя...

— Хватит. Ты уж точно не хочешь затащить в постель мои старые и некрасивые кости, — оборвала его волшебница, отворачиваясь.

Делькасл изобразил перед посланником почти комическую оскорбленную невинность, пожал плечами и пафосно провозгласил:

— Идем же! Нам предстоит спасти королевство!

Он достал пригоршню золотых монет из кошелька и бросил их на стол, развернулся, взмахнув плащом, и зашагал к двери. Посыльный шел следом.

Глатра следила, как они уходят, и позволила себе громкий вздох, когда оба исчезли из виду.

— Дворяне. Все как один — непослушные дети.

Она взглянула на груду монет на столе. Конечно же, он оставил достаточно, чтобы заплатить за дюжину таких обедов. А это все пропадет зря...

Ее глаза упали на одну из тарелок именно тогда, когда ноздрей коснулся восхитительный запах сочных, горячих сосисок.

В животе заурчало.

Медленно, с сомнением, она потянулась к тарелке.

Сосиска на вкус оказалась так же хороша, как и на запах, и исчезла в два укуса.

Оставались еще.

Боги на небесах, когда же она в прошлый раз ела?

В поле зрения снова показались девушки-подавальщицы, подозрительно глядя на нее, а волшебница уселась в еще теплое кресло Арклета и приступила к главному блюду.

Сосиски по-прежнему манили, но она целую вечность не ела правильно приготовленных угрей. На дворцовых кухнях сардрагонский соус считали «марсемберской ерундой».

Ммм. А в Обнаженном Угре — нет.

Посланника звали Делнором, и у него был виноватый вид, когда они заняли обычный столик Делькасла в Драконих Всадниках. Парень неуверенно кидал взгляды по сторонам.

Сцена была пустой, никаких признаков хотя бы одной танцовщицы, в маске или без. Никто не кричал, не улыбался, не бросал монеты. В ранние утренние часы клуб предлагал гостям лишь чашки с бульоном и купание в ароматизированной воде.

Кроме Делнора и юного лорда, который улыбаясь просигналил, чтобы им принесли по чашке бульона, единственными посетителями были горстка пьяниц, а также по-настоящему богатые и ленивые члены клуба, расслаблявшиеся, пока слуги — некоторые личные, некоторых предоставлял клуб, но они совсем не были похожи на прелестных девушек, которые в другие часы крутились и позировали на сцене перед всеми — мыли, причесывали и стригли их волосы, и даже проводили чистку сапог и одежды.

— Итак, — легкомысленно начал Арклет, — госпожа Глатра всегда такая дракониха? Или она была влюблена в Белнара? Или в Халанса?

Делнор моргнул, будто его стукнули, покраснел, затем пробормотал:

— Н-нет. Не думаю. Нет. Прошлой ночью во дворце произошли другие... жесткие убийства. Ходят, мм, слухи, что к этому причастны дворяне. И призраки, что поселились во дворце. И говорят, что Тихая Тень собирается обокрасть дворец, а древних мертвых волшебников — вроде Вандердагаста — кто-то с застарелой ненавистью к Кормиру поднял из могил, чтобы они бродили по залам и бесчинствовали.

— Кто-то?

— Ух, одни говорят, что это Эльминстер Обреченный. Или безумные сембийские лорды на своем смертном ложе. Ну, знаете... кто-то.

Делнор махнул рукой и впервые осмелился посмотреть в глаза своему спутнику.

— Просто разговоры. Вам же... нет до этого дела.

— Я знаю, какого все мнения о благородных, друг Делнор, — ответил Арклет Делькасл, — но уверяю тебя, мне есть дело до того, кто убил моих друзей.

Его ладонь легла на рукоять меча на поясе.

— Есть дело.