Эпицентр

4 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр - Главы 16/17/18/19

16. Оперативный центр

— Есть питание!

Включается свет, спустя секунду начинают оживать экраны мониторов, укрытых от пыли толстой полупрозрачной плёнкой.

— Есть связь с городскими службами, связь с Пентагоном через две минуты!

Двое солдат проворно сворачивают защитную плёнку, грузчики вкатывают стальные ящики с аппаратурой и документами, просторный зал постепенно заполняется сотрудниками в форме и в штатском.

— Пошла трансляция!

Громадный вогнутый экран, занимающий всю левую стену, сменяет привычную матовую черноту на яркую картинку: горящий пассажирский терминал международного аэропорта снимают с вертушки телевизионщиков, по такому случаю нарушившей запрет на приближение к взлётным полосам.

— Это что, идёт по всем каналам, прямой эфир?

— Да, у нас по всем, уже и за границей показывают…

— Подтверждение, у нас запросы из Вашингтона, дайте подтверждение, срочно!

— Да какое тут к чёрту подтверждение, пока только слухи!

— Может быть, это действительно обычный теракт, возможно, первые сообщения были неверно истолкованы?

— Боюсь всех разочаровать, мы всё правильно истолковали.

В Оперативный Центр входит высокий чёрный мужчина в дорогом костюме, женщина в форме сопровождает его.

— Мисс Томпсон, дайте ваш ролик на большой экран, пожалуйста. Смотрите все — вот что произошло в зоне прилёта, снимал один из пассажиров, выложили на местном новостном сайте.

Панорама горящего пассажирского терминала сменяется нечётким роликом, сделанным ручной камерой. Сзади кто-то громко блюёт в пластиковое ведро.

— Да, это Нулевой Образец во всей красе. Немедленно дайте ответ на запросы из Вашингтона: я подтверждаю, у нас полномасштабная вспышка, Нулевой Образец на нашей территории.

— Мистер Джонс, а как же тогда все эти ролики о террористической атаке, который пошли в первые несколько минут? Что ответить на запросы из Лэнгли?

— Дезинформация, так им и передайте, — вместо мистера Джонса отвечает мистер Смит, появившийся в дальней двери. — Это деза, обман, пропаганда, нас хотят сбить с толку... Кто-нибудь, дайте аспирин и кофе. И плесните туда виски!

Начинаются телефонные звонки, сначала один, потом три, пять, а потом попытки связаться с Центром идут сплошным потоком. Новые сообщения, запросы, просьбы о помощи. Мистер Джонс берёт на себя прекращение работы гражданских систем связи, Смит занят разговором с городскими чиновниками, пытаясь донести до перепуганных людей смысл происходящего.

— Нет, нет, повторяю, господин мэр, вам не надо выезжать на место, оставайтесь в своей резиденции, удвойте охрану и готовьтесь к эвакуации. Ни в коем случае этого нельзя делать! Да плевать на нарушение гражданских прав, немедленно отрубите вещание городских телеканалов и оставьте на всех частотах только чрезвычайную передачу, ничего больше. Обычный карантин не поможет, это не биологическое заражение в том смысле, как его обычно понимают, ситуация гораздо хуже…

17. Ковчег

Если водитель долго работает за рулём одной и той же машины, то обычно даёт своему транспортному средству имя собственное, словно это и не машина, а океанский корабль. Мисс Глория не исключение, она водит большой жёлтый автобус уже седьмой год и про себя называет его Ковчег, только так и никак иначе. Не то чтобы мисс Глория особенно религиозна, а история приключений Ноя и его товарищей глубоко трогает её душу, просто ей нравится это имя, символ спокойствия и надёжности, уверенно прокладывающий путь к своей цели посреди бушующих волн городских транспортных потоков. Вот и сейчас на борту Ковчега царит спокойствие, несмотря на то что происходящее снаружи ей совсем не нравится. Но долго так продолжаться не может.

— Мисс Глория, уже девять, мы очень сильно опаздываем! — девочка со смешной косичкой, сидящая на первом ряду, недовольно посматривает на дорогие наручные часы. Водитель смотрит на простые электронные, отсчитывающие время на приборной панели, и вынуждена согласиться с пассажиркой — они безбожно опаздывают.

— Сегодня весь город опаздывает, не переживай, Марго. Я уверена, что в школе уже знают. Форс-мажор.

За годы, что мисс Глория водит Ковчег и возит детей на его борту, ей не впервой попадать в пробки, обычно происходящие по вине очередного неумехи-новичка или лихача, возомнившего себя пилотом Формулы-1. Аварии здесь не редкость. Но вот с полицейским блоком, намертво перекрывшим оживлённую улицу пластиковыми оранжевыми барьерами и стальными шипами, она на своём пути сталкивается впервые. Что здесь делают ребята в форме? Ловят какого-нибудь психа на угнанной спортивной тачке? Но дорога перекрыта уже давно, машин перед Ковчегом и за ним скопилось предостаточно, и не похоже, что есть желающие прорваться через блок на полной скорости. Полицейские не проверяют документы водителей и не досматривают машины, они просто остановили движение, никого не пропуская вперёд. Зачем?

Ей кажется, что она знает ответ, и ответ ей совсем не нравится: это всё из-за теракта в аэропорту. Говорят, там утром была стрельба и много жертв, даже, кажется, самолёт сбили. Но где аэропорт, а где они, зачем останавливать движение здесь, какой смысл? Пытаясь прояснить ситуацию, Глория уже связалась с диспетчерской по рации, и там сказали, что движение может быть перекрыто по всему городу из-за беспорядков. Беспорядков? Она пытается дозвониться до своих подруг, таких же водителей школьных автобусов, может быть, они знают больше. Две отвечают, что тоже стоят в пробках, ещё одна на связь не вышла.

— Мисс Глория, можно окно открыть?

— Нет!

Когда надо, она очень хорошо умеет быть строгой, ибо на борту Ковчега всегда должна царить дисциплина, иначе детишки быстро сядут на голову. Мисс Глория хорошо знает это правило. Но сейчас ей просто нужна тишина, чтобы услышать, что говорят по радио, она не хочет включать приёмник слишком громко, чтобы все пассажиры слышали, что именно там говорят.

А в эфире говорят про беспорядки, охватывающие квартал за кварталом, говорят о грабежах, поджогах, авариях, стрельбе, об упавших вертолётах и уличных боях, говорят о чём-то совсем уж диком.

— Мисс Глория, смотрите! У меня стреляют, на моей улице стреляют! Смотрите!

В нарушение правил чёрный мальчуган с брекетами на зубах вскакивает со своего места, подбегает к ней, протягивая смартфон. Мисс Глория хочет прикрикнуть на мальчишку, чтобы немедленно вернулся обратно, но не делает этого, увидев картинку на экране. Точно — остановка её маршрута, она была здесь совсем недавно, когда забирала владельца смартфона и ещё двух пассажиров. Вон и знакомая вьетнамская забегаловка, лапша со свининой там отличная. Теперь забегаловка горит, а перед ней стоит полицейский автомобиль с включёнными мигалками и выбитыми стеклами, переднее колесо изорвано в клочья, пар рвётся из пробитого радиатора. Из-за корпуса машины высовываются коп и какой-то штатский, коп с пистолетом, у штатского в руках дробовик, они стреляют в кого-то. Звука нет, картинка оставляет желать лучшего: неизвестный оператор снимает на мобилу, высовываясь из-за угла.

— Мисс Глория, смотрите, что по телевизору показывают!

— Я знаю, знаю этот район, он совсем рядом...

— Мне надо домой, срочно!

— Там война, и…

— МОЛЧАТЬ! БЫСТРО СЕЛИ ВСЕ НА СВОИ МЕСТА И ЗАТКНУЛИСЬ!!!

Восстановив порядок на борту, мисс Глория смотрит вперёд, на блок и полицейских возле него, смотрит на водителей из вставших машин, которые бегут к стражам порядка и что-то кричат. На секунду ей тоже хочется быть там, выяснить у людей в форме, что происходит и что ей делать, но эта секундная слабость проходит. Водитель не имеет права покидать машину, она отвечает за детей.

Пассажиры Ковчега приникли к своим электронным игрушкам, пытаясь дозвониться родным или просто смотря прямые эфиры. Мисс Глория крутит радио, на этот раз уже на полной громкости, скача с одной радиостанции на другую. В эфире паника, в эфире крики, выстрелы, грохот и треск, приказы, угрозы и мольбы о помощи. Ей вспомнился виденный когда-то в молодости фильм про ядерную войну и про панику в городе с воющими сиренами, к которому подлетают советские ракеты. Но то был только фильм, а вот стрельба где-то позади Ковчега настоящая, уже не из радио. Она пытается разглядеть в зеркала, что там происходит, но ничего толком не видно. Горит что-то сильно, люди бегут, да запертые в пробке машины делают судорожные попытки выбраться из западни. Ещё один, последний вызов диспетчерской — нет ответа. Впереди падает на асфальт коп с простреленной головой.

— К чёрту!

Двигатель Ковчега ревёт по-тигриному, но даже этот рёв уступает командному голосу мисс Глории:

— Держитесь, ребята, держись!

На её домашнем компьютере установлена старая гоночная игрушка, где можно вволю водить по Лос-Анджелесу разномастный транспорт и безбожно нарушать правила дорожного движения. Мисс Глория иногда играет в гонки, управляя цифровым аналогом Ковчега, с мстительным удовольствием расталкивая постоянно норовящие подрезать легковушки и давя вечно лезущих под колёса пешеходов. Игра сопровождается определённым практическим интересом: она моделирует разнообразные чрезвычайные ситуации, невозможные в обычной жизни. Похожий случай у неё возник три дня назад, там тоже надо было выбраться из мёртвой пробки. Пришла пора опробовать виртуальный манёвр в реальности.

Ковчег поворачивает жёлтую морду, столкнув с пути брошенный Лексус, и медленно надвигается на бордюр, обходя растянутые на асфальте полицейские шипы. Ещё секунда, и большие чёрные колеса подминают зелень газона, гудок заходится в истошном вое, распугивая бегущих людей. Стук, словно из-за попавшего в колесо камешка, и в лобовом стекле появляется маленькое отверстие с идущими от него трещинами. Нет времени оглядываться, чтобы узнать, не задело ли кого в салоне, сейчас надо выбраться отсюда.

18. Клиническая смерть

— Время?

— Приблизительно две минуты десять секунд с момента заражения. Всё по графику!

Мистер Смит неотрывно следит за происходящим на огромном экране подобно учёному, наблюдающему за ходом сложного эксперимента. Мистер Джонс периодически отрывается от наблюдения, чтобы обменяться парой фраз с медицинскими специалистами да бросить взгляд на старомодный серебряный хронометр на длинной цепочке — счёт времени сейчас важен как никогда.

Вогнутая плазма во всю стену открывает обзор на ресторанный дворик международного аэропорта Лос-Анджелеса рядом с зоной прилёта, там, где ждали пассажиров рейса 263. Прямой эфир, снятый объективами немногих уцелевших камер систем безопасности: опрокинутые столы и стулья, битая посуда, множество трупов. В дальнем углу драка, кого-то лупят по голове клюшкой для гольфа, но Смита и Джонса это мало интересует, объект их наблюдения в самом центре кадра.

Отчётливо видно, как лежащий на полу в луже собственной крови полный чернокожий мужчина судорожно дёргает руками и ногами. Из рваной раны на шее идёт пена, подошвы ботинок чертят длинные чёрные полосы по гладкому полу, пальцы сжимают ножку стула с такой силой, что ломают в щепы. Чуть позади умирающего ещё несколько тел, все в крови, некоторые так же бьются в предсмертных судорогах.

— Две минуты сорок пять секунд. Он на прямой линии.

Судороги слабеют с каждой секундой, пены больше нет, кончики пальцев делают последние несколько движений и отпускают сломанную деревяшку, глаза замерли, уставившись в потолок. Прекращение дыхания, остановка сердца.

— Две минуты пятьдесят пять секунд с момента нападения. Клиническая смерть!

Джонс начинает отчет:

— Десять, девять, восемь, семь, шесть...

На счёт «два» мёртвый человек в луже собственной крови делает судорожный вздох. Смит подаётся вперёд, ловя каждое движение заражённого.

— Готов!

Глаза часто моргают, ещё несколько судорожных вздохов, раненый шевелит руками, поднимает дрожащую голову, шарит ладонями по луже собственной крови, упирается в пол, медленно и неуверенно пытается сесть. То же самое происходит и с лежащим поодаль белым парнем в форменном фартуке и кепке, кажется, продавцом из кафе.

— Чёрт, жаль, звука нет...

Полному мужчине с разорванным горлом всё же удаётся сесть, пусть и не с первой попытки. Короткая пауза, чтобы перевести дух и оглядеться кругом, затем медленно приподняться на полусогнутых ногах, левая рука инстинктивно тянется к зияющей ране на шее. Смит поворачивается к группе медиков в полевой форме:

— Каковы параметры пострадавшего в данный момент?

— Быстро ускоряются, мистер Смит. Температура под сорок три – сорок пять градусов по Цельсию, дыхание приблизительно шестьдесят пять – шестьдесят восемь в минуту, пульс вообще за сотню.

Объект наблюдения на некоторое время застывает неподвижно. Позади пытаются встать продавец из кафе и ещё несколько заражённых. Смит наводит лазерную указку на разорванный костюм толстяка.

— Смотрите все — здесь и вот здесь, видите, как висит на нём одежда? Будто костюм стал ему на пару размеров больше за эти минуты.

— Так и есть, со времени нападения, меньше чем за пять минут, он потерял от двадцати пяти до тридцати фунтов жира на животе и боках, адипоциты словно сгорели. Уверен, что у более худого трансформация займёт больше времени: парень из кафе позже пришёл в себя, хотя ранили их одновременно, — подытоживает Джонс.

— Пять минут!

Кратковременный ступор позади, пострадавший уверенно стоит во весь рост, озираясь из стороны в сторону, камера скрытого наблюдения на долю секунды выхватывает его глаза. Вот он увидел или услышал что-то, секунду медлит, потом срывается с места и бежит, сначала медленно и неуверенно, затем всё быстрее и быстрее.

Джонс останавливает хронометр, сделав пару пометок в планшете.

— Он готов. Вполне себе живой: сердце бьётся, лёгкие качают воздух, рана на шее запечатана, но он уже готов. Он уже с ними. И не только он.

— Мисс Томпсон, отправьте копию этой записи в Пентагон и Лэнгли вместе с комментариями специалистов.

— Уже сделано.

— Хорошо, теперь дайте мне мэра по прямой линии.

— Не могу выполнить, мистер Смит, мы не можем найти ни мэра, ни кого-либо из его команды. Только что сообщили, что он со своим кортежем выехал на южные окраины, как сказал, для контроля над действиями полиции. Последний сеанс связи с ними был десять минут назад, кто-то из охраны запрашивал срочную помощь и…

— Идиот, я же предупреждал!

— Что делать дальше? Продолжать поиски мэра?

— Не тратьте сил. Дайте мне любого его зама, кого найдёте, хоть секретаршу, и пусть шагу не смеет сделать без моего приказа! Почему до сих пор работают городские телеканалы и мобильная связь? Где глушилки?

19. В осаде

— Готово!

Эл Джей вставляет новую ленту и торопливо отскакивает назад, зажимая уши ладонями. Браунинг ревёт, как чёрт, выбрасывая из раскалённого ствола длинные рубиново-красные копья трассеров, разрывающих в клочья троих зомби, запутавшихся в многорядной спирали Бруно.

— Давай ещё, ублюдки!

Уоллес отпускает пулемёт и заливисто хохочет, любуясь результатами своей работы.

Это уже восьмая атака, в восьмой раз живые мертвецы, заполонившие окрестные кварталы, лезут на приступ виллы Большого Джо. С тыла их расстреливают из дробовиков и автоматов охранники во дворе, а тех, что лезут в лоб на стену и ворота, Уоллес берёт на себя. Иногда он меняет прицел, чтобы пройтись огнём по улице, сметая короткими точными очередями всё новых и новых живых мертвецов, орудующих у разграбленных домов и разбитых машин.

Жарко. Жар идет не с прокопчённого неба, а с истерзанной пожарами земли, от десятков горящих домов у подножья холма. Джей чуть ли не каждую минуту плещет себе на лицо и голову водой из бутылки, но помогает не особо. Дым ест глаза.

— А ну-ка!

Очередь на три патрона сносит голову женщине, терзающей зубами тело в синей форме подле опрокинутой вверх колёсами полицейской машины.

— Дай-ка один с тунцом, пацан!

Джей подаёт напарнику огромный рыбный сэндвич, затем открывает бутылку тёмного пива. Уоллес любит воевать с комфортом, и задача второго номера этот комфорт обеспечивать да вовремя заправлять в пулемёт новые ленты из стальных коробок. Сам он тоже торопливо жуёт бутерброд с дорогущей салями, но вкуса не чувствует совершенно.

Ворота закрыты, на площадке перед виллой стоят в готовности несколько внедорожников. Хлоя по-прежнему внизу, на кухне, орудует армейской рацией, управляя действиями мобильных бандитских групп. Джей уже давно отбросил надежды улучить момент и сбежать вместе с ней или хотя бы сбежать в одиночку. Уоллес без затей пристрелит его при попытке дезертирства, а если и не пристрелит, так охрана виллы не выпустит наружу. А если и выпустят, то долго ли он продержится там, за высокой стеной, в одиночку и без колёс? Вот если бы угнать один из этих джипов…

Они сидят на крыше уже час, и за этот час Джей много чего видел в свой маленький бинокль. Он видел, как быстро появлялись живые мертвецы, идущие с южных окраин целыми толпами. Видел, как они буквально выпотрошили переполненные дешёвые многоэтажки, как останавливали своими телами машины на улице, вытаскивали пассажиров и тут же рвали им глотку. Видел он и тех, кто с оружием в руках пытался противостоять этой волне кровавого безумия — не уцелел никто, в том числе и несколько копов, приехавших из центра.

Убитые повсеместно встают на ноги, копы тоже, и Уоллес добивает их длинной очередью с особенным удовольствием, повторно они не оживают. Этот факт больше всего озадачивает Джея — почему убитые второй раз больше не встают? Нет, конечно, хорошо, что живых мертвяков можно прикончить обычной пулей и в голову целить не обязательно, но как же всё-таки так выходит? Почему их надо убивать дважды? Или это вообще не мертвецы?

— Так, а там что?

На перекрёстке у ломбарда начинают стрелять с новой силой, с десяток живых мертвецов разносит в мелкие клочья. Но это не Уоллес, напарник отставил пулемёт и также созерцает поле боя в бинокль.

— Солдаты!

Точно, солдаты, армейцы, наконец, подтянулись. Растолкав носом горящие машины, на перекрёсток выкатывается бронетранспортёр Страйкер, маленькая башня вращается из стороны в сторону, периодически стреляет во врага из автоматической пушки. Закончив истребление противника, Страйкер двинулся вперед, а за ним потянулись пехотинцы, чуть меньше взвода.

Наблюдая за фигурами в тёмно-зелёном камуфляже, Джей вдруг вспоминает, как года полтора назад армейский вербовщик убеждал его вступить в вооружённые силы: на флот, в армию или в морскую пехоту. Если бы он не послал вербовщика, то, возможно, сейчас шёл бы за этим броневиком, сжимая в руках автомат. А так он сидит на крыше и подаёт новые ленты для Уоллеса. И чёрт его поймёт, что лучше.

Броневик и пехотинцы скрываются в охватившем квартал дыму, Уоллес снова встаёт за пулемёт. Охранники открывают ворота, пропуская ещё одну машину с награбленным добром: крупный микроавтобус нагружен так, что едва ползет.

— Ещё зомби, у водокачки!

— Вижу.

Ветеран расстреливает ленту до конца, Джей тянется за новой коробкой, и только сейчас понимает, что коробка последняя, все остальные жестянки пусты.

— Уоллес, надо ещё патронов, это последняя коробка, я принесу!

— Быстро, пацан, ненавижу экономить в бою!

Спустившись в дом, Джей обнаруживает, что оружейный тайник раскрыт настежь и его никто не охраняет, подручные Большого Джо сейчас все во дворе. Быстро оглядевшись, наркоторговец подхватывает новенький глок в тактической кобуре с тремя запасными обоймами, суёт в карман тяжёлый шар ручной гранаты, затем хватает чёрный кевларовый бронежилет, который надевает поверх белоснежной майки. И только затем начинает бросать новые жестянки в холщовый мешок.

— Воды, воды дайте! Хлоя, где аптечка?

Джей слышит знакомый голос, заглядывает на кухню и видит там Майлза, младшего кузена Джо, одного из лучших медвежатников во всей Калифорнии. Майлз со своей группой уехал минут сорок назад, только что вернулся и выглядит так, словно сбежал из преисподней. Обожжённая одежда, засохшая кровь из многочисленных мелких осколочных ран, след от пули на бронежилете и взгляд, полный ярости. Ярости и страха.

— Валить надо, Хлоя, ты слышишь, валить надо!

Хлоя рядом, пытается обработать глубокий порез у Майлза на плече, а тот всё кричит о том, что надо валить, срочно валить.

— Что там такое?!

Большой Джо врывается в кухню, и Джей предусмотрительно отходит назад: сейчас нельзя привлекать внимание босса.

— Майлз, какого хера ты здесь делаешь?! Ты должен банк вскрывать, там в сейфе миллиард!

— Да пошёл ты со своим банком! Там засада, твою мать, засада! Всех корешей положили, я один вырвался!

— Какая засада, кто посмел?! Латиносы, узкоглазые, русские, кто?

— Зомби, кто же ещё?! Их там у банка сотни были с пушками! Они стреляют, Джо, понимаешь, стреляют в ответ, машины наши сожгли! Бежать надо, они идут сюда, их там тысячи на улицах, эти твари умеют использовать стволы, нам их не удержать!

Майлз рвётся к выходу, но Большой Джо преграждает путь.

— А ну стой, гадёныш! Ты просрал мой миллиард баксов в том сейфе, поэтому пойдёшь назад и принесёшь мне его, чего бы оно ни стоило. Ну-ка быстро в машину и обратно к банку, я…

— Да пошёл ты! Сам лезь к чёрту в пасть, а я сваливаю!

— Убью, сука!

Джей видит, как Майлз хватается за кухонный нож, но Большой Джо оказывается быстрее и из своего маленького пистолета закатывает две пули кузену в лоб.

— Пидорас малолетний, пидорас, да я…

— Джо, Джо, они за стеной, их сотни!

Охранник ещё что-то кричит, но Эл Джей не слышит, ибо снова заговорил пулемёт на крыше. Коробки, точно, он так и не поднял их, у напарника заканчиваются патроны, а враги уже совсем близко.