Эпицентр

7 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр - Главы 26/27/28

26. Жареный Цыплёнок

Жареный Цыплёнок висит в полукилометре над восьмиполосным шоссе, широкой тёмной лентой протянувшимся через каменистую равнину от горизонта до горизонта. Шоссе встало намертво: тысячи и тысячи едущих из города автомобилей пытаются прорваться по обеим сторонам дороги, но замирают, уткнувшись в бетонное ограждение военного блокпоста, словно плотиной перегородившее транспортный поток. Никому из телевизионщиков на борту Цыплёнка не доводилось видеть ранее такой пробки, хотя полёты над магистралями города и пригорода — их давняя повседневная рутина.

— Танки! Танки на грузовиках, они везут танки! И артиллерия! — оператор отрывается от мощного бинокля, указывая на длинную армейскую колонну, идущую к блокпосту навстречу автомобильному потоку.

— Где танки, где? Дай посмотреть!

Телеведущая отбирает у коллеги бинокль и видит массивные камуфлированные тягачи, тащащие на своих спинах танки. Рядом катят самоходные гаубицы, колёсные бронетранспортёры и вереницы армейских грузовиков.

— Офигеть, точно танки, армия! Начинаем съёмку. Майк, сделай ещё один круг над блокпостом против часовой! Помедленнее и без рывков, я хочу получить хорошие кадры!

— Ближе чем на милю подходить не стану, у них там зенитки. Кто знает, что солдатам в голову взбредёт, если мы начнём жужжать у них над головами, — огрызается пилот.

— Хочешь сказать, что такой опытный ветеран, как ты, боится каких-то зениток?

— Естественно, потому и боюсь, что опытный! Тебя не было с нами, дорогуша, в тот день, когда над Фалуджей нам вспороли брюхо из ДШК, и не ты потом отскребала кишки стрелка, размётанные по всему десантному отсеку!

— Майк, я уже много раз слышала эту печальную историю, давай не сейчас. Просто обойди блокпост по кругу и дай нам возможность хорошо снять армейскую колонну. Я не хочу терять эксклюзивные кадры, пока конкуренты не добрались. Дистанция миля, хорошо, но хотя бы спуститься до трёхсот метров ты можешь?

— Могу и до двухсот, главное, близко не подходить. Эти ребята шутить не станут!

Вертолёт закладывает широкий круг, объективы телекамеры нацелены на импровизированный блокпост, оседлавший шоссе. Экипаж Жареного Цыплёнка видит экскаваторы и бульдозеры, роющие орудийные капониры с обеих сторон дороги, видит солдат, растягивающих колючую проволоку и устанавливающих мины. Танки сползают с платформ, самоходные гаубицы занимают огневые позиции, идёт спешное возведение огромного палаточного лагеря, несколько армейских вертушек одновременно заходят на посадку. У самого блокпоста толпится народ, сотни горожан вышли из своих машин и что-то кричат солдатам за бетонной стеной и задраенными воротами, но те явно не собираются пропускать их дальше.

— Так, так, хорошо, я готова…

— Три, две, одна… Мы в эфире!

— Жареный Цыплёнок выходит в эфир! Вы видите это, дамы и господа, вы видите?! Шоссе полностью перекрыто армейским блокпостом, который был сооружён военными буквально за несколько минут. Солдаты работают очень быстро. Мы видим, как к блокпосту подходят по обочине военные грузовики, из которых выгружают мешки с цементом и стальные балки, инженеры растягивают колючую проволоку и ставят бетонные блоки. Но и это ещё не всё: сюда постоянно перебрасывают новые войска, мы уже видим танки и артиллерийские орудия, которые занимают позиции рядом с блокпостом, словно для обороны крепости. До сих пор никто не объясняет причины происходящего, никто не может сказать, кто те враги, что обрушились на Лос-Анджелес этим утром, но уже сейчас выехать из города на восток по этому шоссе не представляется возможным: военные никого не пропускают. Взгляните на поток машин, замерший у блокпоста. Видите, сколько там автобусов и машин скорой помощи, сколько людей, требующих открыть им дорогу в глубь штата? Но дорога всё так же перекрыта, военные готовятся воевать неизвестно с кем. Никакой новой информации нет, по-прежнему идут призывы вооружиться и не покидать своих домов и… Эй, в чём дело? Куда пропала картинка? Студия, нас слышно?!

Цыплёнок начал второй круг над блокпостом, а ведущая и оператор тем временем пытаются выяснить, почему пропала картинка и оборвалась связь с телестудией.

— У нас всё работает, аппаратура в порядке, просто нет сигнала. Студия прекратила вещание, не мы, — оператор беспомощно разводит руками.

— Звони им, немедленно!

— А я что, по-твоему, делаю?! Ни один номер не отвечает. И похоже, это не только у нас. Все городские каналы вырубились, попробуй через сеть!

Телеведущая уставилась на погасший экран дорогущего смартфона, где ещё несколько секунд назад шли сделанные с борта Цыплёнка кадры — она смотрела свой собственный репортаж. Теперь вместо прямого эфира только большая красно-белая надпись «Нет сигнала». Та же надпись ждёт девушку везде, куда она пробует сунуться — браузеры не могут отыскать сеть.

— Если кому-то интересно, гражданское радио тоже молчит, — бросает через плечо пилот.

— Прекрасно. И как это понимать?

— Протокол сдерживания, — отвечает Майк. — Протокол сдерживания, или как там это называется. Полное прекращение работы гражданских систем связи в случае… в случае неких чрезвычайных обстоятельств небывалого масштаба, с одним из которых мы, судя по всему, сейчас имеем дело. Я слышал про такое в армии, протокол сдерживания должны были применить в случае полномасштабной войны.

— Значит, так всё происходит, так начинается война? Сначала блокпосты, затем связь, затем… Майк, я… Какого?!

Жареный Цыплёнок вздрагивает и кренится на правый борт так резко, что ведущая теряет равновесие, больно ударившись лицом о бортовой люк.

— Да куда же ты прёшь, сучий потрох?!

Вертолёт клюёт носом вниз, на долю секунды заслонённый гигантской тенью, надсадно ревёт двигатель. Майку удается восстановить управление и избежать жёсткой посадки на горячий песок пустыни внизу: он действительно отличный пилот, несмотря на то что коллеги-телевизионщики постоянно сомневаются на сей счет.

— Майк, что это было?!

— Вон он, гад! Этот ублюдок чуть в нас не врезался!

Оператор первым видит гада, прижавшись к стеклу.

— Самолёт?

— Ага, Гольфстрим, старой модели. Чуть не столкнулись, идёт на полной скорости на бреющем полёте.

— Направляется к городу. Эй, смотрите!

Реактивный самолёт закладывает крутой вираж, и секунду спустя экипаж Цыплёнка видит аккуратные белые облака, раскрывающиеся в безоблачном небе позади Гольфстрима одно за другим.

— Это то, что я думаю?!

— Оно самое, он сбрасывает парашютистов. В городе беспорядок, стрельба и массовые убийства, дороги перекрыты военными, связи нет, а теперь ещё и десантная операция началась.

— Десантная операция? С гражданского самолёта? Я видела такое в кино, там русские так делали. Надеюсь, ты снял это?

— Конечно! Но кому теперь передать картинку?

27. Государственные служащие и гражданские лица

— Что он говорит? Что говорит этот мелкий ублюдок? Отвечай, cabron, и попробуй только соврать!

Патрульный Бентрал направляет табельный глок в лицо сотрясающегося от рыданий смуглого паренька в характерной белой майке с чёрным принтом, но необходимости в устрашающем жесте уже нет: малолетний преступник не собирается молчать.

— Его банда… они пошли грабить богатые дома и магазины сразу, как по городу начали стрелять рано утром. Тогда связь ещё действовала, и они сразу обзвонили всех корешей, думали, что это беспорядки, как в девяносто втором. Он и его братья вместе с другими бандитами были в трёх домах в Беверли-Хиллз. В одном застрелили охранника, в другом изнасиловали какую-то женщину, взяли много добычи. Потом…

Пожарный, временно взявший на себя функцию переводчика, отвешивает звонкую оплеуху скатывающемуся в истерику малолетнему бандиту, затем несколько раз переспрашивает о чём-то.

— И что? Что было потом?!

— Сейчас. Потом его старший брат был ранен, у него пошла кровь, немного, словно кто-то попал в него из пневматического пистолета. Было много стрельбы, полиция, крики со всех сторон. Кто попал в брата, так и не узнали. Они угнали где-то фургон и погрузились на него вместе с добычей, поехали. Старшему брату стало плохо, он потерял сознание ненадолго… Потом…

Ещё несколько сильных оплеух для приведения в чувство.

— Потом старший брат очнулся и напал на среднего, просто вцепился ему в горло зубами, хотел сожрать. Они дрались за рулём на полной скорости, фургон врезался в стену. Этот парень и его другой брат тоже дрались со старшим и то ли убили, то ли просто вырубили, но тут… тут на них напал средний. Он был весь в крови, с порванным горлом, но двигался… двигался и убивал. Этот мелкий урод сумел убежать и бежал, пока мы его не поймали. Конец истории.

— Офицеры, может быть, он врёт? Это же какое-то безумие… Может, ещё раз как следует врезать ему?

— Не врёт, — угрюмо подводит итог Бентрал, сплюнув на асфальт. — Самое поганое, что малолетний ублюдок действительно не врёт. Так оно всё и происходит. Сначала рана, потом потеря сознания, затем они приходят в себя и нападают на всех, кого видят. Целят в горло.

— Я, я видела то же самое, своими глазами видела, — вмешивается в разговор до сих пор молчавшая женщина в некогда дорогом, а теперь безнадёжно испорченном деловом костюме. — Я с утра была в больнице, работала с клиентом, когда всё началось. Туда начали привозить раненых, очень много раненых, на моих глазах привезли девочку лет десяти с разорванным горлом, я очень испугалась, думала, она мертвая… Если бы так. Она напала на медсестру и врача, как только её сняли с носилок, кусалась. Даже не помню, как выбралась…

— Такое ещё по Ютубу показывали, то же самое — нападают и рвут горло зубами, пьют кровь. Сначала не поверил, думал, фильм рекламируют или игру…

— Это происходит по всему городу, говорят, что и в пригородах…

— Слышал по радио…

— Где же военные…

— А что делать…

— Заткнитесь все!

Все разом затыкаются, с патрульным спорить желающих нет. Порванная во множестве мест форма, яростный взгляд и пистолет в руке не предполагают возможности оспорить его руководство. Восстановив тишину, офицер ещё раз оглядывает товарищей по несчастью. Пятнадцать человек, считая его, почти все гражданские, кроме пойманного малолетнего бандита и пожарного. Каждый из пятнадцати выглядит так, будто прямиком из ада, и он сам не исключение.

Прошло чуть больше часа с тех пор, как Бентрал застрелил полицейского-мотоциклиста, остановившего свой байк посреди оживлённой улицы и палившего по людям из МП-5. Затем застрелил бросившегося на него из подворотни старика с залитой кровью грудью и бейсбольной битой в руках, затем застрелил ещё кого-то, затем бежал по горящим улицам, пока не встретил пожарного с фирменным окровавленным топором. Дальше они спасались вместе, подобрав ещё несколько человек, затем задержали малолетнего грабителя, и теперь их маленькая группа отсиживается на каком-то заднем дворе, окружённом со всех сторон высокими кирпичными стенами. Отсюда мало что видно, зато отлично слышно: стрельба, крики, сирена, шум разгорающихся пожаров и стрекот вертолётов — всё то, что стало привычным за последние несколько часов.

— Итак, народ, давайте спокойнее, — переведя дух, патрульный примирительно убирает пистолет. — Мы знаем, что в городе свирепствует странная болезнь, которая заставляет людей нападать друг на друга, атаковать любого, кого они видят. Я думаю, это какой-то вид бешенства. Передаётся зараза через кровь, раненый заражёнными сам становится заражённым, так что…

— Точно, всё как в кино…

— Я же сказал — заткнуться! Заражённых очень много, они повсюду, и болезнь быстро распространяется — это факт. Заражённых можно убить обычной пулей или любым другим оружием — это тоже факт, я проверял.

— Офицер, спасибо, мы немного прояснили факты. А теперь что нам делать? Когда будет помощь? — настороженно спрашивает женщина в деловом костюме.

— Помощи не будет, по крайней мере, в ближайшие часы. Последнее сообщение, которое я слышал перед тем, как накрылось моё радио — приказ полиции оставить свои позиции на юге и в центре города и организованно отходить на северные окраины. Про военных не знаю, я никого не видел.

— Ублюдки, вы бросили нас!

— Я никого не бросил, я здесь, с вами и с оружием в руках! И я буду делать свою работу, буду выводить вас отсюда, больше это делать некому. Помощи не будет, значит, надо выбираться из города самостоятельно. Оставаться здесь нельзя, иначе поджаримся.

— Куда, куда выбираться-то? Повсюду пожары, и этих психов всё больше!

Бентрал достаёт из кармана сложенную карту города и компас-кнопку.

— Через весь город не пройти, значит, надо идти на запад, двигаться к побережью кратчайшим путём. Может быть, на берегу мы найдём лодку и уйдём по воде.

— Офицер, нам не пройти пешком до побережья, никаких шансов, уже пробовали! Мы вышли из нашего офиса группой в тридцать семь человек при пяти вооружённых охранниках, а сюда дошли шестеро! На нас напали целые толпы бешеных, и кроме того, по нам стреляли! Стреляли! Я никуда не пойду!

— Тогда оставайтесь здесь! А остальные вместе со мной отправятся к побережью. Не сможем пройти пешком — найдём машину! Что-нибудь мощное и тяжёлое.

— Вон тот грузовик в гараже, кажется, в порядке. Чего ты там болтаешь?

Пожарный перекидывается парой слов с малолетним бандитом.

— Он говорит, что сможет завести грузовик без ключа, если вы, офицер, снимете с него наручники. Говорит, что хочет ехать с нами.

— Скажи ублюдку, что, если он заведёт грузовик, получит амнистию. Так, что у нас с оружием?

С оружием негусто: глок у патрульного, маленький револьвер, который отобрали у грабителя и передали пожарному, русский автоматический дробовик у одного из гражданских, топор и несколько бейсбольных бит.

— Мужик, сколько у тебя патронов к Сайге?

— Девять. Нет, стоп, уже восемь, я ведь потратил один на углу!

— Плохо, стволов и патронов надо больше. Кто-нибудь знает, есть тут оружейный или охотничий магазин поблизости?

— Есть один, в паре кварталов к западу.

В указанном направлении стрельба особенно сильная. Сквозь шум пожаров доносятся щелчки пистолетов, хлопки дробовиков и автоматные очереди, которые периодически перекрывает раскатистый грохот тяжелого пулемёта.

— Похоже, у них сегодня распродажа. Попробуем заехать туда, нам всё равно по пути. Ждите, сейчас я и этот мелкий пригоним грузовик. Сидеть тихо, не шуметь, не высовываться, но, если к вам попытается приблизиться кто-то раненый, особенно раненный в шею, валите его без промедления. Не подпускайте к себе никого, сейчас может быть смертельно опасен даже ребёнок. Я, как представитель закона, санкционирую это как акт самообороны. Пошли, cabron, будешь угонять машину под надзором полиции!

28. Переход

Границу проходят чисто, их никто не заметил. Или заметил, но не сумел ничего предпринять, чему Анхель не удивлён. Гринго ещё не знают, что именно и где делать, сейчас всё их внимание обращено на город. Там уже вовсю свирепствует эпидемия и полным ходом идёт военная операция, представители государственных служб отчаянно пытаются хоть как-то реагировать на происходящее, не понимая толком, что именно происходит.

В таких условиях не до чёткого выполнения своих рутинных обязанностей по охране границы, именно потому они не встретили никакого сопротивления, американская авиация пока не давала о себе знать. Повезло. Но постоянно везти не будет, Анхель не сомневается. С началом второго этапа охвативший противника коллапс быстро пройдёт, гринго поймут, откуда грозит опасность, и сделают всё, что будет в их силах, чтобы закрыть границу. Радары должны были засечь сотни других нарушителей воздушного пространства. На западных пограничных пунктах прямо сейчас идут бои с применением бронетехники, граница прорвана во множестве мест, и противник наверняка стягивает сюда отовсюду свои ВВС, а также спешно усиливает ПВО. Но в условиях хаоса такие меры потребуют времени, а значит, у него ещё немного будет чистого неба над головой. Надо успеть сделать как можно больше.

Небо действительно над ним, а не вокруг него, как в обычном полёте. Анхель всё так же гонит Гуся над самой поверхностью, едва не касаясь шасси низких кустов, держась русла пересохшей реки. Очень высоко над ним идёт на юг большая формация военных самолётов, кажется, бомбардировщиков.

— Минута!

Гусь набирает полсотни метров, огибает холм с плоской вершиной и выходит на равнину. Впереди отчётливо видна цель — крупная стихийная свалка металлолома, безобразным пятном раскинувшаяся посреди пустыни в конце разбитого просёлка.

— Держись!

Время дорого, так что на посадку Анхель заходит с первого захода. Приземление будет жёстким, самолёт трясёт, как механического быка на родео, но Гусь выдержит, и его пилот тоже. Всё, посадка окончена, можете отстегнуть ремни и закурить, авиакомпания прощается с вами и желает вам всего самого хорошего.

— На выход, быстро! Быстро!

Ещё не успел застыть винт, как открывается в сторону широкая задняя дверь и первые пассажиры покидают Гуся, чтобы сразу начать спускать на землю тяжёлые зелёные ящики.

— Осторожно с ракетами, не дрова грузите!

Его часть работы почти закончена, крупная партия ПЗРК доставлена в нужную точку. Дальнейшая перевозка и применение ракет — уже работа для пассажиров: шести головорезов, только одного из которых, вожака, Анхель встречал раньше. Последний ящик с Иглами покидает грузовой отсек. Пара боевиков тем временем переворачивает лежащий в стороне от просёлка остов жёлтой легковушки, затем начинает быстро откапывать складными лопатками присыпанные песком ящики. Внутри уже ждут заправленные лёгкие мотоциклы, самый подходящий транспорт в данном случае. Машины они достанут потом, возьмут трофеями.

— Готово!

— Хорошо, теперь быстро разверните самолёт!

Надо спешить, времени для возвращения в Мексику и повторного рейса через границу будет совсем мало.