Эпоха перемен – 3

Глава 9

Самое неприятное, что они сразу полезли копаться в вещах. И, разумеется, тут же обнаружили крупную сумму наличными и оружие.

Счастливо посмеиваясь, боевик махал перед радостно щерящимися дружками пачками денег. А нас держали на мушке стразу пятеро боевиков. Не рыпнешься, никак! И китайский телефон, как назло, я в сумке оставил: больно уж неудобный, громоздкий… а ведь он мог бы быть нашим единственным шансом!

В том, что нас хотят убить, не было ни малейших сомнений. Боевики не прятали лица и вообще вели себя довольно вольготно. Беким пытался что-то сказать, но его быстро заткнули — в буквальном смысле, кляпом из какой-то старой тряпки.

Похоже, нашему водителю тоже не поздоровится. Даром что албанец…

— Выжидаем, — едва слышно прошептал Саня. — Кончать не здесь будут, попытаются отвести. Идём, и по дороге, может будет шанс…

— Заткнись! — на фиговом английском заявил один из боевиков, после чего подошёл и двинул Вове под рёбра прикладом старого «калаша». Тот согнулся, хватая ртом воздух. — Молчать! Понятно?

Мы с Вовой охотно кивнули.

Боевик снова ощерился, продемонстрировав неровный ряд гнилых зубов, после чего пошёл в сторону машины, где его подельники заканчивали обыск.

— Каз-за-кх-ста… — выдавил один из боевиков, с прищуром разглядывая Вовин паспорт.

Потом он сказал что-то ещё на албанском.

Тот боевик, который ударил Саню, повернулся ко мне.

— Что это ест страна такой Казакста? — спросил он, безбожно коверкая английские слова.

— Наша страна, — ответил я. — И наше посольство будет очень обеспокоено, если до вечера мы не доберёмся до Митровицы. Вам ведь не нужен международный скандал, да? Нужно, чтобы вас поддерживал цивилизованный мир, да? Давайте договариваться.

Боевик посмотрел на меня исподлобья. Потом откинул голову назад и заржал как конь.

Потом они опять что-то обсуждали на албанском. Судя по выражению лица Бекима — ни о чём хорошем разговор не шёл.

— Всё, пошёл! — через пару минут снова обратился к нам боевик, владеющий зачатками английского.

Стволом автомата он указал на тропинку, ведущую в негустой лес, состоящий из местной разновидности карликового дуба.

Я посмотрел на Вову. Тот едва заметно кивнул.

— Пошёл! — повторил боевик. В его голосе появились визгливые нотки.

Очень часто люди, начавшие убивать относительно недавно, старательно накручивают себя перед тем, как осуществить задуманное.

Я медленно двинулся по тропке между деревьев.

Пока шли, мысленно успел обругать себя самыми забористыми ругательствами. И заслуженно: вот что стоило хотя бы телефон держать под рукой, а? Ведь знал же, куда сунулся… предводитель, блин, ордена Ассасинов выискался. Вершитель глобальных проблем… попался на дороге банальным грабителям, средь бела дня!

Шли довольно долго. Я даже начал сомневаться в том, что нас ведут убивать. Может, ведут к предводителю, чтобы поговорить? Это хорошо, это означает какой-то шанс!..

Тропинка вывела на небольшую поляну на склоне холма. Тут в самом центре был установлен деревянный подъёмник с небольшой платформой, на которой стояли какие-то мешки. А рядом с подъёмником зияла довольно большая дыра в земле, вроде колодца, только слишком широкого.

Во рту как-то резко пересохло. Стало понятно, куда и зачем нас вели. А ещё — что время на исходе. Теперь нас могли расстрелять в любой момент.

Я скосил глаза на Саню. Тот хмурился, поджав губы. Опустив взгляд, я увидел, что он до крови растёр себе запястья, пытаясь ослабить верёвки.

Бандит, который шёл впереди, остановился и повернулся к нам. Ощерился. «И почему здесь у всех такие плохие зубы? Может, вода плохая?» — подумал я, поразившись неуместности мысли.

Сзади заговорили по-албански. Беким что-то ответил. Получается, у него всё-таки вытащили кляп изо рта… может, всё-таки переговоры?

Я хотел развернуться, но будто впал в какой-то ступор. Казалось, малейшее движение в состоянии разрушить то хрупкое равновесие, в котором я всё ещё жив.

А в голову продолжали лезть совершенно неуместные мысли: «Как же я всё-таки здесь раскис и расслабился! Ведь сколько раз приходилось умирать…»

Стиснув зубы, я собрал волю в кулак и развернулся.

Трое бандитов целились в меня и парней. Перед ними стоял Беким и что-то быстро говорил.

— Хап прапа! — сказал боевик.

Я и без перевода понял: «Отойти»

— Йо! — ответил старик, и двинулся в сторону убийц.

Он подошёл вплотную к первому, потом поднял руку, чтобы отодвинуть направленный на себя ствол АК.

И тут боевик выстрелил.

Краем глаза я заметил движение. Воспользовавшись тем, что внимание бандитов было приковано к нашему проводнику, Вова рванулся вперёд, справедливо полагая, что это наш единственный шанс.

Меня сбил с ног Саня — и вовремя: очередь просвистела прямо над нашими головами. Потом, сообразив, что к чему, я быстро перекатился, увернувшись от ещё одной очереди. Потом вскочил, приметив ближайшие кусты, и тут краем глаза увидел, как Вова, стоящий почему-то на коленях, расстреливает скупыми очередями бандитов.

Через секунду к нему присоединился Саня. От вырвал автомат у одного из погибших боевиков.

А тех осталось не так уж много: один спрятался за подъёмником, ещё один побежал обратно по тропинке в сторону дороги. Насколько я запомнил, там оставалось ещё два боевика. Значит, нужно спешить, ведь они могли скрыться!

Судя по всему, Саня рассуждал так же. Ловко расправившись с двумя оставшимися бандитами (тактическая подготовка у них оказалась так себе), он побежал по тропинке.

Злясь на себя за медленную реакцию, я огляделся. Заметил ближайшего боевика, который распластался на площадке у подъёмника. Под ним медленно расплывалось в грязи тёмное пятно.

Боевик был ещё жив, когда я попытался вырвать у него оружие. С каким-то остервенением я схватился за цевьё и рванул сильнее. Послышался хруст. Боевик ещё раз дёрнулся и затих.

Взяв автомат наперевес, я тоже направился к тропе. Но по дороге краем глаза заметил, что Вова всё так же стоит на коленях, опустив оружие. Это был странно.

Я остановился и подошёл к нему, только теперь заметив, что он прижимает обе ладони к нижней части левой стороны груди.

Увидев меня, Вова попытался улыбнуться.

— Саня справится… — сказал он.

Я с ужасом увидел, как у него на губах выступила ярко-алая пена.

— Тихо, спокойно, — сказал я, надеясь, что мой голос звучит достаточно уверенно. — Надо перевязать рану.

— Задели, блин… — выдохнул Вова.

Я опустился за ним на корточки, потом перехватил его руки.

— Надо рану осмотреть, — сказал я.

— Давай… быстро — чую кровь теряю… — прохрипел Вова.

На несколько мгновений он отнял руки, я задрал его футболку и осмотрел бок. Два входных пулевых отверстия, в области лёгкого. Если повезло — селезёнка не задета. Сзади — одно выходное. Вова его, похоже, не чувствовал, но основная кровопотеря шла именно через него.

Сорвав собственную майку, я изнанкой прижал её к выходном. Надавил и перехватил Вовиной майкой так, чтобы он мог удерживать это подобие повязки.

— Держи так, я сейчас! — сказал я. — На землю не ложись, старайся держаться!

— Да понял… — выдохнул Вова.

Я метнулся у убитым боевикам и начал обшаривать карманы. На втором мне повезло: нашёл пачку дешёвых сигарет, а в ней, кроме самих табачных изделий, пару таких же дешевых презервативов.

В пару прыжков я снова оказался возле Вовы. Вскрыл добычу, разорвал презерватив так, чтобы образовался один латексный лист. Потом со вторым поступил так же.

— Теперь будет немного больно, — предупредил я Вову.

Тот лишь молча кивнул.

Я разместил оба листа спереди и сзади груди так, чтобы они закрыли раны. Потом вытащил тампон из моей майки, прижал латекс, максимально растопырив ладони и скомандовал Вове: «Выдыхай, как можешь глубоко».

Вова послушно выдохнул. Я сжал его грудь, потом положил его ладонь спереди на латекс и сказал: «Прижимай!»

В первую секунду мне показалось, что Вова потерял сознание: глаза были закрыты, на лбу холодный пот. Но его рука послушно поднялась к груди и прижала латекс.

Я очень быстро наложил давящий тампон на латекс сзади, в районе выходного, потом перетянул обе повязки Вовиной майкой. Потом выдернул ремень из брюк и ещё раз перевязал сверху, для надёжности.

— Ты как? — обеспокоенно спросил я.

— Скоро узнаем… — прохрипел Вова.

Мне показалось, что пены на его губах стало заметно меньше.

— Ранен? — голос Сани заставил меня вздрогнуть. Я был так занят, что совершенно перестал обращать внимание на окружающее. Ещё одна ошибка.

— Лёгкое задето, — ответил я. — Нужно в больничку.

— Обратно в Митровицу?

— До Приштины примерно одинаковое расстояние… — ответил Саня.

Тут я вспомнил про китайский телефон. Что ж — похоже, другого выхода нет… я огляделся. Нет, вертолёт тут не сядет. Значит, надо тащить вниз, к машине и отъехать к ближайшему полю. Оставалось только надеяться, что у моих китайских партнёров в этом крае такие же возможности, как и у нас.

— Давай, нужно дотащить до дороги, — сказал я, подхватывая Вову под левую руку.

Саня нырнул под левую, и мы пошли по тропинке вниз. Вдвоём удавалось двигаться довольно быстро — на адреналине силы будто удвоились. Да и Вова держался молодцом, старался помогать нам.

Трупы двоих боевиков Саня оттащил в лес и спрятал в кустах. Вещи аккуратно сложил в багажник.

Устроив Вову в салоне, я положил автомат на переднее сиденье и полез в сумку за телефоном. И тут услышал звук подъезжающего авто.

Через секунду из-за поворота выехала машина. Красный «Гольф», который показался мне смутно знакомым.

Саня успел спрятать своё оружие.

«Гольф» остановился в нескольких метрах от нас. За рулём была та самая девушка, которой мы помогли с машиной в Сербии. Как же её звали? Тоня? Нет, Тина! Точно. Сокращённо от Валентина.

Она, похоже, тоже меня узнала — судя по крайне удивлённому выражению лица. Я видел, что какое-то короткое время она колебалась, и хорошо её понимал, представляя, как выгляжу со стороны: голый торс, испачканный кровью… растерянный взгляд…

Однако она заглушила двигатель и вышла из салона.

— Что случилось? — спросила она на английском, не отходя от авто. — Вы ранены? Вам нужна помощь?

Саня посмотрел на меня, поджав губы.

— Я нет — ответил я. — Наш друг серьёзно ранен. На нас напали какие-то бандиты и пытались ограбить. Здесь рядом где-то есть больница? Нам надо, очень срочно.

Тина перестала колебаться и направилась к нам спокойной деловой походкой.

— Где раненый? — спросила она.

Я молча кивнул на заднее сиденье нашей «Джетты». Тина заглянула внутрь.

— Добрый день, всё будет в порядке, — сказала она на английском, обращаясь к Вове, который, к счастью, находился в сознании. — Покажите, где рана?

Вова молча указал на бок.

— Лёгкое задето, да? — теперь Тина обращалась ко мне.

— Да, — кивнул я.

— Чем перевязали? У него пневмоторакс, может сознание потерять в любой момент, нужна изоляция…

— Презервативами, — ответил я.

— Отлично, — одобрительно кивнула Тина. — Тогда езжайте за мной, до больницы минут двадцать, должны успеть.

Для молодой девушки она вела себя на удивление хладнокровно, и это не могло не вызывать симпатию.

Поколебавшись, я решил отложить план с китайским телефоном. Пятнадцать минут — это совсем не долго. Вероятно, быстрее, чем пришла бы экстренная помощь.

Я сел за руль. И только тут обнаружил, что ключа нет в замке зажигания. Кто из боевиков его мог забрать? Я не заметил этого в момент нападения, а обыскивать все трупы — непозволительная трата времени.

— Эй! — окликнул я девушку, которая направлялась к «Гольфу». — Они забрали ключи…

— Быстрее, перегружайте ко мне, — ответила она.

Мы пересадили Вову, потом я быстро перекинул сумки в её багажник.

— Там деньги и дорогие вещи, — пояснил я в ответ на её недоумённый взгляд. — Как иначе с врачами рассчитаться?

После этих слов она одобрительно кивнула.

Оружие пришлось оставить на месте. Но предварительно мне удалось незаметно стереть отпечатки.

Доехали действительно очень быстро. Тина гнала, с заносом вписываясь в повороты. Всю дорогу она молчала, закусив от напряжения нижнюю губу.

Наконец, мы въехали то ли в небольшой городок, то ли в посёлок и завернули во двор возле ничем неприметного двухэтажного домика с красной черепичной крышей. Место это никак не походило на привычную больницу, и я уже начал клясть себя последними словами за задержку, когда во двор вышел полный мужчина средних лет в зелёном медицинском халате.

Тина вышла из машины, бросив нам: «Дайте мне пару минут». Она подошла к мужчине и начала что-то быстро ему говорить. Тот бросал в нашу сторону скептические взгляды, но, в конце концов, кивнул и сделал приглашающий жест рукой.

Мы вышли из салона. Я посмотрел назад. Вова сидел, откинувшись на спинку, закрыв глаза. Я окликнул его — он не отреагировал. Тогда трясущимися руками я пощупал его пульс на шее. Сердце билось неровно, но билось!

— Быстрее, — сказала Тина. — Помогите донести его!

Стараясь действовать осторожно, мы вытащили Вову из салона, и потащили вслед за Тиной, прямо в двухэтажный домик.

Внутри, за простыми деревянными дверями, был тамбур-предбанник с вешалками и контейнером с бахилами. Тут уже пахло медикаментами.

Из предбанника мы нырнули в узкий коридор, освещённый люминесцентными лампами, потом, следуя указаниям Тины — в дальнюю дверь налево.

Здесь оказалась полноценная операционная, с бестеневой лампой, кардиомонитором и ещё каким-то оборудованием, которое выглядело довольно внушительно. Куда внушительнее, чем можно было предположить, глядя на домик снаружи.

Мы положили Вову на стол. В помещении откуда-то вдруг появились две женщины в медицинских халатах и масках.

— Всё, нам нужно выйти, — сказала Тина, указывая на дверь.

Почему-то только в этот момент я вспомнил многочисленные рассказы про чёрных трансплантологов, и мне стало не по себе. Но отступать было поздно.

Мы вышли в коридор. Там нас встретил тот же мужик, что был снаружи. Он что-то говорил Валентине на албанском.

— После осмотра он выйдет, скажет, что можно сделать, — перевела Валентина.

— Ясно, спасибо, — кивнул я.

— Фалиминдерит, — добавил Саня. И когда только успел нахвататься албанского?..

— Можно подождать в гостиной, — предложила Тина, указывая дальше по коридору.

«Гостиной» оказалась небольшая кухонька с микроволновкой, кулером, квадратным столиком на шестерых и белыми стульями.

Мы заняли места за столиком.

— Воды? — предложила Тина, указывая на кулер. — Угощайтесь.

Только теперь я почувствовал, что сильно хочу пить. На кулере была стопка пластиковых стаканчиков. Мы с Саней взяли пару и по очереди напились.

— Дальше по коридору уборная, — продолжала Тина. — Там душа нет, но можно как-то себя в порядок привести.

— Фалиминдерит, — повторил я.

Тина улыбнулась в ответ и кивнула.

В уборной я взглянул на себя в зеркало. Плохо, что у меня волосы светлые — кровь очень видно. Да и сама физиономия как у древнего язычника после жертвоприношения… Саня выглядел куда лучше. У него хотя бы футболка была на месте, и не слишком испачканная.

Вернувшись, я обнаружил на одном из стульев зелёную рубашку с каким-то символом в ромбе и надписями на албанском.

— Вот, померяйте, это моего брата. Кажется, вам должно подойти, — сказала Тина, обращаясь ко мне.

Рубашка оказалась чуть маловата, но выбирать не приходилось. Не сидеть же и дальше полуголым…

— Фалиминдерит, — ещё раз сказал я.

— У вас интересное произношение, — ответила Тина, добавив: — если хотите, потом можем над ним поработать. Когда будет время. А сейчас, пока папа работает, расскажите подробнее, что там, на горе, произошло?

Я рассказал о случившемся, во всех деталях. Утаивать их не имело никакого смысла. Тина слушала внимательно, не перебивая — лишь иногда делала круглые глаза.

— Получается, ваш проводник, Беким, остался там? — спросила она.

— К сожалению, да, — ответил я.

— Он… погиб? Вы в этом точно уверены?

— К сожалению, уверен, — вмешался Саня. — Ему в сердце попали.

— Я скажу братьям, они заберут его. Постараемся найти родственников в Митровице.

— А бандиты? Наверно, полиция заинтересуется происшествием, или как? — спросил Саня.

Тина посмотрела на него с иронией.

— Полиция в наши края давно не заглядывает по таким делам. А ребятам из УЧК не до этого. Пусть с ними их родственники разбираются, — сказала она.

В этот момент в помещение вошёл доктор. Он был в маске; на халате и на руках в медицинских перчатках — кровь. Он, нахмурившись, что-то сказал на албанском.