Эпоха перемен – 3

Глава 1

Мы стояли возле огромного плазменного телевизора в рабочем кабинете, в подмосковной резиденции Владимира Вольфовича.

На экране британская журналистка с истерическими нотками в голосе что-то вещала про «сомнительность с точки зрения действующей конституции» и «отсутствие подлинной прозрачности выборов в условиях уличного насилия».

При этом толкающиеся безо всякого энтузиазма на заднем плане нанятые люди из массовки не выглядели убедительно даже на экране. Я слышал, что было несколько попыток поджога покрышек, но все они были пресечены жёсткими действиями югославской полиции.

Слова журналистки прямо противоречили официальному заявлению главы наблюдательной миссии ОБСЕ на пресс-конференции. Он сказал следующее: «Нам, и другим международным наблюдателям был обеспечен полный доступ к избирательным участкам. Согласно докладам специалистов, которые работали на местах, существенных нарушений зафиксировано не было».

Думаю, если бы у британцев было чуть больше времени — ни этого признания, ни самой пресс-конференции, ни даже внеочередных выборов не состоялось бы. Однако они просто не сумели своевременно отреагировать. Откровенно расслабились, годами не встречая достойного противника в своих закулисных игрищах.

— Это… впечатляет! — констатировал политик, глядя на экран.

— Спасибо, — кивнул я.

— И что, получается, она одна всё это организовала?

— Ну, не совсем одна. Кое-какие связи у неё были. У неё — и у её отца. Вопрос был только в ресурсах и финансировании, которые мы обеспечили.

— Когда ты понял, что это сработает?

— Когда поговорил с людьми на месте, — вздохнул я. — Честно говоря, перед командировкой я думал, что увижу нечто совсем другое. Что центральная власть безуспешно пытается купировать нападки со стороны «Ми-6» и ЦРУ, запаздывая на месяцы. Но всё оказалось иначе. Кругом гниль. Сербы продают своих за деньги. Албанцы пытают и убивают вообще всех без разбора. Всё это дело финансирует Британия и немного Штаты с Германией. У власти со всех сторон националисты. Идеальные условия для мясорубки, точечной хирургией там уже было ничего не исправить…

— Да ты присаживайся, — Владимир Вольфович указал на кожаный диван. — В ногах правды нет. Хоть поговорим нормально, без беготни этой всей.

— Спасибо, — кивнул я, после чего с удовольствием погрузился в объятия роскошного сиденья.

— Кофе будешь?

— Да перепил сегодня… сердце колотится.

— Выпей тогда минералочки.

Политик подошёл к бару, достал оттуда бутыль чешской минералки «Магнезия» и налил её в хрустальный бокал. Потом вернулся и предложил его мне, усаживаясь в кресло напротив.

— Спасибо, — повторил я.

Минералка после бессонной ночи действительно пошла на удивление хорошо.

— Когда ты понял, что надо делать? — спросил Владимир Вольфович.

— Тогда, когда она дала мне послушать запись выступления Милошевича на Косовом поле в восемьдесят девятом, — ответил я.

— Популизм, Национализм… — предположил политик.

— Это всё вместе, — кивнул я. — Он — это тамошний Ельцин. А страна рухнула тогда, когда стало понятно, насколько сильно прогнила центральная власть. И продолжала рушиться — потому что в Белграде власть не поменялась. Ключевой момент — это борьба с наследием Тито. Сокращение прав автономий. После этого всё происходившее было неизбежно, даже без активной внешней поддержки, которая, конечно же, была.

— Но всего четыре месяца… — восхищённо произнёс Владимир Вольфович. — Кем бы она ни была — она безусловный талант! Кстати, не хочешь нас познакомить?

— В ближайшие несколько лет — точно нет, — я отрицательно помотал головой. — Она сама занимается конспирацией. О её существовании знаю только я. Вспомните про покушения на Вкувича и Марковича.

— Кстати, почему они провалились? Необычно!

— Потому что бриты не знали о существовании структуры. Слишком быстро она возникла, они всё проморгали.

— Значит, с ними можно бороться, — кивнул политик.

— Можно, — подтвердил я.

— Что будет дальше? По плану? — спросил он.

— Коштуница и Ругова сформируют коалиционное правительство. Будет официально объявлено о строительстве социалистического многонационального государства Югославия с опорой на демократические ценности, — ответил я. — Затем — постепенная реинтеграция Боснии, сначала в качестве единой Конфедерации. Плюс начало переговоров с китайцами о формировании новой социалистической коалиции. Они к этому ещё морально не готовы — но, понимая, что скоро выбора может не остаться, пойдут на это.

— Англосаксы ведь это так не оставят, однозначно. Ставки высоки, — Владимир Вольфович вздохнул. — И немцы на их стороне.

— Конечно, — кивнул я. — Поэтому нужно тащить Югославию в ОДКБ, и как можно скорее. Под ядерный зонтик, со всеми вытекающими.

— Ельцин на это никогда не пойдёт. Никогда! — категоричным тоном сказал политик.

— Я знаю. Поэтому Ельцина надо сносить. И как можно скорее. У нас нет года в запасе, как я думал, — ответил я.

Владимир Вольфович нахмурился, постучал пальцами по обивке дивана. Потом произнёс:

— Предлагай.

— Нужно начать с малого, — сказал я. — Поставить под сомнение легитимность региональных выборов.

— В Марий-Эл? — уточнил политик.

— Ага, — кивнул я.

— Подключить космонавтов. Других лидеров мнений, — продолжал я. — Проплатить народные выступления. На этом этапе ЦРУшная резидентура подключится — будет нам подыгрывать. Наверняка разыграют национальную карту. В общем, мы вовсю можем использовать западников.

— Опасно… разве нет? — Владимир Вольфович вопросительно поднял бровь, глядя на меня исподлобья.

— Есть немного, — признал я. — Но в таких делах всё как раз на персоналиях завязано. Они будут двигать своего кандидата. Который, внезапно, окажется плотно завязан на криминал. И погибнет за пару дней до выборов в ходе больших криминальных разборок с авторитетами. Сразу после этого, конечно же, всплывёт правда о его делах. Тут главное — не оставлять время западникам для реакции.

— Допустим… — кивнул политик. — Это создаст прецедент… что выборы вообще можно пересматривать. Но что дальше? Итоги шестого года гарантированы семибанкирщиной — вместе с Ельциным надо будет сносить их всех. Включая твоих высоких покровителей. А это… прямо скажем, сомнительно.

— Для начала надо будет подвинуть Зюганова, — ответил я.

— В каком смысле? При чём тут Зюга?

— Раскрутку кампании начнём с него. Что он слил выборы, которые на самом деле выиграл. Потому что договорился с кошельками.

— А смысл? В Кремле нам только спасибо скажут!

— Смысл в том, чтобы забрать у него партию, — ответил я. — Полностью.

Владимир Вольфович посмотрел на меня, нахмурившись, но ничего не ответил.

— Либерально-социалистическая партия России, — произнёс я. — Звучит?

— Смело, — кивнул политик. — Чертовски смело!

— Разыграем югославский сценарий, — продолжал я. — Это точно работает. В народе остаётся огромный запрос на социальную справедливость.

— Я даже знаю, через кого мы это сделаем… но будет непросто.

— А что, если его убьют, опасаясь, что он готов раскрыть детали большой сделки по выборам? Что, если он уже готовил покаянное выступление перед народом — и вдруг, в этот момент, он погибает? — продолжал я. — Убитый кровавой бандой, захватившей власть на нечестных выборах.

Политик пристально посмотрел на меня.

— Знаешь… я долго гордился тем, что, при всех особенностях нашего переходного периода — вот до этого пока не доходило… — произнёс он.

— Доходило, ещё как! — возразил я. — Вспомнить, вот, Приморье…

— Я говорю о федеральном уровне.

— Вспомнить питерский самолёт.

Политик замолчал, сжимая скулы.

— Прав, — ответил он. — Доходило. Гордиться нечем.

На экране появилась картинка с улиц Белграда, заполненных радостными людьми со старыми югославскими флагами. Фоном журналистка продолжала что-то недовольно бухтеть.

— Однажды начав, остановиться будет сложно… — сказал Владимир Вольфович.

— Останавливаться будет нельзя, — подтвердил я. — Залоговые аукционы и результаты. Тут или присяга на верность новых собственников, или уничтожение. По-другому никак.

— Это полноценная война.

— Главное — не дать им время опомниться. Скорость решает всё.

— Что, и деда ты тоже предлагаешь… того? — хмыкнул политик.

— Ельцина-то? Ни в коем случае! — возразил я. — Только отстранение от власти при соблюдении всех процедур. Демонстративная порка. Когда мы заставим всех от него отвернуться.

Владимир Вольфович прищурился, глядя мне в глаза.

— Если бы я уже не поверил, что ты из будущего, то решил бы, что ты из других мест. Где пламя и пахнет серой. То бишь из ада…

— То будущее, в котором я побывал, и было адом, — согласился я.

Сашиного дедушку я снова нашёл в недрах Черкизовского рынка. Как обычно, он обсуждал дела с разными важными людьми из теневого мира в недрах подземелий под недостроенным стадионом, в чайной комнате.

Мне пришлось подождать в «предбаннике», минут сорок, пока внутри шли переговоры о текущих делах.

Наконец, важного вида азербайджанец, увешанный золотыми цепями, с мрачным видом вышел из чайной, забрав с ближайшего прилавка свой мобильник.

Я вошёл сразу после него.

Увидев меня, китаец улыбнулся и молча указал на место напротив.

Я терпеливо ждал, пока он заварит великолепный Те Гуанинь.

Наконец, сделав по глотку этого ароматного напитка, мы начали говорить.

— Ты вышел из позиции наблюдателя и начал действовать, — сказал он на Путунхуа. — Нас это порадовало.

— Спасибо, — кивнул я.

— Но мы не ожидали встречи так рано. Ты пришёл за помощью? Если так, то мы можем обсудить цену.

— Я пришёл задать вопрос, — ответил я. — Чтобы просить о помощи, сначала нужно понять, что именно мне нужно.

Китаец улыбнулся, подготавливая воду для второй заварки.

— Что ж… спрашивай.

— Изменяясь, вы сохранили верность самим себе. Теперь у вас в руках есть очень мощный инструмент, с помощью которого можно распространить своё влияние очень широко. Но вы предпочитаете его не использовать. Почему?

Последовала долгая пауза. Китаец разливал чай из гайвани в крошечные чашки.

— Представь, что у тебя есть семья, — ответил он. — И после удачной торговой сделки у тебя появилось десять лян золота. На что ты их потратишь? Чтобы купить своей семье новый дом и больше земли, или чтобы купить риса и раздать его всем голодающим соседям?

Я промолчал, переваривая аналогию.

— На наш взгляд, раздавать рис задаром — это аморально. Глава должен отвечать за свою семью. И лишь при необходимости делится тем, о чём попросит вышестоящая власть, — продолжал он. — Счастье не может быть всем, бесплатно и даром. Потому что тогда оно потеряет свою ценность.

— А что, если другая семья, ваши соседи, тоже заработала золото торговлей? Но теперь у ворот их дома ждут разбойники, чтобы это золото забрать? Разве не должно быть власти, которая могла бы предотвратить такую несправедливость? — спросил я, в свою очередь, подбирая аналогию.

Китаец снова улыбнулся.

— Ответ на твой вопрос будет зависеть от того, где живут эти семьи, — сказал он. — В диком лесу или же в упорядоченном государстве?

— Разве создание порядка не есть благородная цель? — Мне невольно приходилось подстраиваться под его манеру речи, которая опять стала больше напоминать классический Вэньянь, чем нормальный разговорный язык.

— Нет, когда жители деревни выкидывают ляны золота на улицу, чтобы по ним топтались свиньи. За ненадобностью.

Мне снова понадобилось некоторое время, чтобы подобрать нужную аналогию.

— А если в семье случилось горе, и благородный муж, глава семейства, сошёл с ума? — спросил я.

— В этом случае его место должен был занять его сын, — ответил китаец. — Если же этого не случилось — то он не справился со своими обязанностями.

— У Конфуция ничего подобного не сказано… — осторожно заметил я.

Китаец хмурился какое-то время. Потом рассмеялся и ответил на русском:

— Верно, верно, извини, сложно было удержаться, наблюдая за тем, как ты пытаешься вести беседу. Я ведь уже сказал, в самом начале: мы одобряем то, что произошло в Югославии. Тебе удалось предотвратить ещё большую трагедию. И мы поддержим те начинания, которые ты заложил. Это сделает мир более безопасным местом.

— Спасибо, — ответил я.

— Не за что. Мы это делаем ради себя самих… у тебя всё?

— Пожалуй… как там у Саши дела? — всё-таки решился спросить я.

Китаец глянул на меня испытующе. Но потом всё-таки ответил:

— Он в порядке. Полностью оправился. Большие дела для него мы решили пока отложить. Время ещё придёт.

— Ясно…

Некоторое время я мешкал, ожидая знака, что разговор окончен. Однако же хозяин не спешил — и я решил проявить вежливость.

— У тебя остался один звонок, помнишь? — спросил он.

— Помню, — кивнул я. — Конечно.

— Этого может быть мало. Но и расширить твою поддержку таким путём мы больше не можем.

Он подготовил ещё воды, залил её в гайвань и теперь давал настояться. Некоторые чайные мастера говорят, что именно третья заварка раскрывает всё богатство вкуса настоящего Те Гуанинь.

Я терпеливо ждал продолжения.

Китаец выждал нужное время и снова разлил чай по чашкам. Сделав первый глоток, он продолжил:

— Мы наблюдали за тем, как ты усилил свою охрану. Хороший способ. Эти бойцы останутся тебе верны.

После того, как Вова пошёл на поправку, у меня состоялся обстоятельный разговор с парнями — в Лефортовском парке, возле госпиталя Бурденко.

Я сделал им предложение, от которого сложно было отказаться. Теперь они стали основой моей службы охраны. Будущей личной гвардии, а в перспективе — и частной армии.

Как ни странно, дольше всего колебался Вова. Он очень хотел завершить образование, и мы сошлись на том, что свой диплом он получит на вечерне-заочном отделении, по той же специальности. Саня же оказался куда менее щепетильным. «Если захочется — на это бабло я любой диплом куплю!» — заявил он, давая своё согласие на дальнейшее сотрудничество.

— Спасибо, — ответил я китайцу. Ведь наблюдение, которое он озвучил, было неприкрытым комплиментом.

— Мы можем обучить некоторых твоих бойцов, — продолжал китаец. — Ты занимаешься у-шу, это хорошо. Но те люди, которые будут тебя защищать, должны пойти дальше.

Я вздохнул.

— Благодарю, — ответил я, снова переходя на китайский. — Это очень щедрое предложение. Но надёжная и верная защита нужна мне прямо сейчас. Я не могу позволить себе потерять надёжных людей в ближайшем окружении с такими навыками.

— Пускай учатся по очереди. И ещё. Мы можем предложить замену на время обучения. Это не будет нарушать никакие принципы.

— Но закроет вопрос доверия. В том, что мне предстоит сделать в ближайшее время. И оставит за вами право вето. Так?

Я улыбнулся.

Китаец вежливо кивнул в ответ.

— Так. Но твои шансы на выживание вырастут. Так что подумай.

— Хорошо, — решился я. — В таком случае, мы договорились.

— Это правильный выбор. С тобой свяжутся в ближайшее время. А пока выбирай того, кто поедет учиться первым.

Сказав это, он аккуратно ополоснул чашки, после чего поднялся с места. Я, следуя этикету, последовал его примеру.

Попрощавшись, я вышел в «предбанник». Тут уже ждал очередной посетитель — владелец строительной фирмы, который мог бы сколотить состояние в лужковской Москве. Скорее всего, в новых условиях у него ничего не выйдет. Если только он кардинально не поменяет стратегию.

Вежливо кивнув, я вышел. Делец в дорогом костюме и с мобильником даже не удостоил меня взглядом. Но это, разумеется, было и к лучшему.