Эпоха перемен – 3

Глава 1

Курсант, которого отправляли в командировку на Балканы, получал в месяц больше тысячи долларов. Безумные деньги по меркам девяносто восьмого года. Некоторые третьекурсники после возвращения покупали себе машины. В курсантском общежитии — «Хилтоне» — можно было найти множество дорогих вещей и техники, наряду прибавилось головной боли, ведь любое «крысятничество» рисковало обернуться грандиозным скандалом, затрагивающим всё отделение. Поэтому чужаков и курсантов младших курсов тут не особенно жаловали.

Мне пришлось стоять возле поста дневального и ждать, пока Саня и Вова переоденутся. Дальше меня дежурный не пустил.

Нет, теоретически, конечно, можно было встать в позу и пойти на открытый конфликт — но зачем? Только внимание лишнее привлекать, а как раз этого я старался всеми силами избегать.

Наконец, ребята вышли из комнаты и направились ко мне. Оба выглядели достаточно внушительно: чёрные бомберы чуть не трескались в плечах, на ногах что-то внушительно-берцеобразное, марку обуви я не опознал, но образ она дополняла отлично. Я подумал, что принял совершенно правильное решение добиваться совместной командировки. И остальных привилегий, которые понадобятся уже на месте.

— Далеко тачка? — спросил Саня.

— Нет, через дорогу во дворе, — ответил я.

— Гут. А то время уже, — добавил Вова, почесав свежевыбритый подбородок.

— Успеем, — ответил я.

Мы вышли из «Хилтона», а потом и с территории. Подошли к отцовским «Жигулям»; я привычно осмотрел машину на предмет возможных сюрпризов. Саня во время этой процедуры одобрительно хмыкнул.

— Чёт я думал ты тачку сменил, — сказал Вова, устраиваясь на переднем сиденье. — Стараешься не отсвечивать?

— Да что-то как-то всё не до этого… — я пожал плечами.

— Слушай, — вдруг произнёс Саня с заднего сиденья. — До нас тут слухи дошли, что мы не просто так летим.

Я вздохнул. Надеялся провести этот разговор чуть позже, когда все формальности будут улажены, и в более располагающей обстановке. Может, и зря: надо было сразу поговорить с парнями.

— Это в благодарность за прошлое? Или ты что-то ещё задумал? — прямо спросил он.

Может, это и хорошо, что Саня привык говорить прямо. А я, видимо, уже привык общаться со всякими там… мысли свои прятать, намерения маскировать… а тут вот, на тебе, сразу: будто глоток свежего возраста.

— Задумал, — кивнул я.

— Это отлично, — улыбнулся Вова. — И как раз вовремя. Бабки нужны.

— С этим проблем не будет, — добавил я.

— Так, смотри, какое дело, — Саня как-то подобрался и насупил брови. — Если это как-то с наркотой связано — то нет. Ну, то есть, мы слетаем, потому что уже откат поздно делать, так? Но участвовать и прикрывать такое дело не будем.

— Никакой наркоты, — твёрдо ответил я.

— Я же говорил? — Вова повернулся к другу и подмигнул. — Не того он пошиба мужик.

— Точно? — с сомнением в голосе спросил Саня.

— Гарантированно, — ответил я.

— Тогда для чего мы? От зём тебя защищать? — улыбнулся Вова.

Как-то так получилось, что десантников, чьи подразделения стояли в составе миротворческих контингентов на Балканах, мы между собой называли именно «зёмами». Сначала слово принесли командировочные, уже потом оно разошлось дальше.

— Да, в принципе, ничего такого… — ответил я. — Просто после прилёта мы потусуемся в части пару дней. Потом у нас будет своя программа: переоденемся по гражданке, возьмём другие документы и прогуляемся в Югославию. А там — до Косова. Нужно будет осмотреться, понять, что происходит, вычислить ключевых шишек, потом устранить их.

Некоторое время парни молчали. Потом Вова нервно хохотнул и сказал:

— Так понимаю, ты не шутишь.

— Нет, — ответил я. — Кстати, по деньгам поднимете гораздо больше, чем рассчитывали.

— Сколько? — уточнил Вова.

— По десятке на каждого.

Саня присвистнул.

— Так. Ты скажи главное: что с руководством? Как вопрос решил? — спросил он.

— Ну, неофициально, конечно, — ответил я. — Если всё пойдёт по плану — мы просто вернёмся в Боснию, а потом обратно, как из обычной командировки. Но на всякий случай предусмотрены планы альтернативного отхода, через Сербию и Болгарию. В общем, я подстраховался, как мог.

— Ясно… — кивнул Саня. — Хотя, на самом деле, ничего не ясно. Кто и как это планирует, прикрывает, даёт добро? Наши грушники в такие игры начали играть? Нашли благодатный материал, чтобы, если что, концы в воду, так?

— Нет, — ответил я. — Это мой проект. Контора к этому отношения не имеет. Я только согласовал наше прикрытие, всё. Так сказать, в частном порядке. Они не при делах.

Вова оглянулся назад и посмотрел на сослуживца. В зеркале я видел, как Саня пожал плечами.

— Тогда нафига тебе это надо? — спросил он, обращаясь ко мне.

— Большие амбиции, — ответил я.

— Вот оно как… — Вова цокнул языком.

— Если коротко, и чтобы понятно было — там сейчас отрабатываются технологии, которые потом против нас используют, — сказал я. — А мне же не хочется, чтобы всё это дерьмо у нас тут начиналось. Поэтому хочу обломать этих ребят.

— Этих ребят — это црушников? — спросил Саня.

— В основном, — уклончиво ответил я.

— Слушай, ты скажи: на верху у тебя крыша надёжная? — спросил Вова.

— Надёжная, — уверенно кивнул я.

— Ну здорово тогда. Меня всё устраивает.

Возле Генштаба были пробки. Мне удалось приткнутся в одном из переулков, возле набережной, так что пришлось немного пройти пешком.

В городе вовсю вступала в свои права весна: снег на тротуарах почти растаял, оставив потрескавшийся асфальт и лужи. Машины забрызгивали зазевавшихся прохожих весенней грязной жижей. Один из «бомбил» на красной «девятке» чуть не проехал так мимо нас, но в последний момент благоразумно притормозил. Должно быть, пригляделся к парням — и передумал хулиганить.

В Генштаб мы ехали для оформления служебных загранпаспортов. Понятное дело, что имевшийся у меня общегражданский для таких дел не годился. Собственно, про него руководство официально и не знало.

Теоретически документы до нас должны были ходить фельдъегерской службой, но Анохин честно сказал: «Хотите успеть — везите сами. Иначе ничего не гарантирую».

Мы и повезли.

На проходной нам долго выписывали пропуска. Прапорщик старательно выводил каждую букву в журнале. Сложно сказать, почему: может, ему нравилось ощущение, что кто-то вынужден был его ждать, а, может, он просто страдал обессивно-компульсивным расстройством. Как бы то ни было, всего через полчаса за нами спустился целый майор. Лётчик, судя по погонам, сотрудник Управления международного военного сотрудничества. Глянул на нас презрительно после чего скомандовал идти с ним в кабинет.

— Объективки? — сказал он, когда мы зашли в помещение, уставленное старой, ещё советского времени мебелью, в котором совершенно не было окон — только стеллажи с бумагами и деревянные столы.

Мы вытащили бумаги, подписанные руководством факультета.

Он принялся их внимательно изучать, потом открыл какой-то журнал и долго выписывал туда регистрационные номера. Потом посмотрел на нас, пошевелил бумаги и спросил:

— А фото где?

Мы переглянулись.

— А… нужно было? — уточнил я.

Майор усмехнулся.

— И что у вас какие-то малахольные учатся, а? Элита блин! Что мы вам в паспорт клеить будем? Рисунок?

— Сделаем, товарищ майор. Когда нужно? — спокойно ответил я.

— Сейчас нужно. Сегодня пятница. До конца дня всё должно быть оформлено. Вы в курсе, что нач управления в понедельник в отпуске? У вас когда вылет по плану?

Он снова погрузился в бумаги.

— Ну офигеть. В пятницу! Вы вообще где были⁈

Сложно сказать, на каком именно этапе произошёл сбой и был ли в этом злой умысел каких-то исполнителей. По поводу даты вылета я так вообще впервые услышал; тот же Анохин уверял, что вылет будет только в следующем месяце… впрочем, разбираться с этим буду позже, если вообще руки дойдут. Сейчас надо вопрос решить.

— Сделаем, — повторил я.

Майор внимательно посмотрел на меня.

— У вас два часа. После ничем не смогу помочь, — ответил он.

Парни нервничали.

— Это нереально за два часа! — переживал Саня. — Я на «Курской» знаю ателье, где можно экспресс сделать, за час… но пока туда доберёшься!

— На Арбате должны вроде места быть… — сказал Вова с сомнением в голосе.

Я же с мобильника набрал Лику.

Теперь, кроме китайского аппарата, у меня был и свой собственный — так что о разных долгах и обязательствах переживать больше не приходилось.

Я коротко переговорил с партнёршей, потом улыбнулся и кивнул парням.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Саня.

— Ничего, всё в порядке. Ждём, — ответил я.

Минут через пятнадцать возле нас тормознул чёрный «Паджерик». Из него вышел серьёзный мужик в лёгком сером пальто, с большим фотоаппаратам. Не здороваясь, он сразу обратился ко мне:

— Вон туда встаньте, к стене.

Я кивнул и послушно занял указанное место.

Через пять минут, сделав снимки, мужик, так же не прощаясь, отъехал.

Распечатанные фотографии были у нас через полчаса. Новенькие, пахнущие химией, в конверте.

— Круто, — прокомментировал Вова, когда мы уже направлялись обратно в бюро пропусков.

Там снова вышла заминка: на нас был заказан разовый проход, который был уже использован. К счастью, от дежурного удалось вызвонить того самого майора, который принимал у нас документы.

Спустившись, он внимательно оглядел распечатанные фотографии, хмыкнул, кивнул и сказал:

— Ну что, повезло вам.

— Так точно, товарищ майор, — ответил я.

С этими словами он скрылся в недрах казённого коридора, а мы пошли обратно, в весеннюю московскую слякоть.

— Стрёмный он, конечно, — делился впечатлениями Саня, очевидно, имея ввиду майора. — Не верю я нифига, что до понедельника это нельзя было отложить…

— Может, денег хотел? — предположил Вова.

— Вряд ли, — ответил я. — Они там и без того неплохо живут, чтобы рисковать на какой-то мелочи.

Как бы то ни было, вопрос был решён. Теперь оставалось только ждать и готовиться.

Накануне отлёта я, как обычно, ночевал у Мирославы. Я рассказал ей о будущей командировке, как только утвердили все документы. Нельзя сказать, чтобы она была в восторге, но и не расстраивалась особо: в конце концов, это было престижно, да и всем было известно, что никаких реальных боевых действий в Боснии не ведётся, так что риск минимальный. В обычной ситуации, конечно — нюансы того, что нам с парнями предстояло сделать я, понятное дело, не озвучивал.

Однако же накануне вылета она вдруг проснулась в шесть утра. Долго сидела на кухне, пила чай. Дожидалась, пока встану я — не подозревая, что я тоже не спал.

В конце концов, я решил подняться, где-то за полчаса до будильника. Ехать предстояло на восток области, в Чкаловский. А в последнее время на Щёлковском шоссе стало непросто с пробками, особенно на железнодорожных переездах. У меня даже была мысль поехать на электричке — но я от неё отказался. Слишком далеко тащиться от станции с вещами к аэропорту. Так что мы договорились с отцом, что он отвезёт меня с парнями.

Я зашёл на кухню. Мирослава сидела перед кружкой с чаем, с красными глазами. Она посмотрела на меня и выдавила улыбку.

— Уже проснулся? — спросила она.

— А ты чего не спишь? Тебе же на занятия!

— Саш, сегодня суббота.

— А. Точно, — улыбнулся я, после чего достал турку и молотый кофе.

— Саш… — сказала Мирослава таким тоном, что я точно понял: вот сейчас она озвучит причины своего беспокойства.

— Да? — спокойно ответил я, наливая в турку воды.

— Мне снилось кое-что нехорошее…

— Серьёзно? — улыбнулся я. — Так тем более хорошо, что сегодня суббота! Значит, сны пустые!

Я подошёл к столу и чмокнул её в щёку.

— Всё равно… ты знаешь, я не суеверная — но сегодня ощущение какое-то… неприятное.

— Ну расскажи, что за сон? Чтобы точно не исполнился! — предложил я.

Мирослава посмотрела в свою чашку. Потом достала печеньку из вазы и макнула в остывший напиток.

— Да сложно сказать… знаешь, там даже пересказывать нечего — одни ощущения… будто ты мечешься посреди пожара в каком-то большом горящем здании… то ли церкви, то ли вокзале… я смотрю за всем сверху, пытаюсь кричать, но ты совершенно меня не слышишь…

— Ясно, — кивнул я. — А что дальше?

— Где? А, ты про сон… ничего. Просто вот эта картинка и ощущение бессилия.

— Ты же не видела, как я погиб или что-то в этом роде? — спросил я.

— Нет, — Мирослава помотала головой. — Было бы слишком… я даже выход видела, хотела тебе про него сказать, но не могла докричаться.

— Вот видишь! — Сказал я. — Значит, и выход был. Всё в порядке!

— Наверное…

— Так что не бойся ничего!

Я снова её поцеловал. На этот раз в губы.

— Я провожу? — спросила Мирослава, вставая.

— До подъезда? А смысл? — улыбнулся я. — Давай лучше из окна помашешь!

— У нас не видно, козырёк мешает.

— Когда отъедем!

Мирослава колебалась.

— Отец языком зацепит, потом не оторвать будет — опоздаем! Ты за сама знаешь, как он любит с тобой поговорить, — сказал я, улыбаясь.

Мирослава улыбнулась в ответ и кивнула.

— Ладно. Но передай ему если что — пускай заезжает или звонит.

— Передам! — пообещал я.

На пороге мы посидели на дорожку. Потом ещё раз поцеловались, и я вышел на площадку, чтобы вызвать лифт. Мирослава держала дверь открытой, пока лифт не приехал.

Где-то за десять минут до времени, условленного с отцом, подъехала Лика, на отцовской машине с водителем.

Мы с ней договорились об этом накануне, когда обсуждали детали управления агентством на время моего отсутствия, текущие проекты и варианты экстренной связи.

Лика не стала меня подробнее расспрашивать про командировку, удовлетворившись объяснением, что «это полезно для будущей карьеры».

Она вышла из машины с чёрным квадратным пакетом подмышкой. Он оказался больше, чем я ожидал и еле влез в место, зарезервированное в моём тактическом рюкзаке. Разумеется, я вылетал в форме, причём ВДВшной — на время командировки курсантов официально переводили на службу в десантные подразделения.

— Привет! — сказал я, когда она подошла.

— Привет, Саш. Там как ты просил. Насчёт гарантий говорила — на сто процентов не получилось… если что, придётся тебя вытаскивать. Там всё поменялось после летнего инцидента.

Я и не ожидал, что удастся так легко договориться, поэтому рассчитывал на собственную ловкость рук. Нужно было провезти через границу больше сотни тысяч долларов — именно столько я заложил в расходы. Но хорошо хоть подстрахуют, в случае чего. Да, вылет мог сорваться, зато что-то серьёзное мне едва ли грозило.

— Ясно, — кивнул я. — С Вольфовичем не говорила? Как он воспринял?

— Ну как, — Лика пожала плечами. — Не был в восторге. Но он сейчас на этих марийцах сосредоточен… будто это для него что-то личное. Похоже, мы действительно сможем свалить коммуниста. Причём сами, даже без дяди Бори.

— Это прекрасно, — кивнул я.

— Согласна.

— В общем, до встречи. Ты молодец!

— Сашка, ты там поосторожнее только, ладно?

— Обещаю, — ответил я.

— И пиши если что. СМС. Я проверила — там есть роуминг с твоей сим-картой. Связь должна быть.

— Надеюсь, не придётся.

— И всё равно. Если что — у папы там связи есть, в регионе. Я пока не говорила ничего…

— И не надо! — вставил я.

— Если что не глупи. И не геройствуй излишне.

— Ладно.

— Ну всё, побежала я.

Лика чмокнула меня в щёку и скрылась в машине.

Почти сразу после неё подъехал отец. Обнялись, повздыхали. А через пять минут подошли парни, как условились накануне. С огромными баулами, которые едва поместились в багажник.

— Блин, ребят, вы туда как будто на год собрались! — заметил я, помогая укладывать багаж.

— Это на чендж, — пробасил Вова.

— Чего? — не сразу сообразил я.

— Блин, ты как с Луны! — вмешался Саня. — На обмен с пендосами. Тебе всякие ништяки вроде «лазерманов» и «маглайтов» нужны?

— А-а-а! — вспомнил я. — Ребят, не уверен, что у нас возможность будет.

— Ну мы ж не сразу из Углевика срулим, так? — уточнил Саша.

— Через пару дней, — ответил я.

— Ну вот. Короче, мы поговорили с ребятами. У нас там типо всё на мази, — сказал Вова. — Ждать будут, всё успеем. Зря ты сам чего-от не взял такого… хотя б ушанку завалящую.

— Перебьюсь, — ответил я, забираясь в салон.

Отец ещё раз проверил багажник, и мы, наконец, тронулись.