Эпоха перемен – 3

Глава 7

Душан с куратором говорил про деньги. Сколько ему причитается за трёх подготовленных боевиков. Как правило, вербовщик получал от пятисот до тысячи марок за человека. Размер оплаты зависел от возраста, боевой подготовки, а также «идеологической заряженности», что бы под этим ни подразумевалось.

За нас он рассчитывал выручить не меньше четырёх тысяч. Требовал премию за оперативность и за то, что: «Они супер-профи! Видно сразу!» Куратор к его словам отнёсся скептически: «Они не идейные — воевать без огонька будут… мне больше идейных надо, помнишь?»

В конце концов, они сошлись на трёх с половиной тысячах. После этого Душан спокойно отправился спать к себе домой — в рабочий район Митровицы, там, где блочные многоэтажные дома стояли чуть в стороне от шоссе.

— А что пиндос этот? Удалось выяснить, кто такой? — спросил я, когда Вова закончил рассказ.

— Он сразу в номер ушёл, — Вова пожал плечами. — Смысла дожидаться, пока он примет душ и ляжет спать не было. Вот я и проследил за Душаном. На всякий случай. Вдруг он не только на этого пендоса работает?

— Разумно, — кивнул я.

— Что делать-то будем? — спросил Саня. — Наниматься?

— Перебьются, — ответил я.

— Что тогда?

— Надо бы переговорить с этим пиндосом, — сказал я, — так сказать, в частном порядке.

— Это дело! — просиял Вова. — Тоже вот об этом же подумал. Чем ковыряться со слежкой…

— У нас времени мало. Если вечером начнём тянуть и не придём на встречу — будет подозрительно, — ответил я.

Саня посмотрел на часы.

— Пол третьего… что, сейчас пойдём?

Вова улыбнулся было, но потом посмотрел на меня и улыбаться перестал.

— Серьёзно? — спросил он.

— Угу, — кивнул я. — Иначе никак не клеится.

Мы вышли через чёрных ход, оставив дверь закрытой, но не запертой.

До отеля, где остановился интересующий нас субъект, добрались почти без приключений. Лишь раз попался пеший патруль, но служивые были так увлечены разговором, кажется, на футбольные темы, что совершенно не смотрели по сторонам. Так что мы, спрятавшись за одним из припаркованных у тротуара автомобилем, остались незамеченными.

Так же, как и наш, отель был заперт на ночь. Но здесь был ночной портье, дремавший с книгой на руках за стойкой — его было видно через зарешёченное окно с улицы.

— Какой этаж? — едва слышно спросил Саня, оглядывая стену здания.

— Третий, — ответил Вова. — Там, со двора есть пожарная лестница. Проще простого.

Лестница действительно оказалась на месте. Только нижний пролёт находился на высоте середины второго этажа, не допрыгнуть. И рядом, как назло, ни одного мусорного контейнера или чего-то ещё, что можно было бы использовать в качестве подставки.

— Вов? — тихо сказал я.

— Понял, понял, — тихо ответил он.

Выбор был прост: Вова несколько крупнее Сани. Так что подставкой выпало послужить именно ему.

Через минуту мы с Саней уже были на лестнице. Поднялись до третьего этажа, где находилось что-то вроде небольшого балкончика с решётчатыми перилами. Дверь была заперта. Я уже начал прикидывать, как бы разбить окно так, чтобы было поменьше шума, но Саня жестом попросил меня подвинуться. Когда я освободил место, он достал один из своих ножей. После чего, упёршись спиной об ограждение и удерживая рукоятку двойной хваткой, прочертил на стекле треугольник в районе ручки. А потом — несколько раз углубил получившиеся бороздки, работая ножом как стеклорезом. Закончив с этим, он рукояткой осторожно обстукал треугольник. Я слышал, как с лёгким хрустом треснуло стекло вдоль бороздок.

После этого Саня сделал знак: «Осторожно! Не двигаться!» Я замер.

Саня едва коснулся кончиком лезвия левее центра верхней бороздки. Потом надавил. Я услышал, как поскрипывает стекло, после чего вырезанный треугольник начал проворачиваться внутри образовавшегося проёма.

Едва это стало возможным, Саня схватил верхний край треугольника, после чего вытащил кусок стекла наружу. Аккуратно положил его на решётчатую площадку пожарной лестницы.

Я восхищённо хмыкнул, и только теперь заметил, что Саня порезал указательный палец. Недолго думая, он засунул порез в рот и сделал пару сосательных движений. Свободную руку же просунул в образовавшееся отверстие и провернул ручку.

Внутри я внимательно огляделся. Коридор с деревянными панелями на стенах и потёртым ковролином. На стенах — редкие бра, дающие приглушённый жёлтый свет. В каком-то номере, похоже, работал телевизор — слышался характерный для новостных каналов бубнёж. При этом —никаких камер, по крайней мере, видимых, тут не было. И вообще отсутствие сколь-нибудь значимой охраны в месте, где живут серьёзные люди, как-то напрягало. Разве что сам номер под особым контролем?

Я сделал знак Сане, чтобы остановился. Потом приблизился к нему, и зашептал едва слышно: «Осторожнее у номера. Могут быть сюрпризы».

В ответ Саня кивнул и пожал плечами — мол, очевидно.

И сюрприз действительно был: из-под порога двери интересующего нас номера пробивалась полоска света, а внутри слышались приглушённые голоса.

Мы очень осторожно подкрались к номеру. Я приблизил голову к двери — так близко, чтобы начать различать содержание разговора.

— … может, осенью. Но не в ближайшее время, это точно, — говорил кто-то на английском с сильным британским акцентом.

— Я не понимаю, что мешает это сделать раньше, — отвечал ему собеседник. Для него, похоже, английский бы не родной, хоть он и владел им на очень приличном уровне. Его акцент я определить не смог. Мягкое, чуть картавое произношение. Француз? Возможно, однако полной уверенности у меня не было.

— Таймлайн операции утверждён на высшем уровне, — раздражённо бросил британец.

— Да, но почему мы не должны адаптироваться к динамике ситуации?

— Потому что мы должны её контролировать! А не плыть по течению. Вы понимаете, что это критически важно?

«Француз» вздохнул.

— Всё могло бы быть закончено уже этой осенью… у нас достаточно сил, — сказал он.

— А, может, нам как раз не надо, чтобы оно заканчивалось?

— Поясните.

— Нам нужна демонстративная порка. Чтобы показать всю немощь ООН и старого мира. В этот раз всё куда серьёзнее. Мы не просто добиваем потенциальную угрозу в этом уголке Европы — мы наглядно и доходчиво демонстрируем те новые правила, на которых будет основан новый мировой порядок.

Длительная пауза и ещё один глубокий вздох.

— Надоело мне здесь… честное слово. Как только всё закончится — хочу пойти в круиз. Кругосветный, на год. Я узнавал, такие бывают.

— Чтобы думать об отпуске, надо сначала отработать как следует, — ответил британец. Однако тон его голоса заметно смягчился.

— Само собой. Как обычно. Кстати, как идёт набор к монархистам? Слышал, есть определённые успехи.

— Слухи расползлись, народ подтягивается, — ответил британец. — Из России многие едут, из Белоруссии. Сегодня вот, похоже, трое из Казахстана прибыли. Мутные какие-то — но ничего, обкатаем на первом деле, всё станет понятно, как обычно.

— Не слишком ли много русских в одном месте?

— Нормально. Как раз самое то для задуманного.

— На границе уже кто-то стоит?

— Пара взводов. Они уже в деле — вчера была колонна из центрального региона. Хотели в Албанию уходить… больше никуда не пойдут.

— Пойдут, но по другим направлениям, — уточнил «француз».

— А мы как раз подготовимся, — усмехнулся его собеседник. — Но в целом мы договорились, да?

— Конечно. Завтра… то есть, уже сегодня выезжаю в Кукеше. Как буду на месте, позвоню. Главное, что с финансированием вопрос решён.

— Кстати, насчёт финансирования! У наших албанский друзей появилась одна интересная идея… вы знали, что в Приштине уже десятилетие работает клиника, где можно недорого пересадить почку от добровольного донора и без лишней бюрократии…

— Да ладно!.. ты и в это полезешь?

— Почему нет?

— Больше ада?

— Совершенно верно. Как можно больше ада. Это как раз то, что нам будет нужно в ближайшие полгода.

— Ну как знаешь… но я в это не лезу.

— Тебя никто и не заставляет.

— Ладно. Пожалуй, мы действительно засиделись.

Внутри номера скрипнула половица. Мы с Саней переглянулись, после чего синхронно двинулись в сторону выхода на главную лестницу.

Нам едва удалось скрыться за углом, как дверь номера распахнулась. Я присел, выглядывая из-за угла, примерно на уровне коленей — так меньше шансов, что засекут.

В коридор вышел мужик, сухопарый, лет сорока пяти на вид, в чёрной кожаной куртке и джинсах. Дверь за ним тут же закрылась. Щёлкнул замок.

Мужик внимательно огляделся, потом поднял голову, будто принюхиваясь. Потом нахмурился, достал из подмышечной кобуры пистолет и скользящим шагом направился в сторону только что вскрытого нами выхода на пожарную лестницу.

Саня быстро посмотрел на меня. Я уже хотел сделать жесть, командуя отход, однако он вдруг рванул вперёд по коридору, вслед за мужиком, видимо, надеясь отнять оружие.

Мне мгновенно стало очень жарко. Я достал собственный ствол и постарался прицелиться в спину мужика, который пока что не почуял опасности, стремительно приближающейся к нему сзади.

Отреагировал боевик в последнее мгновение, когда Саня был уже в паре метров от него. Однако Саня оказался быстрее. Ловким приёмом, используя инерцию своего массивного тела, он выбил пистолет, который с глухим стуком упал на ковролин.

Я вышел в коридор, удерживая перед собой оружие. Но это, скорее, была психологическая защита: стрелять слишком опасно — Саня и мужик в кожанке сплелись в единый клубок, катающийся по полу, то и дело стукающийся об стену.

В какой-то момент мужику почти удалось достать валяющийся пистолет, но Саня в последний момент пнул его в мою сторону. Я бегом метнулся туда, где замерло оружие, чтобы окончательно лишить противника возможности завладеть им.

Пробегая мимо двери номера, откуда вышел боевик, я вдруг услышал щёлканье замка. Резко остановился, выставив пистолет перед собой. В последний момент едва успел опустить флажок предохранителя.

На пороге номера стоял мужик средних лет, в одних боксерах и чёрных носках. Увидев направленный на него ствол, он замер, потом медленно поднял руки на уровень головы. Причём проделал это довольно спокойно.

— Назад, — сказал я на английском. — Не двигаться.

— Так назад или не двигаться? — спокойно, даже меланхолично спросил мужик.

— Назад, — стараясь сохранять такой же спокойный тон, ответил я.

Мужик отступил на шаг. Я в этот момент скосил взгляд, чтобы посмотреть, что происходит в коридоре, где продолжалась возня. Это было ошибкой: мужик в трусах молниеносно рванул ко мне с места.

Мне же оставалось только радоваться, что не окончательно забросил занятия тайцзи. От прямого захвата я умудрился увернуться, но это не сильно улучшило моё положение: мужик зарядил мне с ноги справа по корпусу. Уворачиваясь от захвата, я оказался в неустойчивом положении, так что не смог отбить удар, потерял равновесие и начал падать на пол. Хищно ощерившись, мужик прыгнул на меня, будто ныряя рыбкой, по-прежнему надеясь захватить руку с пистолетом.

Я подтянул руку к себе и попытался сгруппироваться. В это мгновение туша в трусах припечатала меня к полу, выбивая воздух из лёгких. Пистолет упёрся мне в грудь справа. Было очень больно, даже в ушах зазвенело.

А потом мужик, взгромоздившись на меня, вдруг вздрогнул пару раз и расслабился.

Через секунду я почувствовал, что у меня по животу течёт что-то тёплое. Посмотрел наверх и наткнулся на стекленеющий взгляд боевика. Только после этого я осознал, что сжимаю пистолет, вдавив пальцем спусковой крючок.

Едва поняв это, я посмотрел направо, где Саня дрался с другим боевиком. Оба лежали возле стены. Саня держал мужика за горло, тот — пытался освободиться из захвата. Но сейчас оба замерли, неотрывно глядя на меня.

Боевик в кожаной куртке вышел из ступора первым. Рванулся, освобождаясь от захвата, и тюкнул локтем Саню по затылку, после чего побежал в сторону пожарного выхода, забыв про собственный пистолет, сиротливо валяющийся у плинтуса в паре метров от меня.

Я, кое-как выбравшись из-под туши в трусах, метнулся к Сане. Он лежал на полу ничком. Я перевернул его, пару раз хлопнул по щекам. Его глаза затрепетали и открылись. Саня застонал.

— Живой? — почему-то шёпотом спросил я.

Саня утвердительно кивнул.

Я подобрал второй ствол и побежал к пожарной лестнице, только сейчас вспомнив про Вову. Оставалось только радоваться, что боевик решил бросить ствол…

Выскочив на решётчатую площадку лестницы, я глянул вниз.

Вова стоял, уперев руки в бока, и глядел на меня. Возле его ног в неловкой позе растянулся боевик в кожаной куртке. Возле его головы быстро росло тёмное пятно.

— Живы? — спросил Вова.

— Ага, — кивнул я. — Сейчас!

С этими словами я снова скрылся в коридоре.

После выстрела я опасался, что кто-то из жильцов полюбопытствует и откроет дверь. Появятся свидетели. Жизнь сильно усложниться… но, видимо, здешние постояльцы были научены не проявлять излишнее любопытство тогда, когда это неуместно, и грозит серьёзными личными неприятностями.

Саня шёл по коридору, придерживаясь за стену. Его малость пошатывало.

— Спуститься по пожарке сможешь? — спросил я, на всякий случай продумывая, как можно было бы отвлечь ночного портье. Впрочем, тот, услышав выстрели, уже и сам наверняка отвлёкся.

«Интересно, работает ли полиция во время комендантского часа?» — подумалось мне. И я тут же решил, что наверняка работает. Перед глазами так и встала картина: портье под стойкой потной ладошкой удерживает стационарный телефон, второпях набирая номер. И то же самое делают тихие постояльцы соседних номеров…

— Смогу, — ответил Саня.

— Я подстрахую если что, — сказал я.

— Добро.

Мы благополучно спустились вниз.

Вова деловито обыскивал «кожаного», доставая из карманов то ключи, то документы, то мобильник.

— Какого фига, ты без перчаток! — возмущённо прошипел я.

— Да ср…ть! — ответил Вова. — Всё с собой заберём.

— И его надо было захватить, а не убивать сразу, — продолжал я.

Вова внимательно посмотрел на меня.

— Если не он — то я, — ответил он. — Ты где такого взял вообще, а? Профи, блин… мне повезло, считай.

— Ладно. Хватай, что есть — и бежим! Из мобилы аккум достань только!

— Чего? — переспросил Вова.

Я, чтобы не терять времени, забрал у него аппарат, открыл заднюю крышку и вытащил батарею.

— Всё, теперь бегом обратно! — сказал я.

Бегом, к сожалению, не получилось. Похоже, у Сани было лёгкое сотрясение — его вырвало, едва мы вышли со двора.

Тем не менее, до своей гостиницы мы добрались благополучно, не встретив ни одного патруля. Уже на подходе мы услышали вой сирен. Возможно, местная полиция всё-таки выехала на стрельбу.

У меня были некоторые опасения, что кто-то в нашем отеле мог за время нашего отсутствия обнаружить, что чёрный ход не заперт, и закрыть его. В обычной ситуации это не было бы критичным — но теперь добавилось бы возни из-за состояния Сани.

Однако, повезло: дверь оставалась открытой.

Мы скользнули в наш номер, заперли дверь, задёрнули шторы, после чего включили свет, чтобы изучить добытые трофеи и оценить полученный ущерб.

У Сани половина лица была покрыта коркой запёкшейся крови и волосы на голове слиплись в сплошную массу. Хорошо хоть, отправляясь в дорогу, ещё в Москве, я додумался взять с собой небольшую аптечку, которой мы и воспользовались.

— У него, походу, куртка была чем-то усилена в локтях, — предположил Саня, когда в санузле мы с Вовой на пару помогали ему отмыть кровь и перевязать рану на голове. К счастью, сама рана оказалась не сильно глубокой — просто обширная ссадина. Даже удивительно, что так много крови натекло.

— Возможно, мотоциклетная, — предположил я.

После этого я снял испачканные чужой кровью майку и рубашку и отправил их в мусорный пакет.

Огромный синяк занимал половину правой стороны моей груди. Я осторожно потрогал рёбра.

— Целы? — взволнованно спросил Вова, наблюдавший за моими манипуляциями.

— Вроде бы, — ответил я, глубоко вдохнув.

Было больно, но, кажется, без резких прострелов.

— Что там случилось? — спросил Вова. — Что это за хмырь был?

— Они мило беседовали с твоим знакомым в его номере, — ответил я.

— А сам знакомый?

— Мёртв, — ответил я.

Вова присвистнул.

— Лихо мы сходили, — сказал он.

— Да уж… — согласился я, после чего добавил: — ладно. Пойдём посмотрим, что добыли.