Если весело живется, делай так

Глава двадцать девятая

Добравшись до дома Уитни, Клэр натянула капюшон серой толстовки на свои медные волосы и нацепила солнечные очки. Она нашла скамейку на краю Центрального парка, прямо напротив знакомого здания и уселась, наблюдая за входом и чувствуя себя при этом совершенно не в своей тарелке.

Она уж было поверила, что совершила колоссальную ошибку, и тут швейцар выпустил Уитни, придержав дверь, пока та выкатывала коляску с Хоуп. Уитни одарила его благодарной улыбкой. Он поймал такси, и как только машина подъехала к обочине, Уитни, швейцар и таксист начали кропотливый процесс складывания коляски, установки автокресла и пристегивания Хоуп. Уитни рассыпалась в извинениях, а таксист нетерпеливо топал ногой. Но ребенка обычно не берут с собой на массаж, это запрещено. Клэр поняла, что Уитни солгала ей.

Клэр тоже поймала такси и скользнула в салон.

— Добрый день! — весело поздоровался водитель, а по радио громко распевали христианские гимны. — Куда едем?

— Просто следуйте вон за той машиной, пожалуйста, — сказала Клэр, глядя в окно.

— Договорились — сказал мужчина и взглянул на нее в зеркало заднего вида. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я спрошу, верите ли вы в Иисуса Христа.

Клэр в ответ промычала что-то невнятное. Тут такси Уитни тронулось, и Клэр ткнула в него пальцем:

— Поехали!

Водитель Клэр выехал на среднюю полосу, чтобы преследовать машину впереди.

— Я воспринимаю это как «нет», — хохотнул он. — Но никогда не поздно пустить Его в свое сердце.

Затем последовала самая напряженная поездка на такси в жизни Клэр. Все эти пятнадцать минут она разрывалась между беспокойством о том, что теряет из виду Уитни, и опасениями, что водитель угробит их обоих, слишком опрометчиво перестраиваясь и вызывая шквал гудков. Между тем он продолжал проповедовать, предлагая отвезти ее в церковь в любое подходящее воскресенье, она грызла ногти, счетчик неуклонно тикал. Клэр чувствовала, что вот-вот что-то случится, когда такси с визгом свернуло на Парк-авеню, а затем поехало на восток, где кирпичные жилые здания уступили место офисным, а деревья на разделительной полосе превратились в сплошное зеленое марево. Надо ли ей посмотреть в глаза Уитни — последовать за ней, куда бы она ни шла, а потом уличить — или просто рвануть сразу после этого к Амаре и все ей рассказать?

Такси Уитни остановилось на полпути вниз по Восточной сорок седьмой улице, начался процесс в обратном порядке, теперь по маршруту автокресло — коляска. Клэр расплатилась со своим водителем, с сожалением посчитав, сколько эта поездка откусила от ее банковского счета, все еще не пришедшего в себя, затем рассеянным кивком поблагодарила водителя, взяла у него визитную карточку с координатами церкви и выскользнула из автомобиля. Нырнув за почтовый ящик, она наблюдала, как Уитни закончила пристегивать Хоуп в коляске, расправила плечи и прошла во вращающиеся двери роскошного здания из стекла и бетона под названием «Уиндом-отель и спа».

Че-е-е-ерт! Ну она и дура. Амара была права. С таким же успехом можно было раздавать на углу улицы листовки о том, что Обама на самом деле не человек, а ящерица.

«Бродяги» выкинули ее пинком под зад, и она превратилась во второстепенного персонажа собственной жизни — неплохого, но не запоминающегося персонажа, который мозолит глаза, пока не появится настоящая звезда. Теперь, чтобы наверстать упущенное, Клэр пыталась исполнить чужую роль, так отчаянно желая стать героем чьей-то истории, что вообразила себя какой-то Нэнси Дрю, которая раскрывает вселенский заговор. На самом деле с Нэнси Дрю ее роднит только то, что она до сих пор точно ребенок. Пора бы, как верно подметила Амара, повзрослеть.

Слишком поздно возвращаться в свой винтажный магазинчик. Можно выпить, получить чуток алкогольной эйфории, чтобы изгнать образ осуждающей Амары. Клэр повернулась и посмотрела на перекресток, ища глазами ближайший бар, который будет открыт в час дня в среду. А вот и он. Между аптекой и фитнес-клубом притаился ирландский паб, манящий, как морская сирена. Благодарю тебя, Господи, за ирландцев. Клэр направилась прямиком туда, села на барный стул и, откинув капюшон, заказала виски с содовой.

Демоны стыда, эти ужасные презрительные мысли о собственной самооценке, составили Клэр компанию, и она просидела с ними некоторое время, глотая виски и соглашаясь со всеми оскорблениями, которыми демоны бросались в нее. Почему ее так сильно волновало, что случится с этой компанией богатеньких дамочек?

Просто она одинока. У всех должна быть группа поддержки, но почему-то она вращалась в определенных сообществах, начиная с мегацеркви и заканчивая «Бродягами», а в итоге осталась одна. Даже Тея, ее верный чемпион по раскладыванию всего по полочкам, так и не позвонила Клэр после той ночи, когда она бежала через Центральный парк, а когда она перезвонила, чтобы уточнить, в силе ли их совместный ужин, о котором они договорились несколько недель назад, Тея рассеянно ответила, что ужин придется отменить. И это совершенно на нее не похоже. Как ни странно, в прогулочной группе Клэр казалось, что в этот раз все может быть иначе и она наконец-то оказалась в нужном месте. Позволила себе фантазировать, что они с Амарой со временем станут по-настоящему близкими подругами и, опираясь на трости, будут прогуливаться по Центральному парку и кормить этих чертовых уточек. Господи, может, люди поэтому и заводят детей. Чтобы кто-то мог покормить с ними уточек, когда они станут дряхлые и нудные. Ей хотелось позаботиться о новых подругах, но она понятия не имела, как это делается, а потому и они обязательно прогонят ее.

Что ж, если она не может найти друзей, то сможет найти хотя бы того, кто пожелает проникнуть в нее. Клэр быстро просканировала бар в поисках кого-то, кого можно трахнуть. Но увы. В среду с середине дня в сомнительном ирландском пабе выпивает отнюдь не элита общества. Она представила, как подкатывает к группе пенсионеров за угловым столиком, этаких сварливых стариканов в спортивных майках, и тычет в первого попавшегося, чтобы тот последовал за ней в туалет. У Клэр не было высоких стандартов, но тут даже она сочла, что вряд ли от такого станет лучше.

Она сделала большой глоток виски и подумывала заказать еще один. По крайней мере, никому не нужно знать об этом глупом приключении. Завтра она придет на фотосессию и постарается быть тем человеком, каким ее считает Амара.

Тут дверь распахнулась, и в паб вошел бизнесмен, который упал на стул в нескольких метрах от нее и поздоровался с барменом. Знакомый голос. Она взглянула в его сторону, и их глаза встретились. Черт побери. Кристофер. По лицу его промелькнула та же самая мысль: «Черт побери», но он быстро собрался и очаровательно улыбнулся.

— Клэр из прогулочной группы! Какое забавное совпадение. Что ты тут делаешь?

— Работаю неподалеку.

— Я тоже.

— Что будете? — спросил бармен у Кристофера.

— Дайте мне обеденное меню.

Бармен приподнял бровь и протянул сомнительно выглядящий лист бумаги с напечатанными на нем несколькими строками текста.

— Ах, да, — сказала Клэр. — Это заведение как раз славится своей кухней.

— Ага, — сказал Кристофер. — Специально прихожу в обед за их… — он покосился на меню, — хотдогами и картофельными шариками. — Он покачал головой, почти смеясь. — Ты меня раскусила.

Он подался вперед, чтобы привлечь внимание бармена. Клэр ждала, что он закажет пиво, но Кристофер попросил содовую. Затем повернулся к Клэр с печальным выражением лица.

— Если день не задался, я люблю заглянуть в бар и заказать содовую как напоминание, что могу контролировать хотя бы одну сторону своей жизни, понимаешь?

— Не понимаю, — ответила Клэр. — Лично я очень уравновешенный человек и не заглядываю днем в бар, чтобы справиться с ненавистью к себе.

Кристофер улыбнулся и поднял свой стакан.

— За ненависть к себе, подруга!

— За ненависть к себе! — Клэр залпом допила виски.

— Еще один для дамы за мой счет, — велел Кристофер и пересел на соседний стул, а бармен протянул ей новый запотевший бокал.

— Отлично, — сказала Клэр. — Спасибо.

Кристофер кивнул. Они какое-то время сидели молча и тянули каждый свой напиток, а по телевизору над барной стойкой шел бейсбол. От Кристофера пахло кофе и чем-то еще, более резким, что Клэр не могла идентифицировать. Она искоса украдкой взглянула на него и заметила пленку пота на его шее. Он поймал ее взгляд.

— Ты же не скажешь про это Гвен?

— Про то, что ты ходишь по барам и пьешь содовую? Даже представить не могу, чем это может ее расстроить.

Он покачал головой и сказал таким тихим голосом, что звуки бара почти заглушили его:

— Ну да…

Кристофер сделал еще один большой глоток и уставился на дно стакана с содовой, словно искал там спасения.

— Я не скажу ей, если ты просишь, — пообещала Клэр, положив руку ему на плечо, ткань пиджака под ладонью казалась очень мягкой. От неожиданного прикосновения Кристофер вздрогнул, а затем маска обаятельного лиса слетела с него, обнажив раздавленного человека.

— Я облажался, — сказал он. — Я подвожу ее снова и снова. Все держится только благодаря ей.

И тут Клэр рассмеялась неудержимым, лающим смехом, и он с удивлением посмотрел на нее.

— Что ж, отрадно, что ты относишься к моим страданиям с тем уважением, какого они заслуживают, — сказал он, приподняв бровь, и Клэр увидела, что пораженческое настроение превратилось в смущенное веселье.

— Прости… — пробормотала Клэр, закрывая рот рукой. — Я не…

— Очень любезно с твоей стороны. Не думала стать психотерапевтом?

— Я просто… у меня такое чувство, что Гвен тоже совершала ошибки, вот и все. Она может проявить куда больше снисхождения, чем ты ожидаешь. — Клэр покачала головой. — Прости еще раз. Я не хотела вести себя как сволочь.

— Извинения приняты, — сказал он. — Спасибо, что сохранишь мой секрет.

Оттого, как он это сказал, Клэр внезапно почувствовала себя грязной, будто то, что ей казалось небольшой оплошностью, на самом деле было чем-то гораздо большим.

— Всегда пожалуйста, — весело сказала она. — Я превращаюсь в хранилище тайн. Ну же, люди! Кто-то еще хочет что-то доверить Клэр на хранение?

— А ты забавная, — сказал Кристофер, не сводя с нее взгляда, словно она только что открылась ему с какой-то странной и волнующей стороны, например заявила, что владеет пятью языками или прошла пешком через всю страну, и он совершенно не понимает, что с этим открытием делать.

— Ага, подумываю стать комиком. По слухам, более стабильный заработок, чем у музыканта.

— Ох, ни в коем случае не бросай пение. Я не успел тебе сказать на вечеринке, но у тебя прекрасный голос.

— Спасибо!

Он прижался бедром к ее ноге, первый раз так быстро, что она приняла это за случайность. Но тут все повторилось. По бедрам электрическим разрядом побежало желание, а в горле встал комок гнева.

— Ты издеваешься?

— В смысле? — Кристофер поднял руки.

— Ты что, решил подкатить ко мне? — Она встала, схватила сумку с пола и положила на стойку десятидолларовую купюру за выпивку. — Как это жалко для такого человека, как ты. Неудивительно, что ты пришел сюда, чтобы поненавидеть себя всласть.

Кристофер весь как будто сморщился, ссутулился и открыл было рот, словно собирался что-то ответить, но Клэр не хотела ничего слышать.

— Приведи в порядок свою жизнь и возвращайся домой. К Гвен.

Когда она вышла из бара и оказалась на залитой светом улице, то наконец поняла, чем же так несло от Кристофера. Сексом.