Если весело живется, делай так

Глава тридцать третья

Разобщенные мамочки окунулись в лето.

Амара водила Чарли на все развивашки на свежем воздухе, которые только могла найти. Свое изнеможение она перепахивала с такой яростью, точно это кукурузное поле, а она гребаный трактор. Вместе с Чарли они побывали на всех ярмарках ремесел и детских фестивалях в Манхэттене. Он вырастет самым разносторонним ребенком в этом треклятом городе. Еще она столько раз таскала его в зоопарк, что сама уже устала смотреть на пингвинов, о чем раньше даже и не помышляла! (Это же пингвины, мать твою! Как можно устать от пингвинов, если только ты не бессердечная сука?!) Она купила новое пособие «Путеводитель к Здоровью и Счастью Ребенка от года до трех» и практически выучила его наизусть. К ней снова вернулся знакомый страх, что Чарли развивается не по возрасту. Между ней и Дэниелом росло отчуждение; всякий раз, когда Амару одолевали стыд, злость и отчаяние из-за «СуперМамочки», она порывалась признаться ему в том, что натворила, но прикусывала язык (и случалось это примерно двадцать миллионов раз в день). Не помогло даже ее признание Дэниелу в бесславной кончине их прогулочной группы из-за интрижки Уитни с мужем Гвен, он покачал головой со словами: «Страшно, что иногда представления не имеешь, что творит твой партнер». Потом он в шутку посмотрел ей в глаза с серьезным выражением лица и спросил, не хочет ли она в чем-нибудь ему признаться. Она знакомилась с другими мамочками на детских площадках, болтала с ними и больше никогда не виделась. Часто они просили у нее номер телефона и присылали пространные приглашения куда-то вместе сходить. Их сообщения напоминали Амаре о Клэр (эти женщины ставили намного больше восклицательных знаков, чем Клэр, и куда реже смешили ее), поэтому Амара никогда не отвечала. Она уподобилась очаровательным «фантомам» из Тиндера: женщины радовались знакомству, а потом оставались грустными и сбитыми с толку. Она выматывала себя и Чарли днем, чтобы к вечеру кончались силы и она физически не могла ни в чем признаваться Дэниелу.

Уитни удалила все свои аккаунты в социальных сетях и уехала из города. Она нашла трехкомнатный коттедж на Лонг-Айленде и обосновалась там с Хоуп на июнь и июль. Грант приезжал по выходным, они вместе обсуждали покупку такого же летнего дома на будущее.

— Но нам надо больше комнат для наших будущих детей, — говорил Грант, на что Уитни улыбалась и мычала в ответ невнятное, что не было ни согласием, ни отказом.

Для Уитни лето стало ускоренным курсом одиночества. Она брала Хоуп на долгие бесцельные прогулки каждый день. Над головами кружили чайки, а волны облизывали ступни. Переставляя ноги, Уитни шепотом извинялась перед дочерью за то, что столько раз ее подводила. Она сконцентрировалась на том, чтобы найти для Хоуп идеальное место, где малышка будет всегда улыбаться и с благоговением тянуть ручки. Благоговение у Хоуп вызывало множество вещей: зернистый песок под пальчиками, маленькие раки-отшельники, снующие в лужах после прилива, — и Уитни чувствовала, что заново открывает мир глазами дочери. Это было почти волшебно, хотя она и не заслуживала этого волшебства.

После первой недели, в течение которой она снова и снова пыталась извиниться перед Гвен, не получая ответов ни на голосовые сообщения, ни на электронные послания, она отключила телефон и вспоминала о нем только тогда, когда им с мужем нужно было что-то согласовать. Уитни перестала краситься по утрам и купила себе пресловутые «мамины джинсы» с высокой талией и свободным кроем. Они оказались чертовски удобными. После стольких дней без общения с другими взрослыми она в равной мере ждала и боялась выходных, ей хотелось шума, источником которого мог стать Грант, но нервировала перспектива быть с ним рядом. Она заново выучила каждую черточку лица дочери, сосчитала чуть ли не все тонкие каштановые волосики на ее голове. Ночью ей снился Кристофер, а еще мамочки из прогулочной группы, она видела, как их улыбки превращаются в насмешки, когда они узнали правду о ней.

У Элли появилась няня, и она сходила на собрание Анонимных Наркоманов, не уведомив мужа. И Мередит тоже. Элли нравилось, что надо было встать и рассказать о своих чувствах, а остальные обязаны с уважением выслушать этот рассказ. Она сочла встречу забавной. И Мередит тоже. Элли много ходила в спортзал. Мередит ходила пореже.

Вики не изменилась.

Все могло бы продолжаться в том же духе, пока их дети росли и менялись, но как-то раз душным субботним утром в начале августа Амара и Уитни пошли в один и тот же детский музыкальный класс.