Эта больная любовь

13. Прекрасна в крови

Игры с моей куколкой — моё новое любимое увлечение. Эти игры, в которые мы играем? Это только начало.

Она подрывается, когда я начинаю обратный отсчет, и я чувствую, как в её голове поворачиваются колесики. Она не понимает, что я знаю, насколько она умна. Я не такой, как эти демоны вокруг неё, которые тормозят её рост, полагая, что она не способна ни на что, и пытаясь уничтожить силу, которой она обладает. Я же знаю, насколько она способна, и всякий раз, когда она доказывает это, давая отпор, это только усиливает мою одержимость.

— Один, — наконец произношу я, вставая с кровати.

Я выхожу из комнаты, как раз вовремя, чтобы увидеть, как две двери оставшихся спален наверху закрываются, одна чуть раньше другой. Как она это сделала, я не знаю. Она достаточно умна, чтобы не выбегать через парадную дверь, зная, что я легко поймаю её. Я сказал ей, что если она выберется, то будет свободна от меня. Но даже если ей удастся это сделать, она не будет свободна.

Брайони ещё предстоит узнать, что я никогда не отпущу её. И со временем она никогда и не захочет этого.

Я встаю между двумя комнатами и прислушиваюсь, когда вспоминаю, что только в одной из этих двух комнат есть парапет, позволяющий ей выбраться через окно. Открыв дверь в эту комнату, я вхожу в темноту, позволяя ей поглотить меня. Свет луны едва пробивается сквозь закрытое окно. Если она здесь, то хорошо спряталась. Скрип половиц направляет мой взгляд на шкаф, и я прикусываю нижнюю губу, улыбка растет с каждым моим шагом к нему.

— Выходи и поиграй, куколка, — шепчу я, прежде чем дотянуться до шкафа и просунуть предплечья в пространство.

Одежда. Ничего, кроме развешанной одежды. Мои брови хмурятся, когда я слышу топот босых ног за дверью.

Эта любознательная сука была в другой комнате!

Она знала, что я достаточно хорошо знаю планировку, чтобы выбрать этот вариант первым. Я смеюсь про себя, наслаждаясь тем, что она была на шаг впереди меня. Её ум не перестает меня удивлять.

Я выбегаю из комнаты, резко поворачивая из комнаты, отталкиваясь от дверной рамы, когда вижу, как её черные волосы летят вниз по лестнице. Я хватаюсь за перила, перемахиваю через них и прыгаю вниз по нескольким ступеням. Ухватившись одной рукой за край большой картины на стене, она тянет за её, та падает и разбивается в беспорядке на оставшейся между нами лестнице. Я перепрыгиваю раму, приближаясь к ней. Она бежит изо всех сил, пытаясь добраться до двери, но я быстрее.

Я бросаюсь на пол, хватаю её за икры, и она спотыкается, падая на живот, когда воздух в легких покидает её. Глядя на её круглую попку, которая подпрыгивает при падении, я встаю на колени и ползу вверх по её телу. Она переворачивается, притягивает колено к груди и бьёт меня в челюсть, отправляя мою голову в сторону. У меня откололся кусок зуба, губа рассечена, и кровь почти сразу же скапливается во рту.

Она смотрит на меня снизу вверх с ужасом и шоком в глазах, не веря в свои силы. Я провожу большим пальцем по нижней губе и вижу кровь.

— О, черт возьми, да.

Улыбка растягивается на моем лице, и я чувствую, как кровь приливает к моему члену.

Она вырывается из-под меня и бежит в сторону кухни. Я бегу за ней; кровь стекает по моей рубашке. Открывая раздвижную стеклянную дверь кухни, я улыбаюсь про себя, зная, что там воткнут шест. Она открывается всего на пятнадцать сантиметров, прежде чем удариться о шест, что делает невозможным для моей куколки проскользнуть через неё. Она быстро поворачивается, её руки хватаются за столешницу позади неё, стабилизируя её наполненное ужасом тело.

Её черные волосы частично свисают перед её лицом, её грудь вздымается, и её розовые соски видны в усиленном свете вокруг нас. Я содрогаюсь, представляя, как я кусаю их, пока они не начнут истекать кровью на мой язык.

Теперь между нами стоит только кухонный островок. Она смотрит вниз, тоже понимая это. Она поднимает лезвие вверх одним движением руки, как опытный профессионал, и мой член дергается от возбуждения.

Мой язык проскальзывает между губами, и я слизываю кровь, ощущая знакомый привкус металла. Я подхожу к ней, встаю на противоположной стороне острова, опускаю ладони на гранит, наклоняясь вперед, кровь капает с моего подбородка.

— Какой же твой следующий шаг, куколка? — спрашиваю я, усмехаясь над ней.

Свободной рукой она хватает вазу с цветами и бросает её мне в голову. Я легко уворачиваюсь от неё, и она ударяется о стену позади меня, разбиваясь вдребезги на полу. Я приподнимаю бровь под маской, обходя остров.

— Ты сумасшедший! — кричит она, откидывая волосы с лица.

— Ммм, — я провожу языком по зубам. — Да.

Она держит нож крепко и уверенно, направляя его на меня, пока идет назад вдоль островка, держа его между нами. Быстрым движением я подставляю ладони, поднимаю ноги и проскальзываю задницей по острову. Задыхаясь, она прижимается спиной к противоположной столешницу, снова приставив нож к моей шее.

Я вытираю пальцами окровавленную губу и протягиваю руку, чтобы дотронуться до неё. Она взмахивает ножом, нанося приличный порез на моём предплечье.

Я шиплю от боли, прежде чем из моего горла вырывается низкий стон.

— Чёрт, малышка, — говорю я, разглядывая рану. Дьявольская улыбка расползается по моему лицу, когда я продолжаю наклоняться вперед. — Я и не думал, что мне будет так нравиться твоя способность причинять боль. Ты злобная штучка. Более боевая, чем я думал.

Я снова протягиваю руку, и на этот раз она продолжает держать нож у моей шеи. Двумя пальцами я медленно размазываю кровь с губ по её обнаженной ключице, по плечу и вниз по руке, пока не добираюсь до лямки майки, которая упала. Осторожно просунув два окровавленных пальца под лямку, я поднимаю её обратно на плечо и смотрю на её горло, представляя, как крепко обхватываю его ладонью, пока мой взгляд снова поднимается к её расширенным глазам.

В тот момент, когда мои пальцы опускаются с её плеча, она протягивает свободную руку назад, каким-то образом хватая бутылку прямо за спиной, и с размаху обрушивает её мне на голову. Сосуд попадает мне в висок, разлетаясь по всей кухне, а звон в ушах заливает мою голову. Мое зрение затуманивается.

Она пробегает мимо, но я хватаю кончики её волос одной рукой, крепко сжимая их так, что она поскальзывается и тяжело падает на спину на красное месиво из вина и бокалов под нами. Она стонет от боли, в то время как я падаю на колени рядом с ней, безумный смех вырывается из моей груди, пока я пытаюсь стряхнуть искры, заслоняющие моё зрение, когда она поднимается на ноги и бежит к входной двери.

Она не может уйти.

Повернув ручку, она открывает дверь, и вздох облегчения вырывается из её груди. Облегчение недолгое, поскольку дверь с размаху врезается в мой ботинок. Я наклоняюсь над ней, захлопывая деревянную дверь ладонями прямо перед её лицом. Она всхлипывает в знак поражения, прижимаясь лбом к дереву, а затем поворачивается ко мне лицом. Я вжимаюсь в неё бедрами, прижимая её к себе. Её волосы хаотично разметались по её прекрасному лицу, от слёз они прилипли к щекам. Губы расходятся, она пытается отдышаться, изнемогая от этой демонической игры.

Кровь с моей головы капает ей на нос и щеку, но она слишком устала, чтобы сопротивляться, слишком устала, чтобы даже вытереть меня с себя.

— Блять, ты прекрасна в моей крови, — говорю я, прижимая ладонь к её лицу и осторожно поглаживая её по скуле.

Неужели она не понимает, насколько она невыносимо прекрасна? И то, что эта тьма внутри неё может сделать её более могущественной, чем она когда-либо могла себе представить. Выманить её наружу — вот задача, ради выполнения которой я уничтожаю себя.

— Ты победил.

Её голос ломается, звуча полностью побежденным.

— Оу, милая, — шепчу я, проводя губами по её челюсти и добираясь до уха. — Разве ты не видишь? Мы оба выигрываем таким образом.

Я облизываю раковину её уха, и она вздрагивает, прижимаясь ко мне. Прижимая мой твердый член к её бедру, я не могу отрицать, что эта маленькая игра только что сделала со мной. Неутолимая потребность трахнуть её до бесчувствия — это растущее желание, которое я изо всех сил пытаюсь контролировать. Моё тело жаждет эту женщину, которая учится бороться, учится быть сильной сама по себе, даже если это направлено против меня.

Отстранившись, я смотрю в её глаза; кровь, размазанная по её лицу, заставляет холодную синеву её глаз пронзать меня ещё сильнее. Она прекрасно понимает, какое влияние она оказывает на меня, даже если это заставляет её краснеть от непристойных мыслей. Она прикусывает уголок губы, её длинные черные ресницы трепещут, встречаясь с моим взглядом, в её глазах мелькают возможности грехов, которых она всегда желала.

И пусть крещение начнётся.

— Что теперь будет?

Её голос — шепот с придыханием. Он наполнен ужасом и интригой.

— Воскрешение. Возрождение. Пробуждение своего рода, — комментирую я, проводя пальцами по её виску.

Уголки её глаз морщатся от беспокойства, а с губ срывается тихое хныканье. Я знаю, что она девственница. Мне будет трудно ввести её в это дело, когда единственное, чего я хочу — это овладеть ею, сломав её так сокрушительно. Но мы начнем медленно, знакомство с её неведомыми желаниями, совершение актов греха, которые были установлены другие мужчины, чтобы приручить её. Прежде чем она это поймет, она будет владеть мной с тем неукротимым огнём, которым она обладает.

— Теперь будь хорошей девочкой и пососи мой язык, — требую я, наклоняясь вперед и предлагая его ей.