Эта больная любовь

24. Конструкции власти

Я сжимаю свои пальцы, лежащие на коленях, когда джип останавливается перед моим домом.

Сэйнт постукивает пальцами по рулю, глядя вниз. Он открывает рот, будто собирается что-то сказать, когда поворачивается и смотрит на меня. Я смотрю на его губы. Его идеально розовые губы, на которых сияет белоснежная улыбка.

Всё в его губах притягательно. На них нет ни шрамов, ни загадок, ни слов унижения или боли… Нет, ничего этого. Его улыбка согревает меня, а его нервозность в этот момент умиляет. Мы оба ухмыляемся и начинаем говорить.

— У меня…

— Сегодняшний вечер был…

Мы оба делаем паузу, слегка смеясь, но напряжение, которое я чувствую, всё ещё в яме моего живота. Оно не имеет ничего общего со Сэйнтом и полностью связано с Эроу.

Мы не одни. Я теперь всегда не одна.

— Спасибо, — говорит Сэйнт, его голос прорывается сквозь мои мысли. — За то, что присоединилась ко мне сегодня вечером. Этот танец… — он тихонько хихикает, его язык пробегает по зубам, когда он улыбается, глядя на свои колени. — Этот танец был для меня лучшей частью вечера.

— Правда? — спрашиваю я, несколько удивленная.

Я бы не назвала это лучшей частью вечера, но мой вечер был далек от нормального. Осознание того, какая часть стала, к сожалению, моей любимой, приводит меня в ужас.

— Да, я имею в виду… — он наклоняется вперед в своем кресле, сглатывая, когда его улыбка исчезает. Он берет мою руку с коленей и кладет её на консоль между нами. Положив мою ладонь ладонью вверх, он проводит кончиками пальцев по моим пальцам, пока они не встречаются с моим запястьем. На запястье остальные пальцы отстраняются, и только средний палец мягко скользит вверх по моей руке, нежные ощущения щекочут меня и ведут прямую линию к месту между ног. — До этой части.

Он смотрит на меня немного боковым зрением, и я слышу, как колотится его сердце в салоне этого джипа.

Он знает, что не должен этого делать. Его репутация. Его отец. Его будущее. Но он не может остановиться, и втайне мне это нравится. Сэйнт позволяет основе того, кто он есть как мужчина, взять верх над конструкциями его разума. И я владею ею, сосредотачиваюсь на ней и контролирую её с помощью сексуальной силы внутри меня, и я нахожу это не иначе как захватывающим.

— Хочешь зайти внутрь? — спрашиваю я, разрывая напряжение с уверенностью девушки, которую я никогда не знала. — Я могу приготовить нам чай.

Я застенчиво улыбаюсь ему, приподняв бровь. Его губы раздвигаются, когда он смотрит на меня. Предложение в силе, оно говорит о многом, и он знает, что ответ должен быть отрицательным, но я настаиваю, проверяю свои способности из-за волнения от опасности, которую это может мне принести.

— Чай? — мягко спрашивает он.

— Да, — я прикусываю нижнюю губу, глядя прямо на его рот. — Чай.

Я знаю, что от меня исходит кокетливая энергия, но она приятна. Она естественна. Она придает сил. Она заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не чувствовала раньше.

Чистую власть над мужчиной.

Я помешиваю котел перед собой, зная, какую ревность вызывает моя магия где-то во тьме, где он ожидает.

— Чай звучит потрясающе, — шепчет Сэйнт, всё ещё глядя на мою нижнюю губу, когда она немного выпячивается.

Войдя внутрь, я достаю чайник и наполняю его водой, пока он стоит рядом со мной у столешницы. Ставлю его на плиту, ожидая, пока она нагреется под ним. Я чувствую, как он подходит ко мне сзади. Мои нервы загораются, в то время как реальность поражает меня. Я привела его сюда под этим предлогом, и теперь он здесь, позади меня, жаждет этого по-своему.

Я полностью ощущаю его тело, когда он наклоняется ко мне, молча прижимаясь своей грудью к моей спине. Чувствую, как его грудная клетка вздымается позади меня, ощущаю теплый воздух его дыхания на своей шее. Он теряет контроль.

Повернувшись, я встречаюсь своим лицом с его грудью, а затем поднимаю взгляд к нему. Мои ресницы трепещут, когда наши глаза встречаются.

— Брайони.

Моё имя срывается с его губ так болезненно. Его брови сведены, лоб наморщен от муки, которую я никогда у него не видела. Он ведет внутреннюю борьбу, но война рушится на глазах, когда он прислоняется своим лбом к моему.

Я хочу, чтобы его боль ушла. Хочу облегчить его дискомфорт. Забрать его войну, потому что теперь я знаю, что могу это сделать.

Потянувшись вверх, мои руки мягко обхватывают его шею, мои пальцы касаются мягкой, бархатистой кожи под его ушами. Его горло перехватывает, глаза плотно закрываются, а затем снова открываются, чтобы найти мои. Его зрачки сильно расширены, и я вижу потребность в его взгляде.

Врожденная потребность. Первобытное желание. Даже в лучших своих проявлениях мы пытаемся бороться с ней. Отталкиваем её, притворяемся, что её не существует. Но мы — люди, нами управляют гормоны, которые требуют размножения, которые дразнят нас требованием разорваться и истечь кровью во что-то столь естественное для нас. Связь разума и тела, более сильная, чем грехи, которые нам велят отрицать.

Наш разум отключается, а тело пробуждается в этом новом мире восторженного чуда. Чувства обостряются, а прикосновения становятся новым языком, на который мы разговариваем.

Внезапная ясность обрушивается на меня. Я делаю с Сэйнтом то, что Эроу так легко делает со мной.

Не задумываясь, я совершаю то, что мне кажется естественным в данный момент, наклоняю подбородок вверх и закрываю глаза. Сэйнт наклоняется вперед, его руки опускаются на край плиты позади меня, а его губы мягко касаются моих. Делая последний шаг, я прижимаюсь к его рту. Его мягкие губы прижимаются в ответ, и не успеваю я опомниться, как его руки оказываются на моих бедрах, крепко обхватывая мою плоть под шелком платья, а наши рты раскрываются, и наши языки соприкасаются.

Искры электричества пробегают по всему моему животу, приземляясь глубоко в том месте, которое жаждет трения.

Я хватаюсь за его шею, открывая рот для поцелуя, которого никогда раньше не испытывала. Мой живот скручивается от удовольствия, когда его язык скользит по-моему. Но даже не поцелуй заставляет меня так крепко зажмуриться. Дело в том, что он смотрит. Знание того, с каким гневом мне скоро придётся столкнуться из-за того, что перешла границы дозволенного, заставляет мои бедра сжиматься, а внутренности воспламеняться от неописуемого удовольствия.

Я хочу надавить сильнее. Я хочу стать свидетелем того, как он снова сломается.

Сэйнт отстраняется от поцелуя, задыхаясь, когда его хватка на моих бедрах ослабевает.

— Я… Брайони, мне так жаль… — он качает своей головой, прижимаясь к моей. — Я не должен был этого делать.

Облизывая губы, я пытаюсь успокоить дыхание, когда Сэйнт удивляет меня, снова хватая за бедра и оттаскивая от плиты. Я сталкиваюсь с его грудью, и его объятия усиливаются, когда он прислоняется спиной к противоположной столешнице. Руки обхватывают моё тело, одна ладонь скользит вниз, чтобы обхватить мою задницу. Его язык снова облизывает мою нижнюю губу и проникает внутрь моего рта.

Этот поцелуй дикий. Более безрассудный, чем первый. Он наполнен неконтролируемой страстью, которая исходит из того места внутри нас, которое мы отрицаем. Я чувствую, как он толкается бедрами вперед, его член твердеет под брюками, требуя какого-то вмешательства.

Я опускаю ладонь между нами, обхватывая его, и он стонет мне в рот. Он трется о мою руку, и я отмечаю, насколько он большой, когда его язык переплетается с моим. Его рука касается моей шеи, и мне до боли хочется почувствовать его крепкую хватку, лишающую меня воздуха.

Эроу душил меня. Он смотрел, как кислород покидает моё тело, заставляя меня умолять об оргазме, прежде чем вернуть мне жизнь. Он подарил мне дар пососать его язык вместо того, чтобы поцеловать меня в знак своей извращенной формы привязанности.

Сэйнт целует губы, которые только недавно были покрыты Эроу.

Я выныриваю из омута похоти при этом напоминании, прижимаю руки к груди Сэйнта, пока не отстраняюсь от него, разрывая нашу связь.

Его глаза расширены и паникуют от моей реакции, но он не имеет ни малейшего представления о причине того, почему я это сделала.

— О нет, — шепчет он, его рука поднимается, чтобы потереть лоб. — Нет. Брайони… я…

Я не могу поверить, что это действительно произошло. Я не такая девушка. Я не могу быть ею.

— Я не должен быть здесь. Мне нужно идти, — торопит он, проводя рукой по шее. — Я не должен был так поступать с тобой.

Он проводит той же рукой по лицу, на котором уже присутствует выражение мучений.

Но не сам поцелуй привел меня в замешательство. А то, что я сделала до него, и то, что я сделала после него. Какая-то больная часть меня наслаждалась отвратительной игрой Эроу.

— Сэйнт, — говорю я, протягивая руку и отводя его ладонь от лица. — Всё… всё в порядке. Это была не твоя вина.

Он вздыхает и снова смотрит на меня.

— И, если честно, — продолжаю я мягко. — Это… это была моя любимая часть вечера.

Его глаза, полные беспокойства, снова тают в легкой улыбке от моей лжи. Реакция на это будет моей любимой частью вечера.

Он выпрямляется, и я сжимаю его руку в своей.

— Это такая плохая идея, — шепчет он, глядя на наши руки. — У нас будет столько неприятностей, если они узнают, что я пришел сюда и практически напал на коллегу Magnus Princeps.

Насмешка грозит покинуть меня, но я сглатываю её. Сэйнт беспокоится о неприятностях, связанных с поцелуем, в то время как я буквально чуть не стала свидетелем того, как Божий человек самым ужасным образом надругался над ребёнком. Ирония Академии Завета и нашей епархии в целом осеняет меня, и необходимость раскрыть правду становится моей новой миссией.

— Чай в другой раз? — спрашивает он с раскаянием, намекая на то, что ему необходимо оставить свои соблазны.

Ухмыляясь, я демонстративно поднимаю руку. Я хочу, чтобы он поцеловал её тыльную сторону и пожелал спокойной ночи. Я хочу, чтобы его губы были повсюду на мне, но не в том смысле, в котором я должна.

Он делает именно то, на что я надеялась, осторожно целует тыльную сторону моей руки, а затем прощается, проскальзывает в дверь и уезжает на своем джипе домой.

Я наблюдаю из окна, как его задние фонари исчезают в темной ночи. Удовлетворенная ухмылка расползается по моему лицу, пока я жду в фойе своего дома. Я даже не удивляюсь, когда чувствую знакомый запах кожи и серы, подкрадывающийся ко мне сзади.

Я приняла своего мужчину в маске. Готова играть в его игры вместе с ним.

В тот момент, когда я готовлюсь повернуться лицом к Эроу, я чувствую, как ткань быстро закрывает мой нос и рот. Рука скользит вокруг моей груди, крепко прижимая меня к его твердому телу, пока я пытаюсь вдохнуть сквозь химикат, который врывается в мои ноздри.

— Полегче, моя маленькая шлюха, — шепчет он мне на ухо. — Я бы не хотел причинить тебе боль, пока ты не будешь в сознании настолько, чтобы почувствовать её.

Я теряю опору и пытаюсь отбиться от него, пока он тащит меня назад, но моё зрение становится мутным, и моя борьба слабеет, когда мои мышцы превращаются в жидкость, и я растворяюсь в нём.

А потом наступает темнота.