Это я удачно попала!

Глава 24

Наутро мы должны были ехать на производство, а затем в шахты. Почему в такой последовательности? Да всё просто: завод был ближе. Кроме того, мне хотелось поговорить с директором завода и тем, кто управляет шахтами. Почему они допустили конфликтную ситуацию? Почему не пошли навстречу рабочим? Всегда лучше знать мнение обеих сторон конфликта, чтобы разрешить его без потерь и ко всеобщей выгоде.

Однако мои планы несколько поколебал неожиданный, хотя и долгожданный визитёр: один сиреневый дракон выбрал именно это утро, чтобы залететь ко мне в гости. Я едва успела позавтракать и одеться, как услышала стук когтя в своё окно. А затем, будто этого было мало, он еще и провел этим когтем по стеклу, отчего у меня резко свело зубы. Ужасный скрип! И кто научил этого дракона так делать?

Ринувшись к окну, я распахнула его, пока он еще какой способ меня позвать не придумал.

— Сирен! Никогда так больше не делай! — Простонала я. — Пожалей мои бедные уши!

— А ты не заставляй драконов ждать! — Ответил мне друг. — Мы — существа злопамятные и мстительные!

— Имей совесть! — Возмутилась я. — Я подошла почти сразу.

— А надо было без «почти». В следующий раз будешь у окна раньше, чем я постучу.

Я только глаза закатила — переспорить эту многовековую ящерицу всё равно не удастся. Но едва я услышала его следующие слова, как сразу всё ему простила — и прошлые косяки, и будущие.

— Как насчёт немного полетать? — спросил он, хитро кося на меня огромным глазом. Оба глаза в окно одновременно не помещались.

— Что? Сирен, ты шутишь? — я аж задохнулась от волнения. Неужели?.. — Если ты шутишь, то шутка дурацкая.

— Никаких шуток, малышка. Ты уже достаточно подросла, как я считаю, и теперь сможешь на мне удержаться своими хилыми ручками. А кроме того, у меня есть это.

И тут он продемонстрировал мне что-то… Что-то.

— Это детские качельки? — спросила я, с любопытством разглядывая конструкцию у него в лапе. Больше всего это напоминало детские шортики на лямках, только лямки были ну о-о-очень длинные.

— Какие качельки! — Возмутился дракон. — Это седло! Вот, смотри: это надевается вот так, а ты потом садишься на сиденье.

С этими словами Сирен продел в длинные лямки сперва одну, затем другую лапу, надев это странное седло наподобие рюкзака. Оно оказалось ровно на спине между двумя гребнями и чуть выше крыльев — из-за чего они совершенно не мешали всей конструкции. Задними лапами при этом дракон стоял на земле, и в целом его вид сейчас до смешного напоминал этакого школяра — только с лапами, крыльями и хвостом.

— Ну? — устал ждать от меня реакции Сирен. — Ты залезаешь или как?

Я с опаской глянула вниз, оценила расстояние со второго этажа до земли, затем с сомнением еще раз окинула взглядом не выглядевшее надежным сёдло, и сказала:

— Эм… Знаешь, Сирен, а мне сегодня на завод надо, а затем в шахты. Буду решать разные деловые вопросы. Работа, ты понимаешь…

— Понимаю, — тоскливо вздохнул дракон, — придётся тебя отвезти. Залезай!

Поняв, что от полёта мне отвертеться — да и очень уж самой хотелось прокатиться на драконе, чего скрывать — я уговорила Сирена подождать меня во дворе. А сама побежала предупредить Лиону, что до завода она едет одна, а мы с ней встретимся уже там. Женщина не стала ни о чем спрашивать, просто кивнула, затем мы с ней сверили часы и договорились встретиться ровно в полдень у входа. Замечательная женщина и прекрасный специалист. А вот нянька из неё никакая — другая бы вопросами меня засыпала, потом охала-ахала, а в итоге донесла бы дедушке с бабушкой. Так что для меня отсутствие у грас Магрин воспитательного таланта — несомненный плюс. Лиона уехала, а я отправилась к дракону.

— Лапу подставь!.. Да не так, в другую сторону разверни! Сирен, ты почему такой скользки-и-и-и-и!..

Первая попытка забраться на дракона не увенчалась успехом: всё-таки дракон — не лошадь, да и на лошади я каталась от силы раза три — в далеком детстве, на Масленницу. Этот же дракон, даром, что чешуйчатый, превращался в идеальную горку, стоило на него немного забраться. Не знаю, как прочие попаданки лихо взбирались на драконов, а лично я соскальзываю. И, главное, ухватиться не за что: росли бы чешуйки открытой стороной вверх, а не вниз — можно было бы держаться за них, но увы. В итоге Сирену надоели мои мучения, он взял меня двумя пальцами, предварительно спрятав когти и усадил на спину. Я только и успела крикнуть:

— Сильно не сжимай!

Посадил он меня, конечно же, не в седло — в него мне пришлось самой залезать, устраиваться и пристёгиваться.

— Ну, как? — недовольно спросил дракон. — Можем мы, наконец, лететь? А то собрали уже зрительный зал.

Я огляделась по сторонам и действительно заметила, что во дворе собралась почти вся прислуга, а также вышли дедушка с бабушкой, при этом дед одной рукой приобнимал бабушку Бонизу, а второй кулаком погрозил мне, едва заметив, что я на него смотрю. Я улыбнулась и слегка развела руками: мол, невиноватая я, он сам прилетел. Дед кивнул мне, хоть и было видно, что он переживает. Но запрещать не стал. Золотая у меня родня.

Взлетали мы медленно и плавно: Сирен явно боялся посеять свою ношу по дороге. Но всё равно я с силой вцепилась в гребень дракона, для чего мне пришлось наклониться вперед — иначе не доставала. Нет, седло-рюкзак, которое приспособил для меня дракон, было оснащено и ремнями безопасности — наподобие тех, которые используются на каруселях в парке аттракционов, и специальными ручками, чтобы можно было держаться во рвемя полёта. Но держаться за дракона мне казалось делом более надежным: вдруг вся это конструкция оторвётся, например, лямка лопнет? А так хоть есть иллюзия, что я удержусь. Почему иллюзия? Да потому, что если дракоша и в самом деле потеряет свой «рюкзачок», то я, скорее всего, потеряюсь вместе с ним, и мои хилые ручки, как намедни выразился дракон, меня на нём не удержат.

Спустя пару минут после взлёта страх прошёл, и высунуло нос любопытство. Посмотреть на свои земли с высоты драконьего полёта была интересно. Мы пролетали мимо обработанных полей, которые возделывали живущие на нашей земле люди. Никаких налогов и податей они не платили, для них была установлена корректная арендная плата — всё вполне цивилизованно. И мы — не хозяева для этих людей, а арендодатели. Никакого крепостничества или, упаси господи, рабства. Впрочем, доходов от аренды было так мало, что я их даже всерьёз не воспринимала: основу нашего благосостояния составляли лишь наши немногочисленные заводы, шахты и фермы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хотя летели мы и не слишком быстро, но встречный ветер всё же бил в лицо, и я порадовалась что надела куртку, несмотря на жаркий день. Меня ведь в юности на мотоцикле катали, я помню это ощущение, так что подготовилась. Хотя, конечно, дракон с мотоциклом не сравнится. То есть, мотоцикл не сравнится с драконом.

Было любопытно разглядывать людей, занятых своими делами, от которых они отрывались, едва на них падала наша тень — тогда они, подняв голову и прикрыв рукой глаза от солнца, провожали наш полёт удивленными взглядами. Секундочку… А почему я вообще так отчетливо вижу и самих людей, и даже их эмоции?! Разве не должны они с высоты напоминать разноцветные точки?

— Эй! Сирен! — крикнула я с обидой. — Почему так низко летим? Да и медленно так, что, кажется, я пешком быстрее дойду!

— Ты там не возмущайся! — ответил дракон, не поворачивая головы, отчего его голос прозвучал приглушенно. — А то и впрямь пешком пойдёшь! Сейчас вот приземлюсь, спущу тебя на землю — и топай.

— Сирен, ну не обижайся! Просто поддай газку, а? — попросила я дракона.

— Поддать… Чего? — закашлялся дракон. Кажется, его голос звучал шокированно и немного смущенно. Это о чём он подумал? Ой… Как-то я не учла, что местный автопром развивался несколько иначе, чем наш, земной, да и работает он на иных принципах, а потому данное выражение здесь не в ходу.

— В смысле, ускорься, — постаралась исправиться я, — ну, лети немного быстрее, и возьми повыше. А то несерьёзно как-то.

— А удержишься? — засомневался Сирен. — Ты же помнишь: комиссия, расследование в случае твоей гибели — всё это мне вообще незачем.

— Удержусь, — уверила я его. В самом деле, я уже достаточно освоилась уже в своём кресле, убедилась, что конструкция держится вполне надёжно и лямки отрываться не собираются. Да и что за полёт на драконе со скоростью среднего пешехода? Еще и так низко, что людей хорошо видно — словно в пробке по мосту тащишься.

Сирен заметно ускорился. Юуу-хууу! Вот теперь я чувствую ветер в волосах, вот теперь адреналин в кровь поступает! Совсем другое дело. Через какое-то время мы нагнали и перегнали карету с Лионой, долетели до завода и погнали дальше — почти до самых шахт. Но потом повернули обратно, покружили немного над лесом — причем Сирен то взлетал высоко вверх, то опускался так низко, что едва не задевал крыльями и лапами верхушки деревьев. Мне и самой хотелось наклониться и дотронуться до пушистой макушки похожего на ель высокого дерева, но я боялась, что если свешусь, то вся конструкция перекрутится и я полечу головой вниз. И Сирен меня не спасёт, так как просто не сможет втиснуться между плотно растущими деревьями. Так что здравый смысл взрослого человека поборол играющее в попе детство.

К заводу мы подлетели одновременно с подъехавшей каретой Лионы. Та вышла, огляделась, увидела меня верхом на драконе и невозмутимо кивнула, приветствуя. Прямо-таки железная леди! Профессионал до мозга костей! Даже зависть берёт: это же надо так научиться держать лицо, мне бы подобный навык пригодился.

Но это всё лирика, а нас впереди ждёт работа. Так что я с огромным сожалением простилась со своей крылатой лошадкой, попросив дракона залетать ещё. Просить его подождать меня не стала: неизвестно, сколько времени займут переговоры, а ведь нам еще и в шахты ехать сегодня. Так что остаток дня я передвигаюсь в карете.

Было интересно побывать на заводе этого мира, наших-то заводов я насмотрелась за свою жизнь много. Куда только не приходилось по работе ездить, да я и сама одно время на заводе бухгалтером работала, но уволилась: работы много, ответственности — еще больше, а зарплата мизерная.

Снаружи здание напоминало наши промышленные постройки: серый камень, минимум окон, только форма не квадратная, а круглая. Да и внутри оказалось что-то типа турникетов, только вместо пропуска тут были магические метки. У нас с Лионой их не было — метки ставились только сотрудникам, чтобы никто посторонний на завод не проник. Поэтому нам пришлось ждать, пока к нам не выйдет директор завода собственной персоной и не проверит документы, удостоверяющие наши личности и подтверждающие право находиться на объекте. Кто-то, возможно, на моём месте и возмутился бы задержкой: как так, хозяйку на свой же завод не пускают! Но я уважала профессионализм и ценила заботу о безопасности предприятия, проявленные руководством. А потому на седовласого директора по имени Ян Зборский, который вышел нам на встречу, смотрела с уважением и невольной симпатией. Мужчина держался очень достойно, и, несмотря на седые волосы, стариком не выглядел. Думаю, он лет на двадцать моложе дедушки точно. А то, что седой… Ну, бывает. Работа нервная, наследственность… Мало ли.

Эдо Зборский проверил все документы и согласился провести нас на производство, попутно устроив небольшую экскурсию. Я шагала чуть позади Лионы и директора, который в основном всё своё внимание уделил моей помощнице — как и прочие взрослые, он не воспринял всерьёз восьмилетнюю девчушку, и дела предпочёл обсуждать со взрослым человеком. Я понимала и не обижалась: сама бы поступила также. Слушая краем уха историю основания завода еще далёкими предками Эни, я крутила головой, рассматривая всё вокруг. Преодолев холл и коридоры, ведущие в офисные помещения, мы вышли в первый, холодный, цех. Здесь, как я поняла, происходила сортировка добытого сырья: отбраковывались попавшие вместе с рудою камни и прочие породы, просеивался мусор. Затем руда поступала на первичную обработку: её погружали в специальный состав, благодаря которому она расщеплялась на составляющие — при этом сам металл всплывал в жидком виде на повержность, а всё прочее оседало слоями внизу. Один из таких слоёв и представлял собою ту самую токсиольную смолу, которую до моего вмешательства просто утилизировали, а теперь бережно отделяли и закупоривали в специальные контейнеры для поставки. Я аж загордилась собой, когда своими глазами увидела этот процесс.

Дальше шёл горячий цех, где слитый и застывший в специальных кубах металл плавили при высоких температурах, затем подвергали воздействию пресса и снова плавили. Следующим этапом обработки было погружение металла в дополненную магией кислоту, которая окончательно выжигала всё лишнее, оставляя лишь чистейший проксий без малейших примесей, а затем повторялась процедура застывания и плавления, и повторного застывания — уже в виде слитков, которые и поступали в продажу.

В горячем цеху было реально жарко: ещё бы, температуры тут реально бешеные, проксий — тот ещё тугоплавкий металл. Мужчины, управляющие автоматами (вручную тут никто не работал уже лет двести, как успел нам сообщить наш экскурсовод), сновали туда-сюда от одного автомата к другому, хмурились, переговаривались, ругались — словом, вели себя как обычные рабочие в любом из миров. Я немного отстала, завороженно наблюдая за тем, как движется раскаленный металл — и тут на меня налетел один из рабочих, очевидно, не заметив. От толчка я едва не вылетела за ограждение — прямо в чан с бурлящим металлом, который так меня привлёк своим видом. Однако у рабочего оказалась отменная реакция: мужчина подхватил меня, кажется, чисто автоматически, и только когда поставил на пол и рассмотрел, кого именно поймал, звучным басом возмутился:

— Какой болван пустил ребёнка на производство?!