Это я удачно попала!

Глава 45

Первое занятие с саламандрой состоялось только два месяца спустя. Портал нам открыл наш куратор мастер Го, и привёл тот портал нас на вершину действующего вулкана. Кажется, теперь я поняла, почему эти занятия не такие регулярные, как остальные. Сегодня вулкан был спокоен, но потоки лавы всё же были видны в изломах земной коры. Завораживающее, но пугающее зрелище. Мастер Го был заметно напряжен и явно готов в любой момент открыть обратный портал.

Пока мы с ребятами осматривались, из ближайшей огненной реки вынырнула крупная ящерица, примерно по локоть длиной (не считая хвоста). Поглядев на нас оранжевыми глазками с черными полосками зрачков, ящерица что-то прострекотала. Мастер Роднег, отправившийся на этот раз с нами, внимательно слушал, и, казалось, понимал, о чем она стрекочет.

— Адепты, — наконец, произнёс мастер Роднег, — позвольте представить вам еще одного преподавателя — мастера Олоналона. Он продемонстрирует вам свойственную саламандрам огненную магию. Напоминаю, что об этом, как и обо всём, что вам довелось узнать в академии, вам рассказывать запрещено.

Едва мастер договорил, как ящерка, которая прежде была тёмно-серого цвета, вдруг начала краснеть — не так, как краснеют люди, а так, как раскаляется металлическая поверхность. В груди у саламандры — у меня никак не получалось называть бессловесную ящерицу мастером Олоналоном даже мысленно — раздалось тихое гудение, которое с каждой секундой всё набирало обороты. И это гудение странным образом отзывалось в моей груди, вызывая ответную вибрацию. Через миг саламандра вспыхнула огнём — но ни визга пострадавшего животного, ни запаха паленой плоти не последовало.

«Правильно, — напомнила я себе, — потому что это — не ящерка и не животное, а саламандра, огненное разумное существо, преподаватель.»

А уже в следующий миг мои собственные руки вспыхнули огнём ничуть не хуже, чем у саламандры. При этом я не ощутила боли, хотя жар чувствовала. Как завороженная я разглядывала собственные горящие руки, на которых вспухли огненно-красные вены. Что это вообще такое?

Я подняла растерянный взгляд на мастера Го, но тот напряженно смотрел на мои руки, словно опасаясь того, что будет дальше. Мастер Роднег тоже молчал. Саламандра молчала по понятным причинам. Перевела взгляд на однокашников — те смотрели по-разному: кто с интересом, кто с восторгом, кто скучающе. Один Гордон смотрел едва ли не с ужасом: как-то неверяще и одновременно обреченно. Я вспомнила, что он просил меня не показывать свой дар, а это ведь именно мой дар, да? Наверное, поэтому парень в ужасе, в отличие от остальных ребят. Но тут уж я ничего не могла с собой поделать: я даже сейчас не знаю, как это остановить. Огонь сам вырвался из меня — как реакция на магию саламандры.

Наконец, мастер Олоналон перестал гореть, и мои руки постепенно тоже вернулись в привычное состояние — без огненных вен и языков пламени. Я перевела взгляд на окружающуий нас пейзаж, и вдруг поняла, что мои выступившие красные вены были весьма похожи на эти лавовые ручейки, что испещрили поверхность у жерла вулкана.

Мастер Олоналон снова что-то застрекотал, указывая лапкой на меня. Я посмотрела на мастера Роднега, который был нашим переводчиком на этом уроке, и тот меня не разочаровал:

— Ли, тебя мастер Олоналон выбрал в постоянные ученицы. У тебя, как ты поняла, сейчас раскрылся дар. Если будешь усердно заниматься, возможно, сможешь закончить академию всего за год.

— Это вряд ли, — заметил мастер Го, — мало проявить дар, надо научиться им владеть. А огонь — опасный дар для наших мирных земель.

Вот теперь и я пришла в ужас — не столько от сказанного мастером Го, сколько от того, что он не договорил, но что легко читалось между строк. Во все времена люди боялись тех, кто представлял для них потенциальную угрозу, боялись и предпочитали избавляться. И не важно, что этот кто-то, возможно, по убеждениям ярый пацифист и мухи в своей жизни не обидел — гипотетической опасности достаточно, чтобы его уничтожить. Это ужасно, это неправильно и несправедливо, но это есть. Бросила быстрый взгляд на Гордона, но тот уже овладел собой, и по его лицу трудно было что-то прочесть. Вот черт! И надо же было мне так подставиться! Нет, я рада, что наконец-то мой дар раскрылся, но предпочла бы, чтобы об этом никто не узнал, кроме меня. И, возможно, Гордона — кажется, я всё-таки начинаю ему доверять.

Впрочем, наверняка и для моего дара можно найти мирное применение — по крайней мере, я очень на это надеюсь, ведь я рассчитываю зарабатывать на жизнь с помощью магии. Что бы там дедушка с Эни не говорили по поводу наследства, а мне совесть не позволит воспользоваться жить за чужой счет. Как можно использовать мой дар, например, в химии? Огонь под ретортой зажигать? Вариант. Ой, да чего сейчас думать: надо дар развивать, а для этого надо подружиться с ящеркой. то есть, с мастером Олоналоном.

— Благодарю вас, мастер Олоналон, за честь стать вашей ученицей. Когда мне прибыть на следующий урок?

Мастер Роднег перевёл мне, что следующий урок состоится через месяц — и будет он лично для меня, без остальной группы. А вот через полтора месяца будет снова общее занятие.

До конца урока остальные ребята пытались зажечь огонь, а я училась вызывать его в своих руках по сосбтвенному желанию. Вначале я мысленно нащупывала внутри солнечный комок, затем вызывала его гудение, а после пламя вырывалось наружу. Не уверена, что это — единственный способ вызвать дар, но других я пока не знала.

Когда мне надоело играться, попеременно вызывая огонь в руках и гася его, я задумалась — а смогу ли я распространить огонь на всё тело? И стоило об этом подумать, как я вспыхнула огнём с головы до пят, а следом вспыхнула моя одежда. Быстро затушив огонь, пока не осталась совершенно голой перед толпой однокашников и учителями, я с удрученным видом осмотрела свои обгоревшие вещи. Эх, мать, и откуда в тебе такая импульсивность в твои-то годы? Думать надо, прежде, чем что-то делать. Ду-мать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мастер Го только кивнул в мою сторону подбородком, указывая на меня мастерам Роднегу и Олоналону, мол, я же говорил. Пришлось идти переодеваться, едва мы вернулись в академию.

С Гордоном мы встречались примерно раз в неделю по ночам — и он учил меня пользоваться магией. У него оказался тоже дар огня, но парень был поудачливее меня — а, может, и поумнее — и сумел его скрыть. Теперь я поняла его взгляд, когда моя магия раскрылась — видимо, он был шокирован тем, что у нас похожие способности, и тем, что я свои так бездарно рассекретила. Впрочем, есть вероятность, что я в будущем смогу что-то сверх того, что уже продемонстрировала — и тогда я точно буду это скрывать, раз уж сам дар скрыть не удалось.

Вообще, я думала, что теперь мой удел — лишь сжигать всё на своём пути, но оказалось. что я могу делать многое другое. Например, ставить защиту — в том числе, и от прослушивания, делать уборку, сжигая весь лишний мусор и грязь, греть кофе и чай, чистить одежду. Словом, раскрывшись, мой дар теперь мало отличался от обычного магического дара. Разве что тем, что остальные маги могут сами выбирать свою специализацию, а у меня такого выбора не было — как и у всех в нашей академии. Но это совсем не плохо — ведь у меня, как у иномирянки, вообще могло не быть никакой магии.

Гордон мне очень помогал, да и книги из библиотеки теперь пригодились — по ним я старалась развивать свой дар, что получалось у меня с переменным успехом. Параллельно я начала разрабатывать план по объединению адептов Закрытой Академии и налаживанию связей. Думаю, тот факт, что нас довольно мало, и мы занимаемся все вместе — играет мне на руку в этом деле. Помнится, наш босс любил проводить разные корпоративные тренинги на сплочение коллектива, приглашал аниматоров для проведения тимбилдинга на корпоративы. Я решила сделать нечто подобное: всё равно у нас есть один выходной, в который нам, по сути, заняться особо нечем. Значит, будем играть!

Вначале я составила список игр, которые можно провести без какого-либо реквизита для компании в двенадцать-тринадцать человек. Себе я оставила роль ведущего, но в ряде игр ведущий тоже мог принимать участие.

Затем я пошла советоваться к Гордону.

— Ну, и зачем тебе это надо? — лениво вопросил он, приподняв белесую бровь. А глаза у него темные, в отца — вдруг поняла я. Почему-то раньше я не обращала внимание на их цвет, просто считала, что глазами он, как и волосами, пошел в мать. А сейчас вижу, что глаза у него тёмно-карие, почти как у меня, а вовсе не синие, как у его матери. Красивые глаза.

— Ты не понимаешь! — горячо воскликнула я. — По одному нас просто подчинить, сломать, перебить, а вместе мы — сила!

— Угу. Как веник, который по прутику легко переломать, а целиком — практически невозможно, да?

— Верно, — растерялась я. Это ведь из нашего мира притча? Гордон такой начитанный или у него иной источник информации о моём родном мире? Может, кто-то из его родственников работает в АИЗ? Следом пришла еще более безумная идея о том, что и сам Гордон мог быть агентом. Возможно, даже специально приставленным ко мне? Этим бы объяснялся его интерес.

Да не, это уже паранойя. Он ведь не в лучшем, чем я, положении, и доверился мне, показав свой дар. Я своими глазами видела лавовые ручейки вен на светлой коже его рук, вспыхивающих огнём.

Нельзя всех подряд подозревать, Лиза, нельзя. Так реально свихнуться можно. Но в уме я поставила галочку: надо будет на каникулах разыскать подробную информацию о Гордоне. Вдруг всплывёт что-то подозрительное.

— Ерунда это всё, — продолжал Гордон, не пдогадываясь, какие подозрения бродят на его счёт в моей голове. — Никому из них это не нужно. Ли, они не хотят противостоять обществу, они из кожи вон лезут, чтобы в него вписаться.

— Они? Но не ты?

— Я не особо горю желанием вписываться в общество — это верно. Но у меня нет особого выбора, как и у тебя. Быть как можно незаметнее, безобиднее и лояльнее — единственная возможность для нас обезопасить себя и близких.

— Боюсь, безобидно выглядеть у меня уже не получится, — вздохнула я.

— Да, неудачно вышло с твоим даром. Но теперь уж ничего не поделаешь.

— Поэтому я и хочу обезопасить себя другим способом. Просто скажи, ты со мной или как?

— Конечно, с тобой, — тяжело вздохнул Гордон, и еле слышно буркнул под нос: — Куда же я денусь?