Это я удачно попала!

Глава 29

Время до весны пролетело быстро: только недавно были зимние каникулы, затем снова началась учеба — и вот уже весенние каникулы. Осталось не так много времени до конца первого курса, а заодно до трёх важных событий в жизни моей семьи: выпускного Энизы, её же помолвки с Артуром и открытия мебельного производства.

На этих каникулах моя семья нанесла ответный визит Бурдагам — на этот раз без моего участия. Я не поехала с ними по двум причинам: во-первых, это был вечерний приём, на котором детям присутствовать не полагалось, а во-вторых, я уже увидела всё, что мне было нужно, во время предыдущего визита. Не думаю, что вид особняка семьи Бурдаг что-то изменит в моём мнении относительно их самих или помолвки их сына с моей сестрой. Да, если у нас было скромное поместье в три этажа, то у них был настоящий особняк, почти что замок, даже башня имелась — это мне с восторгом на другой день рассказывала Эни. Поэтому помолвку решено было устраивать именно у Бурдагов — там и места побольше, чтобы гостей вместить, и слуг, чтобы их обслужить, да и ехать от столицы намного ближе. Нам же проще — меньше мороки, а то и без гостей дел хватает.

С потенциальным директором нашей будущей мебельной фабрики — называть мебельное производство заводом всё-таки не совсем правильно — мы с дедушкой познакомились еще на зимних каникулах. Хар Зборский оказался молодым мужчиной, на вид чуть старше двадцати лет — а, начит, в переводе на местный возраст, ему было лет сорок-сорок пять. И, хоть, по количеству прожитых лет, он был ненамного моложе меня, всё же для меня прежней он был слишком молод, а для меня нынешней — слишком стар. Тем удивительнее, что при виде его моё сердце ёкнуло и часто забилось. Эдо Хар Зборский принадлежал к тому типу мужчин, которые мне всегда нравились: спокойные, уравновешенные, с проницательным взглядом тёмных (не обязательно, но желательно) глаз. Он был не слишком высокий, но явно выше среднего, не худой, но и без лишних жировых отложений, подтянутый, весь какой-то на диво пропорциональный, двигался всегда уверенно, не спеша, но и не мешкая, и говорил хоть и мало, но всегда по существу и с должным красноречием. Словом, он казался мне весьма гармоничным человеком во всём: будь то внешний вид, движения, работа или светская беседа. Его волосы и глаза казались одного цвета — цвета бургундского вина, только очень-очень тёмные, почти чёрные, но с явном бордовым отливом.

В присутствии этого мужчины я терялась и робела, как девочка — каковой, впрочем, и являлась для окружающих. Все остальные наши работники знали меня не только как дочку хозяев, но и были в курсе того, что я сама веду многие дела, так как не раз и не два общались со мной. Однако в присутствии младшего Зборского весь мой запал куда-то исчезал — в итоге переговоры с ним всегда проводила Лиона, а я скромно стояла в сторонке, надеясь, что он меня не заметит — и, в то же время, отчаянно желая обратить на себя его внимание. Вот только детской влюблённости мне еще не хватало! То, что я вновь стала ребёнком, и раньше доставляло мне неудобства именно физиологическими реакциями детского тела: я быстро уставала, много спала, могла расплакаться из-за пустяка. Да и все прочие реакции тела были именно десткими, соответствующими возрасту. Например, я восхищалась эдо Харом, любовалась его спокойной красотой, тем, с каким непринужденным достоинством он себя ведёт, но не чувствовала и грамма влечения, которое женщина может испытывать к мужчине. Конечно, существовала вероятность, что младший Зборский просто не привлекает меня в этом плане, но ведь это относилось не только к нему, а вообще ко всем мужчинам и парням, которых я встретила за время пребывания в этом мире. Нет, я уверена, всё дело именно в физиологии: я просто физически не созрела ещё для отношений, как бы дико это не звучало для женщины в моём возрасте.

А потому мои платончиеские чувства к новому директору доставляли мне большие неудобства. Я не могла с ним нормально общаться, как это делала с остальными взрослыми. Мне приходилось лишь глупо улыбаться, когда он, приезжая к нам, дарил мне сладости или очередную куклу. Несмотря на острое желание сделать в этот момент жест «рука-лицо», я в тайне радовалась даже таким знакам внимания от своего кумира, что не могло меня не бесить еще больше.

Сам эдо Хар относился ко мне, как любой взрослый относится к маленькой девочке: по большей части не замечал, а замечая, улыбался и говорил что-то милое. Но хоть не сюсюкал — и на этом спасибо. Хотя, думаю, если бы сюсюкал, моя детская влюблённость прошла бы моментом. Но, увы — младший Зборский оказался и в поведении с детьми удивительно гармоничен и тактичен. Возможно, будь я постраше, то не вопринимала бы в штыки своё увлечение этим мужчиной, но я была в теле одиннадцатилетней девочки, а потому эта моя любовь обречена быть несчастной. Единственное, что меня радовало, так это то, что я не увлеклась каким-нибудь мальчишкой моего физического возраста — это был бы полный аут! Впрочем, впереди меня ждёт гормональный бум, так что и такое развитие событий в будущем я не исключаю, хотя, признаться честно — заранее страшно.

Пытаясь решить проблему со своей неожиданной влюблённостью, я малодушно даже подумывала о том, чтобы найти другого директора, отказав в месте Хару Зборскому. Но профессионализм во мне всё-таки победил: эдо Зборский продемонстрировал отличные деловые и личные качества, так что я не видела причин для отказа. Да и для нашей семьи будет лучше, если у нас будет хороший директор, так что такими кадрами не разбрасываются. Да и Ян не поймёт, если мы просто так откажем его брату. Не говоря уже о том, что моя собственная семья меня не поймёт, а рассказывать им о своих чувствах я как-то была не готова. Да и смешно это, в конце концов. Нет, раз уж это необходимый этап взросления, то я его переживу, тем более, что один раз уже пережила. В своей прошлой жизни я тоже была влюблена в детстве — в нашего учителя георграфии. Он так интересно рассказывал о других странах, о том, какие животные там обитают и какие растения растут, что я загорелась стать великим путешественником и исследователем, как Жак Ив Кусто, Колумб, Васко де Гама. Но не сложилось. Зато я с удовольствием читала приключенческие романы о путешественниках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Остаток семестра пролетел незаметно: уроки, проект, подготовка к открытию фабрики — и вот уже я сдала последний зачёт, и теперь могла целиком сосредоточиться на семейных делах. К сожалению, в колледже я так ни с кем и не подружилась: группа у нас была дружная, ребята общительные и всегда готовые прийти на помощь, но вот ни с кем конкретно я при этом не сблизилась. И, насколько я поняла, так обстояли дела у большинства в нашей группе. Многие ребята, как и я, ездили в колледж издалека, во время уроков или работой над индивидуальным проектом — особо не пообщаешься, а после уроков все спешили домой. Всё общение было только на переменах, да и то, общались мы, в основном, на учебные темы. Наверное, для тех, кто учился в моём родном мире, сложно было бы представить, что десяти-двенадцатилетние дети могут серьёзно и увлеченно спорить о каких-либо научных фактах, но у нас такие диспуты происходили частенько. Впрочем… Заучки же в любом классе есть? Так вот, у нас был целый класс заучек. И мы — не какое-то там исключение, таких у нас в колледже полно. Здесь учатся те, кто собирается строить научную карьеру, и дети тут всерьез интересуются выбранной специальностью. Так что научные дискуссии в коридорах для нас — не редкость. А потому, с коллективом мне расставаться было жаль, несмотря на то, что близко я там ни с кем не сдружилась. Может, еще сдружимся? Три года же впереди.

Мои друзья детства — Эван, Нора и Норис писали письма, но всё реже и реже. Узнав, что я и этим летом не приеду в деревню, ребята конкретно на меня обиделись. Но что я могла поделать? Мне надо фабрику открывать, а прошлым летом надо было ремонт делать и решать проблемы на производстве, набирать работников. Может быть, получится выкроить недельку, слетать с Сиреном в гости к Эвану — но надо будет еще договориться с самим Сиреном и с дедушкой. Дракон зимой не появлялся — тоже не любит холода, как и Фиола. Но сейчас конец весны — и я жду обоих.

Через неделю после того, как я закончила учебный год, приехала Эни. Выпускного, как это принято у нас, тут не было, им просто вручили дипломы — и всё. Так что сестрёнка у меня теперь дипломированная ведьма… то есть, дипломированный маг, специализация — магия преображения. В честь этого события у нас был праздничный ужин в чисто семейном кругу: были дедушка Яков и бабушка Бониза, я, Лиона, Эни и Артур. Артур тоже в этом году закончил академию, только специализация у него другая: он маг-целитель. Честно говоря, когда узнала — не поверила. У нас медики — это особая каста людей с несколько специфичным чувством юмора и профессиональным цинизмом. Этот мальчик-одуванчик со склонностью к поэтическому выражению чувств, не вписывался в моё представление о врачах. Впрочем, врач и целитель, наверное, разные люди. В большинстве своём целители вообще мало взаимодействуют с людьми напрямую, чаще они создают артефакты — лечебные или диагностические. Диагностика проводится в больницах, и с ней может справиться любой клерк, для использования артефактов не нужно быть целителем. Однако один целитель всё-таки дежурит в больнице — на всякий случай. Вдруг какой артефакт выйдет из строя или разрядится? А дальше людям, в зависимости от проблемы, назначается лечебный артефакт, который можно либо приобрести самостоятельно, либо походить в больницу на процедуры. Причем всего разновидностей лечебных арефактов около десяти — для всех болезней и травм. И только в экстренных случаях, когда счет идет на секунды, целители прибегают к лечению магией напрямую. Для этого в городе существует служба быстрого реагирования, состоящая из группы целителей, военных и спасателей. Но обычных целителей туда не берут, там довольно жесткий отбор, зато и работающих там ребят все считают героями.

Словом, мой вероятный будущий зять (так ведь называется муж сестры?) и сама сестрёнка — с энтузиазмом делились с нами за ужином своими планами на жизнь. Через две недели будет помолвка, через полгода — свадьба. Молодые планируют открыть частную клинику красоты и здоровья. Эни, разумеется, будет проводить «пластические операции» при помощи магии, Артур — проверять здоровье и назначать лечение при необходимости. Правда, до того времени их ждёт годовая практика в разных местах, но это — необходимость. Никто не доверит вчерашним выпускникам работать с пациентами без присмотра. Зато практика будет оплачиваемая, что позволить скопить немного денег на клинику. А остальное семья добавит — то есть мы и Бурдаги. Я, в принципе, о планах сестры уже слышала и раньше, а потому надеялась, что с производством мебели всё пойдёт как нужно, и деньги будут. Иначе придётся им повременить с клиникой.

Единственное, что меня смущало, так это то, что сестра слишком торопится замуж. Ведь в переводе на наш возраст девочке примерно восемнадцать — молоденькая совсем. Я пыталась Эни намекнуть, мол, может, повременить со свадьбой? Но сестра со смехом отвечала:

— Эли, зачем ждать? Мы любим друг друга, хотим вместе жить и работать.

— А если спустя время вы поймёте, что это была ошибка? — осторожно спросила я.

— Ну, тогда мы просто разойдёмся, — пожала плечами Эни, — детей же мы в ближайшее время не планируем. Не вижу проблемы. Ты не волнуйся, Эли, Артур хороший!

То, что хороший, я и сама видела. Но я бы желала сестрёнке кого-то вроде Хара Зборски — уверенного в себе, спокойного, надежного мужчину. Артур, конечно, хороший мальчик — но именно, что мальчик. Впрочем, Эни и сама еще очень юна, так что, может быть, всё в порядке, всё так и должно быть. Вырастут вместе. Да и я понимала, что несмотря на нашу с сестрой близость, мы с ней слишком разные люди. И вкусы у нас разные. Так что навязывать своё видение я сестричке не собиралась. У неё своя жизнь, у меня своя. Лучшее, что я могу для неё сделать — это поддержать.