Это я удачно попала!

Глава 51

Остаток лета пролетел незаметно, и вот мы с Гордоном уже снова в родной академии. Надо сказать, что, по сравнению с прошлым годом, наши с Гордоном отношения неуловимо изменились. Всё то время, которое он гостил у меня — до момента нашей отправки в академию — он вёл себя не как обычно, а так, словно мы встречаемся или он за мной ухаживает. Нет, он не позволял себе ничего лишнего: мы даже не целовались ни разу с момента того полупоцелуя при встрече. Но при этом он при каждом удобном случае брал меня за руку, что мне дико нравилось: у Гордона, оказывается, очень приятные руки, и я любила рассматривать их в такие моменты.

Его ладони были достаточно крупными, а пальцы — длинными и красивыми, но больше всего мне нравились его выпирающие костяшки по краям запястья. Каждый раз, когда Гордон брал меня за руку, я старалась незаметно, будто случайно, провести по ним пальцами. Еще мне нравилось смотреть в его глаза: я недоумевала, как могла раньше не замечать, какого они цвета. Теперь я точно знала — они кофейные, тогда как мои — скорее, цвета крепкого черного чая. Ровные брови и не слишком густые ресницы парня были на несколько тонов темнее его светлых до белизны волос. Но белизна эта не такая, как у выпавшего снега, а скорее это был самый светлый оттенок блонд, который я когда-либо видела. Такого же цвета были волосы у его мамы. Я вообще стала часто рассматривать Гордона тайком, как будто впервые его видела: отмечала немного острые скулы, прямой, чуть длинноватый нос, средней полноты губы — последние особенно притягивали мой взгляд. Гордон определенно не являлся идеальным красавчиком, но всё же был довольно привлекателен.

Помимо прочего, он наконец-то перестал звать меня «кузина» — что меня всегда раздражало, и обращался сокращенным, домашним именем «Эли». Так меня звали, в основном, домочадцы и друзья. Даже дракон с Фиолой называли меня чаще всего Лизой. Гордон постоянно оказывал мне вроде бы незначительные знаки внимания, на которые я не знала, как реагировать. Выдвигал мне стул во время обеда или ужина, подавал руку, помогая выйти из кареты или спуститься по ступенькам дома, всегда оказывался рядом и придерживал за талию, стоило мне оступиться. Меня это с одной стороны раздражало, так как я привыкла с друзьями к более неформальному общению, на равных, так сказать. А с другой стороны — мне было приятно почувствовать себя девушкой, за которой ухаживают. Эван смотрел на нас с Гордоном странным взглядом, но ничего не говорил. Хотя, как мне кажется, друг всё же пообщался с Гордоном наедине, потому как спустя несколько дней вдруг расслабился и перестал обращать внимание на поведение Гордона по отношению ко мне. Интересно было бы узнать содержание их беседы.

Забрал нас с Гордоном от моего дома мастер Го, который, как и в прошлом году, переместил нас порталом ко входу в академию, расположенному на заснеженном утесе. Я ожидала, что, едва мы окажемся внутри академии, как Гор снова начнёт вести себя так, будто мы незнакомы — именно так мы вели себя в прошлом году, понимая, что личные знакомства и дружба между адептами тут не предполагается. Общались мы с ним только наедине, а при остальных едва ли перекидывались несколькими словами.

Но в этот раз всё было иначе: Гордон не выпустил моей руки, даже тогда, когда к нам присоединились еще несколько адептов, удивлённо смотрящих на наши сцепленные руки. Поприветствова ребят, мы отправились обустраиваться в своих комнатах. В академии снова было холодно, и прогреется она лишь через пару дней, потому я поспешила одеться потеплее. К тому времени, как я собралась, Гордон уже ждал меня у двери. Сцапав мою руку, парень повел меня в класс на вступительное занятие. Так мы и появились в уже заполненном учебном помещении — том же самом, куда я пришла впервые год назад, и где мы занимались весь прошедший год. Адепты, что-то обсуждавшие до этого, при нашем появлении замолчали, что наводило на мысль, что обсуждали они нас. И ведь у меня не было ни единой возможности спросить у Гордона, что он задумал и почему решил так резко сменить поведение.

В класс вошёл мастер Го и начал свою приветственную речь. Осмотрев ребят внимательнее, я заметила новенького мальчика, который выглядел по сравнению с нами совсем ребенком, но при этом довольно очаровательным: его густые черные волосы были такими лохматыми, что, казалось, мальчик просто не умеет пока пользоваться расческой, а помочь ему с этим некому. Но благодаря удивительно большим синим глазам, даже такая небрежность в прическе не казалась неприятной. Интересно, какой у паренька дар? И не рано ли ему изучать магию? По его виду не скажешь, что он достиг периода полового созревания. Что ж, получается, нас теперь двенадцать. Двое ушли, один пришел.

После вводного занятия ребята остались в нашей гостиной, а меня Гордон за руку поволок в сторону комнат. Я сперва упёрлась, желая пообщаться с соучениками, с которыми мы не виделись целое лето, но потом решила, что поговорить с Гордоном тоже не помешает. Возле моей двери он, по своему обыкновению, создал защитную сферу от прослушиваний, и сказал:

— Пусть они обсудят нас в своё удовольствие. Им будет легче сделать это без нашего присутствия.

— Но зачем это? — спросила я. Мне надо было понять мотивы друга.

— Ты же сама хотела, чтобы все начали общаться более тесно, подружились? Или передумала?

— Не передумала. Но пока не вижу связи.

— Мы подаём пример, — насмешливо пояснил парень, вздёрнув бровь в привычном жесте. Я покосилась на наши соединенные руки — Гор так и не отпустил мою. Что-то это больше похоже на то, будто мы встречаемся, чем на то, что мы дружим. Уверена, ребята в гостиной пришли к тому же выводу.

— И как наш пример поможет остальным подружиться? — я специально выделила голосом слово «наш», намекая, что это несколько не то, что надо демонстрировать. Однако Гор мой намёк проигнорировал.

— Наш пример создаст прецедент. До сих пор все скрывались друг от друга, боялись друг друга — а бояться надо было тех, кто запер нас здесь. Мы друг другу не враги — такой посыл мы несём сейчас в массы. Демонстрируя доверие друг к другу и к остальным — мы будем вызывать в них встречную реакцию.

— Предлагаешь рассказать нам о себе? — ужаснулась я. Как бы теоретически я понимала, что ничего в этом страшного нет, что для доверия всегда кому-то надо сделать первый шаг, а страх всё равно сковывал. И Гордон это понял, успокаивающе погладив мою ладонь:

— Со временем — непременно. Пока же продолжим то, что ты начала в прошлом году.

Я кивнула и повернулась к двери в свою комнату, но, прежде чем я скрылась за дверью, Гордон успел шепнуть мне на ухо:

— И да: если спросят, то мы встречаемся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сказав такое, парень просто юркнул в свою комнату, не оставив мне и шанса выпытать у него, что за игру он затеял. Не стучаться же к нему, требуя ответа?

Закрыв за собой дверь комнаты, я прислонилась к ней спиной. То есть, всё это ухаживание со стороны Гордона нужно для того, чтобы ввести в заблуждение наших одноклассников? Или он мне действительно предложил встречаться? Или не предложил, а поставил перед фактом? Ничего не понимаю. Да и стоит ли ломать над этим голову? Пока парень ничего сверх допустимого себе не позволяет, то пусть. А держать его за руку даже приятно.

Конечно, я лукавила, поскольку чувствовала, что всё сильнее влюбляюсь в Гордона. В связи с этим меня всё сильнее беспокоил вопрос: а что сам парень чувствует ко мне? Интерес как к девушке? Необходимость опекать, как младшую родственницу? Или он видит во мне того, кто поможет осуществлению каких-то его планов? И почему-то, хотя всё девичье, что было во мне, голосовало за первый вариант, интуиция подсказывала, что ближе к истине будет третий.

То, что Гордон себе на уме — факт. И, даже изображая ухаживания, рассказывая мне смешные истории из своего детства и вообще ведя себя совершенно открыто, он нисколько не приближал меня к разгадке своей личности. Я по-прежнему не могла понять, что он за человек. Ведь поведение может быть каким угодно, оно нисколько не говорит о каких-то личных качествах или скрытых мотивах.

Сев на кровать, я стала вспоминать так встревоживший меня отчет Лионы по семье Гордона. Самым подозрительным казался тот факт, что наследницей состояния Зирренов была именно его мать, а не отец, как я считала до этого. Получается, что муж взял фамилию жены — ничего необычного, в общем-то, у нас тоже такое практиковалось. Подозрительно было другое: Зимена Зиррен приехала из одной из деловых поездок уже не только замужней, но и с маленьким сыном, лет шести-семи на вид (то есть, лет трёх-четырёх по земным меркам). Второй подозрительный факт: оказывается, Зимена училась в академии, готовившей исследователей Земли, но после годовой практики отказалась поступать на службу, целиком и полностью посвятив себя семейному бизнесу. Даже отношений у неё официально не было до самого момента замужества — довольно позднего, кстати. Но неофициально, очевидно, были — ведь откуда-то же взялся Гордон в возрасте семи лет, удивительно похожий на обоих родителей.

Тут я задумалась о том, могли ли родители Гордона просто сделать ребёнку магическую коррекцию внешности? Чтобы избежать ненужных слухов и сомнений по поводу того, чей он сын. Может, он сын только Аллану, но Зимена решила его усыновить и, чтобы сам мальчик об этом никогда не узнал, подвергла его внешность коррекции? В принципе, такое возможно. Конечно, официально детям такие операции не делают, но неофициально та же Эниза мне изменила зрачки — и ничего не случилось. Найти лояльного мага, который будет молчать — не так уж сложно, когда есть деньги. Конечно, есть артефакты, которые могут определить родство по ауре — но их никто не будет применять без согласия родственников, потому мы и не опасались особо за то, что меня раскроют.

В общем, я бы остановилась на этой версии, если бы не третий подозрительный факт: об отце Гордона, Аллане, не удалось найти никакой информации. Даже его «девичью» фамилию выяснить не удалось. Как они с сыном жили до того момента, как их привезла к себе в особняк Зимена? Был ли Гордон на самом деле его сыном? И если нет — то откуда взялся этот ребёнок? Возможно ли, что он был попаданцем, как и я? В подобные совпадения верилось с трудом, но полностью исключать эту версию я не стала. Всё может быть.

У меня вообще недавно возникла теория о том, что вдруг все эти дети, что учатся со мной в академии — это земляне с магическим даром, в жилах которых течёт кровь местных магических рас? Не зря же именно представители этих рас нас и обучают? Может, оттого и магия наша отличается от человеческой? Да, знаю — это кажется совершеннейшей фантастикой в духе теорий заговора, но всё-таки здравое зерно в этой идее есть. Как бы мне хотелось обсудить свою теорию с Гордоном — но я не могу ему настолько доверять. Вот если бы точно знать, что он — землянин, тогда другое дело. Выдавать свою тайну местному жителю не хотелось — неизвестно, как он ей распорядиться, даже если Гордон и в самом деле в меня влюблён. Хотя в последнем я далеко не уверена.

Остаётся ждать следующего лета, чтобы пообщаться с Сиреном на эту тему — он единственный, с кем я могу нормально говорить обо всём. Даже дедушке я не могу рассказать про академию из-за чертовой клятвы. Пока же буду наблюдать, раз ничего иного не остаётся. Ну, и приводить в исполнение свой план по организации дружеского коллектива в отдельно взятой академии.