Фам фаталь

Глава 12

– Ты как? Жив? – поинтересовалась я у администратора, захлопывая крышку мобильника.

Тот смотрел на меня остановившимся взглядом и не мог выдавить из себя ни слова.

– Выглядишь неважно. Бледненький какой-то, – участливо заметила я.

Парень дернулся и машинально провел рукой по лицу.

– Ну ладно... Раз ты в порядке, давай вернемся к нашему разговору. Не против? Так что там за женщина к тебе приходила?

Он с трудом сглотнул и севшим голосом прохрипел:

– Понятия не имею. Никогда ее раньше не видел.

Я скорбно покачала головой:

– Странный ты человек, Виталик. Никогда человека не видел и по первому же его требованию все выложил... Знаешь, не верится что-то!

– Богом клянусь! – встрепенулся Виталий, испуганно прижимая руки к груди.

– Только не нужно громких слов! Господь Бог здесь ни при чем. Это наши с тобой дела.

Он тяжело вздохнул:

– Кто ж знал, что так все обернется...

– Жадничать не нужно было, – попеняла я. – Ладно, не томись, рассказывай.

– Да что рассказывать? Пришла женщина... С улицы... Спросила, не останавливалась ли у нас девушка. Описала внешность, а она у вас, извиняюсь, приметная...

– Что спрашивала?

– Кто такая, откуда приехала...

– И ты ей все выложил!

– Ну так она сначала деньги на стойку, а только потом уж спрашивать начала... А деньги, они никогда не лишние... Хотя, если б знать, что так все обернется...

– Что за женщина?

Он страдальчески сморщился и простонал:

– Да не рассматривал я ее! Помню, была в пестром балахоне... Да еще накрашена сильно.

– Сколько ей лет?

– Тридцатник, наверное, есть... А может, и все сорок...– Виталий поколебался немного и упавшим голосом закончил: – Ох, да не разглядывал я ее! Нужна она мне!

– Фигура, рост? Слушай, что это из тебя слова клещами тянуть нужно?

– Какая фигура?! В том балахоне, что на ней был надет, ничего толком и видно не было! А роста она среднего! Это точно!

– Прическа какая?

Он растерянно переспросил:

– Прическа? Волосы то есть?

Я кивнула.

– Тут ничего сказать не могу! Не видел! Шляпа у нее на голове была. Чудная такая, с цветочками, – Он снова помолчал и вдруг выпалил: – Знаете, она вся какая-то чудная. Вроде как не настоящая.

– Больше добавить нечего?

Виталий отрицательно мотнул головой.

– С этим все ясно, – подвела я итог. – Перейдем ко второму вопросу. Номер двести пятый, что рядом с моим, занимает молодой хмырь. Зовут Максим.

Он слушал, вытянув тонкую шею и впившись в меня темными, глубоко посаженными глазками. Неожиданно для себя я ощутила неудобство от этого пронзительного взгляда и оттого резче, чем намеревалась, спросила:

– Кто таков? Давно здесь живет?

Виталий схватил свою «амбарную» книгу и принялся суетливо листать. Найдя нужную запись, ногтем отчеркнул несколько строк и уважительно положил гроссбух передо мной.

– Что можешь о нем сказать? – спросила я, пробежав глазами запись.

Виталий неопределенно пожал плечами:

– Обычный турист.

Из разговора с администратором ничего существенного, кроме домашнего адреса Максима и даты его заселения в гостиницу, узнать не удалось. И это разочаровывало. Конечно, я попытаюсь выжать из него все до капли... Но это все так, от безысходности! По-настоящему меня интересовала только женщина, а о ней Виталий ничего путного сообщить не смог.

Я сидела в кресле в своем номере и ждала обещанную машину. Время позднее, и немногочисленные постояльцы давно угомонились, и в гостинице стояла тишина. Сидеть в темноте было хорошо. Незаметно для себя я задремала. Разбудил стук в дверь.

– Наконец-то, – сонно пробормотала я, поднимаясь на ноги.

Дальше все покатилось с необычайной скоростью. Я распахнула дверь в коридор, передо мной мелькнуло ярко накрашенное женское лицо, и в следующую минуту мир вспыхнул миллионом ослепительных искр. Вспыхнул и тут же погас. На меня опустилась темнота.

Очнулась я оттого, что стало трудно дышать. В первую секунду показалось, что лежу на постели, уткнувшись лицом в несвежую простыню. Этот противный запах давно не стиранного белья, что забивался в ноздри и вызывал першение в горле, был мне знаком с детства. Именно так пахла постель, на которой я спала до тех пор, пока, потеряв терпение, не сбежала из дома. Я никогда, даже мысленно, не возвращаюсь в ту квартиру, а память все равно продолжает хранить воспоминание о ненавистном запахе.

Иллюзия длилась лишь мгновение, в следующий миг я поняла, что сижу на стуле, со сведенными за спиной руками, спутанными ногами и с вонючей тряпкой на глазах. Я попробовала пошевелиться, но даже от такого незначительного движения в глазах вспыхнул фейерверк, а в виске запульсировала боль. Не сумев сдержаться, я застонала и тут же услышала:

– Кажется, очухалась.

Вслед за этим раздались шаги и меня больно ткнули в плечо:

– Кончай придуриваться! Не так уж сильно тебе и досталось.

– Это тебе так кажется, – зло отозвалась я. – Наверное, у самого башка чугунная, вот и меришь всех на свой аршин. А мне мою голову беречь надо! Ей, бедной, и без тебя месяцем раньше прилично досталось. Только-только я избавилась от головных болей, а тут ты со своими кулачищами! Это ж надо! Бить женщину кулаком в висок! Дебил!

– Смотри, как заливается! А я боялся, что она коньки отбросила.

– Не дождешься!

– Ну все! Повыступала и баста! Теперь закрой пасть и слушай!

Этого он мог бы и не говорить. С тряпкой на лице мне ничего другого и не оставалось, как только чутко прислушиваться ко всему, что творилось вокруг.

– Я тебе задам пару вопросов, и, если твои ответы на них меня удовлетворят, останешься невредимой. Ну а если нет... – Он насмешливо хмыкнул. – Не обессудь! Уяснила?

Я осторожно кивнула. Чего ж тут не понять? Я уже и сама сообразила, что у него имеются ко мне вопросы. В противном случае какой смысл было затруднять себя увязыванием моего бессознательного тела? Если б хотел убить, убил бы сразу.

– Отлично! – обрадовался он неизвестно чему. – Вопрос первый. Зачем ты сюда явилась? Только не ври, что ты журналистка!

– Ни за чем! Ехала мимо, увидела красивый городишко и завернула посмотреть. Думала, поживу здесь недельку и дальше поеду. Считай, у меня отпуск и я его провожу за изучением местных достопримечательностей.

Не успела я закончить фразу, как получила ощутимый тычок в бок:

– Кончай заливать! Туристка! Туристки с фальшивыми паспортами не раскатывают. Все проверено! Липа! И фамилия, и адрес. Не удивлюсь, если тачка тоже на другого записана, а тот человек, что доверенность на машину выдавал, тебя и в глаза не видел.

Я согласно хмыкнула:

– Правильно мыслишь. Все именно так и обстояло!

– Что ты сказала?

– Ничего.

– И зря! Лучше бы тебе быть поразговорчивее. Для здоровья полезнее.

– Про здоровье ты правильно заметил. Оно у меня действительно не очень хорошее. А в остальном ты меня удивляешь. Ну подумай, какая тебе разница, как меня зовут? Для тебя это что-то меняет?

– Да плевать мне на твое имя!

– Ну так и я о том толкую, – одобрительно кивнула я и тут же об этом пожалела. Виски заломило, а перед глазами вспыхнули мириады искр.

– Плевать! Меня другое интересует. Что ты тут вынюхиваешь?

– Я не борзая, чтоб вынюхивать! – всерьез обиделась я. – А с именем все просто! Не хочу, чтобы каждый встречный мою настоящую фамилию знал. Скрытная я! Считай, пунктик у меня такой. Если б не он, я, конечно, ездила бы с настоящим паспортом, а так... В общем, не маленький, сам все понимаешь.

– А картины твой другой пунктик?

– Какие картины?

– Галлера! Думаешь, никто не знает, что ты по городу носишься и кого только можно про его картины расспрашиваешь?

– И что здесь предосудительного? Обычная любознательность.

– Ишь ты! Любознательность! И откуда же она возникла, эта твоя любознательность?

– Да ниоткуда! Зашла в местный музей, а там ни одной картины Галлера. Меня это удивило, ведь он жил в этом городе... Не поверишь, но действительно любопытно стало!

– Не поверю! Такие, как ты, просто так ничего не делают.

Ответить было нечего, и я ограничилась тем, что просто пожала плечами. Странно, но это вызвало у моего инквизитора приступ раздражения. Схватив за плечи, он грубо встряхнул меня:

– Что тебе известно про картины?

Я уж было решила, что пришел мой последний час, но неожиданно его хватка ослабла, а в следующую минуту он и вовсе выпустил меня из рук. Проклиная всеми известными мне словами тряпку на глазах, я настороженно прислушивалась к тому, что происходило в комнате. Скрипнула половица. Шаркнула подошва о пол. Пахнуло терпкими духами. Тихий голос произнес мне прямо в ухо:

– Предупреждаю! Поиски картин Галлера – глупая затея. Ты все равно ничего не найдешь. А будешь суетиться – дух из тебя вышибу.

Я внимательно вслушивалась в негромкий голос. Он напоминал мне сухое шуршание гальки на морском берегу. В нем полностью отсутствовали интонации, не говоря уж об эмоциях. Странный был голос, почти бестелесный, от него веяло жутью. Но я выросла среди дворовой шпаны, и уступать чужому напору было не в моих правилах. Загнав страх поглубже, я прошипела в ответ:

– Зря ты это сказала. Если раньше я и не думала о картинах, то теперь точно займусь поисками. Спасибо.

– Даю на раздумья три дня, – прервал меня голос. – В конце этого срока я хочу знать все, что знаешь ты о судьбе картин Галлера. Абсолютно все!

После этого в глазах снова вспыхнули искры, и я потеряла сознание.

Я чувствовала, что нахожусь в комнате одна. И возникло это ощущение не оттого, что стояла тишина. Тишина сама по себе ничего не значила, особенно если ты только что пришел в себя после очередного удара по голове. Просто то была пустая тишина, в которой не ощущалось постороннего присутствия.

Я беспокойно заерзала на сиденье, заелозила по полу ногами, но результатов это не принесло: мешали заведенные за спинку стула руки. От неудобного положения они затекли и жутко болели. Сев поудобнее, насколько это было в моем положении возможно, я попыталась пошевелить кистями рук. Они были плотно притянуты одна к другой, но, на счастье, в качестве пут использовали не веревку, а кусок тряпки.

Помучившись некоторое время, в конце концов удалось ослабить узлы и высвободить руки. Непослушными пальцами сдернула с лица отвратительную тряпку и огляделась. Свет был выключен, но привыкшие к темноте глаза легко различили, что нахожусь я в совершенно пустом помещении. Из мебели в нем присутствовал только стул в центре комнаты, на котором восседала я. Стремянка у стены не в счет. Посторонних лиц тоже нет, и этот факт меня здорово порадовал: задерживаться на стуле в мои планы не входило. Поспешно освободившись, я на негнущихся ногах заковыляла к двери.

Стоило шагнуть за порог комнаты, как я оказалась в длинном коридоре, и этот коридор был мне хорошо знаком. Это был коридор гостиницы. Моей гостиницы! Даже этаж был мой, на ближайшей двери отчетливо читалась цифра 215.

– Гады, – выругалась я и побрела к себе.

Свой номер нашла в том же виде, в каком и оставила. Верхний свет выключен, на столе лежал мобильник, на диване валялась сумка. Если гости ко мне и заходили, то ограничились беглым осмотром. Трогать ничего не стали. Я бессильно рухнула в кресло и закрыла глаза. Голова гудела. В памяти беспорядочно всплывали обрывки фраз, сумбурно наползая одна на другую и мешая сосредоточиться. А подумать было над чем.

Неожиданно зазвонил городской телефон. Не успела я поднести трубку к уху, как зазвучал раздраженный голос Паровоза:

– Анна! Что за дела? Я посылаю за тобой гебят, а они возвгащаются и докладывают, что тебя в гостинице нет. Как это? Мы же договогились! Может, объяснишь, что пгоисходит?

Ох, не хотелось мне объясняться с Паровозом! Сказать правду значило навлечь на себя подозрения. И врать опасно. А вдруг это нападение его рук дело? Может, он давно знал о моем приезде в город и это его люди следовали за мной по пятам. В этом случае вранье только осложнило бы мое положение. Взвесив все за и против, я нехотя процедила:

– Правду говорят твои ребятишки. Не смогли они меня найти.

– Что так? – насмешливо проронил Юра. – Сгочно отъехать пгишлось? Дела?

Юрина ирония мне не понравилась, и я не стала это скрывать:

– Дела, но не мои. Напали на меня.

– Чего?!

– Напали, говорю, – повторила я и для большей достоверности тягостно вздохнула.

– Сегьезно?

– Куда уж серьезнее! До сих пор голова гудит. Боюсь, как бы не сотрясение!

Чувствовала я себя не так уж и плохо, но Юре об этом знать совсем не обязательно.

– Так это не шутка?

Паровоз так и сыпал вопросами, проявляя живейшую заинтересованность в случившемся. И это здорово настораживало. Не тот человек был Юра, чтобы его волновали чужие проблемы.

– Постучали в дверь, я подумала, твои парни приехали, и открыла...

Я выразительно замолкла на полуслове, делая вид, что не могу справиться с переполнявшими меня эмоциями. Юра не обратил на мои страдания ни малейшего внимания:

– Оггабили?

– Ничего не взяли, – горестно прошептала я, с трудом сдерживая клокотавшее во мне раздражение. Вот ведь привязался!

– Чего хотели?

– Сама не понимаю. Все допытывались, зачем я в город приехала.

– А ты?

– Ну а что я? – кротко переспросила я, окончательно рассвирепев. Ругательства готовы были сорваться с языка, но я быстро его прикусила и мягко проворковала: – Сказала как есть. Проездом! Заглянула на пару деньков местной стариной полюбоваться. Ты, Юра, сам знаешь, как я все старинное люблю.

– Знаю... – неопределенно хмыкнул Паровоз и тяжело замолчал.

Я слушала в трубке его натужное сопение и не знала, что думать. Затянувшееся молчание прервал сам Паровоз, с неожиданным, почти детским удивлением вдруг спросивший:

– Слушай, а чего ж тогда мои гебята тебя не нашли?

– А того, что эти сволочи оглушили меня и отволокли в подсобку на моем же этаже! – потеряв терпение, взвилась я.

– Гляди, какие гады, – без малейшего сожаления пробормотал Паровоз. – Как думаешь, кто такие?

– Понятия не имею!

Юра еще немного поразмышлял и высказал конструктивную идею:

– Может, их твой шеф пгислал?

– Если б их он прислал, спрашивали бы совсем про другое.

– Думаю, ты пгава. Дело здесь совсем в дгугом, – серьезно проговорил Юра.