Гадости для радости ...и по работе

18/07

Выезжать решили рано утром. Из врожденного сволочизма я потребовала отправиться затемно, упустив из виду, что отправляться затемно придется всем, кто планирует ехать. Да, и мне тоже. Да, для этого придется проснуться. Затемно. В четыре утра. Твою мать, о чем я думала?

Но зубы сцепила и план не переиграла.

Правда, будить меня пришлось Сокольскому — будильник не справился.

Впущенный в квартиру, он завис у террариума, пока я умывалась, одевалась и думала, хочу ли я завтракать или у меня все же есть совесть.

— Теплеевы нас внизу в машине ждут? — Со вздохом спросила у капитана, прикидывая, что доставит мне меньше дискомфорта: приглашение их к себе и к столу, понимание, что я опоздала и продолжаю усугублять ситуацию или пустой желудок?

Иван побарабанил пальцами по стеклу, привлекая к себе внимание змеи.

— Ждут. Но не внизу, а у себя дома.

Я мимолетно удивилась — чего это он сперва заехал за мной, а не за ними? Но спрашивать не стала.

— Поедем на двух машинах.

— Господи! Дай тебе бог здоровья! — Взликовала я.

Иван хмыкнул, и пояснил, не оглядываясь на меня:

— Я решил, что запирать вас в одном салоне на все время пути — антигуманно и противоречит общечеловеческим ценностям. — Он снова постучал по передней стенке террариума. — Нет, ну почему, все же, “Татьяна”? Что за странная кличка для змеи?

— Нормальная. Я просто струсила назвать ее Натальей, — привычно объяснила я, ничего не объясняя, и ухватив Ивана за руку, буксиром поволокла на кухню. — Раз Теплеевы у себя дома, а не под моим подъездом, перехватим чего-нибудь по-быстрому.

Он послушно пошел, на ходу доставая из кармана телефон:

— Алло, Андрей? Выезжаем на полчаса позже. У нас тут… небольшая задержка.

Выслушал ответ, отключил телефон и объявил:

— Все нормально, Катька тоже еще не собралась.

Ладно, сделаю вид что шовинистическое мужское “Все женщины — копуши” на его лице мне привиделось.

Теплеевы все же ждали нас под подъездом — правда, совсем недолго, стоило им позвонить, и мы спустились. И лишь увидев, как осунулась Катерина — так, что это было заметно и в предрассветной мгле — я поняла, что Теплеевы, в отличие от меня, вполне возможно, задержались не из-за того, что “все женщины копуши”.

Катерина, сидевшая в распахнутой настежь машине, увидев меня, встала:

— Червона, спасибо вам.

Я мысленно чертыхнулась: Сокольский что, не объяснил им. что все еще вилами по воде писано?

— За Ивана, — пояснила она. — А еще, Андрей хочет перед вами извиниться.

И не знаю, кому как, но мне послышалось в ее голосе лязганье ружейного завтвора.

Теплеев, ожидавший нас опершись задом о машину, выпрямился, взглянул на меня:

— Извините меня, Червона. Я сожалею, о том, что позволил себе лишнее.

Или он тоже прекрасно слышит оружейную сталь в голосе жены, или одно из двух.

— Как она? — Спросила я у Ивана, когда мы расселись по машинам, и захлопнувшиеся дверцы надёжно отсекли возможность Андрею и Екатерине услышать наш разговор.

Сокольский дёрнул головой, на лице у него мелькнуло непередаваемое выражение из смеси досады, злости и беспомощности.

— Аборт должны были делать позавчера. Катька подняла вой и не пошла.

Машина бодро рысила вперед, выбираясь из города, и Иван сосредоточенно смотрел на дорогу. А я — на него, отмечая, как перекатываются желваки на скулах, когда он сжимает челюсть. И рассказывал он, словно через силу:

— Я, когда к ним шёл, думал, что Андрей придётся долго уговаривать. Меня бы точно долго уговаривать пришлось. — Он снова дёрнул головой с тем самым выражением, которое появляется у людей, привыкших быть сильными, и неожиданно оказавшихся беспомощными перед обстоятельствами. — А он и глазом не моргнул когда я предложил поехать к чёрту на кулички по наводке гадалки.

Иван помолчал, и добавил тихо:

— Мне кажется, ему плевать, куда ехать и что делать, лишь бы делать хоть что-нибудь.

Нда… Наверное, можно было и не выдавливать извинения из человека, которому и так столь очевидно плохо. Впрочем, извинения были не моим пожеланием и инициативой, а сугубо заслугой его собственной жены. Утешив себя таким образом, я устроилась в кресле поудобнее и постаралась разменять душевные терзания на крепкий сон человека с чистой совестью.

Вскоре мне это с блеском удалось.

Иван

Четыре часа в дороге — так себе удовольствие. На любителя (я — не он). Кириллова, которая должна была исполнять обязанности штурмана и страховать навигатор, своими обязанностями бессовестно пренебрегала, то и дело проваливаясь в дрему и реагировала только на изменения в движении.

Тогда она включалась, выходила вместе со всеми размять ноги или выпить кофе на заправке, немного трепалась со мной обо всем и ни о чем, снова впадала спячку.

До пункта назначения оставалось еще прилично, когда на обочине абсолютно пустой дороги возник экипаж ДПС.

— Старший лейтенант Рябушкин. Предъявите ваши документы.