Гадости для радости ...и по работе

18/07

18/07

Поговорить с Сокольским без лишних ушей за весь вечер так и не удалось. Сперва Иван с Урсулой взаимно вцепились друг в друга, выуживая друг из друга информацию, одна о внешнем мире людей (боже, ну чего она о нем не знает?!), другой — о внутренней кухне общины нагов (боже, ну куда он собирается это приткнуть?!).

Потом за Ивана взялась мама (я напряглась).

Потом мама передала его папе (я расслабилась, но рано, потому что мама переключилась на меня).

А потом вдруг резко оказалось, что уже без малого одиннадцать часов ночи и пора спать.

И теперь я сидела в своей старой комнате и прикидывала, как бы мне так проскользнуть в гостевую к Ивану, чтобы не попасться на глаза родителям.

Не то чтобы они мне, в моем возрасте, стали что-то запрещать, но они же черти что подумают! А я по работе!

В принципе, можно подождать еще с полчасика и попробовать проскользнуть…

Телефон тренькнул входящим сообщением: “Спишь?” Затем “Надо поговорить” и “Жду во дворе”.

Ну, или так, да.

Выйдя из дома, Ивана я увидела не сразу — потребовалось время, чтобы рассмотреть силуэт человека, сидящего на веранде в темноте.

Каждый звук в ночной тишине казался оглушительным, и прекрасно зная, что ради прохлады окна в дом летом остаются открытыми на всю ночь, я шепнула:

— Пойдем, к морю прогуляемся.

Мы вышли за двор, я привычным движением прикрыла калитку, добившись, чтобы она, обычно капризная, закрылась бесшумно и усмехнулась, что мгновенно вернувшейся сноровке, добытой, когда школьницей удирала из дома гулять, что покладистости калитки.

— Ну, что там у Катьки, как дела? — Прервал мою ностальгию Иван.

— Да нормально. Укрепляются. Людка, конечно, идиотка, заточила навыки под нагов и с не посвященными людьми работает плохо, но она большая умница и как специалист на высоте. И это в ее-то годы. Общине повезло. Но я все равно сказала маме, что если моя клиентка из-за Людкиного длинного языка угробится — греметь Людке всеми костями в ближайшую городскую женскую консультацию. Лет на пять. Пусть мозги отращивает, курица. А то привыкла, что нагов беременность наступает только в том случае, если оба партнера прилагают сознательное усилие, а за беременность без прогноза старшие безответственным родителям кишки вымотают, за ущемление прав ребенка. Ну, она и расслабилась. В общем, имей в виду, если Катька из-за Людкиной болтливости пострадает, я Людку так напрягу — у нее мозги через уши вытекут.

— Эм… Ну, я, в общем-то, не совсем об этом хотел поговорить.

Знакомая дорожка вывела коротким путем к знакомому обрыву, под которым шумело море. Пахнуло йодом, гниющими водорослями, дохлой рыбой… Я даже зажмурилась: запах детства!

Для ритуалистов защита деревни от этого запаха входила в число обязательных экзаменов на мастерство.

Иван некоторое время постоял рядом молча — то ли слушая море под обрывом, то ли, с непривычки, пытаясь найти способ дышать так, чтобы не вдыхать резкий запах.

С моря тянуло прохладой и сыростью, и я невольно поежилась. Сокольский, стоявший и так близко, придвинулся совсем уж неприлично, а потом просто обнял меня.

Э-э-э… что?

Но потом он уткнулся носом в мои волосы, засопел, и мне стало смешно: он не столько меня греет, сколько свой нос от окрестных ароматов прячет!

— Стрелку-указатель мы зачаровали, там не сложно. — Я вспомнила, что в этом деле Сокольский является для меня не только заказчиком не в меньшей мере, чем его сестра, но еще и доверенным лицом Катерины, и принялась отчитываться. — Когда вернёмся в город, она приведёт вас к проклинательнице. Сможете убедить её отозвать проклятие— проведём ритуал, не сможете — тоже проведём, но другой. Там ритуал посложнее, я думала обратиться к кому-то из коллег, но мама встала на дыбы — мол, не хватало, чтобы ее дочь по соседям побиралась. Так что пока ты спал, я зазубрила оба варианта ритуала и шпаргалк себе записала. Вопрос с будущими детьми четы Теплеевых будет решён в любом случае, вся загвоздка только в том, удастся ли нам спасти нынешнюю беременность.

Иван вздохнул, и его дыхание потревожило волосы на моей макушке:

— Вот этом я и хотел с тобой поговорить без лишних ушей. Вань, нужно сделать всё как-то так, чтобы ни Катька, ни Андрей не узнали, кто их проклял. По крайней мере, до того как проклятие будет снято. Вань, я сам ее найду и сам попробую с ней поговорить.

Я заворочалась в теплых руках, чтобы посмотреть ему в глаза — хотя в темноте это, конечно, дохлый номер.

Сокольский обнял меня крепче:

— Слушай… Я хорошо знаю свою сестру. И вижу, в каком состоянии сейчас Андрей. И сейчас, если честно, ситуация только усугубилась. Если эта дура не заберет свое проклятие — Катька либо Андрею выкрутит руки и вынудит его пойти на… — он отмолчался, не желая произносить слово “убийство”. — Либо сама попробует, если Андрею хватит силы духа ей отказать. А нашу дикую историю ни один суд в мире как смягчающее обстоятельство не примет, и… Блин. Я предпочту потерять будущего племянника, чем увидеть Катьку с Андреем на скамье подсудимых. Вань, понимаешь меня? Я все возьму на себя. Все проблемы с Катькой. От тебя нужно просто не отдавать им указатель. Все остальное я сделаю сам.

Твою мать.

Нет, я, в целом, согласна была с прогнозом Сокольского — я же сама именно из-за этого не хотела иметь дела с Теплеевыми. Видела в Катерине этот надрыв и яростную решимость.

— Твое предложение пахнет нарушением профессиональной этики, — мрачно уведомила я застывшего мужчину куда-то в район горла. — Но мне самой не то чтобы очень хотелось бы оказаться фигурантом по обвинению в подстрекательстве к убийству.

Тело Ивана, к которому я была прижата, ощутимо расслабилось. Он невнятно хмыкнул:

— А разве ваша закладка не заставит их о тебе забыть сразу, как только все завершится?

— Не сразу. Далеко не сразу. К тому же, чем сильнее человек цепляется за воспоминания, тем сложнее уложить их на дно.

— Угу, — пробормотал Сокольский.

А потом я как-то не поняла, как так получилось что мы целуемся.

— Эй! Это что?! — возмутилась я куда-то в поцелуй. — Дача взятки за вступление в сговор?

— Не-е-ет что ты, как ты могла такое подумать! — Хохотнул Иван и куснул меня за губу. А потом прижал к себе так, чтобы я ощутила всю твердость намерений, прошептал: — Это компенсация мне за отравление!

— То есть ты меня сейчас хочешь трахнуть только в качестве компенсации?

— Ну ты же меня трахнула только, чтобы ткнуть рожей в то, что умеешь гипнотизировать!

— Не только!!!

— Ну вот и я!

П.С.: Кто все законные выходные убил на сцену секса, а до секса так и не дошел - тот я!