Гадости для радости ...и по работе

08/10

08/10

Грохот рухнувшего стола смешался со звоном разбитого стекла… Я рванулась вперед, вложившись в это движение движение полностью — и успела перехватить атакующую королевскую кобру в броске.

Чтобы немедленно об этом пожалеть: ни одна змея никогда не вонзит клыки в нага… но на хвост, блин, как выяснилось, эти ограничения не распространяются!

Удержать в руках перепуганную кобру, которая отчетливо поняла, что смерть ее пришла и осталось только продать свою жизнь подороже, ничуть не легче, чем удержать кота в аналогичной ситуации.

Вцепившись в Татьяне в шею чуть пониже капюшона и в хвост чуть пониже клоаки, я изо всех сил старалась одновременно не обращать внимания на тот самый хвост, который то завязывался на моих руках мертвыми петлями, то раздавал свистящие оплеухи и затрещины, не покалечить и придавить ее волю своей.

И пока я боролась с чешуйчатой истеричкой (ладно, если она Ивашуру укусит — не жалко, вывезу труп, и скажу, что так и было, а если сама на осколок террариума напорется?!), истеричка теплокровная бесновалась в моей гостинной — и Иван, вылетевший из спальни при первых звуках погрома, никак не мог ее утихомирить.

Психоз придал Ивашуре силы, и она билась с яростью и отчаянием львицы — так, что физически подготовленному оперуполномоченному Сокольскому не удавалось ее скрутить и обездвижить. Сокольский пытался удержать ее в захвате, но Оксана в аффекте плевать хотела на последствия и рвалась, не щадила собственных мышц и связок, а Иван себе такой роскоши позволить не мог…

Взбесившись от всей этой ситуации, от того, что Иван носится с этой бешеной, а я грозная и опасная нагиня, связана по рукам собственным питомцем, я собралась и навалилась-таки своей волей на эту… тварь божью. Тварь послушно замерла, и я, одним рывком забросив ее в спальню, куда точно не долетели осколки, метнулась к Ивашуре, чтобы показать, кто тут на самом деле агрессивная стерва, а кто — жалкое подобие, но Иван ужасно некстати перехватил-таки поудобнее бьющуюся бабу и повалил лицом в диван, подальше от меня.

И руку ей завернул так, что она и рыпнуться больше не могла.

Тьфу, обидно!

— Успокоились? — Неприятным, жестким тоном спросил Иван и поверженной фурии. И обернулся ко мне: — Принеси воды!

Не тратя времени на споры, я метнулась на кухню и, подхватив кувшин с фильтрованной водой, рванула в прихожую…

— Тихо-тихо-тихо! — Перехватил меня Иван и не дал перевернуть воду Ивашуре не голову.

Отобрал кувшин!

— Ты, Вань, стакан принести забыла!

Ну, не то чтобы прям “забыла”. Не то чтобы я в принципе ей стакан предлагать планировала!

Фыркнув, я послушна ушла, куда послали.

А вернувшись с кружкой в руках, обнаружила Оксану горько и самозабвенно плачущей на полу.

Она сползла с дивана на пол, поджав под себя ноги и сотрясаясь от рыданий, размазывала по лицу слезы и повторяла как мантру:

— Не могу! Не могу, не могу, не могу!

Иван отобрал у меня кружку, быстро налил в нее воду и сунул в руки Оксане. А я обратила внимание, какой настороженный у него взгляд и какая жесткая поза — словно он готов в любой момент отскочить в сторону или, наоборот, броситься на Ивашуру, если ее снова накроет.

Оксана же, жадно выпив воду, еще сильнее сжалась в комок, обхватив себя за плечи руками.

— Ну, что? — Спросил Иван, нависая над ней, как скала. — Вызываем наряд?

Голос женщины был тих, словно после выплеска эмоций она обессилела:

— Не надо наряд. Тот ритуал, про который вы говорили… Давайте его проведем. Я не могу так больше. Я хочу все исправить.

Лицо у Ивана стало таким… таким, словно он очень хочет Оксане Ивашуре наподдать, и сдерживает себя мучительным усилием воли.

Моя же злость после этих слов наоборот, схлынула.

Мне стало понятно, что с ней происходит, и я, плюнув, простила ей нервный срыв.

Выяснять, не долетели ли осколки террариума до дивана, было не с руки, да и некогда, и потому я просто сдернула покрывало, смяв его неряшливым комом, бросила в угол.

— Вань, уложи ее.

И пока Сокольский выполнял мою просьбу, принесла из спальни плед. Накрыла им Ивашуру — после истерики она должна мерзнуть.

— Полежите. Мне понадобится время, чтобы подготовиться, вы можете пока отдохнуть.

И уже обращаясь к Ивану:

— Вань, смети пока стекло.

Он кивнул и ушел за веником и совком, а я порадовалась про себя, что Сокольский такой предусмотрительный, и свернул ковер заранее — а то было бы мне мороки, чистить его от стекла. Собственная непредусмотрительность, впрочем, радовала тоже: расставь я ингредиенты заранее — собирала бы их сейчас по всем кустам, и еще неизвестно, в каком виде!

В спальне я погладила обиженную Татьяну, заверила ее, что все хорошо, и сгребла в охапку все необходимое. А когда вышла в гостиную — Иван уже тщательно смел стекло со звезды и вокруг нее.

Отлично.

Так… жаровня в центр. В нее угли (пакет с углями прилагается). Разжечь. Сверху на жаровню — противень, чугунный, тяжелый. Оставить пусть прогревается.

Во внешние вершины звезды легли по очереди пучок трав, перевязанных красной ниткой, черное перо, гадючий выползень (буэ, конечно, но в наших ритуалах используется часто, усиливая сродство наг с магией), медная миска с водой. На последнюю вершину я накапала жидкость из толстостенного пузырька темного стекла. Красные капли расплескались по полу, в комнате резко запахло спиртом и едва ощутимо — кровью. Здесь будет стоять Оксана.

На жаровню, которая за время моей возни успела прогреться, я высыпала смесь из пакетика, которая маминой рукой была незатейливо подписана “Для жаровни!”

Оксана, уставшая ждать, села на диване, закутавшись в плед, и с выражением муки на лице смотрела, как я готовлю ритуал, который… впрочем, нет, свою судьбу она перечеркнула сама и задолго до знакомства с магией.

Отмахнувшись от лишних мыслей, я сосредоточилась на том, что делаю.

Теперь внутренние углы. По очереди разложила: клок волос, горсть земли (не хочу знать, откуда эта земля, просто не хочу. Да и происхождение волос предпочла бы оставить прикрытым завесой тайны, но увы-увы, не с моей родословной). Белое перо, завязанная узлом веревка.

Последний внутренний угол, тот, в котором буду стоять я — прямо напротив Оксаны. Сюда ложится кусочек гематита.

Я окинула взглядом дело рук своих, сверяясь со стоящей перед глазами шпаргалкой. Вроде бы, все верно…

Дождавшись, пока смесь трав на жаровне прогреется и заполнит помещение, я выдохнула.

Всё.

Пора.