Гадости для радости ...и по работе

23/08

23/08

— Ва-а-ань? — Позвал меня из блаженной расслабленности в реальность Сокольский. — А как вышло, что у вас матриархат?

Ну, ё-моё. Ну угораздило же с опером связаться. Нашел время для допроса!

— А шо такое? — Мне категорически не хотелось выныривать в суровый мир. — Ты разве не выудил это из Урсулы? Или сверяешь показания?

— Выудил. Урсула сказала, что дело в разных способностях мужчин и женщин нагов, но в чем между ними разница, она мне не расскажет, потому что разглашение этих сведений — угроза великому и праведному матриархату. Кажется, издевалась.

— Не кажется.

— Так в чем разница?

— Господи, Ваня! Да просто все: женщины — мистики, мужчины — воины. У женщин-нагов видовая склонность к предвидению, ментальному воздействию и целительству. У мужчин направленность дара одна — боевая, но очень гибкая. Женщины предпочитают специализироваться на том, в чем наиболее одарены, а у мужчин дар развивается в том направлении, в котором используется. Еще есть ритуалистика, формально она доступна всем нам: к ней есть способности у абсолютно любого нага и для нее не нужно специфической одаренности. Но для нее нужны мозги — тоже, знаешь, не у всех имеются, так что доступность ритуалистики довольно иллюзорная.

Я надеялась, что краткая справка капитана устроит и успокоит, но не на того напала, не такой Сокольский человек, чтобы удовлетвориться краткой справкой!

— Подожди, — он завозился в темноте, явно не на шутку увлеченный темой, обнял меня поперек живота и притянул поближе. — Если мужчины сильнее, то почему власть у женщин?

— Да потому что ясновидящая полнее всего видит будущее место в том случае, если считает этом место своим. Владеет им. Потому все признают, что школьный завуч Кирилл Андреевич — более умелый администратор и управленец, но директор — все равно Анна Ивановна, которая любую школьную неприятность видит на подлете.

— И бежит с ней к завучу?

В принципе, общую мысль Сокольский уловил.

— Ну… не со всеми. Но да. А разница в доходах Кириллу Андреевичу из сельского фонда средств компенсируется.

— Подожди, а почему тогда директриса экзамен Урсулы не предсказала?

— А разве экзамен Урсулы — это школьная проблема? — Вздохнула я, и перевернулась так, чтобы быть к Ивану лицом.

В темноте разница не принципиальна, но шептаться так удобнее и приятней.

— Ну… за провал медалистки и олимпиадницы на ЕГЭ школу по головке не погладят… Я не прав?

— Да прав, прав. Просто Урсула скрыла принятое ею решение.

— О, вы и это умеете?

— Да блин! — Мне очень хотелось постучать головой о деревянный настил пола, но я никак не могла определиться, чья это должна быть голова. — Ваня, ну логично же, что на всякое действие найдется противодействие!

— Ага… — Сокольский помолчал, подумал и вернулся к предыдущей теме. — То есть чтобы предсказать будущее страны, твоя мама должна стать президентом?

— Тьф-тьфу-тьфу! — Свой искренний и нешуточный испуг я не только заплевала, но и застучала по дереву.

— Не, ну я в теории!

— В теории — да, а на практике, как ты понимаешь, проверить как-то не довелось.

— А…

— Вань, отстань, а?

Широкие твердые ладони скользнули по моей спине, притянули меня к нему…

Ну, или так, да.

— Вань, — Сокольский гладил меня по спине кончиками пальцев, и это было приятно.

— М-м-м?

— А почему вы обязаны возвращаться сюда?

— Ива-а-ан! — Я застонала и попыталапсь спрятать голову под подушку, но в бане подушек не было.

— Нет, ну я серьезно. Я понял, почему вы выставляете молодежь в большой мир — чтобы не замыкаться в своем информационном пузыре, не костенеть. Но ваши старшие почему-то ожидают, что вы все вернетесь — и ты, и Урсула, с ее перспективами в большом мире. И ваша Татьяна, которая вроде бы известна на весь мир, а здесь непонятно, чем будет заниматься. Прям уверены. Почему вы должны вернуться?

— Некоторые остаются, — вздохнула я, признавая поражение перед кое-чьей настырностью. То есть, настойчивостью. — Но это редкость. Большинство возвращаются, но не потому что должны, а… Ну вот почему ты не допытал об этом Урсулу?!

— Я допытал, — ухмыльнулся Иван. — Урсула сказала — “место силы”. Но добавила, что точнее объяснить не сможет, потому что не уезжала.

— Ну… в принципе, так и есть, — признала я оба факта.

И то, что для, змеелюдей, эгрегор — это место силы, и то, что Урсула еще не уезжала.

— Тебе здесь легче колдовать?

— Мне здесь легче жить. Мир за пределами общины очень давит на плечи. Когда я уезжаю отсюда — я некоторое время фонтанирую жизненными силами, как будто накачалась ими под завязку. Но запасать их не получается, за неделю-другую ощущение переполненности энергией исчезает. И… и ваш, человеческий мир снова очень давит. Отстань, а?

Как ни странно, Иван действительно отстал. Завозился, собирая вещи, подсвечивая себе телефоном. А я вдруг вспомнила кое-что:

— Слушай! Я тебе раньше не сказала, но в том, что тебя наши покусали — есть и плюсы! — Радостно сообщила я шуршащему джинсами Сокольскому. — На тебя теперь яды действовать практически не будут!

Иван замер.

— Какие именно яды на меня теперь не действуют?

Радости в его голосе я что-то не расслышала. Скорее, напряжение. И слабая надежда.

— Э-э-э… — я растерялась, не столько от вопроса, сколько от реакции. — Да практически, никакие… Органические — так точно!

— Твою мать.

— Вань? Что-то случилось?

— Ничего-ничего. Все хорошо.

— Ва-а-ань?

Сокольский грустно спросил:

— Червона, а у вас в школе токсикологию проходят?

— Нет. Зачем нам?

— Действительно, — уныло согласился Сокольский. — Зачем вам? Но ты на будущее имей в виду, что, с точки зрения токсикологии, алкоголь — тоже яд. Как ты думаешь, как часто меня пытаются отравить? А как часто я выбираюсь расслабиться с приятелями под пиво?

— Э-э-э… Даже не знаю, что и сказать!

— Да что уж тут скажешь! Ладно. Как на меня теперь действуют достижения фарминдустрии, думаю, выяснять придется опытным путем.

— Не-не-не! На лекарства эффект не распространяется!

— Да? Ты уверена? — Скепсис Сокольского можно было черпать ложками.

— Сто процентов!

— И как это работает?..

— Понятия не имею! Магия! Вань… а ты сильно расстроился, да?..

Тяжелый вдох в темноте, и:

— Да чего уж теперь… Забей. Давай я тебе телефоном посвечу, чтобы одежду было легче искать?

— Да не, не надо!

Я встала и на ощупь прошлепала ко входной двери, похлопав рядом с нею, нашла выключатель. Тусклый желтый свет залил помывочную.

— Та-а-ак! — В голосе Ивана отчетливо слышались громы и молнии.- А я почему в темноте одевался?

Я улыбнулась со всей доступной невинностью:

— А я откуда знаю? Кстати, тут водичка есть, тепленькая — если хочешь, можно ополоснуться!

Сокольский сурово сжал губы, ноздри его свирепо раздулись и, глядя мне прямо в глаза, он медленно начал расстегивать ремень джинсов.

…по кроватям мы разошлись еще не утром, но уже близко.