Ганс

ГЛАВА 57

Кэсси

«Все, работа официально окончена!» Наш вице-президент по продажам поднимает руки в передней части автобуса.

В основном все приветствуют с энтузиазмом, но я не думаю, что я единственная, кто полностью отчаялся в этой поездке.

Я больше не люблю людей. Жарко. Мой дезодорант работает сверхурочно с тех пор, как мы приземлились в понедельник. Сегодня четверг, полдень. Завтра утром мы уезжаем в аэропорт, и все, чего я хочу, это принять холодный душ, а потом лечь голой на кровать в отеле.

«Просто устраивайтесь поудобнее, и мы будем на винокурне через… — Он смотрит на часы. — Чуть больше часа».

Я борюсь со стоном, который пытается вырваться из моего горла.

В этом автобусе нет кондиционера. Или если он есть, то не работает. Так что это значит, что мне придется просидеть следующий час, прижав заднюю часть бедер к сиденью подо мной. Отлично.

По крайней мере, наша группа достаточно мала, чтобы каждый мог получить свое собственное маленькое сиденье. Если бы мне пришлось сидеть плечом к плечу с одним из моих коллег, впитывая тепло их тел, я бы выползла через аварийный люк в потолке и покончила со всем этим.

Ссутулившись, я упираюсь коленями в спинку сиденья передо мной. Моя юбка длиной до колена распахивается подо мной, и небольшой поток воздуха, обдувающий мои голые ноги, стоит риска, что Сюзанна через проход увидит мое нижнее белье.

Автобус грохочет от производственного завода, где мы каждый день были на обучающих семинарах, и выезжает на главную дорогу, по которой мы едем в отель и обратно. Но вместо того, чтобы повернуть к отелю, куда я отчаянно хочу, мы поворачиваем в другую сторону.

Я понимаю, что они пытаются сделать что-то веселое для нашего последнего вечера, но ликеро-водочный завод… Как кто-то мог подумать, что обильное количество крепкого алкоголя накануне вылета в шесть утра — это хорошая идея?

У меня сводит живот от одной только мысли о том, что мне придется садиться в самолет с похмелья.

Я ничего не имею против выпивки. Мне это нравится, когда есть настроение. Но сегодня я не буду.

Это последняя ночь. Последняя ночь перед тем, как ты сможешь вернуться домой. Еще одна ночь, пока ты снова не увидишь Ганса.

Пытаясь отогнать унылое настроение, я смотрю на пейзаж за окном.

Мне немного неловко от того, сколько времени я провела, думая о Гансе на этой неделе. Тем более, что есть вероятность, что он снова начнет меня игнорировать.

Мы почти выехали из города, когда автобус резко останавливается, заставляя меня еще сильнее вжаться в сиденье.

Несколько человек издают недовольные звуки, когда меня трясет, и я некоторое время пытаюсь прийти в себя.

Я на полпути назад на своё сиденье, сижу на том же месте, что и каждый второй день, но через большое лобовое стекло я вижу верх фургона перед автобусом. Должно быть, они резко остановились на красный свет, заставив нашего водителя нажать на тормоза.

Плохие водители есть везде.

Я начинаю откидываться на спинку сиденья, когда кто-то спереди кричит.

Как крики.

Затем раздаются крики еще большего количества людей.

Я слышу крик, а затем автобус врезается прямо в заднюю часть фургона, толкая его вперед на несколько футов.

«Что…» Мои слова оборвались, когда в воздухе раздался хлопок.

Крик становится громче. А наш водитель автобуса сгорбился на сиденье. Его нога, должно быть, убрана с педали газа, потому что мы перестали толкать фургон на перекресток.

Мое сердце колотится.

Что, черт возьми, произошло…

Сквозь крики я отчетливо слышу звук бьющегося стекла, прежде чем по ступенькам в передней части автобуса поднимается незнакомец. Он держит пистолет.

Я зажимаю рот руками.

Боже мой.

За ним в автобус заходит второй мужчина.

Боже мой!

«Оставайтесь на месте!» — кричит первый мужчина. У него сильный акцент, но его требование не вызывает никаких сомнений.

Второй мужчина тянется к водителю автобуса.

Я сильнее прижимаю руки ко рту.

Он собирается вытащить его из сиденья, чтобы он мог нас увезти. Потому что первый удар был выстрелом. Они убили водителя.

Нас похищают.

Первый мужчина поднимает пистолет повыше и стреляет чем-то в одного из моих коллег, стоящих впереди.

Это был мой страх. И теперь это происходит.

Вооруженный мужчина все еще кричит на кого-то, но затем он резко поворачивает голову, чтобы посмотреть мимо того места, где я сижу.

В сторону задней части автобуса.

Он выпрямляет руку с пистолетом, словно собирается выстрелить.

Я зажмуриваюсь и готовлюсь к громкому шуму, когда автобус наполняется новыми криками.

Но выстрела нет.

Я открываю глаза.

Затем мои глаза расширяются.

Пистолет выпадает из руки мужчины, когда он тянется к лицу. Его пальцы хватаются за тонкую рукоять ножа, торчащего из глазницы.

Под моими руками мой рот искажается в гримасе.

Мужчина падает на колени и скрывается из виду.

«Что за фигня?» — шепчу я в ладони.

Все еще прикрывая рот руками, я поворачиваю голову и вижу другого мужчину, нового мужчину, идущего по проходу автобуса из открытой задней двери.

Он крупный. Высокий, с широкими плечами, одетый в черную рубашку с длинными рукавами.

Его лицо скрыто черной вязаной лыжной маской, которая придает ему зловещий вид, но толстый материал не скрывает его четко очерченную линию подбородка.

В неясном движении одна из его рук резко взмахивает вперед, и из нее что-то вылетает.

Еще больше криков. Еще больше криков страха. Но я не могу сосредоточиться ни на ком другом. И я не могу отвести взгляд от нового человека. Потому что из-под его маски выглядывают волосы. Длинные темно-русые волосы.

Продолжая шагать вперед, мужчина приближается к тому месту, где я сижу. И когда он достигает меня, когда он проходит мимо моего места, он поворачивает голову в мою сторону.

Всего на мгновение.

Доля секунды.

Но наши глаза встречаются.

Мои ошеломленные — его крайне мрачные.

Мое сердце замирает.

«Ганс?» — выдыхаю я это имя сквозь пальцы.

Но мужчина не останавливается.

Он не замечает меня. Он просто продолжает двигаться.

Я поворачиваю голову, чтобы последовать за ним.

Что-то внутри меня подталкивает меня пойти за ним. Быть рядом с ним. Но…

Это не может быть он.

Может ли это быть он?

Я не замечала перчаток на его руках, пока он не положил их на спинки двух сидений, по одному с каждой стороны прохода, и не наклонился вперед.

Я стою, мне нужно увидеть.

Человек в маске набросился на лежащего на полу человека с ножом в глазу.

Я не сильна в анатомии, но мужчина лежит на животе, и вокруг его лица течет кровь.

Я не думаю, что он выживет.

Раздается хрюканье, и я снова поднимаю глаза.

Второй мужчина, который вытаскивал водителя из сиденья, вытаскивает нож из своей шеи.

Человек в лыжной маске, наш герой, который, возможно, мой сосед, сумасшедший до чертиков, должно быть, тоже бросил этот нож.

Второй мужчина прижимает свободную руку к кровоточащей ране на шее, затем бросается с ножом вперед к Парню в маске.

На этот раз кричу я.

Быстрее, чем я успеваю отследить, парень в маске избегает резкого удара, уклоняясь вниз и вправо.

Второй мужчина все еще держит руку вытянутой.

Парень в маске выставляет вперед правую руку, делает рывок вверх и влево, прорываясь между ней и выхватывая нож у Второго Человека.

Поскольку я смотрю — и не могу отвести взгляд — я вижу, как нож вращается в руке парня в маске, и теперь острая сторона направлена обратно на Второго Человека.

Опустив руку, парень в маске делает шаг вперед и вонзает лезвие в грудь Второго Человека.

Второй мужчина отступает назад и врезается в панель управления в передней части автобуса.

Не останавливаясь, парень в маске ударяет ладонью вперед, по рукояти ножа, еще глубже вонзая его во Второго Человека.

Все произошло за считанные секунды.

У меня отвисла челюсть.

Кто-то впереди блюет.

И Парень в маске не останавливается.

Я с открытым ртом смотрю, как он хватает рубашку Второго Человека, который обмяк, и швыряет его вниз по ступенькам автобуса. Дверь внизу лестницы все еще открыта с тех пор, как ее сломали плохие парни.

Из-за автобуса раздаются новые крики.

Еще больше плохих парней.

Парень в маске наклоняется и поднимает что-то с пола.

Я вижу мельком пистолет, затем он следует за телом Второго человека вниз по лестнице и выходит из автобуса.

Снаружи раздается стрельба, и пока все приседают на своих местах, я встаю на цыпочки.

Мне нужно увидеть.

Мне нужно знать.