Ганс

ГЛАВА 87

Ганс

Когда я вхожу в спальню, мои ботинки бесшумно ступают по ковру.

«Это мои».

Услышав мой голос, Первый Мужчина оборачивается.

И тут я вижу их. Мои девственные квадратики бумаги разорваны, скомканы в две неровные стопки. И… Этот порван?

Красный цвет, который обычно виден краем глаза, ярко вспыхивает перед моими глазами.

Он замирает всего на секунду, но я использую эту секунду, чтобы выхватить заметки из его рук.

Первый Мужчина быстро приходит в себя и тянется за пистолетом, который он держал в кобуре.

Признавая, что они уже повреждены и что мне нужно держать их под рукой, я засовываю стикеры в рот и прикусываю их, удерживая их там, пока они не выпирают изо рта, словно пучок сена.

Пистолет мужчины обтянут чистой кожей.

Он большой. Мы почти друг перед другом.

У меня нет с собой оружия. Но это неважно.

Я — оружие.

И я злюсь.

Прежде чем он успевает поднять пистолет, я прыгаю вперед, переношу вес на кулак и бью в грудину мужчины.

Его диафрагма сокращается, лишая его возможности дышать и звать на помощь.

Моя левая рука уже в движении, и я бью в идеальное место на внутренней стороне его правой руки, в нескольких дюймах от локтя. Ту, что держит пистолет.

Мой удар попадает в триггерную точку его двуглавой мышцы плеча, и он отпускает пистолет.

Он пытается уйти от меня, спотыкаясь, отходит в сторону. Но я шагаю вместе с ним.

Спина Первого Мужчины ударяется о стену, параллельную моей кровати, и я прижимаю его к ней левой рукой.

Я чувствую момент, когда мышцы под его легкими начинают расслабляться, и он пытается сделать вдох.

Прежде чем его дыхательные пути успевают открыться, я поворачиваю свое тело и бью локтем по передней части его горла, чувствуя, как его трахея не выдерживает удара.

Его глаза выпучиваются, но зажатые в зубах стикеры напоминают мне о том, что он сделал. Что он отнял у меня.

Я снова бью локтем в горло.

Этот ублюдок испортил первую вещь, которую я получил от Кассандры.

Он уничтожил одну из немногих вещей, которые мне дороги.

Все еще пытаясь уйти от меня, он бьется головой о мою стену. О плоскую сторону катаны, закрепленной там.

Я вытягиваю правую руку в сторону его головы и хватаюсь за рукоять меча.

Мои мечи — не украшения.

Они были созданы для того, чтобы их использовали.

Я убираю левую руку с его груди и хватаю прядь его волос.

Я оттягиваю его от стены всего на несколько дюймов, пока моя правая рука крутит рукоять катаны. Останавливаюсь только тогда, когда острая сторона оказывается обращенной наружу.

Затем, схватив его за волосы, я откидываю его голову назад, удерживая его неподвижно, и тяну меч к себе.

Лезвие бритвы разрезает плоть, проскальзывает между позвонками.

Он прикоснулся к чему-то, к чему прикоснулась Кассандра.

Жизнь угасает в его глазах.

Я удерживаю его на месте, продолжая движение, разрезая мышцы, сухожилия и артерии.

Он коснулся того, что принадлежит мне.

Последним рывком правой руки я сбрасываю груз с шеи мужчины, и в одной руке у меня остается голова, а в другой — меч.