Ганс

ГЛАВА 99

Ганс

Кассандра смотрит на шприцы, затем снова на меня. «Значит ли это, что ты всегда можешь меня найти?»

Я киваю, глядя ей в глаза. «Ты позволишь?»

Мысль о том, что мы разлучены и я не смогу ее найти, терзала меня изнутри с самого первого дня нашей встречи. Когда я уезжал из города на поиски, мне снились кошмары о том, что я приду домой, а ее нет. Пропала. И с тех пор, как я перебежал улицу с этой книгой в руке и прикоснулся к ней, прижался к ней губами, это царапающее ощущение превратилось в бритвы на моей душе. И теперь, когда она у меня, теперь, когда я сделал ее своей, я знаю, что не выживу, если потеряю ее.

Я не смогу делать то, что делал раньше.

Потому что никакие смерти и разрушения не смогли бы смягчить ее утрату.

«Хорошо», — тихо говорит Кассандра.

«Хорошо?» — спрашиваю я.

Она закусывает губу, но кивает. «Я хочу, чтобы ты смог меня найти».

Я выдыхаю с облегчением и тянусь к ней, провожу руками вверх и вниз по ее бедрам, ощущая ее тепло. Доказательство того, что она жива и со мной.

Кассандра моргает на меня своими большими, красивыми глазами. «Не знаю, как ты нашел меня в Мексике, но если бы ты не…»

«Ты никогда не выходила из поля моего зрения», — говорю я ей, не давая ей закончить предложение. Потому что я был там, и нам никогда не придется думать о том, что могло бы случиться. Никогда.

«По-моему, я никогда тебя за это не благодарила».

Я хватаю ее руку и подношу ее к губам, целуя тыльную сторону. «Тебе никогда не придется меня благодарить».

Она сглатывает, затем снова смотрит на футляр. «Будет ли больно?»

Я снова целую ее руку, затем тянусь и закрываю крышку.

Ей не нужно видеть иглу. Калибр большой, чтобы подойти к тонкому трекеру в форме таблетки, и мне не нравится ответ, который мне приходится ей давать. «Немного. Но сначала я воспользуюсь маленьким шприцем, чтобы обезболить область. Это будет худшей частью».

Она снова кивает и, надувая щеки, выдыхает.

Я боялся, что она скажет «нет». Большинство разумных людей так бы и поступили. И я не был уверен, как я с этим справлюсь. Но моя девочка доказала, что она не такая уж разумная. И я благодарен за это. Потому что я действительно знаю, как бы я с этим справился. Я бы изводил ее, пока она мне не позволит. Другого варианта нет.

Я кладу руки ей на бедра, мне нужно почувствовать ее кожу под ладонями. «Есть пара мест, куда я могу его имплантировать. Обычно это задняя часть шеи, внутренняя часть руки или верхняя часть бедра. После этого может быть немного больно, но только день или около того».

Кассандра поднимает правую руку и касается внутренней стороны левого бицепса. «Вот куда врач вставил мне противозачаточный имплант. Ты можешь это сделать там? Я помню, что потом было не так уж и больно».

Я киваю и поднимаю руку, чтобы провести по коже, к которой она прикасается. Я чувствую крошечный кусочек пластика под ее кожей, и мне хочется, чтобы я мог поместить трекер прямо под поверхность, где я мог бы видеть его в любой момент, когда смотрю на нее. «Он должен быть достаточно глубоким, чтобы никто не мог его легко почувствовать». Я снова провожу большим пальцем по этому месту. «И мне нужно, чтобы трекер был достаточно далеко от этого места, чтобы твой врач» — которому лучше быть женщиной — «не заметил его, когда будет менять имплант». Я не знаю, как часто это происходит, но я знаю, что в конце концов его придется менять.

Она кладет свою руку поверх моей, которая все еще нежно держит ее предплечье. «Его хватит еще на полтора года, но…» Кассандра закусывает губу. «А что, если…»

Моя грудь начинает сжиматься. «А что, если что, Бабочка?»

«А что, если бы я его не заменила?» — шепчет она.

Эта скованность сжимает еще сильнее. «Что бы ты сделала вместо этого?»

Ее грудь поднимается и опускается. «Родила ребенка».

Узы, стягивающие мое сердце, рвутся, и сжатая мышца болезненно расширяется.

Родила мне ребёнка.

Я тянусь к ее лицу.

«Ты бы это сделала?» Мой голос срывается.

Она резко кивает головой. «Я хочу».

Горло горит, а между глазами ноет от давления. «П-почему?»

Она тянется и держит мое лицо так же, как я держу ее. Так же, как она делала это внизу, чтобы успокоить меня.

«Потому что я никогда не осознавала, как сильно я хочу создать семью, пока не встретила тебя», — шепчет она. «Потому что я люблю тебя, Ганс. И потому что я почти уверена, что ты тоже меня любишь». Она меняет мою жизнь.

Потому что я тебя люблю.

Из моих глаз струится жар. И я пытаюсь сказать ей, что я люблю её. Что я люблю ее всем своим существом. Но вырывается лишь сдавленный звук, прежде чем я прижимаю свои губы к ее губам.

Эта женщина.

Эта чертовски сильная Бабочка.

Она — причина, по которой я боролся так долго.

Она — причина, по которой я не сдался.

Причина, по которой я не лег и не умер рядом с остальными членами моей семьи.

Она дала мне жизнь.

Кассандра притягивает меня ближе, дергает за плечи и бока. Ее пальцы впиваются в мою голую кожу, обещая мне, что это реально. Что она действительно реальна.

Я переворачиваю нас так, чтобы она оказалась на спине.

Она обхватывает ногами мою талию и упирается пятками в мою поясницу.

«Я люблю тебя, Ганс. Мой большой, идеальный медведь гризли».

Я прижимаюсь своими губами к ее губам и проникаю языком в ее рот, пытаясь почувствовать вкус слов, которые она произносит.

Ее бедра прижимаются к моим, и я уже не достаточно близко.

Я отстраняюсь и сползаю с матраса, чтобы встать у подножия кровати. Затем я хватаю ее за шорты для сна.

Кассандра приподнимает бедра, помогая мне стянуть их и швырнуть на пол, оставляя ее голой.

Моя женщина.

Я хватаю ее за бедра и тяну так, что ее задница просто свисает с края кровати.

У меня такое чувство, будто ребра пытаются выдавить кожу. Как будто мое сердце стало слишком большим для моего тела.

Я раздвигаю ее бедра и вижу блеск ее возбуждения.

Я стягиваю спортивные штаны и освобождаю пульсирующий член.

Кассандра поднимает колени, открывая мне еще больше себя. «Мне нужно, чтобы ты попрактиковался», — задыхается она. «Попрактикуйся, как вложить в меня ребенка».

Ебать.

Одной рукой я надавливаю на ее живот. Кожа там такая мягкая, такая невероятно приятная на ощупь. Не могу дождаться, когда она сильно распухнет. С моим ребенком.

Другой рукой я обхватываю основание своего члена и совмещаю кончик с ее входом.

Мне приходится моргать, чтобы прояснить зрение, но я вижу красивое лицо Кассандры, пока вхожу в нее.

Ее губы раскрываются, а спина выгибается. И я продолжаю двигаться вперед.

Я продолжаю толкаться, в то время как ее мышцы напрягаются вокруг меня.

Я продолжаю толкаться вперед, пока мои бедра не оказываются вплотную к ее бедрам и я не могу войти глубже.

Отсюда, стоя над ней и засунув свой член полностью в ее горячую киску, я могу видеть все.

Я вижу, как она растянулась вокруг меня. Я вижу, как ее соски напрягаются под тонкой рубашкой. Я вижу румянец на ее груди. Я вижу слезы в ее глазах.

И я наконец могу дышать.

Я обхватываю ее бедра и удерживаю ее на своей длине, наклоняясь над ней. «Я собираюсь наполнять тебя так, каждую ночь, что ты будешь истекать моей спермой до конца своей жизни».

Она стонет, и ее киска трепещет вокруг меня.

Я отпускаю ее бедра и хватаю ее левую руку, прижимая ее к кровати.

Я покачиваю бедрами и тянусь к футляру.

«Я всегда буду с тобой».

Я достаю маленький пакетик, разрываю его зубами, затем протираю влажной салфеткой ее кожу, дезинфицируя выбранный участок.

«Тебе никогда от меня не избавиться».

Я вытаскиваю маленький шприц и откусываю колпачок.

«Ты никогда не потеряешь меня».

Я наклоняюсь над Кассандрой и ввожу иглу в ее кожу.

«Я всегда буду заботиться о тебе».

Я нажимаю на поршень, и ее тело напрягается вокруг меня.

Я знаю, что это больно. И боль от анестезии сильнее, чем я когда-либо хотел бы ей причинить.

«Шшш», — успокаиваю я ее, вытаскивая иглу и кладя ее обратно в футляр.

Она выгибается, но я удерживаю ее руку на месте и осторожно провожу большим пальцем по месту укола.

«Я дам тебе столько детей, сколько ты захочешь». Я отстраняюсь всего на дюйм, а затем резко возвращаюсь обратно. «Столько, сколько ты, блядь, сможешь вынести».

«Ганс», — она протягивает ко мне свободную руку и впивается пальцами в мое плечо.

Я держу ее руку прижатой, но работаю бедрами, скользя своим членом внутрь и наружу.

«Теперь я — папочка», — стону я. «Когда мы будем работать, чтобы заполнить этот животик детьми, ты будешь называть меня папочкой».

Ее тело дрожит. «Пожалуйста, папочка».

Свободной рукой я стягиваю верх ее майки, освобождая ее сиськи. И я толкаю бедра вперед с большей силой и смотрю, как они подпрыгивают.

Я сжимаю пальцы вокруг одной и думаю, как они будут выглядеть когда она забеременеет. Интересно, позволит ли она мне пососать их, попробовать их сладость.

Мои яйца сжимаются, и я решаю, что она это сделает.

«Ты ведь дашь мне напиться, правда, Малышка?» Я щипаю ее сосок и нежно тяну его.

Кассандра кивает и хватается за другую грудь.

Я вбиваюсь в нее сильнее. «Ты позволишь мне делать с этим милым маленьким телом все, что я захочу».

«Да. Все, что хочешь», — она тянет другой сосок.

Ее киска сжимает меня с каждым толчком.

«Потому что ты знаешь, что мне нужно владеть тобой», — говорю я сквозь зубы.

Она отпускает свою грудь и проводит рукой по животу, пока не начинает тереть пальцами свой скользкий клитор.

«Потому что ты знаешь, что мне нужно поглотить каждую частичку тебя». Я глубоко проникаю в нее.

Я тяну ее за сосок в последний раз, затем отпускаю и беру большой шприц.

Я прижимаю большую иглу к её руке.

«Ты будешь лежать неподвижно, Бабочка». Я качнул бедрами один раз. «Ты собираешься кончить на моем члене, прямо сейчас, но ты будешь лежать неподвижно. Потому что ты хорошая девочка. Потому что мне нужно это сделать. И потому что я тоже тебя люблю». Я вдавливаю иглу в плоть Кассандры и ввожу ей трекер.