Железом по белому

Глава 29

Шнееланд

Бранд

25 число месяца Мастера 1855 года

Министр земель Карл айн Шеленберг

Лязгнула стартовая пружина, крылатая модель скользнула по столешнице, взмыла вверх, перелетела через кабинет и с треском врезалась в противоположную стену.

— Я не интересуюсь игрушками, — спокойно заметил министр.

— Как вы не понимаете?! Это — не игрушка!

— Не вижу практического применения этой… игрушки.

— Полет!

— Она летела, не спорю. Но если ее просто кинуть рукой — она пролетит дальше.

Посетитель сел в кресло и устало вздохнул. Невысокий, с косматой бородой, в дешевой городской одежде. Профессор Бруммер, преподаватель физики в Брандском университете. Очередной безумный изобретатель…

— Если сделать ее больше…

— То кинуть рукой ее будет сложнее, согласен.

— Дело не в этом! На ней можно будет перевозить грузы, людей!

— Недалеко, — заметил Шеленберг, — Если соразмерно увеличить вашу модель, то она пролетит…

Они вдвоем с профессором синхронно провели взглядом вдоль кабинета.

— Длина моего кабинета — тридцать футов, значит…

— Триста метров, — вздохнул профессор.

— О, вы сторонник ренчской метрической системы?

— За ней будущее. Как и за летательными аппаратами тяжелее воздуха!

Министр спокойно посмотрел на горящие энтузиазмом глаза. Сколько их он уже видел… Сколько вот таких моделей уже перелетало через его многострадальный кабинет. Хотя, надо признать, до той стены не долетала еще ни одна.

Механические птицы, машущие крыльями, летающие корабли, с крыльями же, планеры, которые плавно скользили со стола на пол, даже пролетая некоторое расстояние… Был даже человек, который уверял, что сложная система тяг и пружин в его конструкции позволит поднять механизм над землей, подтягивая его вверх и опираясь при этом на сам механизм же. А тот безумец, который предлагал создать летательный аппарат на основе военных ракет? Говорят, он, в конце концов, смог взлететь, правда, вместе с лабораторией и половиной дома.

— К тому же — понадобятся слишком мощные пружины для старта.

Профессор хитро прищурился и полез в свой саквояж:

— Сейчас… Сейчас я вам покажу…

Очередная модель? Точно такая же? Нет — у этой внутри завивалась спиралью пружина часового механизма, а спереди блестел лопастями винт, похожий на тот, что ставят на кораблях. По имеющейся у министра информации такие винты в Брумосе начали ставить на воздушные шары особой формы, чтобы иметь возможность маневрирования. Но дальше экспериментов это пока не зашло.

Профессор Бруммер завел часовым ключом механизм, поставил модель на стол, разжал пальцы…

Винт зажужжал, превратившись в блестящий диск, модель покатилась на колесиках по столу, подскочила вверх и спланировала в нескольких шагах дальше, прокатившись по полу.

— Дистанция полета еще меньше… подождите, — министру показалось, что ему показалось, — Повторите еще раз.

Торжествующе улыбнувшись, профессор снова завел модель, поставил на стол… Крылатая конструкция повторила все то же самое: короткая пробежка, взлет, короткий полет, приземление.

— Она взлетела, — в голосе министра слышалась тень легкого удивления.

— Вы заметили, да?

Еще бы: увидев столько летательных аппаратов, которые, как правило, летали только сверху вниз, было… необычно… наблюдать машину, которая действительно взлетала. Пусть невысоко, но взлетала. Сама.

— Что это за двигатель?

— Обычный часовой механизм, я разобрал свой будильник, — махнул рукой профессор, — все дело не в нем. Крылья!

— Они не машут.

— И не должны! Суть полета — не в махании и не в перьях! Все дело — в особом профиле крыла, создающем подъемную силу в результате обтекания воздушными потоками!

— А вы сможете сделать такой же, но… побольше размером?

Перед мысленным взором Шеленберга уже стояли поля сражений, над которым пролетают вот такие аппараты, засыпая ряды атакующего противника черной икрой гранат. Взрывы, разбитый строй, паника…

— Нет, — поник профессор, — Для большого аппарата и сколько-нибудь продолжительного полета нужен двигатель. Механические и паровые — не подходят, слишком тяжелые. Особенно с учетом запасов угля…

А других двигателей не существует.

Очень жаль. Красивая была идея.

Шнееланд

Бранд. Рабочие кварталы

25 число месяца Мастера 1855 года

Дирижер

— Почему именно Штальштадт, Дирижер? Там жизнь рабочих не настолько тяжела. В столице — и то хуже. Может, ударим всеми силами в столице, а?

Вождь готовящегося восстания, также известный как Дирижер, человек, чьего лица никто не мог запомнить, но которого всегда узнавали, когда ему это было нужно, мысленно поморщился.

Почему, ну почему всё это рабочее стадо считает себя вправе думать и решать? «Почему Штальштадт? Почему Штальштадт? Там хорошо живется…». Вот именно! Потому что вы, серая масса, неспособны посмотреть дальше своих животных интересов. Если король сделает так, что вы начнете получать достойную плату за работу, перестанете работать сверх сил, если заводчики начнут оплачивать вам лечение, если ваши дети станут бесплатно учиться в заводских школах — вас же нипочем не поднимешь на восстание! Вам же плевать, что на троне сидит узурпатор, что люди сидят в тюрьмах ни за что! Вам плевать!

— Штальштадт — сердце королевства. Чтобы поразить человека — нужно бить ему в сердце.

— В голову еще можно, — буркнул Металл.

Крупный, в рабочей одежде, с, казалось, навсегда въевшейся в кожу рук стальной пылью. Бывший токарь, нынче — один из помощников его, Дирижера. Один из лучших помощников.

Если бы он еще не пытался думать самостоятельно…

— Может, ударим сразу в голову? Захватим дворец, короля — и все? Все!

Нет, можно, конечно, объяснить ему целесообразность захвата Стального города, но…

Надоело.

Дирижер взмахнул своей тростью, блеснула полированная сталь:

— Готовьтесь к захвату Штальштадта. Это первейшая необходимость.

— Да, — подчинился Металл, — Готовимся к захвату Штальштадта. Это первейшая необходимость.

Шнееланд

Бранд

25 число месяца Мастера 1855 года

Мэр Бранда Ханс айн Грауфогель

Тонкие пальцы столичного мэра аккуратно погладили листок с отчетами по проектам. Для постороннего человека — всего лишь квадратная бумажка, заполненная бессмысленным набором букв. Но если наложить сверху решетку…

«Рыцарь». Работы идут своим ходом, существуют некоторые трудности… Неинтересно. «Рыцарь» — проект Первого маршала и епархия Шеленберга. То, что только тратит деньги, вместо того, чтобы их приносить. Война — затратное мероприятие, что да, то да…

«Червь». Работы идут своим ходом… пройдено футов… пострадало… погибло… В пределах нормы. Это уже интереснее — когда «Червь» прогрызет свой ход — многое изменится в раскладах этого мира. Очень многое. И, самое главное — денежные потоки пойдут прямо, без всяких этих извилистых путей.

«Голденберг». Работы не начаты. В соответствии с графиком завершена подготовка оборудования для главной фазы — на 90 %, для фазы прикрытия — на 100 %.

Мэр прикрыл глаза, сложил пальцы домиком перед лицом.

Великолепно. Просто великолепно. Уже можно начинать готовить экспедиции.