Железом по белому

Глава 58

Шнееланд

Штальштадт

5 число месяца Монаха 1855 года

Ксавье

1

На столе лежал маленький сверток из плотной ткани. Неизвестной Ксавье, он, в конце концов, не портной и не ткач, а среди тканей, достойных облекать тела аристократов ему она тоже не встречалась.

Содержимое узелка ему тоже знакомым не было, но только по названию. Химиком он, в конце концов, тоже не был. Как и отравителем. И какой конкретный яд им передали — он не знал. Но что это отрава — никаких сомнений. В конце концов, агент бунтовщиков-«музыкантов» намекнул на это достаточно прозрачно.

— Это отрава, — сказал он, бугай, протиснувшийся к ним в комнату и бросивший сверток на стол, — Послезавтра подсыплете ее в суп солдатам. Приказ Младшего.

— А Старший знает? — с убедительным сомнением в голосе поинтересовался Макграт. Только зная бывшего морского пехотинца достаточно хорошо, можно было понять, что он смеется.

Бугай хмуро посмотрел исподлобья:

— Самый умный здесь, что ли?

— Нее, вон, Кэтсхилл поумнее меня будет, точно, — поскромничал Макграт.

Здоровяк посмотрел на рекомого Кэтсхилла, на его вечно унылое лицо, наморщил лоб…

— Я сказал — ты услышал. Сделаете, как сказал Младший, иначе пожалеете.

И вышел.

Морские пехотинцы, вместе с Ксавье, остались задумчиво смотреть на узелок.

— Что будем делать? — первым нарушил молчание малыш Крис.

— Можно убить кого-нибудь, — не раздумывая, произнес Миллер.

— Кого? — Ксавье не столько удивила готовность к убийству, сколько сразило непонимание того, как это, в принципе, может помочь разрешить диллему.

— Кого-нибудь, — пожал плечами Миллер.

— Как это поможет?

— Я не говорил, что поможет. Просто — почему бы и не убить?

— Никого мы убивать не будем… — хлопнул ладонью по столу Макграт.

— Как не будем?!

— Сначала надо решить, что делать. Будем травить солдат или пусть живут, что делать, если не будем и что делать, если будем. А потом, конечно, кого-нибудь убьем.

— Травить солдат нельзя, — решил все же вмешаться в обсуждение будущих убийств Ксавье.

— Почему? — Макграт удивился так искренне, что, похоже, и не шутил вовсе. Наверное.

Ксавье растерялся:

— Они нам ничего не сделали…

— Я в своей жизни поубивал столько людей, которые мне ничего не сделали, что еще пара десятков ничего особо не изменит.

— И я, — осклабился Миллер.

— И я, — неожиданно произнес Кэтсхилл. А с другой стороны — что в этом неожиданного? Кэтсхилл, несмотря на свое унылое лошадиное лицо и облик школьного учителя — все-таки морской пехотинец. А там те, кто никого не убивал, встречаются реже, чем девственницы в гильдии белошвеек. Такая работа…

Ксавье посмотрел на малыша Криса. Тот, в конце концов, тоже…

— Я… — покраснел тот, — Еще… Ни разу…

После чего залился краской до самой шеи.

Хлопок ладони по столу.

— Хватит хвастаться. Будем думать. У нас два пути: сделать, как сказано, или не делать этого…

2

Оба пути, как пришли к выводу в ходе короткого обсуждения, были потенциально опасными.

Подсыпаешь яд — оказываешься пособником мятежников. Никто не сомневался, для чего понадобилось травить охранников оружейного склада — чтобы бунтовщики могли быстро добраться до винтовок, иначе их просто перестреляют, как…

В этом месте возникла неожиданная и абсолютно дикая — для Ксавье — дискуссия на тему, какое сравнение здесь подойдет лучше. Как куропаток? Как уток? Как странствующих голубей?

Странствующие голуби, насколько помнил Ксавье из уроков, обитали на островах Перегрина. По какой причине, он не помнил, но эти птички сбивались в огромные стаи и перелетали с места на место. Перегринцы охотились на них с помощью здоровенных дробовиков, из которых стреляют целыми фунтами свинцовой дроби, практически не целясь.

Да, примерно как голубей восставших рабочих и перестреляют…

Наконец с темы литературных метафор вернулись к более животрепещущим вопросам.

Даже если бунтовщики сумеют вооружиться — подавление восстания всего лишь вопрос времени. Даже если по каким-то причинам — война или лень — войск не будет, то запасов пищи в Штальштадте хватит ненадолго, а подвоз перекроют сразу же. Прошли те времена, когда можно было захватить город, провозгласить коммуну, как в Молленхеке, и два года жить. И то ее все же разгромили. Значит, если они отравят солдат, им придется либо целиком и полностью перейти на сторону мятежников, после чего погибнуть в перестрелке с королевскими войсками, на виселице или на каторге. Либо сразу же бежать из Штальштадта.

Если же они не станут травить солдат, тогда… Тогда им остается надеяться, что бунтовщики, узнав об отказе, весело посмеются и скажут «Ну ладно, тогда не надо», или же, если в сказки никто из присутствующих не верит, то — опять-таки бежать.

— Ну что, — подытожил Макграт, — Так как помирать никому из нас неохота, если бы хотели, то просто остались бы в Брумосе, значит, нужно собирать вещи. Давайте, парни, у нас полчаса на сборы.

Он встал.

— Подождите, — Ксавье искренне не успевал за скоростью принятия решений, — Можно же придумать что-то еще!

— Ты нас с кем-то спутал, Найджел. Мы — солдаты, парни прямые, как нож. Придумывать сложные ходы, и уж тем более, защищать вчетвером этот городок, а ты явно намекаешь на это, мы не заточены.

— Вчетвером? Меня уже не считаете?

— Неа, я не посчитал малыша Криса. Ты в нашей команде, солдат, а значит, уходить мы будем вместе.

— Я…

— Не переживай, Миллер тебя донесет. Где там у нас была веревка и кляп…

— Отставить кляп. Другие предложения есть?

— Есть. Можно сообщить здешним командирам, пусть у них голова болит. Только все равно бежать придется.

— Нельзя. Один из командиров — работает на мятежников. Если не командует ими.

— Тем более. Тут какие-то интриги, а интриг нам на родине… Погоди-ка. А ты откуда все это знаешь?

— Подстерег и подслушал.

Морские пехотинцы переглянулись:

— Найджел… — осторожно спросил Кэтсхилл, — А ты чем на жизнь зарабатывал, до того, как с моста упасть?