Железом по белому

Глава 39

4

— Давай, поднимайсся, господин майор сказзал перевеззти тебя в другое мессто.

Ну что за невезение, с досадой подумал Вольф. Можно было немного подождать, и тогда его вывели бы и из камеры и из здания, причем сами и без всякого усилия с его, Вольфа, стороны. А сейчас — не получится. Один торопыга уже успел разрезать веревки, которыми был связан, так что спокойно выйти вместе с конвоиром — не получится, разрезанные веревки обязательно заметят.

Не зря отец всегда говорил: «Запомни, сынок, спешка нужна только в трех случаях: при ловле блох…». Остальные случаи отец никогда не называл, однако с возрастом Вольф и сам понял, что имелось в виду. А ведь здесь, в камере, ни блох, ни чужих жен не было, зачем, спрашивается, торопился?

Ничего не поделаешь, придется действовать немедленно.

Солдат — кажется, тот самый Ян, который задолжал Вольфу мизинец, в темноте было видно плохо — ухватил прижавшегося к стене мальчишку, вздернул на ноги…

Солдат еще успел удивиться тому, что в этот раз безвольное тело запуганного юнца качнулось как-то не так, как в прошлые разы, как-то не так двинулись плечи, как-то слишком свободно шевельнулись руки…

Боль тоже успел почувствовать.

А потом для него наступила темнота.

Нет, Вольф не убил конвоира. Несмотря не все уроки школы Черной сотни, он до сих пор не очень уверенно владел кулаками (да и из пистолетов стрелял средне), не настолько уверенно, чтобы одним ударом убить человека.

А вот вырубить — мог.

Конечно, у него была заостренная стальная пластина, но убить ее человека… Можно, конечно, но очень неудобно.

Склонившись над бесчувственным солдатом, Вольф, держа в руке пойманный на лету фонарь, тщательно обшарил карманы жертвы, переместив в свои найденный кошелек, кисет табака, короткую трубку… Потом он снял с пояса револьвер и длинный кинжал.

Наполовину достал его из ножен, коротко глянул на волнистое лезвие, потом поднес светильник к лицу…

Ян.

Нет, Вольф, несмотря на то, что держал в руках кинжал, не убил солдата. Он расстегнул пуговицы мундира, снял его, надел на себя…

И только потом убил.

5

Стоявший в коридоре солдат — да, господин майор уехал, но кабинет-то остался — поначалу не отреагировал на появившегося из-за угла человека в знакомом оранжевом мундире. В конце концов, в коридорах бывшей тюрьмы Гебонден Слаф, в которой разместили «Рыжих драгунов», оранжевый мундир был примелькавшимся зрелищем.

Поначалу не отреагировал. А потом — не успел.

6

Вольф толкнул дверь в до боли в бывшем мизинце знакомый кабинет. Заперто. Толкнул еще раз, потом потянул на себя… Нет, все же заперто.

Плохо.

Тело-то надо бы спрятать. Впрочем, прятать его уже поздно: из-под него уже вытекла темная лужа, которую — в отличие от трупа — нельзя затащить в пустое помещение. Да и мыть полы тоже странновато.

Что ж… Придется выходить отсюда, ничего не пряча.

Через пятнадцать минут и шесть трупов Вольф вышел на улицу.

7

Плюх!

— Что это вы там высматривате?!

Егерь, пусть сейчас и одетый крестьянином, все равно был егерем. И помнил приказ своего командира — никого не подпускать к колодцу.

Предположительные отравители, заглядывавшие вниз темной и сырой глубины, выпрямились и оглянулись. А, так это же тот ученый со своим ассистентом, ботаник… или биолог… как там называются те, кто изучает всяких живых тварей? Эти двое тут уже пару дней крутятся. Вчера по болотам лазили, сегодня в поселке бродят.

— Высматриваем, как вы изволили выразиться, возможность утоления жажды, — скрипуче произнес профессор, высокий, как жердь и лысый, как бильярдный шар. Его помощник, широкоплечий детина, как всегда промолчал. Он вообще был не из разговорчивых.

— А что вы в колодец кинули?

Профессор посмотрел на егеря, на ассистента, заглянул в колодец:

— Лягушку.

— Какую еще лягушку?!

— Длина тела около трех дюймов, окрас — оливковый с переходом в красно-коричневый, на спине и боках — темные пятна, кожа обладает характерным мраморным окрасом…

— Чё? — ошарашено переспросил егерь, на ровном месте получивший лекцию об амфибиях.

— Типичная Rana temporaria, — вежливо пояснил профессор, — в просторечии — лягушка травяная.

— А… А… — егерь уже боялся что-то спрашивать, — А зачем вы ее в колодец бросили?

— К сожалению, этот любопытный экземпляр бросился в воду сам, чем крайне разочаровал меня, как биолога…

Так вот как эти сумасшедшие называются…

— …и науку в целом, ибо окончание месяца Мастера — слишком рано для пробуждения лягушек. Возможно, если бы мы исследовали этого самца, то смогли бы установить причину столь ранней активности, однако, как я уже заметил, данная Rana temporaria, отказалась служить торжеству науки и совершила бегство в глубины колодца, из которого мы, с моим помощником, как раз собирались утолить жажду…

Егерь снял шапку и вытер лоб:

— Вы бы лучше в дом какой постучались и попросили, — чуть жалобно произнес он, — Честное слово, вам не откажут.

— Пожалуй… — профессор задумчиво посмотрел на егеря, потом в колодец, — Пожалуй, мы последуем вашему совету. Я предпочитаю видеть любые экземпляры лягушек в спирту, а не в напитках.

Два ученых зашагали вдоль по улице, оставив егеря задумчиво смотреть им вслед. Ишь ты, лягушек в спирту он предпочитает… Чего только не пьют эти городские…

— Вот видишь, Адольф… — произнес профессор Рам на древнеэстском, впрочем, не раньше, чем убедился, что их никто не слышит. Конечно, ожидать встретить в этом захолустье знатока античных наречий было бы слишком… э… маловероятным, однако профессор хорошо знал историю и знал о том, что в жизни случаются самые невероятные совпадения.

— Видишь, Адольф, грубый и примитивный разум теряется при столкновении с высокоразвитым интеллектом. Сколько источников воды мы обработали?

— Все, хозяин.

— Я не спрашивал, все ли, я спросил «сколько».

— Простите, хозяин. Тринадцать.

— Хорошее число. Итак, эксперимент начат, теперь нам остается только наблюдать…