Железом по белому

Глава 66

5

Доктор Реллим плотно набил своими толстыми пальцами курительную трубку, короткую, глиняную, чуть кривоватую. Чиркнул о край спичкой — запахло фосфором, как будто по комнате и без того не плавали облака табачного дыма — и закурил, выпустив аккуратное колечко дыма.

Табак пах так, как будто его смешали с прелым сеном. Курить такое стал бы разве что крестьянин. Похоже, финансы доктора показывают дно…

— Эфир, — взмахнул трубкой Реллим, — присутствует везде. Здесь, здесь, здесь и здесь тоже. Это невидимая, неощутимая, неосязаемая субстанция, пронизывающая всё и вся в этом мире, в этой вселенной. Ни один орган человеческого тела не способен ощутить течение эфира. Чушь, скажут догматики. Бред, возмутятся обскуранты. Это невозможно, скажут маловеры. Ведь по их мнению то, чего нельзя пощупать, измерить, взвесить, запихнуть в банку с формалином и наклеить ярлычок — того вроде бы и не существует. Что можно на это сказать? Тысячу лет назад люди не знали о существовании воздуха. Сто лет назад никто не подозревал о существовании электричества. Десять лет назад никто и не предполагал существование эфира…

К табачному облаку под потолком добавилось еще одно колечко.

— Казалось бы, какая польза от того, что существует какая-то невидимая и неосязаемая субстанция, если само ее существование можно зарегистрировать только особыми приборами, да и то не у всех это получится? Ведь если она всего лишь существует, не оказывая влияния на окружающий нас мир… Вот в этом и ошибка! Сила тяготения тоже существует везде и всюду, не видна и не слышна, не имеет ни вкуса, ни запаха, но любой, кто попытается спрыгнуть с башни — немедленно убедится в том, что она существует, и оказывала несомненное влияние на твое тело, размазанное по мостовой. Точно так же и эфир — существует, пронизывает все, неощутим, но при этом влияет на каждый предмет в мире, от песчинки, которую только что качнул ветерок в пустыне Маут, до обеих лун, вращающихся вокруг нашей планеты. Верно и обратное — как эфир незаметно влияет на предметы, так и каждый предмет в мире влияет на токи эфира, на его течения. Переставь кружку на этом столе — и потоки эфира в комнате изменят свое направление, возможно, при этом одна из струй заденет вон ту дохлую муху в паутине и муха трижды повернется вокруг своей оси. Или дважды. Или вообще ничего не произойдет. Такое малое изменение течений эфира не может привести к сколько-нибудь видимым результатам, как палка, воткнутая в дно реки, не сможет изменить ее ток. Но, если знать что именно и в какое место поместить — река действительно может изменить свое течение от малого воздействия. Определив течения эфира и разместив в нужной точке — или точках — предметы требуемой формы и материала — мы сможем добиться необходимого, видимого результата. Вы знаете, что если на определенный балкон в городе ночью выйдет совершенно обнаженная женщина с рыжими волосами и зелеными глазами — пойдет дождь? Если возле колодца, на расстояние двадцати одного фута, воткнуть в землю четыре высушенных березовых кола, длиной в два фута и толщиной в дюйм — колодец наутро высохнет. Вот на что способна эфиристика — наука о течениях эфира и их перенаправлении. Наука, которую создал, — Реллим сделал драматическую паузу, — я.

Возможно, он ожидал услышать фанфары или аплодисменты, но в комнате было тихо, разве что всхрапнул давно спящий айн Хербер.

— Когда-то давно, — продолжил доктор, не дождавшись фанфар, — людей, умеющих на интуитивном уровне взаимодействовать с потоками эфира, называли волшебника, колдунами, магами… Точно так же называли людей, которых мы сейчас зовем химиками, физиками, оптиками, механиками… В те дикие времена ученые называли себя колдунами, сейчас же — все наоборот, сейчас наука позволяет добиться того, о чем и не мечтали люди Диких веков. Медицина лечит болезни, еще недавно считающиеся неизлечимыми, подзорные трубы, микроскопы, телескопы позволяют заглянуть туда, куда не падал человеческий взгляд, дифференциальные исчислители считают лучше и быстрее сотни человек, паровозы и пароходы везут грузы, станки заменяют десятки человек… И все это — благодаря науке. Не сомневаюсь, что когда-нибудь и эфиристика войдет в повседневную жизнь… если я смогу достучаться до косных и неподвижных мозгов этой научной камарильи! Если бы я не был доктором, пусть и медицины — эти ослы меня даже слушать бы не стали, как не стали слушать великого Обердеблинга с его доказательствами необходимости антисептики!

Йохан вежливо слушал невысокого толстячка-доктора, отмечая суть выслушанного — никогда не знаешь, какая информация тебе пригодится в жизни, а лишние знания никогда не бывают лишними — но считая необходимость участия в разговоре, вернее, монологе, платой за предоставленное жилье.

Когда ему пришла в голову мысль о том, что только ненормальный пустит в текущей ситуации незнакомцев к себе домой, Йохан вспомнил, что знает одного такого ненормального. Доктора Реллима, создателя непонятной «эфиристики», которого пытались изловить коллеги в ночных переулках студенческих кварталов. Они с айн Хербером добрались до квартиры, в которой жил доктор — адрес остался в памяти Йохана — и Реллим действительно оказался достаточно добрым и достаточно ненормальным, чтобы дать им ночлег в своей крохотной квартирке на втором этаже.

Ненормальный, подумал Йохан, которого выслушивание теории мирового эфира настроило на несколько философский лад, не означает «глупый», не означает «сумасшедший», не означает даже «неправильный». Ненормальный — всего лишь НЕ нормальный, то есть тот, кто выбивается из общего понятия о «нормальности». Но, положа руку на сердце — существует ли на свете человек, который в эту норму укладывается? Как говорил один кот из брумосской детской сказки про девочку… как там ее звали… попавшую в волшебную страну говорящих животных и живых слов: «Мы все ненормальные, значит, быть нормальным — ненормально»… да, точно, девочку звали Адель… так вот, есть ли в этом мире — да и в любом другом — человек, который целиком и полностью укладывается в понятие нормальности? Он? Беглый убийца и нынешний агент короля. Доктор Реллим? Создатель новой науки. Айн Хербер? Слепой изобретатель оружия. Кто? Даже какой-нибудь достопочтенный бюргер — и тот тайком от всех может рисовать картины, писать книгу или по ночам в маске крокодила душить чулками проституток.

Парадокс: общество нормальных людей целиком состоит из ненормальных…

— Вы меня не слушаете, — проговорил доктор Реллим, впустив очередное дымное колечко. Еще немного — и из табачных облаков пойдет табачный дождь.

— Слушаю, — вежливо отверг обвинение Йохан.

— О чем я сейчас говорил?

— Не помню.

— Значит, не слушали, — обиды в голосе доктора не было, видимо, он привык к невнимательности аудитории.

— Нет, это значит, что у меня плохая память.

Доктор Реллим усмехнулся:

— Простите, что надоедал вам своими лекциями. Не так уж часто приходится встречать человека, который слушает меня и не пытается заклеймить шарлатаном.

— Я просто недостаточно хорошо разбираюсь в науке.

— Неужели в Шнееланде нет ученых?

— В Шнееланде у ученых нет меня.

— Хм… Интересно, а как относятся к эфиристике шнееландцы?

— Никак не относятся, по причине их полного с ней незнакомства.

— Отлично! — доктор вскочил и потер ладони, — Вы собирались возвращаться в Шнееланд? Я еду с вами!

Он забегал по комнате, собирая вещи.

— Мы еще даже не знаем, на чем выехать из города, — заметил Йохан.

— Какая ерунда, — отмахнулся Реллим, — Возьмем извозчика.

Йохан открыл рот, чтобы ответить…

Закрыл рот.

Открыл.

Закрыл.

Мысль о том, чтобы нанять извозчика до Шнееланда была… ненормальной. Такой же ненормальной, как, к примеру, идея перебросить дивизию солдат к месту боя на множестве нанятых столичных извозчиков, потому что больше не на чем. Мысль была ненормальной. Но Йохану не приходил в голову ни один ответ на вопрос: «Почему так сделать нельзя?».

6

— В Шнееланд?

— Да.

— Далеко.

— Я знаю.

Малый, которого они втроем решили нанять, меланхолично перебросил из угла рта в угол изжеванный окурок дешевой сигары. Невысокий, в закопченной кепке, со шрамом поперек круглого лица, он выглядел как человек, которому одинаково рискованно доверить как вещи, так и жену.

— Дорого, — сплюнул он на грязный снег.

— Мы заплатим, — кивнул Йохан.

Круглолицый выплюнул окурок:

— Тогда поехали.

В голове Йохана всплыли вчерашние рассуждения о нормальности и ненормальности. Похоже, он был прав: кто вообще согласится отправиться за сотни миль только потому, что так захотел клиент.

— А как же ваша жена?

— У меня нет.

— Родители?

— Нет.

— Вещи?

— С собой.

— С собой?

Малый прищурился, а, может, это просто шрам, пересекший бровь, создал такое впечатление:

— Из этого городка пора валить, так что я все равно собирался это сделать. Компанией веселее. Тем более за деньги.

— Это ваше? — кивнул Йохан на то, на чем они собирались убраться из Флебса.

— Неа. Хозяина.

— И что же скажет хозяин?

— Ну, я его не видел со вчерашнего дня, так что или он уже сбежал, или его повесили на ближайшем фонаре. Если нет, то он скажет: «Так и знал, что этому ублюдку нельзя доверять!». Поехали!

Айн Хербер и доктор Реллим уже разместились на поскрипывающих кожаных подушках и нетерпеливо выглядывали из двери. Да, даже айн Хербер. Видимо, механику никогда не приходилось путешествовать таким образом, поэтому он хотел как можно быстрее испытать, каково это.

Найти извозчика им так и не удалось. Не только согласного отправиться в Шнееланд, но и вообще.

Зато удалось найти достаточно ненормального и авантюристичного водителя паровика.

Рекомый водитель сдвинул рычаг тормоза, и паровик, выпустив кольцо дыма из трубы, рванулся вперед.

В Шнееланд.