Жизнь на волоске

ПЯТЬ МИНУТ

Пять минут — таково измерение смелости. Молодой солдат, проявив отвагу и сообразительность, спас ребенка и завоевал своим поступком симпатии и восхищение людей.

…Дедушка и бабушка привели своего четырехлетнего внука на высокий холм в городском парке и с умилением наблюдали, как малыш неумело катался на велосипеде по аллее, вьющейся среди кустов сирени. На какое-то время их внимание отвлеклось от упорно крутящего педали ребенка, и они не увидели, как мальчик подъехал к тому месту, где аллея начинала круто спускаться вниз. Велосипед стремительно понесся по ней, все увеличивая скорость. Через несколько метров асфальтированная аллея заканчивалась бетонной лестницей. Казалось, несчастья не избежать, но находившийся поблизости рядовой Радослав Русев сумел выскочить наперерез быстро мчавшемуся велосипеду и в последний момент подхватил ребенка на руки. Удержаться на ногах Радослав уже не смог и кубарем покатился по лестнице. Однако прежде чем упасть, он успел отбросить юного Антона на заросший густой травой склон, так что мальчик остался цел и невредим и даже не успел ничего понять.

При падении Радослав получил серьезные ушибы, и очевидцы происшествия поспешили оказать смелому юноше первую помощь, а затем помогли ему добраться до больницы.

Благодаря решительности и находчивости рядового Радослава Русева горе обошло стороной дом Няголовых…

30 января 1981 года. Около восьми часов вечера курсант Станимир Нейчев спешил на центральный столичный вокзал, чтобы успеть на поезд до Плевена. Пересекая трамвайную линию, он заметил, что девочка лет пяти вырвалась из рук матери, поскользнулась и упала прямо на рельсы всего в нескольких метрах от быстро приближающегося трамвая. Не раздумывая, Станимир бросился к вей и в последний момент успел выхватить девочку буквально из-под колес. Напуганная случившимся мать принялась кричать на дочь, даже хотела в сердцах отшлепать ее, но спокойный голос курсанта привел ее в чувство: «Не бейте дочку, радуйтесь, что она осталась жива». Уже на перроне мать девочки наконец догадалась поблагодарить спасителя, поинтересоваться его именем. И через несколько дней начальник военно-строительного училища имени генерала Благоя Иванова получил письмо от семьи Николовых, в котором высказывалась искренняя и глубокая благодарность Станимиру Нейчеву…

Группу детей на отколовшейся от берега льдине унесло на середину Бургасского озера. Спасли их вовремя пришедшие на помощь солдаты…

На одной из строек Пловдива засыпало маленького мальчика. Военные строители Иван Машев, Асен Чавдаров, Йордан Йовчев и Али Байрактаров сумели извлечь его из завала невредимым…

В ночь на 11 января 1981 года солдаты Илко Георгиев, Бонко Дончев и Красин Кириллов спасли из плена снежного сугроба роженицу из села Мараш и помогли ей добраться до окружной больницы…

В тот день, как обычно, на базе солдаты заполняли специальные баллоны сжатым кислородом и азотом. Рядовой Христо Христов умело справлялся с привычной работой. При проверке давления в одном из баллонов загорелся измерительный вентиль. Под воздействием сжатого кислорода пламя разгоралось все сильнее. В любой момент баллон мог взорваться. Лишь благодаря смелым и решительным действиям рядового Христова огонь был побежден…

А вот что рассказывает офицер Цветков об одном случае, происшедшем во время учений:

— В конце крутого склона, по которому спускалась колонна, протекала мутная горная река, преграждая путь бойцам. Мы вышли из машин и столпились на берегу. Течение было таким сильным, что поток легко нес вырванные с корнем деревья.

Один из офицеров категорически высказался за необходимость воспользоваться объездом, так как пересечь реку при такой глубине и сильном течении было почти невозможно и слишком опасно.

Не могу не согласиться, что его совет был разумен. Офицер, стоявший рядом со мной, хотел действовать наверняка, исключив даже малейший риск. Но я все же решил провести автомобильную колонну через реку именно в этом месте, так как это позволяло нам неожиданно выйти в тыл условному противнику и с ходу обрушиться на него. Я обратился к бойцам с вопросом, кто добровольно вызовется преодолеть реку вброд, чтобы выяснить ее глубину. Принимая это решение, я хотел не только сэкономить время, но и доказать молодым воинам, что непреодолимых препятствий не существует. Ведь завтра, если придется иметь дело уже не с условным противником, вряд ли у нас будет возможность самим выбрать себе дорогу.

Из кузова третьего грузовика спрыгнул на землю рядовой Шукриев:

— Разрешите мне попробовать, товарищ командир.

Не обращая внимания на дождь и холодный ветер, многие бойцы также спустились на землю и, с любопытством поглядывая на храбреца, обступили его. Шукриев тем временем неторопливо разделся и попросил одного из водителей:

— Принеси-ка побыстрее канистру с бензином.

Водитель недоуменно пожал плечами, но все же за канистрой сходил.

— Ну а теперь лей, — распорядился Шукриев и подставил под струю руки. Набирая полные горсти бензина, он старательно растер ноги, плечи и грудь. Затем взял принесенную кем-то веревку, обвязал один ее конец вокруг пояса и обернулся к стоящим вокруг солдатам:

— Кто поможет мне?

— Давай сюда конец веревки, — выступил вперед младший сержант Стефанов — второй доброволец, решивший принять участие в зимнем «купании». Он обвязал себя другим концом веревки.

Шукриев вошел в воду. Он медленно продвигался вперед, словно ощупывая дно перед каждым шагом. Постепенно река становилась все глубже. Казалось, что бурлящий поток вот-вот собьет смельчака с ног и увлечет за собой. На берегу стояла полная тишина. На лицах солдат читалась тревога за судьбу товарища. Когда Шукриев выбрался на противоположный берег, у всех невольно вырвался вздох облегчения.

— Опасности нет, машины пройдут! — крикнул нам Шукриев, растирая покрасневшее на пронизывающем ветру тело.

С помощью Стефанова смельчак преодолел реку в обратном направлении. Он промерз до костей, но был счастлив, что не поддался страху и выполнил задание. Путь для колонны был проверен…

Цветков сделал паузу. Затем его лицо осветилось улыбкой, и он продолжал:

— Тот случай был маленьким примером решительности, с которой надлежит преодолевать возникающие препятствия. И самое главное — нашлись добровольцы.

Каждый командир хранит в своей памяти примеры мужества, проявленные его бойцами. Смелые и отважные поступки — любимая тема бесед, подобно тому как наши деды не прочь были вспомнить боевые эпизоды из минувших войн.

Командиры помнят не только смелых и отважных бойцов, но и тех, кто проявил слабость в сложных условиях.

…Февраль налетел на город холодными ветрами, сильными метелями.

Один за другим к командиру части приходили офицеры и докладывали о ходе подготовки к учениям. Никто не упускал случая подчеркнуть, что условия неблагоприятны, дороги почти непроходимы и риск слишком велик. Один из офицеров даже предложил напрямик: «Лучше отложить учение, иначе поморозим солдат».

Были ли опасения у самого командира? Да, были. Зима в тот год выдалась необычайно суровой. Снег валил беспрерывно. Покрытые метровыми сугробами дороги опустели, многие села были, по существу, отрезаны от внешнего мира. Но было и другое, что исключало необходимость отмены ранее установленных сроков, — подготовка к предстоящему учению велась давно и упорно, у солдат выработался навык не бояться трудностей, не отступать перед ними. И люди, и техника были готовы к большим и серьезным испытаниям. Так мог ли командир дать отбой в подобной ситуации?

Прошла еще одна морозная ночь. Учебная тревога была объявлена перед рассветом, в четыре часа утра. В редких просветах туч едва мерцали звезды. При каждом прикосновении руки прилипали к металлу, обувь одеревенела, шинели стояли колом. Через считанные минуты колонна вышла из ворот и медленно двинулась по занесенной нетронутым снегом дороге. Постепенно мороз стал слабеть, ветер утих, в воздухе закружились пушистые хлопья снега.

Километр за километром колонна продвигалась вперед. Постепенно снег усилился, каждый новый шаг давался с большим трудом. Командир шел вместе с бойцами, не позволяя себе даже для краткого отдыха сесть в автомобиль. В строю взвода связи шагал Атанас Илиев — молодой боец, хороший физкультурник. Вначале он двигался легко, почти не чувствуя за спиной двадцатикилограммовой рации, но, когда позади остался добрый десяток километров, стала сказываться усталость. Вес радиостанции словно бы удвоился или утроился. А ведь самое трудное было еще впереди. Бойцам предстояло, выйдя на исходный рубеж, с ходу атаковать позиции условного противника. Между тем тело Илиева уже с трудом подчинялось его воле, ноги дрожали, казалось, не хватит сил, чтобы сделать еще хотя бы один шаг. Все свои мысли он сосредоточил на том, чтобы не нарушить строя, не отстать от товарищей. Возле села Брацигово, развернувшись цепью, солдаты пошли в атаку. Вместе со всеми бежал и Илиев. Его рация была нужна в те минуты, как никогда. Но в какое-то мгновение в глазах у Атанаса потемнело, он потерял сознание и, сделав по инерции еще два-три шага, упал. Его вытянутые вперед руки глубоко зарылись в снег. В себя боец пришел лишь на медицинском пункте, куда был незамедлительно доставлен.

Прошло несколько дней. Физическое состояние Илиева уже не вызывало ни малейших опасений, однако юношу мучили тревожные мысли и чувство неловкости. Разве не может теперь кто-нибудь сказать о нем, что на футбольном поле его не догнать, а вот в атаке он упал в обморок?

Погруженный в невеселые мысли, Атанас не заметил, как в комнату вошел командир. Обернувшись и увидев устремленные на него смеющиеся глаза, юноша совсем растерялся и в смущении натянул простыню себе на голову.

«Что это? — спросил себя офицер Цанков. — Замешательство, смущение, неловкость? Или все вместе, а плюс к ним еще растерянность и жгучий стыд?»

Встреча эта произошла через несколько дней после окончания учений. Опытный командир сразу распознал смятение молодого бойца, увидев, каким ярким румянцем полыхнули его щеки. Он мог быть доволен, потому что верил: тот, кто не выдержал сегодня, завтра будет смел вдвойне.

…Много раз в этой книге мы употребили слово «благодарность». И это не случайно, ведь она, как правило, есть непременная спутница риска во имя добра и спасения жизни попавшего в беду человека. Тот, кто был пять минут смел, вознаграждается прежде всего искренней и заслуженной признательностью.

…Было около полудня. Рваные облака быстро плыли по небу. Возле автостанции толпились люди. Одни только что приехали из Софии и ближних сел, другие пришли пораньше, чтобы не пропустить автобусы до своих домов отдыха и санаториев. Мы, встречающие, терпеливо ждали, внимательно всматриваясь в каждый подъезжающий автобус. Неподалеку от нас прохаживался моложавый сержант милиции. Белый китель ладно сидел на его стройной фигуре. Этот сержант часто дежурил здесь, и я привык к нему, как привык к немного неряшливому скверу перед автостанцией, маленькому павильончику со всякой мелочью и в изобилии развешанным вокруг дорожным знакам. Мне еще не приходилось разговаривать с этим сержантом, я даже никогда не видел его глаз. Но вот подошел последний автобус, и я, потеряв надежду встретить того, кого ждал, собрался уходить. Сержант тоже с нетерпением вглядывался в людей, выходивших из автобуса. Наконец он что-то радостно воскликнул и, протолкавшись к двери, заключил в объятия молодого смуглого мужчину, не дав ему даже спуститься с последней ступени. Оба выглядели очень взволнованными и счастливыми.

В этот момент мне вспомнилась фотография из «Комсомольской правды», на которой были запечатлены три оставшихся в живых защитника Брестской крепости, вновь увидевшие друг друга лишь через много лет после победы. Они замерли, крепко обнявшись, и из глаз их текли слезы, которые они даже не пытались скрыть.

Между тем двое друзей, встретившихся на автостанции, продолжали о чем-то оживленно беседовать. Глядя на них, мне захотелось узнать, что же лежит в основе их столь глубокой привязанности друг к другу. Несколько позже мне удалось удовлетворить свое любопытство.

…Сержант милиции Ангел Бранков и его гость Димитр Стоянов, рабочий одного из предприятий, вместе служили на пограничной заставе. События давнего декабрьского дня на всю жизнь связали их неразрывной дружбой.

В тот день Дунай был закрыт сплошным туманом. Двум пограничникам предстояло доставить по воде партию продуктов из города Оряхово в одно из ближних сел. После обеда подул сильный холодный ветер, туман рассеялся. Пограничники погрузили в лодку картофель, фасоль, сахар и консервы и спокойно отправились в путь. В трех километрах от Оряхово пограничников окликнул знакомый крестьянин из соседнего села, попросил подвезти его. Они повернули к берегу, и в этот момент случилось то, что Бранков будет помнить до конца жизни, — крутая волна ударила в борт, лодка перевернулась. Оба солдата оказались в воде. Мощное течение подхватило и закружило бойцов. Холодная вода обожгла тело, намокшая одежда потянула их на дно. Стоянов знал, что Бранков не умеет плавать, поэтому, едва придя в себя после того, как лодка перевернулась, он подумал, что должен любой ценой спасти товарища. Как раз в этот момент Бранков показался на поверхности. В его глазах был смертельный страх. Спазма сдавила ему горло, и он лишь открывал рот, из которого не вылетало ни звука. Несколькими мощными гребками Стоянов подплыл к товарищу и, удерживая его на поверхности, стал подталкивать к берегу. Риск был велик, ведь тонущий человек не всегда может отвечать за свои действия. Дунай в этом месте глубок и коварен. Стоявший на берегу крестьянин сразу же бросился на помощь пограничникам. К счастью, Бранков сумел сохранить самообладание и старался помочь своим спасителям. Наконец все трое выбрались на берег.

После того случая эти пограничники стали неразлучными друзьями. Закончилась их служба в армии, каждый вернулся в свои родные места, но друг о друге они не забыли.

И вот Димитр Стоянов проделал многокилометровый путь, чтобы встретиться со своим товарищем.

Как прав был Н. В. Гоголь, вложивший в уста своего героя Тараса Бульбы ставшие крылатыми слова:

Примеры мужества и отваги, проявленные военнослужащими в мирное время, вернули меня к фронтовым воспоминаниям моего друга Георгия Илиева.

— …Дул сильный порывистый ветер, — рассказывает Илиев. — Батальон готовился к атаке на высоту 1120. Началась артиллерийская подготовка. Около полудня цепи бойцов пошли в атаку. Приказ был категоричен — любой ценой уничтожить гитлеровцев и захватить высоту. Крутые склоны горы поросли могучими буками. Кое-где виднелись голые проплешины. Стремительным броском нам удалось овладеть высотой. Но закрепиться на занятых позициях мы не успели — враг контратаковал и выбил нас с высоты.

Через полчаса началась наша вторая атака. Противник встретил нас уничтожающим огнем минометов, пулеметов и автоматов. Особо опасным был кинжальный огонь вражеского пулемета на правом фланге. Чтобы подавить его, Петко Контра схватил ручной пулемет и переместился на удобную позицию. Перетаскивать треногу времени не было, и он открыл огонь, положив дуло на чье-то плечо. Но и это не помогло. Немецкий пулемет продолжал сеять смерть в наших рядах. Бойцы залегли, но не отступили. По песчаному склону они стали подползать к пулеметному гнезду, чтобы пустить в ход ручные гранаты.

Вместе со всеми полз и я. При этом мой автомат, и без того капризный, по всей видимости, зачерпнул дулом песок, что едва не стало причиной моей гибели. Но об этом позже…

Наши гранаты заставили фашистский пулемет замолчать. Стремительным броском мы ворвались на вражеские позиции, и закипел рукопашный бой. Это было подлинное испытание силы — физической и моральной — каждого из нас, проверкой ловкости и сообразительности, мужества и дерзости. Чудеса отваги вновь демонстрировал Петко Контра, сумевший бросить в гущу гитлеровцев те несколько гранат, которыми они встретили нас.

Опустившаяся на землю темнота заставила обе стороны прекратить бой. Половина высоты была в наших руках, половина — у фашистов. Ночью пошел сильный дождь, и мы промокли до костей. Но никому все равно не удалось сомкнуть глаз. Каждый понимал, что враг мог затаиться всего в десятке шагов и стоит лишь ослабить бдительность, как он вгонит штык тебе в спину. Время от времени вспыхивала беспорядочная стрельба.

Рассвет как-то мучительно долго не мог разогнать сумрака, окутавшего высоту.

В какой-то момент рядом со мной раздался голос командира соседней роты. «Ты из какого взвода, парень?» — окликнул он мелькнувшего среди деревьев человека. Хриплый голос поручика заставил меня вздрогнуть — я не знал, что кто-то находится так близко от меня. Вместо ответа прозвучал выстрел. Поручик упал, сраженный наповал. Я тут же вскинул автомат и прицелился в гитлеровца, которого поручик принял за нашего солдата. Нажал на курок, но очереди не последовало. Предательский песок, попавший в ствол автомата, обезоружил меня. Тем временем фашист бросился в мою сторону с автоматом на изготовку. Спас меня толстый ствол кряжистого бука, за которым я мгновенно укрылся. Положение мое было практически безнадежным, ведь я оказался, по существу, с голыми руками против вооруженного противника, который лишь ждал удобного момента, чтобы сразить меня очередью из автомата. Должен признаться, что в те минуты мною овладел страх. Но ненависть к врагу и решимость сражаться до конца были сильнее страха. Я перехватил автомат за дуло, превратив его в подобие дубины первобытного человека, и принялся бегать вокруг ствола, чтобы не дать фашисту возможности выстрелить в меня. В другое время наши «догонялки» могли сойти за веселую игру, но тогда шла война, и то, что происходило возле бука, было одним из жестоких и беспощадных единоборств, из которых она и складывается.

То были минуты предельного остервенения, яростного боевого порыва и бескомпромиссной борьбы не на жизнь, а на смерть, накал которых невозможно передать словами. Единственным их немым свидетелем был старый бук, немало повидавший на своем веку.

Наш «танец» вокруг бука не мог продолжаться бесконечно. В какой-то момент мы столкнулись грудь с грудью и на мгновение застыли друг против друга. Не знаю, произошло ли это на самом деле или это лишь плод моего воображения, но глаза фашиста мне запомнились маленькими и злыми, как у змеи. Дальнейшее происходило с молниеносной быстротой. Левой рукой я ухватился за дуло почти упершегося мне в грудь автомата фашиста и дернул ею вверх, а правой тем временем обрушил на его голову приклад своего автомата. Мой противник рухнул как подкошенный, успев все же нажать на курок. Однако выпущенная им очередь пронзила не мое сердце, а лишь ладонь левой руки. Хлынула кровь, жгучая боль обожгла меня, но я по-прежнему продолжал стискивать дуло вражеского автомата…

В этой книге рассказано о нескольких случаях проявления смелости. Так в чем же ее истоки? Кто и когда ее проявляет? Есть ли рецепт, с помощью которого мы все могли бы стать храбрецами?

Сущность подвига, храбрость, самоотверженность, героизм испокон веков привлекали внимание людей. Этими проблемами занимались видные мыслители прошлого. Интересуют они и современных философов, психологов, ученых других специальностей…

Героические поступки возможны лишь тогда, когда воин сознает значимость дела, ради которого идет на риск, когда в единое целое слиты его воля, отвага, умение, опыт и боевое мастерство… Вся учебно-воспитательная работа в армии нацелена на формирование и закаливание характеров молодых воинов, начатые в семье и школе. Солдатская служба способствует их морально-политическому становлению, формирует их мировоззрение и коммунистическую нравственность, воспитывает из них подлинных патриотов и отважных защитников родины. И те испытания, которые выпадают воинам в боевой обстановке или в мирное время, и служат мерилом их отваги, верности, мастерства и мужества.