Гладиатор

Глава 28. Маленький прайд

— Давай за Криса, — поднимает свою кружку с элем Бруно, и я делаю то же самое.

В трактире мы сидим вдвоем. Пришли сюда сразу после похорон. Пьем.

— Теперь за Рози, — немного погодя снова говорит он. Выпиваем и за нее.

Ставлю свою кружку перед собой и внимательно смотрю на остатки жидкости.

— Налей нам еще, Алиме! — требует Бруно, и Алиме движется к нам с кувшином безо всякой радости на лице.

— Мне очень жаль, — тихо говорит она, когда обе наши кружки наполнены.

— Да, мне тоже, — кивает Бруно ей в ответ. — Спасибо.

Она удаляется.

— Вот и остались мы вдвоем, Маркус.

Я неуверенно поднимаю на него взгляд.

— Есть еще девушки. Целых шесть.

— Ты ведь понял, о чем я, — качает он головой. — Я потерял Криса, Джона и Морриса. Ты — Джимми и Эла. Все наши друзья оставили нас. Девки… они не могут быть нашими друзьями. Они нас не понимают. Они-то нужны всего для одного…

Крутит свою кружку, глядя в нее, словно вот-вот увидит будущее.

— Нельзя нам с тобой ссориться, Маркус. Ибо есть только мы.

Я поднимаю кружку.

— Давай за Джимми, Джона и Морриса?

Бруно кивает. Поднимает кружку. Пьем.

— Девки не стоят того, чтобы нам сраться из-за них, брат, — теперь Бруно смотрит на меня. — Хочешь ты эту шлюху Кармен дрючить — я не возражаю. Трахай ее, я не против.

Даже не знаю, как реагировать на это, потому просто опускаю взгляд в кружку.

— Серьезно, Марк. Есть лишь мы теперь друг у друга. И давай будем откровенными, — его губы слегка подрагивают. — Девки не доживут до конца. Ты же знаешь. Их всех вырежут. Боя три, максимум — шесть. И не будет их. Останемся лишь мы.

В этих ужасных словах скрывалась истинная правда. Жестокая, но самая что ни на есть настоящая. Неминуемый рок.

— Как бы мы ни старались… — Бруно продолжает, — их нам не защитить. А противники все сильней и сильней. Рано или поздно встанет выбор — сдохнуть, пытаясь их защитить… или самому остаться в живых.

Я поднимаю на него взгляд.

— Только не смотри так на меня!

— Как?

— Будто осуждаешь!

— Я вовсе не…

— Ты осуждаешь! — оттопыренный указательный палец смотрит в мою сторону. — Но это глупо, ты ведь понимаешь?! Даже если я отдам за них жизнь в одном из боев — кто защитит их в следующем?! Смысла в этом нет, Спенсер! А еще… знаешь, в чем смысла нет?

Смотрю на него вопросительно.

— В том, что мы деньги копим. Уже почти пятьсот монет в нашей копилке. Вот только на кой хрен они нужны?!

— Чтобы выкупить свою свободу. Нет?

— А мы ее выкупим? Выкупим?!

Хмурюсь.

— Я посчитал. Сел, да посчитал. Знаешь, сколько лет нужно биться, чтобы выкупить хотя бы одного из нас?!

Снова смотрю на него в ожидании.

— Сто шестьдесят шесть лет и семь месяцев. На одного человека. Можно снизить срок до ста двенадцати лет, если будем получать за каждый бой пятьдесят премиальных. Скосить срок можно разве что сражаясь на малой арене. Где будет дополнительный доход. Но это при том, что деньги нельзя тратить. А значит… есть два выхода — биться каждый день на малой арене, рискуя своей жизнью и повышая риск на то, что ты не доживешь даже до Большой Арены… либо…

Он вдруг начинает молчать.

— Что «либо»?

— Либо тратить деньги и жить счастливой жизнью. Наслаждаться ею, — он отпивает из кружки. — Домой мы не вернемся. Это ясно. Тогда какой смысл горбатиться на то, чтобы стараться выйти из этого Коллизея, если можно жить на широкую руку здесь? Прямо в этом городке. Если вдуматься… тут же все есть.

— На широкую ногу, — поправляю его я.

— Да насрать! — он снова пьет. — Давай разделим деньги. Поровну. Между всеми. И пусть каждый покупает то, что хочет. Разъедимся все, а то живем, как в общаге… ну, кроме тебя, конечно. Постараемся жить… обыкновенной средневековой жизнью. Может… я даже женюсь. Тут всем насрать, что мне восемнадцати нет. Ребенка рожу, чтобы хоть что-то после себя оставить…

— Нужно обсудить это со всеми.

— С кем, например? — на его лице появляется небольшая ухмылка. — С мисс Флауэрс? С Эбби? Корделией? Аней? Жеральдин? Или с Марией?

Я отстранюсь назад, прижимаясь к спинке стула.

— Тут теперь только мы решаем. Два льва… и наш маленький прайд.

***

— Мы тут кое-что решили, — говорит Бруно, когда все девушки собрались за столом в мини-общаге.

— Уже решили? — спрашивает Мария, скрещивая на груди руки и отклоняясь на спинку стула. — Типа с нами вы уже не совещаетесь?

— А что, должны были? — такого лица Бруно я еще не видел. — Думается мне, ваши жизни, милая Мари, целиком и полностью зависят от нас с Маркусом. Не станет нас, — он разводит руками, улыбаясь и разглядывая всех собравшихся за столом, — вы не проживете и одного боя.

Кармен, получившая на свой вопрос весьма развернутый ответ, смотрит на своего бывшего бойфренда, слегка щуря глаза.

— Знаешь, Морфи, — решает оспорить их положение Корделия Престон, демонстративно поправляя свои очки, как в разговор почти тут же вступает мисс Флауэрс.

— Он прав, — резко стает она, привлекая на себя удивленные взгляды всего ее класса… вернее, той части ее класса, что от него осталась. — Мы зависим от них. Целиком и полностью. И мне понравилось сравнение с прайдом.

Морфи смотрит на меня, прекрасно понимая, что я пересказал ей наш разговор практически полностью. Я лишь пожимаю плечами.

— Во время боя от нас польза невелика. По крайней мере, пока. Мы все живы лишь потому, что нас защищали наши мальчики. Наши львы. Наши альфа-самцы.

Она смотрит на меня, и я едва умудряюсь сдержать улыбку.

— Какой от нас прок? — задает вопрос Элеонор, глядя на оставшихся девушек. — Чем мы полезны? Во время боя мы лишь отвлекаем их внимание, заставляя защищать нас. А после боя мы тратим выигранные ими деньги на еду. Мы — лишь помеха. Зачем мы вообще им нужны?

— Но мисс Флауэрс! — вскакивает Корделия. — Не наша вина, что мы родились девушками и не можем постоять за себя!

— Вот именно! — улыбается Элеонор. — Мы… рождены девушками. А значит, мы и должны заниматься тем, чем должно заниматься девушкам. Мы будем продолжать готовить и убирать. Будем… ублажать наших мужчин, — она кладет руки на плечи Бруно, встав за его спиной, и он тут же заливается краской. — Мы будем делать все возможное, чтобы к следующему бою они вышли счастливыми, сытыми… и удовлетворенными.

Я пробегаюсь взглядом по всем девушкам, чтобы отследить их реакции. И то, что я вижу, меня веселит.

— Мы не имеем никакого права вмешиваться в их решения и их планы, — продолжает Элеонор. — Наши мужчины — это наши лидеры. Наша задача — повиноваться.

В глазах девушек — понимание. Пусть и смешанное у кого-то с безысходностью, у кого-то со злостью… но все же понимание. Разве что Мария смотрела на Элеонор так, словно она самолично может выиграть любой бой, и мы с Бруно не особо ей и нужны.

— То есть мы теперь — типа их личный гарем? — уточняет Корделия.

— Тебе настолько не нравится смиряться с жестокой правдой? — внезапно отвечает вместо Элеонор Анна. — Лично я все прекрасно понимаю, и со всем согласна. У Бруно и Маркуса будет больше шансов побеждать, если мы будем не мозги им калупать, а превратим их жизнь в комфорт и удовольствие. Нам все равно ничего другого не остается.

— Я согласна, — кивает Жеральдин, с глаз которой струятся слезы. Я понимаю, почему. Я помню о ее чувствах к Крису. И теперь его нет. — Мисс Флауэс пгава на все сто.

Сглатываю, перевожу взгляд на Эбби. Та лишь кивает, но молчит.

— Ну и хрен с вами, — разводит Престон (она же Корделия) руками. — Перед кем сначала ноги раздвинуть? Или вы вдвоем меня отымеете?

— Не о том я хотел поговорить! — резко отвечает Бруно, немного повышая голос. — Или если я хочу поговорить, то тема всегда должна быть о чем-то, что находится ниже пояса?!

— Ну… — Корделия пожимает плечами. — Обычно да.

— Хреново ты меня знаешь, зубрежка!

— Короче, — решаю вмешаться я, — мы с Бруно решили, что не будем больше копить деньги на наше освобождение.

Удивляются практически все. Даже Элеонор, все еще держащая руки на плечах Бруно.

— По крайней мере, не сейчас. Сейчас мы планируем разделить все выигранные деньги между всеми, и позволить пожить для себя. Каждому из нас. Потратить деньги… ну… куда угодно. На шмотки там, драгоценности.

— Или хату себе отдельную купить, — добавляет Бруно. — Или вам в прикол жить в общежитии этом?

— А что, если нам сложиться? — и все снова обращают свои взоры на мисс Флауэрс. — Сложимся… и купим дом. Большой. Особняк. Больше, чем у Маркуса. А его дом продадим.

— И зачем? — я что-то потерялся.

— Купим огромный дом для всех нас. У каждого будет своя комната. Обставит каждый ее так, как пожелает, — Элеонор понесло. — У вас, мальчики, комнаты будут самые большие. А мы с девочками будем содержать этот дом в чистоте и порядке, ходить за продуктами, готовить.

— Раз такое дело, не могу не спросить, — поднимает руку Анна, словно находится на уроке. — Я так поняла, мы только что добровольно согласились продаться в рабство, в том числе и сексуальное. Нет, не подумайте — я не против! Откровенно говоря, меня даже заводит такая перспектива, и мне начинает казаться, что я больная на голову извращенка, но!

Все уставились на русскую.

— Трахаться мы как будем? Все ввосьмером? И мы будем принадлежать кому-то одному из парней? Или будем типа общими? Меня все варианты устроят.

Эбби прикрывает лицо руко, краснея как помидор. Жеральдин смотрит на Анну, как на еретичку или какого-то монстра, а Корделия и вовсе становится еще более бледной, чем была до этого.

— Поверить не могу, что мы это обсуждаем, — произносит задротка Престон, снимая очки. — Причем на полном серьезе.

— Нет, это важная для меня тема! — вскакивает со своего места Анна. — Тебе оно может и не надо, а мне надо! И уже давно! Но здешних мужиков я боюсь, словно каждый из них заразу какую-нибудь переносит! А Эбби вообще еще после первого поединка Маркусу предлагала в его гарем войти, помните?!

Эбби почти полностью сползла со стула под стол.

— Короче, мне надо знать, кому я теперь принадлежу! — Анна упирает руки в боки и смотрит то на меня, то на Бруно.

— Не так я этот… разговор планировал, — сглатывает Бруно и неуверенно смотрит на меня.

— Предлагаю… свободные отношения, — в очередной раз шокирует всех присутствующих математичка. — Конечно, если наши мальчики не против.

Бруно снова смотрит на меня, словно советуясь. Я пожимаю плечами, так как тоже не думал, что разговор скатится в такой вот пошло-ядерный бред.

***

— Хотите еще один дом? — удивленно спрашивает очкастый старикашка за огромным деревянным столом. За его спиной, как и в прошлый раз, — двое громил. Мы стоим перед ним вместе с Морфи.

— Нет, хочу другой. Примерно… за монет шестьсот. С продажей моего нынешнего дома.

— Хм… — очкарик задумался. — Ваш дом я смогу продать даже дороже, чем он был до Вас. Все же в нем успел пожить успешный гладиатор, да и еще… с особенностями… что ж… в каком районе нужен дом?

Мы с Бруно переглядываемся.

***

— Добро пожаловать домой, — говорит мой дворецкий Боб, открывая перед нами большие деревянные двери. Дом и правда был шикарен. Раз в пять больше моего. С огромным участком, на территории которого даже был бассейн. Два этажа, куча уборных.

Нина тоже встречает наш маленький прайд, склонив голову.

— Вообще, нам бы денег не хватило на этот дом, — говорит Бруно, кладя мне на плечо руку. — Но специально для нас бывшая владелица сделала неплохую скидку.

Говорить это было лишним, так как все прекрасно знали, кто раньше жил в этом доме.

Я поворачиваюсь и подхожу к окну, прямо через которое виден весь особняк Мастера.

Если кто не догадался — мы купили дом Эльзы, той самой лекарши, что много раз спасала мне жизнь, а затем переехала к самому Мастеру, и очень скоро у них состоится свадьба. В данный момент она обучает Элеонор, Эбби и Корделию магии, пока Мастер издевается над нами с Бруно.

Я разворачиваюсь и осматриваю девушек, в свою очередь разглядывающих роскошность и убранство этого дома.

— Прекрасный вид, да? — очень тихо произносит Бруно, вставая рядом со мной. — Мог ли ты когда-нибудь представить, что у тебя будет аж целых шесть девчонок?

— Тебе не кажется, что тебя немного понесло? — спрашиваю я.

Бруно пожимает плечами.

— Возможно. А тебе не кажется, что мы это заслужили? — смотрит он мне в глаза и улыбается. — Возможно, мы оба сдохнем через неделю. Так давай поживем эти шесть дней, как хреновы шейхи. Выбирай первый.

— Что выбирать? — я и правда не сообразил.

— Трех из них, — он кивает головой в сторону девушек. — И я обещаю, что ни одну из тобой выбранных не трону до следующего боя.

Нахмурившись, я продолжаю смотреть Бруно в глаза. С ним точно что-то не так. Не все в порядке. Возможно, это из-за удара по голове, который он перенес на Арене, даже потеряв сознание. А может быть, и из-за психологической травмы после потери последнего друга.

Я не знаю, что именно так повлияло на него, но он изменился.

— Или будем трахать кого захотим? Можно и так, в принципе, я не против. А можем вообще групповушку замутить, — он облизывает губы. — Только без гейщины, а то я-то натурал на все сто процентов. Ты знаешь… мне кажется, что это нас даже как-то сблизило бы, не находишь?

Он тут же разворачивается и громко хлопает в ладоши.

Все тут же обращают на него внимание.

— Боб! — завет дворецкого Бруно. — Ты же Боб, верно?

— Верно, сэр.

— Тащи сюда вина, или что найдешь в этих кладовых и на кухне. Будем отмечать новоселье.

Боб сначала посмотрел на меня, будто спрашивая разрешения.

— Ты чего на него смотришь? Я теперь такой же полноправный твой хозяин, как и Маркус. Верно, дружище? — Бруно поворачивается ко мне.

Я медлю, не зная, стоит ли отвечать.

— Верно? — требовательно Бруно повторяет свой вопрос.

Мне кажется, что сейчас — не самое подходящее время, чтобы ссориться с ним. Возможно, он прав. Возможно, мы и правда останемся с ним вдвоем, не сумев защитить остальных девушек. И, как бы это жестоко не звучало, он остался моим единственным на данный момент другом.

— Верно, — соглашаюсь я, кивая.

— Хорошо, сэр, — кивает Боб. — Я сейчас же распоряжусь.

И он покидает гостиную вместе с Ниной, теперь уже нашей общей горничной.

— Отлично! Начнем отмечать! — Бруно направляется к дивану.

— А это ничего, что сегодня умер твой дгуг? — скрестив руки на груди, спрашивает Жеральдин. И Гозалинд тоже мегтва.

— Так почтим их память, — Бруно подходит к ней и проводит рукой по щеке. — Пусть этот пир… будет в их честь.

И в следующую секунду он прижимает девушку к себе и впивается в ее губы, несмотря на ее сопротивления и попытку вырваться из этих объятий.

Когда он, наконец, выпускает ее, она хлестко бьет его ладонью по щеке. Правда, для этого ей чуть было не приходится подпрыгнуть.

Далее происходит то, чего никто из здесь присутствующих не ожидал — Бруно Морфи бьет в ответ. Тоже ладонью. Тоже пощечина. Но такая, что Жеральдин чуть было не перелетает через кресло. Держась за щеку, она начинает плакать. Корделия тут же бросается к ней, чтобы утешить. Все остальные испуганно смотрят на здоровяка.

— Здесь, видимо, еще не все кое-что уяснили! — громко орет он. — Вы — принадлежите нам! И будете делать все, что мы скажем! Я! — он бьет в свою грудь указательным пальцем, — и Маркус! — указывает теперь этим пальцем на меня.

Затем сглатывает, глядя на плачущую Жеральдин, прижавшуюся к Престон.

— Я не хотел этого, — более спокойно говорит он, но вовсе не извиняющимся тоном. — И не хочу, чтобы подобное повторилось. Потому…

Спокойно идет к дивану, садится, широко раздвигая ноги. Затем хлопает по своему бедру, глядя на Анну.

— Садись ко мне на коленки, — говорит он ей, и Анна, словно придя в себя, начинает улыбаться. Смело идет к нему, садится на колено и обвивает его шею руками.

Я ощущаю на себе взгляды.

Поднимаю глаза, чтобы удостовериться в этом.

— Элеонор и Эбигейл смотрят на меня. Эбби — с неким ужасом, а Элеонор — немного вопросительно.

— Если у Вас есть вопрос, мисс Флауэрс, — заметил этот взгляд Бруно, — то можете смело задать его мне. Кстати, не против, если я начну называть Вас просто Элеонор?

Она медленно переводит на него взгляд. Улыбается.

— Не против, — отвечает ему, продолжая улыбаться.

— Отлично, — говорит он, гладя Анну по ее бедру. — Так у тебя есть какой-то вопрос, Элеонор?

— Да, — сглатывает, делает пару шагов по направлению к нему. — Что случилось с тем Бруно, которого мы все знали все это время, что находимся здесь?

— Его убили, — тут же отвечает Морфи даже не задумываясь. — Ударом топора по голове. Сегодня утром.