Гладиатор

Глава 36. Король Камней

Мы выходим на Арену.

И сегодня иначе всё. Совершенно всё.

Первое, что бросается в глаза — это заполненность Коллизея. Заняты были абсолютно все места. Так много людей не было здесь ни разу за все то время, что мы выходили биться.

Но не сложно догадаться, что не на наш бой пришли смотреть все эти люди.

Первые ряды заняты богатыми и властными особами — легко понять это по их одеждам и украшениям. Рядом с каждым из таких богатиков — как минимум по одному магу. Вероятно, чтобы отразить пущенную стрелу или брошенное копье.

И все эти богачи сидят со скучающими выражениями лиц.

— Скорей бы Илья прикончил этих молокососов, — зевая, говорит один из богатиков своей пассии, — так хочется вновь увидеть Циклопа…

Тяжело вздыхаю.

Мы стоим. Слышим, как позади опускается решетка-дверь, обрезая путь назад.

Смотрю вверх, туда, где раньше обычно сидел император. Ажиотаж сегодня и там. Пришли все. И сам старпер-император, и его молодая супруга, с которой я виделся лишь вчера, и был убит ее красотой наповал. Между ними стоит Стелла, а немного поодаль — Эдриан.

Наконец, решетка напротив нас поднимается.

Чувствую, как от страха начинают трястись коленки. Почти тут же подключается и кишечник, предательски просясь сводить его к горшку.

Муромец не выходит на Арену — он на нее врывается. А два десятка бодибилдеров пытаются удержать его черными, как уголь, цепями, сковывающими всё его тело. Илья кричит… вернее, ревёт, пытаясь рвануть вперед, но его охранники не позволяют ему сделать этого.

От каждого из черных звеньев в воздух поднимается некая дымка.

Меч Муромца даже не из металла — из камня. Ему даже не придется рубить нас — он будет попросту давить. Как жуков.

— Доставай спички, Эбби, — тихо говорю я ей.

— Что это за хрень такая?! Он же метра в четыре ростом! — визжит Анна. — И он… он безумен! Наш Илья Муромец не таким был!

Корделия деловито поправляет очки.

— Сила — семь, — говорит она, — Усиленное тело — семь. Бой с мечом…

— А хорошие новости есть? — прерывает ее Бруно. Его лоб мокрый от пота. И руки тоже дрожат. Как и у меня.

— Особенности, — тихо говорит Престон, — Имбецильность.

— Че это такое? — спрашивает он.

— Низкий интеллект, — успеваю ответить я.

— Очень низкий, — парирует Престон.

— Это точно не наш Муромец! — продолжает орать Анна.

— Класс… — хочет сказать Корделия…

— Берсерк, — перебиваю ее я.

И цепи исчезают. Попросту растворяются, обращаясь в дым, как это делает Кардинал.

— Эбби! Спички!!! — ору, и Эбби зажигает одну.

Я подношу к огню предварительно приготовленную фиолетовую самокрутку…

***

Четыре дня назад…

В таверне Алиме не оказалось, и я пошел к ней домой. Благо, дорогу помнил.

Встретила она меня с широченной улыбкой и крепчайшими объятиями. Такими крепкими, что она чуть было не задушила меня между своих грудей.

— Маркус! Вот кого-кого, а тебя увидеть не ожидала! — усаживает меня за стол (прям поднимает в воздух и садит, аки маленького ребенка). — Ты-то теперь далёко поживаешь от меня! Прям рядом с Мастером!

Убегает к печи, приносит оттуда поднос с пирожками.

— Давай, пробуй! Тут пять разных начинок, но где какая — не знаю. Сюрпризы люблю, потому и перемешиваю их.

Усаживается напротив меня, ставит локти на стол, кладет голову на руки и пристально смотрит, как я буду есть.

— Ой… а ты есть не будешь что ли? — делаю вид, что неудобно, хотя жрать хочется.

— Нет, я поела, пока готовила! — заявляет она и мило смеется. — Что нового?

Я беру один из пирожков. Кусаю.

— С мяфом, — объявляю ей, улыбаясь. — Фкуфно!

И правда вкусно. Чертовски вкусно. Как бы обалденно ни готовила Нина, но по части выпечки Алиме ей не перепрыгнуть!

— У нас это, — проглотив, говорю я, — бой с Муромцем каким-то.

— Да, я знаю, — как-то не очень весело произнесла она. — Опасный противник.

— Ты бы его вынесла?

Она отрицательно качает головой.

И я чуть было не подавился пирожком.

— Как нет? — я знаю ее силу, и она намного превосходит меня и Бруно. Обоих вместе взятых. Так если она не вынесет Муромца, то мы…

— Но вы сможете, — и она улыбается. — Это точно.

Сглатываю.

Она что, в курсе про мой козырь, подаренный Элом?

— А… откуда ты знаешь?

— На картах скинула! — радостно заявляет она.

Что слегка меня шокирует.

— Ты… гадаешь?

— Ага!

И она снова поднимается из-за стола, куда-то убегает и возвращается уже с колодой карт. Это точно карты, пусть немного и видоизмененные, по сравнению с нашим миром.

— Ты — король Камней! — она выкладывает на стол карту с изображением мужика на каменном троне. Его корона тоже сделана из камня, а сидит он в какой-то пещере. — Я разложила трижды! И ты всегда живой!

Я, в принципе, не удивлен. Если Эл смог с помощью своего курева каким-то боком выжить после встречи с носорогом, то и мы должны спастись от Муромца, но… гадания…

— И что, они всегда правду говорят?

Она кивает.

— А можешь мне погадать?

— Да без проблем! — она снова выкладывает на стол того же самого короля, которого буквально только что убрала в колоду. — Ты — Король Камней!

— Да я помню, — бормочу, глядя на то, как мастерски она тасует карты.

— Эти типа карт Таро у тебя?

— Каких Аро?

Машу рукой, как бы говоря: «Не важно».

Начинает выкладывать карты. Одну кладет прямо на мою — перпендикулярно, — прочие раскладывает вокруг. И еще четыре — сбоку. Все карты лежат на столе рубашкой вверх, скрывая свои значения.

— Так… — переворачивает ту, что лежит прямо на моей. Там нарисован еще один мужик на троне. Но только теперь трон полыхает огнем. В руке мужика — скипетр, и его вершина тоже горит. — Король Огня. Не знаю пока, что это значит, но это мужчина. Темпераментный и, возможно, несдержанный.

— Бруно?

Алиме лишь пожимает плечами.

— Мастер? — снова пытаюсь угадать я.

Она тем временем начинает переворачивать те карты, что разложены вокруг этих двух, лежащих в форме креста. На каждой карте — самые разные картинки. На некоторых из них — девушки. На одной — мужчина с мечом, а на остальных — всякие разные сюжеты.

Алиме чем-то недовольна, и переворачивает первую из четырех выложенных в вертикальный ряд карт.

Большое сердце, пронзённое тремя мечами.

— Маркус… — как-то грустно говорит Алиме, — ты… кого-нибудь… любишь?

Сглатываю.

— Ну… не могу сказать, что прям люблю…

Она переворачивает еще одну карту.

Ее смысл понимаю даже я.

— Смерть? — спрашиваю Алиме.

— Эта карта не всегда означает именно смерть, — объясняет она. — Иногда она говорит об окончании какого-то жизненного этапа, и начале другого.

— Типа я выберусь с Арены?

— Типа этого, да, — но сказано неуверенно.

Переворачивает третью.

На ней — что-то типа пизанской башни, такая же скошенная на бок. И из нее падают люди.

Алиме сглатывает. Ее рука дрожит, когда она переворачивает последнюю карту.

И облегченно вздыхает.

— Колесница, — говорит она, и бросает карту на стол. — Ты уже очень скоро выберешься с Арены, Маркус.

Улыбается.

Но как-то грустно.

— А что еще они говорят?

Опускает глаза в стол.

Ставит палец на одну из карт. Там нарисовано некое чудовище.

— Берсерк, — говорит она. — Безумный монстр. Он станет очень важным этапом для тебя. Ты выживешь… но многое потеряешь.

Ее взгляд падает на сердце, пронзённое мечами.

Я догадываюсь о смысле этой карты.

— Эбби убьют?

— Эбби? — Алиме улыбается, глядя на меня. — Я рада, что твой выбор пал на эту красоточку, а не ту шалапендру, которую ты водил в таверну.

— Я тоже, — признаюсь честно. — Так ее убьют?

— Не знаю, — пожимает плечами. — Возможно, вы просто расстанетесь. Но одно точно — сердце твое будет разбито.

Хорошего в раскладе было мало.

— И как скоро, по-твоему, все это должно произойти?

— Они… — Алиме смотрит на карты, — не видят дальше двух недель. Так что…

— Я понял, — почему-то мне кажется, что в этом мире подобным вещам нужно верить. Почти уверен.

— Прости, что скинула тебе. Не нужно было…

— Я сам попросил, — говорю я и откусываю пирожок. Ранее очень вкусный, теперь он стал каким-то… пресным.

— Давай чай поставлю, — предлагает она и удаляется к печи.

Когда она встает, я беру в руку одну из карт, ближе всего лежащую ко мне. Некий шут. Он идет вперед, не замечая, что перед ним обрыв. В зубах у него зажата какая-то палочка, и мне даже кажется, что это сигарета, или даже самокрутка, но я прогоняю эту мысль, так как вряд ли в этом мире они существуют… но лицо шута… очень уж оно напоминает мне Эла… особенно эти волосы, торчащие из-под типично шутовской шляпы с бубенчиками.

Волосы, напоминающие дреды…

***

— Нужно поговорить, Маркус, — говорит Элеонор, едва я успеваю переступить порог нашего дома. В гостиной находятся практически все. Кроме Марии, запертой в подвале.

И эти самые все смотрят на нас. Особенно Эбби.

— Наедине, — произносит мисс Флауэрс.

После этих слов Эбби как-то ежится.

Я бы улыбнулся от мысли, что она начинает ревновать, но только не после того, что узнал несколько часов назад в доме Алиме.

— Ну… хорошо, — киваю, а затем иду за Элеонор наверх по лестнице. Она ведет меня в свою спальню, которую практически не использовала ни по одному из ее назначений. — Рад, что ты вернулась.

Она закрывает за собой дверь.

Теперь стоит и смотрит на меня.

И молчит.

— Элеонор? — произношу я в попытке разбудить ее.

— Мой месячный цикл не нарушался ни разу за всю мою жизнь, — выпаливает она. — Всегда ровно двадцать восемь дней. Всегда!

— Типы ты заболела?

Она усмехается. А я отгоняю от себя ту мысль, что атакует мой мозг.

— У меня задержка.

Сглатываю.

Я прекрасно понимаю, что она пытается мне рассказать.

— В нашем мире, — она улыбается, — я сказала бы что-то вроде: «Дорогой, я была у врача».

И я сажусь на кровать. Вернее даже, падаю.

Как-то… странно это всё…

— Ты побледнел, — замечает она.

— Правда? — вопрос риторический. Мне нехорошо, и я это знаю. Первая мысль: «Эбби точно меня бросит!» Вторая… — Не обязательно ведь я отец, верно? Бруно тоже с тобой спал, и…

— То время, когда я могла залететь, приходится именно на те дни, когда я была только с тобой. И тот единственный раз, когда ты в меня кончил. Помнишь?

Я помню. Она даже тогда испугалась. Говорила, что может забеременеть.

Я помню это…

В горле сушит.

Вот как же так-то а?! Некоторые пытаются! Стараются! Долго стараются, но у них не выходит. А тут… один-единственный раз, когда я не сдержался, был настолько возбужден, что…

— Да и… я уже типа сделала тест ДНК, — закатывает она глаза. — Мне доктор сообщил и про беременность, и про то, кто отец. Я и сама догадывалась о беременности, а о том, кто отец, и вовсе была уверена, но…

— Какой еще доктор?

Элеонор некоторое время молчит, раздумывая, как ответить.

— Хейзел, — сглатывает.

А я усмехаюсь.

— Он предложил мне сбежать, — присаживается на кровать рядом со мной. — Говорит, что пойдет на этот риск ради меня. Мастер его поддерживает. Говорит, что поможет с побегом.

— Но у них же бой…

— Хейзел говорит, что этот бой — чистое самоубийство. Подбивает Мастера тоже на побег…

— А он что?

Элеонор тяжело вздыхает.

— Мастер сказал, что не будет бежать ни от драки, ни от смерти. Сказал, что уже давно готов умереть.

— Но ведь мне Хейзел сказал…

— Это чтобы ты не волновался за них, — Элеонор опускает взгляд. — Хейзел говорит, что мы сможем сбежать, и будем ждать тебя там, снаружи. Хейзел верит, что когда-нибудь ты выберешься с Арены. И просит прощения, что не смог помочь и тебе с побегом. И… это…

Она кладет свою руку на мою.

Я решаю не шевелиться.

— Ты мне и правда нравился, не смотря на разницу в возрасте, — она улыбается. — Ты не будешь против, если мы… с Хейзелом…

— Ты мутишь с Волком? — я улыбаюсь.

Она тоже улыбается, обнажая белоснежные зубы.

— Типа того, да, — она кивает. — Мы как бы вместе, если я все правильно понимаю. Он назвал меня своей самкой при разговоре с Мастером. Как я поняла, значить это может лишь одно.

Я пожимаю плечом.

— Наверное.

Элеонор облизывает губы.

— У нас будет мальчик.

— Это тоже Хейзел узнать может?

Она кивает.

— И он не против, чтобы мальчик знал, кто его настоящий отец.

— Я думаю, — ощущаю неловкость, — пока рано говорить… о таком…

— А ты уверен, что будет еще возможность?

И тут я немного озадачен.

— Я ведь даже не знаю, увижу ли тебя и правда снова. Может, нам придется бежать так далеко, что больше мы не пересечемся. А может, кто-то из нас и вовсе не доживет до этой встречи. Не исключено, что нас с Хейзелом поймают. А тогда…

Она опускает взгляд. Печально смотрит себе под ноги.

— В любом случае, я здесь, чтобы попрощаться. Ты всегда нравился мне на уроках, но в этом мире… — улыбается, — здесь мне даже показалось, что я в тебя влюбилась. Сейчас, конечно, понимаю, что это не так…

Я и рад ее словам… и не рад… и…

— Надеюсь, у вас с Уэбстер всё сложится. Она — хорошая девочка. Хоть и списывала постоянно у тебя. Вернее, заставляла тебя делать ей домашку и решать контрольные.

— Так ты знала?!

— Конечно, — усмехается. — А почему, как ты думаешь, я ставила тебе «А», а ей «А» с минусом?

И до того, как я успеваю что-либо сказать, она впивается в мои губы. В поцелуе нет страсти. Лишь нежность. Нежность и тепло.

Прощальный поцелуй.

Когда она отрывается, тут же кладет на мои губы свой указательный палец.

— Это, — шепчет она, — будет наш маленький секрет.

И затем она встает с кровати и покидает свою спальню.

Навсегда.