Гладиаторы

Глава 26 В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ МАМЕРТИНА

Соглядатай выследили двоих смертельно уставших людей. Он узнал в них гладиаторов и решил, что стоит их схватить, пока они не натворили бед, которых и так свалилось на жителей провинции Кампания слишком много.

Человек в серой тунике приказал воинам, осторожно приблизившимся к нему:

— Видите вон тех двоих? Это гладиаторы из мятежников. Они совсем слабы. Сможете взять их без шума и сопротивления.

Громадный воин с рыжими волосами согласно кивнул в ответ и жестом указал своим людям окружить гладиаторов. И через несколько минут оба они лежали связанными по рукам и ногам.

— Да это же тот самый раб, что сражался на вилле нашего господина! — указал один из воинов рыжеголовому.

— Этот? — тот посмотрел на тело Децебала. — Нет! Не похож он на того!

— Просто грязен раб и поцарапан весь. Рожа вся в синяках и ссадинах. А так он самый.

— Если так то Гай Сильвий Феликс будет рад такой встрече. Берите их и несите за мной.

Римский всадник действительно обрадовался такой встрече. Он лично побежал к телу Децебала и стер грязь с его лица полой своей туники.

— Вот это встреча! — воскликнул он. — Боги совсем не забыли Гая Феликса если послали ему такой вот дар! Сам великий Децебал собственной персоной лежит предо мной. Кто мог ожидать такого? Только не я.

Децебал с ненавистью посмотрел в лицо своего врага.

— Ты не рад нашей встрече, гладиатор?

— Я был бы рад, если смог вспороть твое мерзкое толстое брюхо! — гневно произнес дак.

Но всадник совсем не обиделся на такие слова и произнес спокойно и даже с улыбкой:

— Ты думаешь, что ты хитер, дакиец? Ты думаешь, что Гай Сильвий Феликс не понимает твоей примитивной хитрости? Ты ищешь быструю смерть? Не так ли? Но ты напрасно думаешь, что получишь её. Нет! Ты проклянешь самый день своего рождения!

— Я уже давно проклял его, римлянин! И не стоит тебе меня пугать смертью. Боги видят, боюсь ли я её!

— Я много раз хотел тебя убить. Я хотел чтобы ты подох как собака. Но судьба много раз спасала тебя. И я не стану ей перечить на этот раз. Я в этот раз накажу тебя жизнью, гладиатор! Здесь неподалеку стоит отряд нашего префекта Помпедия Руфа. И он всерьез считает, что это боги обрушили свой гнев на Помпеи из-за вашего мерзкого мятежа. И он жаждет мести!

— О каком мятеже ты говоришь, римлянин? У тебя от страха в голове помутилось? — дак криво ухмыльнулся.

— Так ничего не знаешь о мятеже гладиаторов? — притворно удивился Феликс. — А и в правду, как я мог подумать, что такой достойный человек как сам Децебал, одолевший в схватке самого Марка Артория, может стать мятежником? Конечно это грубая непростительная ошибка.

Дак ничего не ответил на паясничание всадника. Пусть говорит что хочет.

— За твоими действиями гладиатор следили по моему приказу. И это именно ты стоял во главе заговорщиков! И твой заговор практически удался. Но боги не захотели его! Боги! — Феликс поднял указательный палец вверх. — Иберийские всадники префекта разгромили несколько восставших отрядов. Они перебили рабов. Но многие шайки все еще шатаются по округе.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Не понимаешь? — покачал головой всадник. — Ну это дело поправимее. Ты слышал о Мамертинской тюрьме, гладиатор?

— Кое-что, слышал, — произнес Децебал.

— Так вот, у тебя появилась возможность не только слышать, но и увидеть эту тюрьму в Риме….

Децебала и Кирна предали Помпедию Руфу. Тот терпеть не мог Гая Сильвия Феликса и принял его подарок равнодушно и даже не поблагодарил всадника.

Среди людей префекта в толпе находился и чудом выживший во время катастрофы Помпей Сатерн. Он сидел у небольшого костерка рядом с лекарем Главком.

Они жарили над огнем кусочки конины и разговаривали.

— Я стал нищим, Сатерн! — причитал лекарь. — Ты можешь это понять? Нищим! Я утратил все мое достояние!

— Но почему, Главк, ты не захватил свое золото с собой, когда покидал свой дом?

— Я не мог этого сделать, Сатерн. Не мог. Мои рыбы взбунтовались и ограбили меня. Эти мерзкие твари поняли, что законность перестала существовать и стали действовать силой.

— Так у тебя совсем нет с собой денег!

— Ни лепты! Ты понимаешь, ни лепты (Лепта — мелкая монета)! Я стал нищим. О боги, куда я теперь пойду? Где смогу преклонить на старости лет свою голову?

— Но ведь твое умение лекаря и составителя ядов с тобой? Его же не могли унести с собой подлые рабы?

— Искусство это всегда при мне. Ты же знаешь что не мне равного в излечении многих болезней. Я последователь знаменитого лекаря…

— Ну, так чего же ты причитаешь? Наживешь новое состояние. Велика ли беда, что ты утратил хижину и несколько сот сестерциев?

— Но мои огромные запасы лекарственных препаратов. Их тоже нет!

— Так составишь новые!

— Легко сказать! Новые? А где я, по-твоему, возьму ингредиенты? Их нужно покупать. За ними нужно ездить! А для всего этого необходимы деньги, а денег у меня нет. Но и не это самое главное? Моя клиентура была в Помпеях, а города то нет больше! Куда же мне идти?

— Я лично, — проговорил Сатерн, — пойду в Рим! Там найдется для меня дело. И тебе советую пойти туда же. Я помогу тебе с деньгами, Главк.

— Поможешь? Ты? — старый врачеватель с удивлением посмотрел на Сатерна. — Но ты и матери родной не дашь обола, если та станет помирать с голоду! С чего это тебе помогать мне? В чем твоя выгода?

— Выгода есть! Ты сможешь мне пригодиться и в моих интересах, чтобы твоя мастерская была, как можно быстрее восстановлена. Так что будет у тебя и новый дом, и новая мастерская, и новые клиенты.

— А ты не врешь? Не смеешься над стариком?

— Нет! Все будет, как я сказал.

В этот момент Сатерн увидел фигуры Децебала и Кирна, которых вели иберийские воины.

"Да это же сам Децебал! Вот так штука! Сцапали таки голубчика! Нужно немедленно идти к Руфу и рассказать ему, что это за птица! Или нет?"

— Что с тобой, Сатерн? Чего ты уставился на этих двух рабов? Твое мясо сгорит!

— Что? — слова Главка вернули Сатерна к действительности.

— Мясо сгорит!

Тот вынул свой вертел из огня и посмотрел на немного подгоревшее мясо. Кусочки конины источали приятный аромат и возбуждали аппетит.

— Твои знакомые? — спросил Главк.

— Где? — сделал вид, что не понимает его Сатерн.

— Ну вон те два раба которых повели воины префекта. Ты их знаешь?

— С чего ты взял? Нет, я вижу их в первый раз.

— Тогда не смотри, а ешь. Жаркое быстро стынет на ветру.

Главк ничего больше не сказал, но про себя подумал:

"Не знаешь? А вот и врешь! Все ты отлично знаешь. Это же Децебал! Тот самый, которого я лечил по настоянию госпожи Юлии! И на этого самого Децебала ты охотился по приказу Гая Сильвия Феликса. И ядовитый персик я наверное для него готовил! И теперь в твоем хитром мозгу созрел новый план, как продать эту тайну! А если я сам её продам? Похоже, есть люди что готовы заплатить за неё немалые деньги".

Главк про себя усмехнулся и вонзил свои зубы в ароматный кусок мяса….

Гай Сильвий Феликс подъехал к Помпедию Руфу. Тот гарцевал на своем коне впереди бесящего отряда иберийцев.

— У тебя ко мне дело, почтенный Гай? — спросил всадника префект.

— Ты въезжаешь в Рим подобно триумфатору! Но города то нет!

— Уже, не меня ли ты считаешь виновным в том, что Помпеи погибли, Гай? Я не мог остановить стихию, даже если бы у меня в распоряжении было 10 легионов. Город погиб по воле всемогущих богов.

— Я не о том говорю, почтенный Помпедий. Но твоя должность теперь превратилась в ничто. Помпей более не существует. Или ты надеешься на то, что император вернет тебя все потерянное там? Ты ведь знал его раньше? И говорят, что Веспасиан кое чем тебе обязан?

— Я не стану напоминать императору о том, что произошло когда-то. Если божественный цезарь пожелает, то он вспомнит о том, что было. В прошлом я занимал должность военного трибуна. Но ты ведь хотел поговорить со мной о чем-то другом, не так ли?

— Да. Я отдал тебе вождя рабского восстания, гладиатора по имени Децебал. Как ты намерен с ним поступить?

— Вождя? — префект засмеялся. — Я допросил взятых Роданом в плен 15 повстанцев, и они ничего не сказали мне о Децебале, хотя факта заговора не отрицали.

— Но я говорю тебе, что именно он стоял во главе мятежных гладиаторов!

— Послушай меня, Гай. Это Децебал отличный воин и я видел его на арене цирка. Но стоит бросить на него всего лишь один взгляд и становиться понятно, что он совсем не лидер и не может вести за собой людей. У меня сведения о том, что бунт возглавлял некий раб по имени Сармат. Сейчас его ищут везде мои дозоры.

— Сармат? Но кто это? Я никогда не слышал о таком гладиаторе! — изумился Феликс.

— Да он и не гладиатор вовсе. Это раб из рыбозасолочных сараев. Он и поднял восстание за несколько часов, до начала извержения Везувия. И кто знает, чем бы все закончилось для города, если бы не это? Я не берусь судить, что опаснее рабский бунт или стихия.

— Но неужели заговор мог возглавлять раб, которого даже в Помпеях не было! Подумай, префект!

— Я уже много раз думал об этом. И я не знаю, как они планировали свое восстание. Это будет выяснено в ходе расследования. Мятежнее гладиаторы действительно бродили в окрестностях Помпей, числом не менее 200. Но скажи мне, Гай, почему Децебала, если он был их вождем, среди них не было? Не кажется ли тебе это странным?

— Но я точно знаю…

— Прекрати, почтенный Гай. Я отлично знаю причину того, что ты хочешь обвинить именно Децебала! Все дело в поведении твоей жены, не так ли? Но почтенная Юлия и до гладиатора не отличалась строгостью нравов и была доступна многим.

— Если ты думаешь, что я действую из личной мести, то ошибаешься. Да, он виноват в том, что посещал мою жену. Но теперь это не имеет значения. Моя жена погибла во время катастрофы. И пусть пребудет она в мире в царстве Аида. И да будут поземный бог и его жена Персефона к ней милостивы. Но нельзя оставлять столь опасного человека на свободе!

— Но кто кроме тебя может свидетельствовать против него? Дай мне такого человека! А до тех пор он раб и собственность ланисты Акциана.

— Но Акциан мертв.

— Вот как? А я имею совсем иные сведения. Акциан жив. И уже направился в Рим. Больше того ланиста незадолго до катастрофы уже обзавелся в Риме собственностью. Мне донесли о том верные фискалы.

— Что? Акциан избежал не только гибели но разорения? — искренне удивился Феликс, большая часть состояния которого была утеряна.

— У него там был расторопный управляющий по имени Марцелин. Из бывших рутиариев. Вот этот самый Марцелин и приобрел на его имя дом и гладиаторскую школу в Вечном городе. А сегодня мне доложили, что сам Акциан в сопровождении отряда рабов и слуг ускакал в Рим. И там я предам ему раба по имени Децебал. Да и второго также. Этот Кирн, как выяснилось также из гладиаторов господина Акциана. Я также скажу ему, что ты поймал и вернул ему этих двух рабов. И возможно он захочет отблагодарить тебя, Гай….

Сатерн подобрался к лошади Феликса и тронул его за кончик калиги.

— Что? — тот вышел из оцепенения и посмотрел на грязного человека рядом. — Кто ты такой? — грубо спросил он.

— Квирит, почтенный Гай. Квирит! Гражданин Рима. И твой слуга.

— Что? Мой слуга? Но я совсем не знаю тебя!

— Но, тем не менее, я служил тебе и ты платил мне деньги, господин.

— Странные вещи ты говоришь, квирит. А как твое имя?

— Меня зовут Сатерн.

— Мне не знакомо это имя. Я скажу больше — я впервые его слышу.

— Меня нанял на службу тебе известный рутиарий Квинт.

— Что? Ты знаешь Квинта? Где он?!! — вскричал всадник.

— Погиб, господин. Погиб. Я точно знаю от верного человека, что Квинта более нет в живых. Но тебе не стоит переживать так. Я могу сделать то, что не может теперь сделать Квинт. Я слышал, господин, что ты нуждаешься в человеке, который знает, кто возглавлял заговор гладиаторов? Так я и есть такой человек. Я по заданию Квинта и на твои деньги, господин, искал заговорщиков и нашел их! Но Квинт стал слишком жаден и не захотел делиться со мной и потому не узнал самого главного.

— И ты сможешь доказать, что Децебал возглавлял заговор?!

— Конечно, могу, господин. Кто как не я это может сделать? Но мои услуги стоят недешево, господин.

— Я многое потерял в Помпеях.

— Тогда я продам свою тайну другому.

— Префекту? Он не станет тебе платить.

— Зачем префекту? Твой жене, господин. Госпожа Юлия заплатит многое за эту информацию.

— Что?! Но моя жена погибла! Её больше нет! Ты слышал? Нет! Её следует искать в царстве Аида!

— Не стоит так орать, господин. Нас могут услышать. А это не в твоих интересах.

— Откуда знаешь, что Юлия жива?

— Я видел её среди беженцев. Он со своей рабыней сбежала из города. Больше того все её рабы и слуги также сумели уйти с тюками нагруженными ценностями из твоего городского дома. И она сейчас направляется в Рим.

— В Рим? Это плохо! У неё там большие связи. Стоит Юлии обратиться к Веспасиану и он вспомнит, что знал и уважал её отца Виндекса. Он первым поднял восстание против Нерона.

— Возьми меня на службу, господин. И клянусь тебе, что ты скоро вернешь себе все, что потерял в Помпеях.

— Так ты не побежишь к моей жене?

— Если ты меня к этому не вынудишь, господин. Мне нужен покровитель в Риме. И лучше тебя на эту роль не подойдет никто.

— Значит, ты чего-то боишься? Не так ли?

— Это мое дело, господин!

— Хорошо! Храни свою тайну! Я беру тебя на службу. И если ты поможешь мне восстановить состояние, то не останешься в накладе. Я даже предложу тебе место для жизни в моем доме в Риме.

Донос Сатерна действительно оказался важным свидетельством против Децебала и Помпедий Руф усилил его охрану как государственного преступника.

По приезде в Вечный город его сразу же поместили в Мамертинскую тюрьму. Децебал вместе с Кирном попали в одну из подземных камер, куда не проникал и луч света. Вокруг была густая тьма, и они не знали даже как, велика их камера.

— Здесь сыро, — произнес грек первую фразу в камере.

— И темно! Мы в каменном мешке, Кирн. И, похоже, отсюда уже нам никогда не сбежать.

— Сбежать из Мамертина? Ты шутишь, Децебал? Из такой тюрьмы не бегут!

— Да. Отсюда не бегут. Мы попали в ловушку, Кирн. Все кончено. Все! И как глупо! Я так хотел бороться за свободу. А умру никому не известным гладиатором. И самое плохое, что я ничего не сделал в своей жизни. Ничего!

— Тебе жалко, что ты не поднял людей на борьбу? Но значит, бог не захотел этого. Я и раньше говорил тебе. Ничего тебе не изменить. Ты человек и твои силы малы. Ты не бог, Децебал. И твой Спартак не был богом.

— Но разве не люди все меняют? Посмотри на римскую империю. Веспасиан поднял мятеж азиатских легионов и стал цезарем. Повелителем огромной империи.

— Ты снова не понял меня, друг. Что такое наша жизнь здесь на земле? Это краткий миг, перед вечностью. А что значит сорок или даже сто лет земной жизни пред вечностью! Меня так же спросил об этом Давид, когда бог еще не просветил меня.

— Но тогда зачем все это? Зачем мы приходим в этот мир, Кирн? Можешь ты это мне объяснить?

— Нет. Я сам мало знаю. Мне не довелось много узнать об истинной вере. Давид так мало успел мне поведать.

— А ты не боишься умереть, Кирн?

— Нет, — спокойным голосом ответил грек. — Новая вера научила меня не бояться смерти. Да и все равно придется умирать. Не все ли равно сегодня или завтра?

— Странное отношение к смерти. Хотя может быть действительно все равно? Или Юлия была права? Она говорила мне, что жизнь дарует мне величайшее счастье — любовь женщины. Как думаешь, Кирн?

— Любовь женщин преходяща. Такие вещи недолговечны.

— Ну и что же? Пусть бы она длилась год или два! Но может быть, эти два года были бы счастливыми? Я ведь до неё не знал даже что такое любовь. У моего отца и матери никогда не было таких отношений. У нас в Дакии женщин отдают в жены без их согласия и родители молодых меньше всего интересуются чувствами мужчины и женщины.

— Значит, тебе был дарован краткий миг счастья, Децебал. Не так уж и мало….

Главк не явился к Сатерну. Он решил действовать иначе и поставить не на старого доносчика. Слишком уж скользкой личностью был этот человек и всегда заботился только о личной выгоде.

Лекарь медленно брел по мостовой и глазел по сторонам. Рим показался ему прекрасным городом, и везде были следы величия, даже в нищем квартале, где он снял маленькую комнатушку. Ритм жизни здесь был много быстрее чем в размеренных Помпеях. Все вокруг были деятельны и здесь постоянно кипели страсти. Квириты обсуждали последние новости много говорили о войне, о гранцах империи, о хлебной дани, о гладиаторских боях, о скачках, о сыновьях императора Тите и Домициане.

Город был настолько велик, что напоминал Главку море, куда слилось множество рек со всех концов света.

Сейчас он видел стены храмов и колонны, блестевшие на солнце, портики, величественные статуи.

Мраморные кони, словно живые, застыли прямо над его головой, и вот-вот опустят копыта и колесница пронесется дальше. Но каменный возница смотрел вдаль пустыми глазами, и его рука так и не опустилась, принудив лошадей двигаться еще быстрее.

А вот на высокой каменной арке статуя императора. Веспасиан изображен в боевом облачении, и его фигура была исполнена истинно царского величия и гордости. Намного дальше застыл каменный полководец на коне, но Главк не знал его имени, да и оно было ему не интересно. Какая разница как его звали?

Стены арок, под которыми он проходил, были богато украшены рельефами. Здесь можно было увидеть целые страницы великой истории Рима. На них были изображены гордые римские триумфаторы и побежденные ими вожди.

"Вот здесь и стоит остаться жить! Здесь я могу стать воистину богатым человеком. Если в Помпеях мой товар раскупался, то здесь я найду золотую жилу! Сколько клиентов у меня будет! Уж я сумею доказать, что я лучший лекарь и поставщик всяких снадобий. И не стану я работать на Сатерна. Этот пройдоха хочет поживиться за мой счет и получать мои прибыли для себя. Но я найду себе иного покровителя. Но вот и цель моего путешествия — Большой цирк".

Главк прошел сквозь узкие ворота и вместе с толпой горожан пошел по проходам, что отделяли одну скамейку от другой. Свободных мест было мало. Но лекарю и не было нужды искать его, он пришел совсем не глазеть на состязания. Здесь его должны были встреть.

Цирк имел форму гигантской чаши, и Главк понял что не стоит ему далеко удаляться от ворот. Этак, он не сумеет найти госпожу Юлию.

— Главк! — услышал он окрик и увидел вдали раба. Тот махал ему рукой.

Лекарь приблизился к нему и спросил:

— Ты звал меня, юноша?

— Да. Я звал тебя. Моя госпожа предлагает тебе посетить ей ложу. Там удобнее наблюдать за скачками. Прошу за мной.

Раб отвел его в ложу украшенную свежей зеленью и цветами. Там его уже поджидала сама Юлия. Матрона была прекрасна и свежа словно молодая девушка в своем белом пеплуме и накидке.

— Ты искал встречи со мной, лекарь? — без приветствия обратилась она к нему. — Мне предали твое желание, и я пригласила тебя сюда.

— Да, о божественная, я искал встречи с тобой.

— И чего тебе от меня нужно?

— Ты не слишком милостиво принимаешь меня, госпожа. Но я совсем не обидчив.

— А ты думаешь, что меня тронут твои обиды, Главк?

— Нет, госпожа. Так я не думаю, ибо знаю свое место. Но я нищ, о Исида! Протяни мне руку помощи и накорми меня. Обогрей, дай кров над головой.

— С чего это я должна делать это для такого как ты? — сурово спросила она.

— Я принес тебе важную весть!

— Весть? Я не покупаю сплетен, Главк. Найди в Риме моего мужа и предложи свои новости ему.

— Но я думаю, что эта весть будут нужнее тебе. Это новость о Децебале, госпожа!

— Что?! — Юлия соскочила со своего места. — Ты знаешь, где Децебал? Ну, говори же!

— Знаю, госпожа.

— Так говори же?! Чего молчишь?! Свою награду ты получишь! Говори!!! Я отдам тебе все, что имею! Говори же!

— Я верю тебе, о Исида! Ты не станешь обманывать бедного больного старика. Децебал сидит в настоящее время в подземном каземате Мамертинской тюрьмы.

— Что? В Мамертине? — Юлия страшно побледнела, и румянец в одно мгновение сошел с её щек.

— Именно там, госпожа. Сведения самые достоверные.

— Его схватили? — порывсито спросила Юлия. — Как? Когда?

— Твой супруг захватил его и его товарища и отдал Помпедию Руфу, сообщив, что именно Децебал стоял во главе заговора гладиаторов. А Помпедий Руф предал его римским властям.

— Вот скотина, — зашипели Юлия. — Мерзкий вонючий хорек! Ну, погоди, ты меня еще вспомнишь…

Галереи Большого цирка в тот день были заполнены так, что яблоку негде было упасть. Квириты шумели и громко заключали пари и делали ставки. Конные состязания колесниц был и в те времена не менее популярны чем гладиаторские бои.

— Сегодня ответить на вопрос кто победит не трудно, — произнес богатый всадник, указав пальцем с прекрасным изумрудным перстнем на готовившихся колесничих.

— Сам Лутаций готовиться к состязанию! Чего же здесь гадать.

— У него прекрасные лошади. Я видел их. На таких лошадях можно только побеждать!

— У него больше 50 побед!

— И за каждую он получил по 30 тысяч сестерциев!

— Мало теперь в Риме найдется людей богаче него!

— Значит, ставить нужно на зеленых!

— Я так и сделал!

— А я нет. У вашего Лутация есть хорошие соперники. И вы можете сегодня многое потерять, квириты, если поставили на него большие суммы.

— А сам-то ты на кого ставил, Марцел? На синих?

— На красных! Именно среди них есть новый колесничий, что правит лошадьми как бог. И он сегодня сорвет первый приз!

— Посмотрим, Марцел! Посмотрим!

— Лутация победит какой-то неизвестный человек? Это сменшно!

Главк устроился на сидении в ложе Юлии. Перед его глазами мелькали люди в зеленом, белом и голубом. Это были цвета, в которых выступали возницы и все зрители делились на партии. Каждый уважающий себя римлянин считал своим долгом принадлежать к какой-то партии.

— Ты никуда от меня не уходи, Главк. Пока получишь помещение в моем доме. А затем я приобрету тебе дом, где ты снова сможешь завести себе небольшой храм бога Асклепия.

— Ты так добра, о Исида!

— Не называй меня именем богини. Я не Исида.

— Как скажешь госпожа, я сравнил тебя с ней за твою редкостную красоту.

— Прекрати попусту болтать, Главк. Состязания вот-вот начнутся. Сам император прибыл в цирк.

— Император? А где он?

— В одной из лож. Но Веспасиан не любит когда на него просто так глазеют. Поэтому лучше тебе не знать где он. А то вызовешь гнев цезаря.

— Да охранят меня боги от такой напасти.

На арену вышли музыканты в руках которых сверкали медные этрусские трубы. Зазвучала древняя мелодия сочиненная еще во времена Тарквиниев (Тарквинии — династия этрусских царей Тарквиниев в VI веко до н. э.).

После музыкантов на арене показалась пышная колесница устроителя игр запряженная четверкой белоснежных лошадей. Перед глазами восхищенных зрителей мелькали золоченные спицы громадных колес.

На колеснице рядом с возницей находился полный человек в пурпурной тоге. В его руках был скипетр из слоновой кости увенчанный орлом. Колесница приблизилась к ложе императора, и распорядитель приветствовал его поднятой рукой.

— Ave ceasar imperator! (Приветствую тебя император!)

Шествие проделало круг и вернулось к тем воротам из которых появилось. Распорядитель игр сошел с колесницы, предал появившемуся жрецу Юпитера свой жезл и удалился.

Теперь пришло время скачек! Жрец махнул куском белой ткани, и в то же мгновение упала веревка, преграждавшая путь колесницам. Возничие заставили коней рвануть с места. Грохочущие махины полетели по арене. Лошади разных мастей шли ровным галопом. Раздавались яростные крики, что пересиливали шум от грохота колесниц и от топота копыт сотни лошадей….

Двери камеры отворились, и первым внутрь вошел надсмотрщик с факелом в руке.

Заключенные закрыли глаза руками. Яркий свет резанул им по глазам. В камеру вошли вслед за факелоносцем трое людей.

— Децебал? — спросил один из них и подошел к Кирну. — Вставай!

— Это я Децебал! — дак поднялся с каменного пола.

— Ты? Настоящий Геракл! Тогда пойдешь с нами.

— А куда вы его ведете? — Кирн стал подниматься вслед за Децебалом.

Но один из стражников сильной рукой вдавил его обратно.

— Ты пока сиди здесь. Твоя очередь еще придет!

Децебал покорно отправился за стражниками и последовал за факелоносцем. Он понял, что его вели в камеру пыток. Он уже знал, в чем его станут обвинять и какое признание нужно палачам. Конечно, теперь уже не стоило сильно хранить тайну, так как это не могло никому повредить. Скорее всего, все гладиаторы или другие участники рабского заговора или погибли в те страшные дни в Помпеях, или сумели бежать. Он же не слышал, чтобы схватили Келада или кого-то из их ближайших соратников.

Но выдавать никого он все равно не собирался. Пусть римляне хоть в это потерпят поражение. Страшные палачи Мамертина ничего от него не добьются.

Его втолкнули в большое помещение, ярко освещенное многочисленными факелами. Больше того яркий огонь пылал в большой жаровне на которой калились инструменты для пыток.

Возле этих страшных орудий стоял громадные палач, обнаженный по пояс в одной кожаной набедренной повязке. Мощное тело этого человека казалось красным от пляшущих огней большого пламени, и он напоминал скорее не человека, но демона подземного мира вырвавшегося на свободу.

— Привяжите раба к пыточному креслу! — приказал человек, который командовал здесь всем.

Теперь Децебал смог хорошо рассмотреть его. В камере он не имел такой возможности из-за плохого освещения, а по пути он шел за его спиной.

Это был среднего роста мужчина с худощавой фигурой. Но по нему сразу было видно, что он принадлежит к военному сословию. Все его тело было подтянутым и гибким, а руки выдавали в нем опытного мечника.

Дака привязали к высокому деревянному креслу так, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Префект Помпедий Руф донес божественному цезарю, о том, что ты и твои сообщники готовили в Помпеях восстание против власти императора. Это так?

— Восстание? О каком восстании ты говоришь, господин? Просто несколько рабов взбунтовалось, воспользовавшись стихией. А Гай Сильвий Феликс ложно возвел на меня обвинение из лично мести.

— Но обвинение на тебя подтверждается другими людьми, дак. У меня есть сведения, что заговор гладиаторов был. И этот заговор охватил в Помпеях и пригородах более 2 тысяч человек. Но по причине извержения Везувия эти преступные планы провалилась. Сами боги взбунтовались против вашего мерзкого преступления и потому погибли города империи!

— Ты хочешь, чтобы я признал существование заговора? — спросил Децебал.

— Да. Скажи правду и не будешь подвергнут пыткам!

— Правду я уже сказал тебе. Ни о каком заговоре я не слышал. И если хочешь, то можешь приступать к пыткам, римлянин. Боги видят, смогут ли твои пытки сломить меня. Я из народа даков. А даки боли не бояться. Они прирожденные воины и именно поэтому вы до сих пор не покорили мою страну.

— Отличные слова, варвар. Но ты не добавил одного слова, "пока" не покорили твою страну. Пока. Все в будущем.

— Будущее открыто только бессмертным богам, римлянин.

— Не только. Твое будущее могу предсказать и я. Ты скоро умрешь.

Децебал засмеялся.

— И ты думаешь напугать меня этим?

— Нет, не напугать.

— Тогда приступай к пыткам, римлянин. Не трать слов понапрасну.

— Сейчас ты увидишь пытку, гладиатор. Но пытать я стану не тебя. На твоих глазах станут пытать других рабов до тех пор, пока ты не скажешь правду и не назовешь имена твоих сообщников.

Дакиец побледнел и ничего не сказал на заявление римлянина.

— Тебя проняли мои слова, раб? Не так ли? Я вижу даже в этих красноватых бликах бледность твоего лица. Вот мы и проверим твою знаменитую выдержку. Давайте первого раба.

В пыточную камеру стащили гладиатора, которого Децебал знал в Помпеях. Он был из новой партии, купленной Акцианом совсем недавно. Дак сам лично проверял их умение драться на мечах и ставил им метки.

— Привяжите его к столбу!

Гладиатора, а это был молодой мальчишка из племени свевов, на вид ему было не больше 19–20 лет, привязали к столбу, подняв ему руки вверх. Палачи сдернули с него лохмотья и обнажили тело.

— Что повелишь делать, господин? — спросил один из подручных палача.

— Начинайте с масла! Полейте рабу ступни маслом и поджарьте их на огне!

Палачи быстро стали выполнять приказание. Они сами были рабами и знали что положено за промедление.

Ноги свева облили маслом и поднесли к ним факелы.

— Жги!

Языки пламени окутали ступни молодого гладиатора. Он дико завопил от боли, и его тело стало извиваться, но убрать свои ноги от огня он не мог!

— Хватит!

Факелы были убраны.

— Итак, Децебал, ты хочешь говорить? Тебе ведь не хочется, чтобы юноша продолжал страдать дальше, не так ли?

Дак молчал. И только лоб его покрылся холодной испариной.

— Расскажи мне о заговоре и его престанут пытать. Больше того окажут помощь. У нас здесь есть отличные мази от ожогов. Юноше забинтуют ступни, и он сможет ходить через время.

— Я ничего не знаю о заговоре гладиаторов, — произнес Децебал. — И зачем продолжать пытку этого раба? Пытай меня!

— Тебя? Нет! От тебя мало чего можно добиться пыткой. Продолжайте, И Больше огня! Больше!

Уже три факела были поднесены к ногам несчастного раба, и по камере распространился отвратительный запах горелой человеческой плоти. Раб снова дико заорал. И его вопли разрывали голову дака словно раскаленные молнии.

— Его ноги горят, Децебал! И стоит тебе сказать только слово, как я прикажу убрать факелы! — лицо римлянина нависло прямо над лицом дака. — Его плоть жариться на огне! Он испытывает страдания по твоей вине!

Децебал завыл подобно раненному зверю, Его мышцы напряглись, и он порвал ремни, которыми его руки были привязаны к креслу. В одно мгновение он схватил римлянина за шею и резким движением свернул её. Раздался хруст шейных позвонков, и бездыханное тело упало даку под ноги.

Палач и его подручные никак не ожидали такого поворота и замерли на месте. Огонь от ног свева был убран. Вопли стихли. Тело пытаемого обмякло. Децебал пытался освободить и ноги, но безуспешно.

— Он убил господина! — заверещал один из подручных.

Громадный палач подскочил к деревянному креслу и нанес удар даку по голове. Децебал откинулся, и все поплыло у него пред глазами. Он потерял сознание….