Гладиаторы

Глава 5 РАБ У ВЕСЛА

Римская боевая триера "Стрела Артемиды" высадила Марка Метела и его воинов в ближайшем порту и снова вышла в море. На этот раз полновластным хозяином на ней стал триерах Регилий Квинт Катулл, который, прямо говоря, недолюбливал Марка Метела считая его выскочкой и профаном в морском деле. Триерарх всегда удивлялся тому доверию, что цезарь Веспасиан оказывал этому грубому вояке. А все из-за того, что Метел некогда служил под началом Корбулона и сражался в Азии. Веспасиан Флавий всегда уважал Корбулона и после смерти полководца уважение переместилось на его боевых соратников.

— Эй, Фаномах! — окликнул он клевста. — Пошевели твоих лодырей за веслами. Пусть работают веселее. Не зря же я приказал покормить их вареной требухой! Если к вечеру мы достигнем цели, то они получат по глотку вина и куску конины с соусом.

— Мои лодыри и так работают целый день. Ветра то, как не было, так и нет.

— Ты стал жалеть рабов?

— Нет, но в последнее время у нас постоянно был недокомплект. И только подобрали нужное количество, как по вине Марка Метела снова потеряли девятерых. Стоит поберечь живой товар.

— Будь проклят этот недоучка! Всех пленных пиратов, а их было 21 человек, он забрал себе, оставив нам одного!

— Еще бы, — совсем не удивился этому Фаномах. — Он их продаст, а деньги положит себе в кошель. Я бы на его месте сделал бы тоже самое.

— Но ты не на его месте, Фаномах. И гребцы это твоя команда и ты за них отвечаешь!

— Вот я и прошу их поберечь, триерарх.

— Хорошо! Они получат отдых и даже по два глотка вина! Но сейчас нужно работать! Иди!

Клевст, недовольно бурча, отправился в "свое царство" на борту корабля, шевелить надсмотрщиков и метать "громы и молнии" на рабов.

Гребцы располагались на боевой триере вдоль бортов в три этажа, имея над головой верхнюю палубу в виде крыши. Со стороны моря их защищала обшивка из толстых досок с амбразурами для весел. Эти амбразуры были очень узкими, чтобы невозможно было повредить гребцам в случае обстрела со стороны противника.

Амбразуры позволяли выдвигать весла только на определенную длину. Весла имели особые утолщения, благодаря которым они не падали в воду, даже если гребцы не могли их удержать.

Во время столкновения с пиратским судном десять весел были изломаны, и их пришлось заменить из запаса. Трупы убитых рабов были раскованы и выброшены за борт на корм рыбам. Клевсту пришлось перераспределить гребцов с другой стороны так, чтобы по обоим бортам было равное число.

Децебала приковали в середине на место одного из убитых, остатки крови которого все еще были на лавке. Корабельный кузнец ловко заклепал на его ногах кандалы и протянул сквозь кольца длинную цепь, что удерживала его у скамьи.

— Теперь это твой дом, раб, — мерзко засмеялся кузнец, обнажив гнилые зубы.

Фаномах, наблюдавший за процедурой, жестом отослал кузнеца и прочитал даку короткие правила гребца:

— У меня правила простые. Работать и еще раз работать! За непослушание — плети! За дерзкие слова — плети и лишение еды один раз в день. За повторное замечание лишение еды три раза в день. За еще одно замечание с моей стороны или со стороны надсмотрщика — лишение еды не только для тебя, но всех кто сидит рядом с тобой. А знаешь, что эти звери потом с тобой сделают?

Дак промолчал.

— За мятеж или подстрекательство к мятежу — смерть! Все понятно?

Децебал снова промолчал. Но на этот раз клевст перетянул его плетью по голове. На лбу и щеке дака появился кровавый рубец.

— Я, кажется, задал тебе вопрос, раб? Тебе все понятно?

— Да, господин, — произнес Децебал, поняв, что шутки с этим толстяком опасны.

Правила здесь были более чем просты. Обязанностью каждой пары гребцов у весла было четко, по команде выдвигать его, и по сигналу опускать в море. Ритм работы обеспечивал флейтист.

Дак взялся за весло и его сосед изможденный раб с выбитыми передними зубами спросил его:

— В первый раз у весла?

Дак молча кивнул в ответ.

— Оно и видно. Сыроват ты для такой работы. Но ничего посидишь здесь лет пять-шесть и привыкнешь.

— Что? — Децебал вышел из оцепенения. — Лет пять?

— А ты думал, что тебя только на день сюда посадили?

Соседние рабы хохотнули на эту шутку.

— Ты откуда здесь появился? — спросил его раб на задней скамье. — Пират?

— Вроде того. Это мое первое плавание в роли пирата. Оказалось неудачным.

— А теперь станешь бороться с пиратами во имя великого цезаря.

— Как и все мы.

Децебалу в этот момент стало страшно. После последних слов одного из гребцов ужасная действительность дошла до него. Он стал частью этого рабского товарищества гребцов-кандальников. Здесь не будет больше тренировок, не будет гладиаторских застолий, не будет бесед с Давидом и Юбой! Будет только тяжелый и изнурительный труд, и будут удары плетью….

Первый день не обошелся без сюрпризов. Дак налегал на весло и старался трудиться наравне со своими товарищами, но через три часа так устал, что ему казалось, что все его тело ноет. А он то считал себя сильным и выносливым воином и мужчиной, который сто очков форы даст каждому из этих доходяг за веслами.

Децебал обливался седьмым потом.

— Ты не надрывайся так, — посоветовал ему сосед. — Этак, долго выдержать невозможно. Ты смотри на меня и учись, как с веслом-то обращаться.

— Тело ломит словно и не мое, — тяжело произнес дак.

— Это всегда так с непривычки. Я также начинал. Думал, умру. Но нет выжил.

Децебал с удивлением помотрел на этого тщедушного человечка. Он казался таким хилым и хрупким, но за веслом ни в чем ему не уступал, воину с наружностью и фигурой Геркулеса.

— Удивлен моим видом? — со смешком спросил сосед.

Децебал кивнул.

— И сам станешь таким через год-два. Весло быстро выматывает из раба все силы и все соки высасывает море. Можешь мне поверить.

— Эй вы, собаки! Не разговаривать! — заорал надсмотрщик, и плеть больно врезалась даку в шею. — Много сил есть? На разговоры хватает? Так?

Рабы молча стонали и налегали на весла. Пререкаться не разрешалось. За это следовали жесточайшие наказания. Это дак усвоил и без побоев. Жалобно звенели цепи…

Работа закончилась только вечером когда прозвучала долгожданная для каждого раба-гребца команда "Суши весла!" Рабы сразу же налегали на весла грудью и прижимали их к коленям. При этом они поднимались из воды и замирали в горизонтальном положении.

Затем рабы втянули инструменты своего тяжелого труда внутрь и могли позволить себе отдых.

— Сейчас принесут еду, — послышался шепот соседа. — Ты смотри, будь осторожен при её получении.

— А что значит быть острожным? — не понял дак.

— Миску бери аккуратно и вперед не суйся, а то надсмотрщик может избить тебя и лишить порции.

Послышался запах кислого варева, которое двое матросов несли в громадном чане.

— Мясо! — послышались вздохи позади него.

— Мясное!

— Не иначе расщедрился ныне наш триерах.

Позади еще двое матросов несли большие амфоры.

— Вино!

— Точно вино!

— Хвала Зевсу вседержителю!

Надсмотрщик быстро раскидал миски рабам, и горе было тому, кто не сумеет её поймать и глиняный сосуд разобьется. Это верное лишение порции на день, а то и на два. Дак поразился тому искусству как рабы, гремя кандалами, ловко, по собачьи ловили миски.

Эта сцена могла бы показаться ему смешной в иной ситуации, но не сейчас.

Началась раздача пищи. Сам клевст Фаномах принимал участие в этом действе. Он раздавал рабам лепешки, а матрос за ним черпал деревянной глубокой ложкой варево и плескал его в миски.

Децебал видел как эти всклокоченные, худые, с многочисленными шрамами от постоянных побоев люди, жадно хватали свои порции и набрасывались на еду словно голодные волки, с опаской озираясь по сторонам. Было в этой повадке поглощать пищу нечто звериное, нечеловеческое.

Децебал взял свою порцию, но есть не мог. Он был готов расплакаться как женщина.

— Чего не ешь? — спросил его сосед, быстро проглотивший свою порцию. — Не хечешь? Дай мне!

И не дождавшись ответа, он схватил его миску и лепешку и стал быстро уничтожать все это.

"Неужели этот человек некогда тоже был свободным? — подумал дак. — Неужели и он мог носить меч? Неужели это могло быть воином? До какой же степени можно пасть человеческому существу? И я стану таким вот? Я стану также пожирать свой пайку и запускать грязные лапы в миску к соседу?"

— А теперь вам положено по глотку вина! — громко произнес Фаномах. — Подставляйте ваши миски! И благодарите великого цезаря!

— Благодарим божественного цезаря Веспасиана Флавия! Да пошлют ему боги долгую и счастливую жизнь! — хором произнесли все рабы, кроме Децебала.

Это не осталось незамеченным клевстом. Он подскочил к даку:

— А ты, почему не славишь божественного императора? Или твой мерзкий язык не поворачивается когда это нужно? Так я имею прекрасное средство как раз для таких, как ты!

Дак молчал, не зная, что ответить. Он понял, что сейчас клевст станет его избивать, и уже приготовился к этому. Но неожиданно подоспела помощь и палка с металлическим наконечником в руке Фаномаха опустилась.

— Господин, кормилец наш, — обратился к Фаномаху сосед дака. — Парень еще сырой. В первый раз на работе и не знает наших порядков. Я научу его к завтрашнему дню, и он станет делать все как нужно. Не гневайся на парня понапрасну и не распаляй своего сердца.

— Так, Тирон? — клевст посмотрел на раба. — Ты сделаешь это?

— Так, кормилец, сделаю.

— Хорошо. Я не стану его хлестать сегодня.

После сытного ужина прозвучала команда:

— Закрыть окна!

Амбразуры были заткнуты соломенными подстилками, что валялись у рабов под ногами. Сразу же внутри корабля стало совсем темно.

— Всем спать! — прозвучала новая команда надсмотрщика. — Завтра для вас также будет работа! Молитесь Зевсу и Посейдону, чтобы послал нам ветер!

Рабы стали устраиваться спасть здесь же на скамьях, прижавшись друг к другу. Здесь не полагалось ни подстилок, ни даже охапки соломы. Постель в гладиаторской казарме сейчас показалась даку сказочной роскошью.

— Мое имя Тирон, — представился ему сосед. — Я кападокиец и моя родина далеко отсюда. А кто ты?

— Я дак, и мое имя Децебал. Слышал о Дакии?

— Слышал и не один раз. А кем ты был у себя на родине? — поинтересовался Тирон.

— Воином.

— Ах, вот как? Простым или воеводой?

— Простым.

— Понятно. Тебя взяли в плен римляне, но ты бежал к пиратам? Так?

— Да. Я попал в плен во время одной вылазки.

— Эх! Не повезло тебе, дак Децебал. А вот я был в свое время кузнецом и ковал отличное оружие. Мои топоры были не хуже изделий халибских мастеров-оружейников. Ух, и ел я тогда! И вино пил каждую неделю. Веришь ли? И не чета тому, что мы пили с тобой сегодня. У меня тогда водились деньги и я мог позволить себе даже хиосское вино. Ей-ей не вру. Вот было время сытости и достатка!

— И что же случилось потом? — поинтересовался дак.

— Я стал убийцей, и мне пришлось бежать из родного города.

— Убийцей? — еще больше поразился дак. — Но кого ты убил?

— Женщину, — мрачно прошептал кападокиец. — Я страстно любил её и потому убил, застав с другим. Она была дочерью моего компаньона, купца, что закупал у меня клинки и делал заказы. Когда ей стукнуло 16 лет, я сговорился с ним о покупке дочери. И она стала моей женой.

— А сколько же тебе тогда было лет, Тирон? Ну, когда ты женился на этой девчонке?

— Тридцать шесть лет. Но я был крепок как бык. Настоящий кузнец.

— И тебя осудили и продали в рабство за убийство какой-то девки? Что же у вас за странные законы?

— Ну, я убил не только её, но и того кто был в её постели. А им оказался римский всадник и друг прокуратора Кападокии. Вот так вот. Да разве ж я мог тогда знать кто он? Обычный голый мужчина. А поди разбери раб он или свободный? Знатный римлянин или грязный поденщик?

— Да, не повезло тебе, Тирон. Но почему тебя не использовали как кузнеца если ты был таким хорошим мастером?

— Поначалу так и было, но затем мне повредило руку, и для кузнечного ремесла я стал непригоден. После этого меня и продали на триеру.

— И как долго ты здесь?

— Семь лет.

— Семь лет? — изумился Децебал. — Целых семь лет! Неужели можно прожить вот так хотя бы год? Я признаться не могу понять этого. Только теперь я понимаю Юбу и его слова.

— Юбу? А кто это такой?

— Один мой знакомый гладиатор.

— О! У гладиаторов совсем иная жизнь, чем у нас. Эти хоть и рабы, но совсем не такие как гребцы. Нет! Эти и вино пьют и девок имеют каких угодно. Они умирают с мечами в руках, а не от истощения или от побоев надсмотрщика. А я девок и баб только во сне и вижу. Еще когда работал кузнецом в Помпеях, то была у меня связь с одной толстухой. Эх, и баба была! Дородная и дебелая. И большой грудью. Было за что подержаться.

Дак больше не слушал Тирона. Он думал о своих товарищах и словах, что они говорили. Теперь ему более не суждено их увидеть. Никогда! От этого весла просто так не уйти. Разве что броситься на надсмотрщика, когда тот приблизиться, и попробовать его прикончить. За это ему подарят смерть. Жгучая волна ненависти к рутиарию Квинту обдала его, и кулаки воина-раба сжались. Под ногами гулко звякнула цепь….

Следующим утром триера снова вышла в море, и гребцы работали, не покладая рук. Но на этот раз судьба улыбнулась несчастным и отверженным и их мучения не были долгими.

Неожиданно появился ветер, и солнце скрылось за нагнанными тучами. Прозвучала команда клевста:

— Суши весла!

Рабы быстро исполнили команду и вздохнули с облегчением. Верхняя палуба над ними наоборот ожила, и сонное царство там кончилось. Матросы теперь тянули снасти, забирались на реи, подгоняемые криками кибернета, начальника над свободными членами команды тиреры.

Быстро развернулись паруса. Корабль прибавил ходу, и белые плотные крылья понесли его по волнам.

Фаномах потер руки и произнес, обращаясь к триерарху:

— Боги, Посейдон, повелитель морей, и его супруга Амфитрида, наконец вняли моим мольбам. Мои гребцы получили возможность восстановить силы.

— Я не думаю так, Фаномах. Что-то подсказывает мне приближение шторма. А это совсем нежелательно!

— Мы разве в первый раз попадаем в шторм? Я не узнаю тебя, триерарх! Мы много раз переживали бури на море и всегда выбирались из них и сохранили триеру императора. Тебе пора возглавить флот империи Регилий Квинт Катулл. Ты достоин этого.

— Я боюсь, что удача готова отвернуться от меня.

— С чего такие мрачные мысли, триерарх? — удивился клевст.

Он понял, что его начальник боится. А это его сильно поразило. Еще ни разу за время их совместной службы во флоте, он не видел, чтобы этот железный человек чего-то боялся.

— Ты веришь в богов, Фаномах? — спросил Регилий.

— Конечно, верю в олимпийских богов. В них верили все мои предки, и Эллада стояла на вере в этих богов. Ваша империя, покорившая Элладу, стоит на вере в этих же богов! Только называются они несколько иначе. Зевс — Юпитер, Посейдон — Нептун. А сущность-то одна и та же.

— Так вот я чувствую, что боги недовольны мной. Они гневаются и готовы лишить меня своей благосклонности.

— С чего ты это взял?

— Чувствую! Понимаешь? Чувствую? Этого раба не нужно оставлять на судне. Ты понимаешь, он не должен здесь быть!

— Какого раба? Ты говоришь о новеньком, что посадил за весло Марк Метел?

— Именно о нем! Я еще тогда понял, что этому человеку здесь совсем не место!

— Да с чего ты взял?

— Считай, что мне было видение! Боги в своём откровении предупредили меня, что от него стоит избавится. А ты знаешь, как боги не любят когда пренебрегают их священной волей. И плевать на приказ стратега! Он сейчас не здесь и не рискует собственной жизнью.

На нижней палубе среди рабов также обсуждали создавшееся положение. Временное безделье и тревожная обстановка способствовали беседе.

— Будет буря! — мрачно сообщил даку Тирон. — Попомнишь мои слова!

— Да заткнись ты, оракул! — послышался грубый окрик позади них. — Каркаешь как ворона!

— Да ничего он не каркает, — поддержали кападокийца с другого ряда. — По всем приметам быть буре.

— Еще один предсказатель. Накликаешь беду на наши головы!

Надсмотрщики недавно покинули палубы с гребцами, и у рабов появилась возможность почесать языками, без опаски получить плетью по лицу.

— Буре быть! Я не в первый раз на море. И по всем приметам нас хорошенько потрусит.

Децебал спросил у своего соседа:

— А разве мы успели уйти далеко от берега?

— Конечно, наш триерах человек рисковый и не любит обычных каботажных плаваний, и все время идет напрямик. Но если налетит буря, то он рискует потерять и корабль и людей. Так было уже не раз.

— Ты боишься смерти? — спросил дак.

— Смерти? Вроде бы и нет, но вроде бы и да. Человек странное существо, он не хочет быть рабом, но становиться им. Он не хочет унижаться, но делает это. Все здесь вокруг нас с тобой не мечтали быть рабами за веслами римской триеры. Но жизнь это та единственная искорка, которая должна гореть.

После этих слов начался шторм. Словно верхние боги дали ответ на слова раба-кандальника. Ослепительно сверкнула молния и послышались раскаты грома. Корабль задрожал всем своим могучим телом, и его швырнуло в сторону.

Рабы стали истово молиться на разных языках разным богам.

Наверху матросы, увидев ярость стихии, попрятались по разным щелям, и кибернет не мог собрать их, для того чтобы убрать паруса. Никто их них не стал бы выполнять приказов. Матросы не могли ничего сделать на шаткой палубе, их слепил ветер, и сбивала с ног хлеставшая колючая ледяная крошка. Поэтому они препоручили корабль богам. Вскоре паруса были изорваны в клочья, и судно стало еще больше швырять в бешеной адской круговерти.

Триерах призвал двух солдат охранной команды и приказал им следовать за собой.

— Куда ты? Там опасно! — попытался остановить его Фаномах. — Нам стоит положиться на волю судьбы и молиться богам!

— Но перед тем мы должны избавиться от раба, неугодного богам!

Триерарх выскочил на палубу и его сразу едва не сбил бешенный порыв ветра. Солдаты смело последовали за ним.

— Идите осторожно! — предупредил их тирерарх. — За мной след в след!

Троим людям было крайне трудно держаться на скользкой, покрывшейся ледяной коркой, палубе. Она ежесекундно обмывалась ледяной водой. Подошвы сандалий и калиг скользили по белой корке, и они могли в любой момент сорваться в страшную черную и ревущую бездну.

— Быстрее! — перекрикивая ветер заревел триерарх. — Наша цель совсем рядом!

Он бросился вперед и кубарем покатился по лестнице ведущей на палубы гребцов. Солдаты последовали за ним. Они сумели пройти, и их не смыло волнами! Это было главное. А синяки и ссадины пройдут.

В помещении для гребцов было совсем темно. Огня не было. Зажечь факелы было невозможно.

— Где надсмотрщики? — громко произнес триерарх. — Здесь ничего не видно!

— Нет никого из этих псов, — послышался наглый голос одного из рабов.

— Пусть их Аид пожрет! Эй! За мной! — приказал он воинам. И протянул руку, чтобы они могли ориентироваться в темноте. Сам он отлично знал расположение нижних палуб….

Огромная волна ударила в борт корабля. С треском сломалась мачта и повисла на снастях на несколько мгновений, а затем сорвалась в море.

Децебала вытолкнули на палубу и закрыли за ним вход. Солдаты не рискнули выполнить приказ триерарха и швырнуть раба в море. Они были уверены, что волны сами заберут свою жертву. И не ошиблись.

Шквал ветра сбил дака с ног, и он покатился по ледяной палубе. Но в море Децебал не упал. Его руки, в последний момент, ухватились за ржавое кольцо деланное в палубу.

Но следующий за порывом ветра шквал воды, вырвал гладиатора с корабля и швырнул его в бушующее море. В воде дак увидел громадное плавающее бревно и ухватился за него….

Очнулся воин связанным по рукам и ногам. Он снова был в плену! Его снова поймали и везут в новое рабство — может быть еще более страшное, чем рабство у весла римской триеры. Он был готов завыть от отчаяния. Почему боги не послали ему смерть в пучине? Разве не заслужил он этой чести? Зачем он ухватился за эту проклятую мачту?

Воин огляделся вокруг и понял, что он не на борту римской триеры. Да и зачем римлянам его подбирать, если они сами вышвырнули его за борт? Децебал увидел, что это судно намного меньшее по размерам и напоминало небольшой рыбацкий баркас.

Рядом сидел изможденный раб с металлическим ошейником.

— Ты пришел в себя? — проскрипел он старческим простуженным голосом.

— Где я? — спросил Децебал. — Как сюда попал? И кто ты?

— Как много вопросов, пират. Ты бы их задавал по одному, а то…

— Ты сказал пират? — возмутился дак. — С чего ты взял, что я пират? Кто сказал тебе это?

— Догадался. Мы видели здесь судно. Мы укрылись за мысом небольшого островка, чтобы не попасть им на глаза. Затем началась страшная буря, и мы вытащили наше суденышко на берег и переждали стихию. Когда все кончилось, мы с хозяином подошли к тем местам, где бушевал шторм в надежде чем-нибудь поживиться. И выловили тебя уцепившегося за обломок мачты.

— Так значит, римская триера не утонула?

— Пошла на дно? Нет! Она цела и её только немного потрепало штормом. Это верно! Я сам видел, — раб хитро прищурился. — Ты спрашиваешь о римском военном судне и удивляешься, что я назвал тебя пиратом?

— Но я не пират! И никогда им не был! Меня самого похитили пираты, и силой удерживали на своем корабле! Затем, на них напали римляне, и пиратская триера пошла на дно.

— Вот как? Но на тебе не было цепей. Ты кем был на римском судне?

— Рабом у весла!

— Без цепей?

— У весла я сидел в цепях. Но затем римляне во время бури вышвырнули меня за борт. На мое счастье у них сломалась мачта, и я сумел выжить. А может не на счастье, а на беду?

— Кто знает, где нас ждет счастье, а где беда? Это вопрос философский.

— Среди римских рабов так много философов? Тогда объясни мне, почему я связан?

— Потому, что мы с моим хозяином простые рыбаки. И мы уже не молоды чтобы одолеть такого бойца как ты. Вот мы и позаботились о себе заранее.

Децебал окинул взглядом небольшое суденышко.

— Но где твой хозяин? Я здесь никого не вижу!

— Он сейчас в воде. Скоро поднимется со дна на верх.

— Что? — удивился Децебал словам раба. — Что значит со дна?

— Мы рыбаки и ловцы губок. Хозяин сейчас опустился за ними.

Раб указал на лежавшую в стороне добычу — кучу нежных светло-желтых губок, что напоминала сказочные цветы.

— Странно, — пробормотал гладиатор. — Хозяин ныряет за губками, а раб сидит в лодке.

— А ничего странного. Мой хозяин бедняк и он одинок, как и я его раб. Мы поддерживаем друг друга на старости лет. Да и не пловец я нынче и не ныряльщик. А в прежние времена, лет 20 назад лучше меня ныряльщика не было!

— Стар стал? — спросил воин.

— И это тоже. Но старость не самое главное. Какая-то рыбина схватила меня за пятку. И моя нога раздулась и посинела, так что и смотреть было страшно. Я думал, что конец пришел моей бедной жизни. Мой хозяин Спор тогда нанял врача, и он отрезал мне половину ступни. Теперь я не то что нырять, но и ходить быстро не могу. Осталось мне сидеть в лодке и ждать своего хозяина.

В этот момент из воды вынырнул еще один старик и ухватился сильной рукой за борт лодки. Другой он швырнул в лодку только что срезанные им губки.

— Нужно нырять еще раз, — проговорил он, тряхнув головой. — О! Наш пленник проснулся от тяжкого сна.

— Ты Спор? — спросил гладиатор.

— Спор, — ответил ныряльщик. — Это мое имя. И я римский гражданин. Рядом с тобой находиться мой раб и друг по совместительству. А вот кто ты, добрый человек?

— Я?

— Он сказал, что не пират, — усмехнулся раб.

— Не пират? — спросил ныряльщик. — А кто же?

— Говорит, что пираты его похитили!

Оба и хозяин, и раб громко засмеялись.

— А ты разве девица чтобы тебя похищать? — спросил Спор, влезая в лодку.

— А разве похищают только девиц? Сильные рабы нужны всем, — дак сделал попытку освободиться.

— А пиратов можно продавать в рабы и общество скажем нам за это только спасибо.

— Так вы намерены меня продать? — удивился Децебал.

— Конечно. А зачем же мы вылавливали тебя из воды? Губок у нас сегодня мало и не хватит даже на то, чтобы купить амфору вина. А так, продав тебя, мы сможем целый месяц не выходить в море.

— Тогда я могу предложить тебе лучшее решение.

— Лучшее? — Спор внимательно посмотрел на дака. — Уж не скажешь ли ты, что являешься сыном богатого патриция?

— Нет, но свои деньги ты за меня получишь…

Лодка подошла к островку, большую часть которого занимала гора. Децебалу это место показалось удивительно красивым.

— Что это там? — спросил он.

— Капри! — произнес Спор. — Райский уголок, пират. Ты разве не слушал ничего о Капри?

— Нет.

— Это совсем рядом с тем местом, куда мы с тобой направляемся. Это счастливая провинция Кампания!

— Счастливая? О чем ты говоришь, старик? Для кого счастливая? Для тысяч рабов? Или для гладиаторов?

— Счастливая, потому что люди, живущие здесь могут созерцать вот это море! Посмотри на него — Спор указал на воду. — Поверь старому рыбаку, что нигде нет такого моря и нигде нет таких удивительных гротов как на Капри. Со скал этого острова мы сможем увидеть берег. Берег, который знаменит обилием плодов и сказочной красотой природы.

— Но я вижу крепость на островке. Вон там на самой высокой скале.

— Это построили по приказу императора Тиберия. Слыхал про Тиберия, пират?

— Немного. Совсем немного. Это был кажется один из римских императоров?

— Кажется? Да ты совсем невежда, варвар. Кажется! Так не говорят о владыке полумира!

— Да ты не скрипи, старик, а лучше расскажи мне, кто это такой и буду знать о нем.

— Тиберий был пасынком самого Октавиана Августа! — Спор назидательно поднял вверх палец. — Перед самой смертью Август усыновил Тиберия и после его смерти трон перешел к нему. Скажу тебе, варвар, что он был редкостным уродом, этот Тиберий. И по его приказу здесь построили свою крепость.

— Но почему именно здесь? — не понял Децебал.

— Он боялся наемных убийц и спокойно чувствовал себя только здесь. На острове и за крепкими стенами. Сейчас все это в запустении. На островке проживает несколько сот рыбаков и виноградарей.

— А мы зачем туда идем?

— У меня есть на Капри дела. И что это я должен перед тобой отчитываться, раб?

— Потому что если бы ты развязал мои руки, то я был бы уже давно свободным человеком, а ты кормил бы рыб. Если не веришь, то развяжи мои руки! — дак с вызовом посмотрел на Спора.

Тот беззлобно рассмеялся.

— Да кто спорит то? Вот поэтому мы и связали тебя и никогда не развяжем тебе ни рук, ни ног.

Раб Спора засмеялся вслед за своим хозяином.

— Сейчас мы причалим к островку. И я выйду из лодки. А ты стереги его, раб.

— Все будет в порядке, Спор. Но ты смотри на долгое время не задерживайся. А то сам знаешь, какие здесь есть люди. Вспомни, что было в прошлый раз!

— Всегда помню. И не стоит тебе болтать и навлекать своими словами беду.

Пристать к острову Капри можно было только в одном месте, так как его берега были скалистые и обрывистые. Наверное, именно поэтому боязливый император Тиберий выстроил свою резиденцию именно в таком месте.

Спор с рабом вытолкали лодку на берег и Спор удалился по своим делам.

— Ты предан так своему хозяину? — спросил дак раба.

— Предан, не предан. Разве в этом дело? Я стар и мои годы прошли. С этим хозяином мне хорошо и с ним я спокойно доживу свои годы. Мне уже немного осталось.

— А когда ты был помоложе, то разве не мечтал о свободе?

— Мечтал. Но свободы нет в этом мире, где одним принадлежит все, а другим ничего. А ты думаешь изменить мир? Так, пират?

— Пока не знаю, что я собираюсь, но рабом всю жзнь я не буду! — решительно заявил дак.

— Сбежишь? — усмехнулся раб.

— Кто знает? Может и так, а может, и нет.

— Но уговорить меня развязать тебя, и не пытайся.

— И не собираюсь. Да и бежать сейчас я не думаю. Можешь мне поверить.

— Даже если и не так, то выбора у тебя нет. Ты связан и освободиться — шансов у тебя нет.

Но судьба распорядилась по иному. Словно какой-то мстительный божок слышал слова раба и решил переиграть все по-своему.

В этот момент из-за ближайшей скалы на берегу показалось трое людей. Децебал увидел, что все они вооружены.

— Кто это? — спросил он у раба.

— Где? — произнес тот, и заметил приближавшихся. — О, великие олимпийские боги! Это же шайка Пирса. Да пожрет его мрак Аида. Да не будет ему упокоения в мрачном царстве теней!

— Ты знаешь их?

— Они давно имеют зуб на моего хозяина и не раз колотили меня. Спор должен им немного денег. И говорил я ему не соваться на этот островок! Теперь они заберут тебя, варвар. Заберут в уплату долга.

— Как это заберут? Ты что? — Децебалу такая перспектива совсем не понравилась. Стать рабом у неизвестно кого.

— К сожалению не сошел.

— Тогда разрежь мои путы! Быстро!

— Разрезать? Ты что думаешь, что я сошёл с ума? Отпустить такого головореза на свободу? Да ты тут же проломишь мне голову!

— Я нет. Но вот эти парни, что идут сюда, да! Я даю тебе клятву именем бога моего великого Замолвсиса, что не подниму на тебя и на твоего хозяина руки! Я спокойно и покорно вернусь вместе с вами в Помпеи.

— Но могу ли я верить тебе, пират?

— Думай быстрее, а то скоро будет поздно!

Раб колебался не долго. Тех, что приближались к ним, он боялся больше чем дака. Он быстрым движением освободил руки и ноги гладиатора. Веревки были затянуты не слишком сильно, чтобы у дака не затекли конечности.

Дак вскочил на ноги.

— У тебя же нет никакого оружия, пират. Возьми вот этот нож.

Децебал принял длинный критский кинжал.

В этот момент к ним приблизились трое. Увидев Децебала, и сразу оценив его могучую фигуру, они положили руки на рукояти мечей.

— Снова на нашем острове старик Спор и его хромой раб. Твой хозяин приехал отдать нам должок? Не так ли? Если у вас хватило сестерциев чтобы нанять охрану, то денежки у вас есть.

— Об этом стоит спросить хозяина, а не меня.

— Спросим, спросим. Но пока мы осмотрим вашу лодку.

— Приятель! — вмешался в разговор Децебал. — Ты слишком назойлив. И я советую тебе убираться отсюда!

— Вот как? Ты мне угрожаешь? Но нас трое и у нас мечи. Ты не заметил?

Тройка бандитов обнажила оружие на случай неожиданного выпада со стороны Децебала. Но гладиатор сразу же оценил свои шансы. Противники стояли в неудобной позиции. Он быстро метнулся к первому, и легко уклонившись от меча, поразил его в шею.

Минус один!

Децебал, отскочив в сторону, стал в позицию. Он крикнул рабу:

— Уходи и не мешайся в схватку!

Но того не стоило упрашивать. Он и так уже скрылся за ближайшим валуном.

Двое оставшихся бандитов приготовились к настоящему бою. Они совсем не ожидали такой прыти от этого громилы. Децебал мог бы легко завладеть мечом убитого им, но не захотел этого. Его охватил азарт игрока, которому предстояло выйти на арену.

Двое врагов метнулись одновременно к нему и сделали выпады. Но проделали это столь неумело, что Децебалу было стыдно их убивать. Он легко ушел от смертоносных жал и двумя ударами вышиб мечи из рук у противников.

— Зачем вы носите мечи, если не умеете их держать? — насмешливо спросил он.

— Ты гладиатор? — спросил один из них дака. — Я понял это по твоему стилю обороны.

— Ты прав, — кивнул в ответ Децебал.

— И тебя нанял Спор?

— Нанял? Нет. Скорее выловил в море и спас мою жизнь.

— Тогда тебе придется спасти его. Ему не следовало заходить на Капри. Пирс сейчас здесь и у него много людей. Но мы дадим тебе шанс, гладиатор убраться отсюда. Мы ведь пришли совсем не за тобой. Нам нужен этот раб.

— Но я не смогу отдать его. Я всегда оплачивал свои долги.

— Тогда посмотри назад, гладиатор. Сейчас тебе придется оплатить еще один.

Децебал сделал два шага назад и оглянулся. Позади него в метрах ста была группа людей человек в 20–25. Этих так просто не раскидаешь.

— Бери лодку и убирайся прочь, гладиатор. Пока еще у тебя есть такой шанс. Смерть этого парня мы тебе прощаем. Он умер в честном поединке.

Но Децебал не стал бежать…

Трое людей сидели в сырой пещере. Рядом слушались шумы моря, и скупые лучи солнца пробивались внутрь. Зеленые водоросли на камнях напоминали бороды великанов, и вода докатывалась до ног Децебала.

— Теперь нас прикончат, — проговорил раб Спора. — Но почему же старик-гадатель предсказывал нам большие барыши в этом промысле?

— Стоило заплатить ему побольше, и он нагадал бы тебе место в свите самого Посейдона, — недовольно ответил Спор. — Все эти гадатели шарлатаны и вруны.

— А теперь расскажите мне, что у вас с этими людьми? Почему это они вас так не любят? — вмешался в разговор Децебал.

— Я немного задолжал Пирсу. И не сумел вовремя с ним рассчитаться.

— А кто такой этот Пирс? — поинтересовался Децебал.

— Беглый раб ставший промышлять здесь разбоем. Он сколотил шайку из таких же, как он беглецов и связался с пиратами. Потихоньку скупает у них награбленное и перепродает. Указывает когда, и куда будут следовать купеческие корабли. Ворует мальчиков и продает их восточным купцам. Да мало ли у него источников дохода.

— И ты решил нажиться на связях с шайкой разбойников? — спросил Децебал.

— С чего это ты взял? Кто сказал тебе, что я с ними связан?

— А разве добропорядочный римский гражданин не должен донести властям, если знает о шайке беглых рабов и пиратов?

— А тебе какое дело? — вскипел Спор. — Чего ты лезешь не в свое дело?

— Слушай, старик. Сама судьба заставила меня вмешаться в это дело! И я не собираюсь здесь подыхать. Я стану бороться. И вы должны мне помогать.

— Чем? — спросил раб Спора.

— Рассказать мне все. Как вы думаете, что они с нами сделают?

— Нас с рабом прикончат. А тебя продадут в рабы на триеру. Там всегда нуждаются в гребцах. И произойдет это не позже чем сегодня вечером. После захода солнца эти бандиты явятся сюда за нами.

— Это я уже проходил и не хочу пробовать такой судьбы во второй раз, — проговорил Децебал.

— Тогда тебе стоило бросить нас и бежать, когда предлагали. Но ты упустил свой шанс, и теперь твои руки снова связаны.

— Тогда ты сейчас своими зубами попробуешь растянуть мои путы на руках.

— Я? — удивился Спор.

— Именно ты. И не болтай попусту, а действуй, если хочешь чтобы деньги за меня заплатили тебе, а не этому Пирсу.

— Ох, не понимаю я тебя, пират. Странный ты человек.

— Не болтай, а действуй!

Спор согнулся и впился зубами в веревки на руках дакийца…..

Они выплыли с другой стороны обрыва и спрятались между валунами. Вдали виднелись отблески большого костра.

— Вон там вся банда, — Спор указал рукой на компанию на берегу. — И они страшно удивятся, когда увидят, что клетка опустела, и птички вырвались на свободу.

— Пират ловко убрал твоих охранников, — проговорил раб. — Они даже пикнуть не успели. Но когда люди Пирса обнаружат трупы, то их ярости не будет придела. Одно дело сбежать просто так, а иное отправить в Аид троих людей.

— Тебе их жалко? — Спор посмотрел на раба.

— Нет, конечно. Мне жалко нас с тобой, когда люди Пирса нас найдут. Говорил я тебе, что не стоит нам больше никогда соваться на Капри.

— Тихо. Помолчите, — прервал их спор Децебал. — Вон там вдали я вижу три лодки. Посмотрите.

— Точно! И среди них есть наша!

— Нужно захватить её и бежать отсюда.

— Тебе легко говорить, варвар. А ты подумал, как это сделать? Лодки слишком близко стоят к бандитам.

— А если подойти со стороны моря? Проплывем немного, выйдем на берег, захватим лодку и…

— Не продолжай, — прервал дака Спор. — На такую операцию у нас не хватит времени. Ты молод и быстр. Но мой раб хромой и ему не успеть. А я не хочу его терять. Привык.

— Но тогда что ты предлагаешь? Добираться вплавь до берега? На это у нас не хватит сил. Слишком далеко.

— А если мы пойдем не скрываясь? — снова предложил Децебал.

— Что значит не скрываясь? — спросили его два старика в один голос.

— Дождемся когда наступит ночь и пойдем по берегу в открытую. Они не обратят сразу на нас никакого внимания. Смотрите, как сами они шатаются из стороны в сторону. Часовые не обращают на эти предвидения никакого внимания.

— Это так, но если нас обнаружат?

— Все может быть. Вот и проверим судьбу! Кому суждено сегодня умереть, то и так умрет, а кому не суждено, то выживет. Предсказатель же говорил вам о большом барыше? Его вы получите, когда мы придем в Помпеи.

— Этот план слишком рискован, — возразил Спор.

— А я бы его принял, — раб был на стороне Децебала. — Лучшего все равно ничего не придумаем. А утром эти негодяи обнаружат наш побег.

Они решили действовать. Когда ночь вступила в свои права, беглецы прижимаясь к земле подобрались к лагерю. Затем они все поднялись и медленно пошли к лодкам.

— Главное идти и не суетиться. Мы спокойны, а значит для них свои, — прошептал Децебал.

— Похоже, они все пьяны, — прошептал Спор.

— И что? — не понял Децебал. — Все равно их слишком много.

Когда они проходили в нескольких метрах от костра, и их окликнул какой-то разбойник:

— Эй! Не желаешь ли выпить!

— Нет, позже! — буркнул Децебал.

— Не желаешь? Ну и ладно.

Во время этого краткого диалога спины Спора и раба покрылись холодным потом. Стоило хоть кому-то в этот момент их узнать и все бандиты возьмутся за оружие. Но их волнения были напрасными. Больше их никто не останавливал и они спокойно подошли к лодке.

Но в ней находилось двое — коренастый крепкий мужчина и женщина с крашенными волосами. Таких называли в Риме "Flava coma"* (*Flava coma — белокурая (от лат.). Так называли гулящих женщин).

Подняв голову, мужчина тупо смотрел на троих незнакомцев. Женщина стала смеяться.

— Что тебе нужно? — спросил мужчина. — Девка пока занята. Но она обслужит и тебя и других.

Женщина снова захохотала.

Децебал повернулся к Спору и тихо прошептал:

— Придется взять другую лодку.

— Ты сошел с ума. Моя лодка много лучше.

— Но ты же видишь, что там парочка занимается любовью. Если я попробую их выкинуть, то начнется шум. И тогда нам никак не уйти.

— Спор, не дури. Пусть пропадает лодка, чем наши жизни. Вон та вторая ничуть не хуже хоть и поменьше.

— Ладно. Берем вторую.

Децебал и Спор взялись за лодку быстро столкнули её в воду. Гладиатор запрыгнул внутрь и тоже самое сделал Спор. Затем они вместе втащили туда раба.

— За весла! Быстро!

Они быстро схватили весла и опустили их в воду. И никто не обратил на них никакого внимания….

Акциан заплатил Спору за своего раба три тысячи сестерциев. Ныряльщик пересчитал деньги три раза и ссыпал из во вместительный кожаный потертый кошель, в котором раньше никогда не бывало суммы большей чем 20–30 оболов. Он был вне себя от счастья и повалился в ноги щедрому господину.

— Благодари не меня, а богов, что послали тебе такой ценный улов, — отстранил его от себя Акциан.

Старик действительно выловил в воде клад. Теперь он сможет долго не заниматься ловлей губок.

— Иди! И да сопутствует тебе счастье!

Спор поднялся с колен и вышел из комнаты. Услужливый молчаливый раб провел его к выходу из дома. Тяжелые резные двери распахнулись, и старик увидел яркий блеск солнца.

— Завтра я не стану вставать рано утром!

Раб удивился словам старика, но ничего не сказал и вежливо ждал когда тот покинет дом.

Рыбак вышел из дома ланисты и подошел к своему рабу, что ждал его за поворотом.

— Ну? — спросил его раб. — Что?

— Мы богаты!

— Богаты? О чем ты, Спор?

— О том, что за этого гладиатора мне дали три тысячи сестерциев. Три тысячи!

— Три тысячи! Это здорово! Здесь хватит на четыре лодки! Так мы сегодня станем пить вино?

— И хорошее вино! Идем в кабак!

— Нет, Спор! Не стоит идти в местное заведение. С такими деньгами это опасно. Напьемся, и нас могут ограбить.

— Ты прав. Тогда домой?

— Домой. А вина можно купить и у нас в винной лавке.

И два счастливых старика полши своей дрогой, уходя из жизни гладиаторов и нашего повествования…

Ланиста приказал привести гладиатора и когда того втолкнули в комнату, посмотрел на Децебала решая, что ему делать. В том, что рассказал Спор, было много нереального и фантастического. Но Акциан знал — в этой жизни еще и не такое бывает. Его раб среди пиратов знаменитого Тимагора! И это случайность? Нет! Он привык не верить в случайности!

Зря он успокоился насчет дака. Тот успокоил его видимой покорностью, ловко затаился и готовил этот побег!

— Ты стоил мне еще три тысячи, дак! — наконец громко произнес он. — Еще три тысячи! Ты обходишься мне много дороже Юбы или Давида. А вот прибыли от тебя пока нет никакой. Что скажешь в свое оправдание? И хорошо подумай, что станешь говорить. От твоих слов зависит твоя судьба.

— Мне не в чем оправдываться, господин. Я не собирался бежать отсюда.

— Не собирался? А если я сейчас прикажу бросить тебя в городскую тюрьму для провинившихся рабов?

— Воля твоя, господин, — спокойно и без тени страха произнес гладиатор.

— Ты такой смелый, ибо не знаешь, что такое быть наказанным в этой тюрьме. Так я тебе расскажу. После недели пребывания в свинцовой комнате тебе захочется умереть! Ты сидишь с закрытом пространстве и тебя постоянно беспокоит мерный стук. Тук! Тук! Тук! И так постоянно в течение многих часов. Затем эта пытка на несколько минут прекращается и ты сразу же забываешься сном. Но снова: Тук! Тук! Тук!

— Ты хочешь испугать меня, господин? Я за прошедшие дни натерпелся такого, что это сделать будет трудно.

— А как ты попал на пиратский корабль? — строго спросил ланиста. — Случайно?

— Меня похитили у стен гладиаторской казармы. И я попал на судно пирата Тимагора против своего желания.

— В твоем похищении конечно виноват Квинт? — усмехнулся Акциан.

— Не знаю точно, но думаю, что именно он. Квинт отправил меня за куском розового мрамора и когда я вышел, то меня ударили по голове сзади и похитили мое бесчувственное тело.

— С чего же это Квинту так ненавидеть тебя, чтобы сделать из тебя из гладиатора пиратом? — с голосе ланисты появились ироничные нотки. — Отличная месть — вырвать гладиатора из стен казармы и отправить в компании Тимагора путешествовать по миру.

— Но он хотел продать меня в рабство в Египет! Он хотел, чтобы я попал на самые черные работы.

— Откуда тебе это известно?

— Тимагор сообщил, что…..

Акциан зло хохотнул.

— Тимагор? Это честнейший человек? Этот образец праведности и самоотречения?

— Ты шутишь, господин? — спросил Децебал.

— Нет! Это ты шутишь, раб! Ты забыл кто ты такой? Я напомню тебе об этом! Гладиатор обязан слушаться рутиария, как представителя хозяина школы. И ты станешь его слушать! Если нет, то я отправлю тебя в городскую тюрьму или продам на рудники или в рыбозасолочные сараи! А там умеют заставить работать непокорных рабов! И там нет шансов получить деревянный меч!

Децебал видел, что Акциан взбешен, и спорить с ним не стал. Ланиста не верит, что его похищение было организовано Квинтом. Он считает, что гладиатор сбежал сам и подался в пираты.