Глаза Сатаны

Глава 10

— Ты знаешь, Барт, — говорил Мак-Ивен в каюте после возвращения из дома губернатора, — мне всё больше кажется, что мы сможем тут отхватить задуманное. Губернатор ещё немного поломается и согласится.

— Куда ему деться, Бен? Флота и гарнизона нет, достойного отбиться от Дрейка. Если будет знать время, то сможет хоть что-то предпринять. Послать за флотом, усилить гарнизон.

— Завтра мы продолжим переговоры, и можно с уверенностью сказать, что денежки у нас в кармане, — капитан благодушно откинулся на спичку кресла, отпив глоток вина.

— Между прочим, Бен, мне кажется возможным завести интрижку с дочкой нашего губернатора, — усмехнулся помощник. — Аппетитная девочка. И уж до того самоуверенная и самовлюблённая, что так и охота завалить её в тёмном углу, ха-ха!

— Не слишком ли опасное занятие, Барт? Может повредить нам.

— Пустое! Девка сама не прочь поиграть в любовь. Уверен, она уже познала вкус запретного и сладкого греха. Как ты думаешь?

— Похоже на то, — лениво отозвался капитан. — Но не торопи события. Мы должны закончить наше дело.

— Думаю, что одно другому не повредит, Бен. А заручившись поддержкой Кончиты, можно и кое-что ещё подыскать для нас.

— Это меняет дело, Барт, однако я сильно навеселе и хочу спать. Иди к дьяволу в пасть, Барт! Завтра поговорим, будет время.

Солт пристал к Бартоломео с расспросами. Тот притворился сильно раскисшим и удалился в свою каюту, оставив второго помощника в недоумении размышлять над происходящим.

Следующий день принёс положительные результаты.

— Сеньоры, — заговорил губернатор после обычных церемоний и угощений, — не слишком ли у вас разыгрался аппетит? Десять тысяч золотых! Это собрать просто невозможно!

— Сеньор губернатор! — воскликнул Барт энергично. — Нашествие англичан обойдётся вам в пятьдесят тысяч, и то в случае одних только сражений. А в случае захвата города? А это вполне может случиться! Вы все потеряете вдвое больше, и к тому же выплатите огромную контрибуцию. Вспомните, что принесло предыдущее нашествие Дрейка в эти воды, сеньор губернатор!

— Вы, конечно, правы дон Бартоломео, но десять тысяч! Можно согласиться на восемь, и то с большой натяжкой. Я взываю к вашему долгу, патриотизму, сеньоры. Будьте благоразумны и благородны!

Барт переглянулся с Мак-Ивеном. Тот незаметно кивнул, а помощник проговорил, изображая на лице чуть ли не оскорблённую невинность:

— Вы, сеньор губернатор, тронули наши сокровенные струны души. Будь по-вашему. Мы согласны.

— Я был уверен, сеньоры, что ваше благородстве возьмёт верх! — Губернатор был доволен и не скрывал этого.

Епископа сегодня не было, и беседа проходила в более непринуждённой и свободной обстановке.

— Не соблаговолите оформить наше соглашение официально, сеньор губернатор? — скромно потупил глаза Барт. — Знаете ли, деньги… они любят счёт, а в нашем случае ещё имеются и другие осложнения. Это, конечно, в случае не немедленной выдачи всей суммы, сеньор губернатор!

Губернатор подумал с минуту, изучая помощника. Потом вздохнул, но проговорил довольно бодро:

— Я распоряжусь составить документ, сеньор Бартоломео. И намерен половину суммы выплатить немедленно. Но при условии всех сведений, которыми вы располагаете. Немедленно, по получении вами задатка.

— Это очень благородно с вашей стороны, ваше превосходительство! — встал помощник и манерно поклонился.

— А пока всё это будет готовиться, не соизволите ли вы, сеньоры, перекусить в узком семейном кругу? Прошу вас, сеньоры.

Вызванные чиновники с поклонами выслушали приказ, удалились, а губернатор с довольной усмешкой произнёс:

— Прошу без церемоний, сеньоры. Гостей почти не будет, так что прошу чувствовать себя, как дома. Прошу!

Кончита встретила Барта весьма откровенной улыбкой. Он же был подчёркнуто предупредителен, учтив и слащаво любезен.

Епископ строго посматривал на девушку, однако это не действовало на неё. Она постоянно искала способы перекинуться словом с красивым Бартом.

После обеда губернатор попросил прощения и удалился отправлять обычаи сиесты. Мак-Ивен с беспокойством переглянулся с Бартом, но того уже подхватила Кончита и ненавязчиво увлекла в сад.

Капитан побродил по дворцу, заглянул в отдельные помещения, потом устроился в тени высоких цветущих кустов и закрыл глаза. Он задумался, перебирая в голове возможные варианты их сделки. Было немного обидно, что у них не всё получается так, как рассчитывали.

Полтора часа спустя моряков пригласили в кабинет губернатора. Несколько чиновников уже стояли там, готовые предоставить на подпись заготовленные бумаги и кожаные мешочки с монетами.

— Господа, — важно произнёс губернатор. — Прошу садиться. У нас всё готово. — Он сделал знак рукой чиновникам. — Вот бумаги, я их подписываю на семь тысяч золотых. Вы их получите, когда подтвердятся все ваши предостережения, сеньоры. Полагаю, что это честно.

— Не извольте сомневаться, сеньор губернатор, — поклонился Барт.

Моряки приняли бумаги, потом посмотрели на мешочки, а губернатор заметил, махнув рукой на чиновников:

— Вам не следует беспокоиться об этом, — сделал вялое движение в сторону оставленных денег. — Вам доставят их на борт судна.

Моряки недовольно скривились, а губернатор усмехнулся, благосклонно воздел руки к потолку.

— Я вас понимаю, господа. Но вот моё слово, слово гранда Испании! А оно чего-то да стоит! Не тревожьтесь и выкладывайте то главное, что стоит столько денег!

— Что ж, ваше превосходительство, — вздохнул Барт. — Извольте. По нашим расчётам флот англичан должен появиться в этих водах самое большее через месяц, сеньор губернатор. И вам потребуется быстрота действий, если вы надеетесь отстоять этот прекрасный город от северных варваров.

Губернатор слегка изменился в лице. Он долго раздумывал, потом торопливо попрощался с моряками, не забыв предупредить, что они всегда желанные гости в доме губернатора. Капитан с помощником в сопровождении раба, нёсшего золото, отправились к ожидавшему их ялику. Их сжигало нетерпение и сомнение.

Они постарались незаметно пронести золото в каюту капитана, спрятав в корзину с фруктами. Следом шла шлюпка, доверху наполненная снедью для матросов. Это было встречено радостными криками, которые пришлось подделывать под испанские.

— Посмотрим, что нам всучил губернатор! — шёпотом проговорил Мак-Ивен.

Один мешочек опорожнился, горка монет засверкала в лучах низкого солнца, светившего в окно каюты.

— Гм! Отличное зрелище! — Мак-Ивен блаженно запустил пальцы в горку золота. — Не обманул его превосходительство. Посмотрим, что в остальных.

— К сожалению здесь только три тысячи, — с сожалением протянул Барт.

— Погоди ты! Нужно быть полным олухом, чтобы вот так выложить столько денег неизвестно за что. Он сделал совершенно правильно. Даже слишком, мой дорогой Барт! Остальное получим не позже, чем через месяц.

— Вдруг адмиралы изменят свои планы, Бен?

— Маловероятно, Барт. Они слишком долго их обсасывали. Во всяком случае, мы сможем покинуть гавань, если появятся неблагоприятные условия для нас, Барт.

Барт скривил губы в неуверенную усмешку, не ответил, давая понять, что у него имеются большие сомнения на этот счёт.

Мак-Ивен понял мимику помощника, проговорил уверенно:

— Об этом не стоит беспокоиться, Барт. Судно у нас достаточно быстроходное, и мы без особого труда выскользнем под покровом ночи из бухты.

— Хотелось бы верить в это, Бен.

Два дня спустя по городу поползли слухи о готовившемся нападении англичан, и постепенно паника охватила жителей.

Две сотни кавалеристов гарнизона не могли оказать сопротивление такой эскадре, это понимали все в городе.

— Ты знаешь, за кем послано, Барт? — Мак-Ивен серьёзно посмотрел на помощника.

— Не тяни, Бен! Что за дурацкая привычка!

— За Франсиско де Тельо! Слыхал про этого адмирала? Весьма энергичный моряк, доложу я тебе.

— Нам-то что с того? — удивился Барт.

— А то, что этот адмирал может создать нам дополнительные трудности.

— О чём ты, прости, говоришь, Бен? Как он может нам осложнить жизнь?

— Например, патрулировать море перед бухтой. Тогда нам будет необходимо получить разрешение на выход в море от самого губернатора.

— Вон оно что! Это действительно тревожно, Бен. Придётся заручиться содействием Кончиты, Бен, — улыбнулся Барт. — Похоже, я смогу это устроить. Девчонка просто стервенеет от нетерпения. Я лишь распаляю её, выдерживаю до определённого состояния.

— Не перехитришь ли ты сам себя, Барт? Это дорого может нам стоить.

— Надеюсь, этого не произойдёт, Бен. Да и долго я не смогу продержаться.

Мак-Ивен вскинул брови, усмехнулся в усы, промолчал, лишь покачал головой. А потом заметил с некоторым беспокойством:

— Мы упустили ещё одно, Барт. Форт.

— А что форт? Ты думаешь, что он может нам угрожать в случае попытки выйти в море? Для этого имеется ночь. Но без денег этого мы не предпримем. Верно, Вен?

— И мыслить глупо в таком направлении, Барт! Мы не такие дураки.

Матросы всё больше выражали недовольство сидением безвылазно на борту судна, когда город манил их своими красотками, ромом и прочими прелестями берега.

— Сколько мы будем тут высиживать яйца, словно наседки? — кипятился Джошуа Пейтон, потеряв весёлость в глазах.

— Пусть капитан объяснит нам, зачем нас держат тут, в бухте? — громоздкий матрос рубанул ладонью по воздуху.

— А что? Пойдём и спросим. А то с тоски подохнем тут с побрякушками в карманах! Он должен нам всё пояснить!

— Погодите, вы, корабельные крысы! — Джек Крэбб выступил вперёд. — Вы в этом городе не должны показываться, а не то в момент расколют — и концы нам! А в скором времени денег втрое больше будет, поверьте мне. Знаю доподлинно! Угомонитесь, пока не поздно!

Матросы тихо загалдели, ругань так и лезла из их злобных ртов.

— Ладно, ребята! — бросил Долбун-конопатчик. — Джек прав. Мы не можем в город выходить. Крышка будет всем!

— Постой-ка, Долбун! — Джошуа подступил к конопатчику. — Откуда деньги появятся? Что за дела тут творятся?

— Это нам без разности! Были б денежки! Остальное не наше! — Плотник с почти чёрной бородой пыхтел трубкой, что была новинкой даже среди матросов. — Капитан сделал намёк, значит вскорости можно пополнить звоном свои карманы.

— А ты, Джек, всё же пошёл бы к капитану поговорить, — уже примирительно настаивал Джошуа. — Спокойнее как-то будет.

Мак-Ивен с разрастающимся раздражением выслушал Крэбба, отмахнулся поначалу от суперкарго, но всё же поразмыслил и ответил:

— Ладно, Джек. Ты прав. Людей надо ободрить, задобрить подачкой. Действительно, народ слишком обозлён. Я это понимаю. Что ж, сделаем так. Иди объясни матросам, что деньги им выдадут сегодня же.

— Ну что, Джек? — подступили к суперкарго матросы. — Получилось?

— Всё в порядке, ребята. Сегодня получите по несколько монет. Обещал.

— А с берегом что? — подал голос один матрос.

— Заткнись, Джо! Никак не понял, что нам закрыт туда фарватер? Дурак, что ли? Угомонись!

Омелько сидел с Ивасём на комингсе, побрякивая в горсти монетами.

— Всё ж сдаётся мне, Ивась, что капитан с помощником ведут какую-то в городе игру. Вот бы дознаться.

— На что тебе это сдалось, Омелько? — Ивась уже выздоровел, и теперь, как и остальные матросы, посматривал на город жадными глазами.

— Сам говорил сколько раз, что интерес должен быть. Тогда и жить будет интереснее. Вон выдали по два фунта, а с чего это? Посчитай-ка на всех. Сколько получится? Ого! А где взяты?

— А ты хотел, чтобы капитан с помощниками ничего себе не прикарманили? Где ты таких видел, дурень? Я ещё не встречал.

— Ты ещё и не жил, Ивась! Потом вспомнишь мои слова. Усы выросли, а мотать на них тебе нечего. Оглянись кругом! Одни хапуги вокруг!

— Что ты сегодня такой взбешенный? Не пойму я.

— Зло берёт, когда одни живут за счёт других, да ещё и благодарности за это требуют. Паскудство это, Ивась!

— Так всегда было, и не тебе изменить это, Омелько. Лучше успокой душу, пойди к Косому пропустить малую толику для ублажения духа.

— Пошёл ты! Дух этим не ублажишь!

— Ну а до церкви нам далеко, друг. Не пойдёшь ведь в это поганое гнездо католиков! Осквернять себя не станешь ведь!

— Это точно ты молвил, Ивась. Не стану я этого делать, грех на душу в этом далёком краю брать на себя.

— А с другой стороны, Омель, и католики Христу поклоняются, как и мы. А с чего тогда столько толков происходит? И бьются каждый за своё!

— Бог их разберёт, Ивась. Не нам с тобой в этом разобраться.

В городе тем временем распространились слухи о скором прибытии из Гаваны флота адмирала де Тельо. Это сильно подняло дух горожан. Многие перестали собираться вглубь острова, заблаговременно спасая добро и жизни в глухих отрогах невысоких гор, поросших густыми непроходимыми лесами.

— Индейцы их не пощипают? — спросил как-то Ивась ещё раньше, видя, как телеги тянутся за город.

— Какие индейцы, Джон? — удивился Том. — Их давно всех выбили! Если и остался какой-то десяток, так от страха забились в норы и живут, словно звери. Одни метисы о них ещё напоминают. Их здесь достаточно, а индейцев?

— К чему было их всех убивать? — удивлялся Ивась, ни к кому не обращаясь.

— Сгоняли с земель, убивали во время восстаний, морили болезнями и на плантациях. Вот и исчезли они с этого Богатого острова. Это испанцы так назвали этот остров: Богатый, то есть Пуэрто-Рико. Богатый Порт иначе.

— А я уже много слов знаю по-испански, — похвастал Ивась. — Я постоянно с неграми и мулатами пытаюсь разговаривать. Один по имени Ариас сильно мне помогает, Том. Хочешь послушать меня?

— На кой чёрт это мне надо, Джон! Без этого отлично обойдусь. Хотя и я уже чуток кумекаю. У меня способности к чужой речи есть. Сам смог заметить. Немецким я не обучался, а смог же поговорить с тобой.

— А мне нравится, Том! Что тут делать, когда на берег выйти нельзя?

— Оно-то конечно, Джон. Не помешает, но специально это учить? Такого желания у меня нет. Да испанский и вовсе не трудный язык. Я его легко и быстро улавливаю.

Барт каждый день съезжал на берег. Его приветливо принимали во дворце губернатора, особенно Кончита, которая всё настойчивее домогалась его расположения. И это ей удавалось.

Губернатор души в дочери не чаял, позволял и прощал ей всё, чем она и охотно пользовалась, пренебрегая материнскими увещеваниями и наставлениями сё наставника, святого отца.

Барт постепенно увлёкся молоденькой распутницей, тем белее, что безделье сильно угнетало его, особенно беспокойство о невыплаченных деньгах и невозможности вырваться из гавани.

— Кончита, дорогая, я глубоко обеспокоен нашими отношениями, — говорил он как-то в саду на скамейке под луной.

— О чём это вы, кабальеро? — прошептали соблазнительные губы девушки.

— Я бедный дворянин и не достоин вас, сеньорита. Это меня задевает…

— Стоит ли об этом говорить, мой Бартоломео, — чуть придвинулась она к Барту, от чего он задышал сильнее. — К тому же вы уже получили немного, а вскоре пополните своё состояние. Я ведь всё знаю, мой друг!

— Вы считаете этого достаточно, моя королева! — воскликнул он и взял своей горячей рукой её узкую ладошку, вздрогнувшую от этого прикосновения. — Вы меня ободряете, Консепсьон. Я не в состоянии выразить свои чувства словами…

— Может быть, обойдёмся без слов, кабальеро? — она приблизила лицо к нему, взволнованно задышала, обдав его влажным дыханием и благоухающими волнами духов. — Вы не слишком ли затянули осаду столь хрупкой крепости?

Он был ошеломлён её напором, наглостью и бесцеремонностью. Ожидал, но не так ретиво.

Что-то шепча ей в ухо, Барт уже шарил по её горячему возбуждённому телу. Ощущал бурное ответное желание ускорить любовную игру и, отбросив щепетильность, бросился перед нею на колени, всё глубже проникая под пышную юбку, ощущая восхитительное ответное движение её тела, податливое, желающее и восхитительное.

Она показалась Барту восхитительным цветком среди, благоухающих кустов сада, сама источала аромат желания и похоти. Он истязал её, что, как он мог определить, было ей несказанно приятие.

Лишь выдохнувшись окончательно, он с трудом перевёл дух, пролепетав:

— Боже, Кончита! Как ты прекрасна! Это настоящая мечта, моя любовь!

Она закрыла его рот поцелуем, он же смутно чувствовал пресыщение, боялся оскорбить её этим, напрягал себя, пока позднее время не выплеснуло в сад служанку, зовущую девушку.

— Любовь моя! Я могу надеяться на продолжение твоих бесподобных ласк?

— Конечно, мой рыцарь! Это было прелестно! Я буду ждать тебя завтра. А сейчас мне пора. Мне было очень хорошо, милый мой кабальеро! Спокойной тебе ночи, милый!

— Разве может быть спокойной ночь, после такого райского наслаждения, моя госпожа, моя любовь, Кончита!

Лишь погодя, уже в ялике, он поразмыслил и понял, что девушка вполне с собой владела, особенно при расставании. Это огорчило Барта, он загрустил, но усталость брала верх.

Лишь добравшись до своей койки, он тут же провалился в сон без сновидений и кошмаров. А утром, вспомнив расставание, поогорчался ещё немного.

— Ладно! И то хорошо, что будет что вспомнить, — бормотал он себе в усы, небрежно одевался, перебирая в голове события прошлой ночи. — Однако будет жаль, если всё так и окончится, не получив продолжения. Слишком лакомый кусочек эта Кончита, а особенно её приданое.

Мак-Ивен встретил помощника вопросительным взглядом, заметив:

— Бурную ночь провёл, Барт? Ты плохо выглядишь.

— Более чем бурную, мой капитан! Мне всё удалось! Она стала моей!

— Надолго ли? — И Мак-Ивен улыбнулся, отхлебнул глоток из бокала, вытер усы, добавил: — Мне эта девица сразу показалась не такой легкомысленной, как можно было подумать. Я прав, Барт?

— В какой-то мере, капитан. Но коль так произошло, то я намерен заполучить побольше из этого колодца блаженства. Не часто мне приходилось забавляться столь шикарными девицами. А там видно будет.

Капитан пытливо наблюдал за помощником, тихо усмехался, понимая, что тут Барту попался орешек явно не по зубам. Промолвил благожелательно:

— Не расстраивайся, Барт. Этого добра можно найти сколько угодно.

— Жаль, Бен, но я не могу с тобой тут согласиться. Это добро слишком дорого стоит. Можно бы осесть и в довольстве наслаждаться жизнью, мой капитан. Но ты, скорее всего, прав.

— И сделай из этого правильный вывод, Барт. Постарайся воспользоваться временем и заполучить разрешение на выход из порта. Просто подпись на листе бумаги, сам знаешь какую. На всякий случай.

— Знаешь, Бен, думаю, то это слишком опасно. Девка себе на уме и так просто проглотить наживку себе не даст.

— Тогда постарайся пробраться в кабинет и выкрасть гербовую бумагу. Она сойдёт за пропуск, если на ней что-нибудь нацарапать.

— Бен, ты ставишь наше дело под большой риск. Стоит ли, если этот пропуск вовсе не пригодится? Я без денег из бухты не выйду, капитан.

— Думаешь, я выйду? Дудки, забери меня кашалот!

— Не надейся на меня в этом деле, Бен. Боюсь рискнуть головой, особенно в преддверии успеха. Слышал, что этот де Тельо уже на подходе. Его флот видели у северных берегов Эспаньолы. Скоро будет здесь, и мы спокойно и с деньгами исчезнем, чтобы присоединиться к Дрейку с Хокинсом.

— Что-то ты, Барт, медузой стал. Потерял здесь хватку. Ну да ладно. Пусть будет по-твоему. Наслаждайся девкой, пока есть возможность.

Два дня спустя в порт вошёл корабль, и в тот же день разнеслась весть, что эскадра англичан в составе не менее трёх десятков кораблей была замечена вблизи острова Сомбреро.

— Вот, — указал Барт на карте точку. — Севернее этого островка миль за пятьдесят.

— Значит, скоро будут здесь. Как бы поторопить губернатора с выплатой оставшейся части? — капитан потёр бороду, аккуратно подстриженную и расчёсанную. — Попытайся это уяснить с губернатором. Мне не хотелось бы оставаться в порту на виду у англичан, Барт.

— Это и в моих интересах, капитан. Сегодня же испрошу позволения на беседу. Он должен понять наши опасения.

После сиесты Барт уговорился с Кончитой о свидании. Она благосклонно согласилась, а Барт пошёл добывать аудиенцию у губернатора. Но лишь перед вечером Барт улучил момент, поклонился и спросил губернатора изысканно вежливо:

— Не сможет ли ваше превосходительство принять меня на пару минут?

Губернатор окинул Барта внимательным взглядом, вздохнул, молча кивнул и направился в кабинет.

— Полагаю, дон Бартоломео, вы хотели бы поговорить о ваших деньгах?

— Вы отлично разбираетесь в людях, ваше превосходительство, — подлестился Барт. — Именно это меня сейчас беспокоит, сеньор губернатор. Я не хотел бы оставаться в бухте при появлении эскадры еретиков.

— Это понятно, дон Бартоломео. Полагаю, что завтра мы сможем вернуться к этому разговору. После сиесты я жду вас с бумагами. Сведения слишком определённы, чтобы не принимать их близко. Но и благородный де Тельо подходит. Наступают трудные времена, дон Бартоломео.

Они распрощались. Барт, окрылённый надеждами, пошёл искать Кончиту. Она продолжала волновать его. Он уже понял, что эта девица уже выказывает признаки скуки. Раздражение против этой чрезмерно самоуверенной девицы нарастало. Он уже вынашивал мысли мести, но его мозг работал достаточно здраво, и эти мысли так и останутся не реализованы. Барт кисло усмехнулся, успокаивая себя.

Было уже сумрачно, когда Кончита соизволила обратить внимание на Барта. Она махнула платочком, расширила глаза к мило улыбнулась.

— Ты взволнован, Бартоломео. Что с тобой? Ты не прогуляешься со мной?

— С радостью, моя Кончита! Весь день мои мечты были вокруг тебя, моя любовь. Прошу тебя, — и он подал руку девушке.

Они долго прогуливались по дорожкам, прислушиваясь к цикадам, наблюдая мерцание светлячков и тёмные тени проносившихся летучих мышей.

— Дорогая, ты как-то напряжена, моя любовь, — говорил Барт, пытаясь обнять девушку. — Что с тобой, ты чем-то озабочена?

— Озабочена? Ничуть, Бартоломео! Просто наши отношения переросли в нечто, похожее на привычку. А это мне претит необыкновенно. Мы с тобой отлично развлекались, Бартоломео, но теперь настало время остаться друзьями.

— О, Кончита! — только и смог вымолвить Барт, искренне обескураженный и опечаленный. — Я уничтожен, убит, Кончита! Что ты такое говоришь? Мы так с тобой прекрасно любили друг друга!

— Ты так искренен, Бартоломео! Ты мне нравишься! Но постарайся понять, что наши отношения закончились. Я ни о чём не жалею, Бартоломео, но больше это продолжаться не может. Прощай, Бартоломео. Я буду вспоминать тебя самыми добрыми словами, если ты сам не испортишь наши добрые отношения.

Она нежно чмокнула Барта в щеку, повременила и поцеловала в губы.

— Не переживай больше, мой дорогой. И не провожай меня.

Барт проследил, как её фигурка исчезла в темноте. Он ещё прислушивался к лёгким звукам её шагов, но готом и они пропали. Он вздохнул, скривился в горькую усмешку, потом встряхнулся и, словно сбросив груз с плеч, энергично зашагал к воротам дома.

— Так ты говоришь, что губернатор почти без колебаний согласится выплатить нам все деньги? — с радостными звуками в голосе сказал Мак-Ивен.

— Сам удивился, Бен! Это под влиянием сведений о приближении эскадры Дрейка к Хокинса. Это его подстегнуло.

— Теперь получить деньги и побыстрее смотаться, пока эскадра не блокировала подступы к бухте, — Мак-Ивен озабоченно посмотрел на своего помощника и добавил: — Мне идти с тобой, Барт?

— Как хочешь. Думаю, что стоит. Денег много и небезопасно одному их тащить на борт.

— В таком случае, мы отправим на берег троих матросов во главе с Джозефом, и пусть сторожат шлюпку. Вдвоём мы с помощью слуг сможем дотащить наши сокровища, Барт. Скорей бы это завершить!

В назначенный час Барт с Мак-Ивеном были во дворце. Их долго не принимали и капитан уже начал нервничать, когда дворецкий пригласил их в кабинет.

Губернатор был обо всём уведомлён, новые поступления от района английской эскадры говорили о довольно быстром продвижении её к Пуэрто-Рико.

— Сеньоры, прошу извинить за ожидание, — поднялся губернатор с кресла, благосклонно пожимая руки морякам. — Пришли новые вести с моря. Они не могут меня порадовать, потому ещё раз приношу извинения за резкость.

— А что нового, ваше превосходительство? — озаботился Барт.

— Через два-три дня ожидаем появления англичан! А де Тельо всё нет! Что будет с городом в случае задержки флота Его Величества? Ладно, хоть с вами разделаюсь, сеньоры.

Он позвонил. Появившемуся дворецкому приказал:

— Зови моих казначеев, Херонимо. Я тороплюсь! — И к Барту: — Вы принесли бумаги, дои Бартоломео?

Барт выложил бумаги, губернатор мельком взглянул, отложил в сторону, забарабанил пальцами по столешнице. Он был явно не в духе, раздражён и не пытался этого скрыть. Окриком выгнал кого-то из чиновников, обругав, словно простой солдат.

Пришли казначей, чиновники, внимательно прочитали бумаги, молча выложили мешочки с монетами, поклонились и вышли, захватив бумаги.

— Сеньоры, я вас благодарю за содействие. Это дорого стоило городу, но надеюсь наши усилия и затраты будут вознаграждены. Вам дадут трёх негров, они помогут доставить груз до вашей шлюпки.

— Простите, ваше превосходительство, — поклонился Барт и Мак-Ивен последовал его примеру. — Мы хотели бы просить высочайшего позволения выдать нам пропуск, пока эти еретики не блокировали город. Будьте столь любезны, ваше превосходительство.

Губернатор колебался не больше секунды.

— Идите в канцелярию, вам выпишут пропуск, сеньоры. И прощайте, я сильно занят, — губернатор встал, показывая, что дела закончены.

Моряки не стали просить себя дважды. Они откланялись, подобострастно попятились к двери и поспешили выйти. Облегчённо вздохнули и переглянулись, затаив радость.

— Всех на шкафут! — провозгласил Мак-Ивен, не успев ещё взобраться на борт. — Будем говорить! Торопись, братва, дети каракатицы!

— Что это с ним? — спросил Ивась, с удивлением взирая на сияющие лица командиров.

— Скоро увидим, — буркнул Демид. — И опять две большие корзины с зеленью и фруктами. Чудно это.

— Ну и что с того? Господа любят всякую траву жрать, — улыбнулся Ивась.

Пока капитан с помощником относили корзины, матросы собрались на палубе. Оживлённо обсуждали необычное поведение капитана, гадали и рядили.

— Что-то важное скажет! — убеждённо говорил Долбун. — Давно такого не было с нашим Бульбочкой! Послушаем.

Мак-Ивен вышел довольно скоро. Барт задержался в каюте, но все устремили глаза на капитана. Его лицо продолжало сиять.

— Ребята! Кончилось наше стояние в порту! Выходим в море! Приготовить судно и всё необходимое. Перед заходом должны поднять якоря! Радуйтесь! Каждому лишнюю кружку вина и чарку рома!

Больше он ничего не говорил. Матросы подняли гвалт, крики, не обращая внимания на то, что их могут опознать. Долго сдергиваемое озлобление вылилось наружу. А вино и ром добавили дума.

И так получилось, что за радостными воплями, смехом и криками судно к назначенному сроку готово не было.

— Вонючие крысы! Хвосты крысиные! — Мак-Ивен неистовствовал, яростно и беспрестанно жестикулировал, стоя на полуюте. — Месяц не получите больше выпивки, ублюдки! Бегом по местам, сучьи дети!

Матросы забегали, радость испарилась. Час спустя судно качнулось при выбирании якорей, паруса поползли по реям. Но ветер был слишком слаб, и корабль едва двигался по чёрной воде бухты.

Вдруг со стороны форта блеснуло, раскатилось эхо выстрела и ядро звонко плюхнулось в сотне ярдов впереди.

— Что за чёрт! — ругнулся Мак-Ивен. — Какого дьявола! У нас разрешение на выход!

— Капитан, справа по борту шлюпка подходит!

— Что за шлюпка? Окликнуть!

Со шлюпки донеслось:

— На «Миньоне»! Лечь в дрейф! Приказ губернатора! За отказ приказано открыть огонь! Выполняйте!

Мак-Ивен на миг растерялся. Солт тут же отдал тихо приказ:

— Ребята, хватай оружие! Быстро, шлюпка вот-вот подойдёт! Отобьёмся от неё, а там посмотрим! И без паники!

Часть матросов кинулась к оружию и уже через минуту у многих в руках виднелись мушкеты, сабли и пистолеты.

— Чего вы хотите? — пытался выиграть время капитан. — У нас только сегодня получен пропуск губернатора на выход в море! Можете убедиться!

— Пропуск отменён, капитан. — Офицер ловко взобрался не борт и протянул капитану приказ.

Барт прочитал его, вернул, посмотрел на капитана.

— Это предательство! Губернатор не мог так поступить! — И, повернувшись к офицеру, сказал решительно: — Сеньор, мы не можем подчиниться этому приказу. Это вероломство и предательство!

— Извините, сеньоры, но в таком случае я должен вас арестовать.

— И вы это сможете?! — нагло усмехнувшись, спросил Барт.

Офицер оглянулся по сторонам. На него смотрели угрюмые, готовые на всё матросы с мушкетами в руках. Часть их направила оружие вниз, в шлюпку, где сидели с десяток вооружённых людей, беспокойно ёрзавших на своих банках.

— Вы осмелитесь не подчиниться губернатору, сеньоры? — Офицер был растерян, старался держаться достойно. Его три солдата на палубе застыли на месте, не смея поднять оружие.

— А почему нет, сеньор? — спросил Барт. — Губернатор сам отдал распоряжение на выход нашего судна в море. Мы выполнили все условия, и я не вижу причин подчиняться такому нелепому и обидному приказу. К тому же, посмотрите вокруг, сеньор. Что вы можете сделать? Огни мы сейчас потушим, и форт нас просто не увидит. Благоразумнее оставить нас в покое, и мы мирно и тихо выйдем в море. Мы мирные коммерсанты и имеем права плавать в любом месте морей Его Величества.

Офицер был явно обескуражен и не знал, что предпринять. А Барт продолжал, обведя руками палубу:

— Люди отлично вооружены, а пушек у нас и вовсе нет. Но для вас оружия и людей у нас хватит. Отваливайте, пока есть время, и мы расстанемся по-хорошему, как добрые соседи, сеньор. Будьте благоразумны.

Офицер был в безвыходном положении, оглядывался то на своих людей, то на молчавших матросов. А судно продолжало медленно идти к выходу из бухты, и никто не собирался его положить в дрейф.

— Я сожалею, сеньоры, но другого выхода у меня нет. Я удаляюсь. Прощайте, — офицер небрежно махнул рукой остолбеневшим солдатам. — Спускайтесь

Как только офицер отвалил, Мак-Ивен тихо приказал:

— Установить пушки! Хотя бы одну, бас, и зарядить её поплотнее. Что-то мне не нравится тот корабль впереди. Он стоит как раз на нашем фарватере, и на палубе слишком много огней. Поспешай!

Матросы, чувствуя опасность, работали, словно черти в пекле. Не прошло и четверти часа, как бас, уже заряженный картечью, устанавливали на баке. Канониры водились с пушкой, ожидая лишь команды капитана.

Огни на судне были погашены, но взошедшая луна давала достаточно света, и испанский корабль был виден сносно в полутораста шагах впереди. С этого корабля донеслось из рупора:

— На «Миньоне», спустить паруса! Лечь в дрейф, иначе будем стрелять!

Барт взял рупор, приложил к губам, прокричал в ответ:

— Мы уже всё выяснили с офицером, прибывшим на борт, сеньор! Не мешайте проходу! У нас всё в порядке!

— Выполняйте приказ, капитан! Мы готовы вас расстрелять!

И это было верно. Виднелись горящие фитили канониров, стоящих у пушек. Правда, пушек было всего две с каждого борта, но и этого могло оказаться достаточным, попади заряд картечи вдоль палубы.

Мак-Ивен сказал Барту негромко:

— Командуй ложиться в дрейф, Барт! Это даст нам выигрыш во времени и немного успокоит испанцев! И мы ударим им картечью и залпом из мушкетов.

— Паруса долой! Все на реи, собачьи выродки! Поспешай!

Все это он прокричал на испанском. Матросы почти ничего не поняли, вопросительно глядели на полуют, тонувший в темноте. Несколько светлых фигур медленно полезли по вантам, заслоняя собой мушкеты.

Тем временем суда уже сблизились шагов на сто. Пора было отворачивать.

И в это время капитан крикнул:

— Огонь!

Пушка рявкнула, изрыгая сноп огня. Картечь безжалостно хлестнула по палубе испанского корабля. Залп мушкетов покрыл вопли и стоны покалеченных, а нестройная трескотня пистолетов не позволила произвести даже одного выстрела с испанского судна.

«Миньон» неторопливо прошёл в десяти шагах от испанца, где продолжали вопить и бегать, изредка паля из мушкетов. В ответ англичане неспешно палили из пистолетов, но это была скорей игра.

Испанцы были уверены, что англичане бросятся на аборлзж, однако Мак-Ивен уклонился от боя.

Испанцы же и не помышляли бросаться на абордаж. Им было не до этого. Половина команды была убита или ранена, остальные в растерянности никак не могли организоваться.

«Миньон» медленно удалялся. Пальба удивительно быстро затихла и в бухте повисла гнетущая тишина.

— Ребята! На вёсла! Пора поторопиться. Ветер слаб и мы так до утра не выберемся в море! — Мак-Ивен был приятно возбуждён, говорлив ц доволен.

— Почти без потерь, капитан! — весело воскликнул Барт. — Всего один ранен. Да паруса немного продырявлены. Отлично у нас получилось, капитан!

— Этого можно было ожидать, Барт! Но я думаю, что испанцы уже догадались, что мы англичане. Иначе, с чего бы им затевать против нас такие действия? Или что-то другое?

— Скорее всего, именно другое, Бен, — ответил Барт. — Губернатору стало жаль упускать из рук столько денег. И это, думаю, основное, что заставило его попытаться захватить нас. Но и твоё предположение не совеем беспочвенно, капитан.

— Во всяком случае, нам удалось их перехитрить, Барт! Теперь они нас и преследовать не станут. Слишком они перепуганы приближением Дрейка и Хокинса. Память об их набегах особенно свежа в этих водах.

— Что теперь нас ждёт, капитан? Куда направим наш форштевень? К Дрейку или поищем чего ещё?

— Повременим с принятием решения, Барт. Посмотрим, что нам сулит этот знаменитый Дрейк. Хотелось бы встретить де Тельо. Досмотреть, что он из себя представляет.

— Значит, на вест? А не слишком рискованно, Бен?

— Мы их не можем заинтересовать, Барт. У них сейчас слишком большие заботы с Дрейком и Хокинсом. Им не до нас. Пройдём мимо, посмотрим, это даст нам некоторое представление о силе флота испанцев.

— Ладно, капитан, пора кому-то и отдохнуть.

— Иди, Барт. Я до утра постою. Не хочу лишать себя ответственности в столь трудной и сложной обстановке. Иди!

Утром, после довольно изнурительной работы на вёслах, матрасы полезли на ванты, расправлять паруса, тянуть брасы, фалы, ловя лёгкий бриз. Судно шло на запад и чёткий берег острова медленно тянулся по левому борту, а Сан-Хуан уже пропал за выступами скал мыса.

Приближался полдень. Ветер поворачивал больше к норду и в это время с марса раздался крик:

— Справа по курсу парус! Большой военный корабль!

— Вот и флот де Тельо! — воскликнул Мак-Ивен, выбежавший из каюты на полуют. Он прильнул к окуляру трубы, но парус с палубы просматривался довольно плохо. — В нашем теперешнем положении спешить не стоит. Осмотримся.

Эскадра медленно выступала на горизонте. Становилось ясно, что адмирал де Тельо имеет все основания надеяться на успех.

— Молодец де Тельо! — не раз восклицал Мак-Ивен, рассматривая эскадру. Сил собрал много. Трудно будет его одолеть нашим адмиралам. Хотел бы я посмотреть, как это у них получится.

— Разве это не в наших силах, Бен? — спросил Барт с оживлением.

— Обязательно посмотрим, Барт! Это будет интересное зрелище. Оно, конечно, уступит разгрому Непобедимой армады испанцев, но для этих вод вполне достойное. И торопиться мы не станем.

Флот испанцев прошёл лишь к ночи. Опасаясь усиления ветра, адмирал с поспешностью ушёл дальше к норду, подальше от опасных берегов.

— Осторожничает де Тельо, — заметил капитан. — Мы же пройдём вокруг острова в надежде заполучить лишнюю тысчёнку для наших оборванцев, Барт. Им тоже хоть изредка требуется бросить кость с остатками мяса.

— Я бы так не рисковал, Бен. Ты слишком беспечен и неосторожен. — Барт серьёзно посмотрел в холодные серые глаза капитана.

— Всё в порядке, Барт! Мы всё делаем тонко и осторожно. Никто не догадывается о наших делах в Сан-Хуане. И теперь надо подбросить пару косточек команде, посетить порт со шлюхами — и дело сделано.

Судно прошло мимо их славного городка Аресибо. Мак-Ивен с весёлыми интонациями в голосе, промолвил:

— Вот бы появиться нам в этом городке, а, Барт?

— Слишком мал для приличной добычи. Не стоит возиться. К тому же мы немного у них получили.

— Ты читаешь мои мысли, друг! Я хотел бы пощупать Маягуэс на западном берегу. Там мыс далеко выдаётся в море и легко незаметно подойти к городу, не вызывая подозрений.

— Выкинем испанский флаг — и дело с концом, — самоуверенно заметил Барт.

— Испанцы сейчас настороже, Барт. Могут и заподозрить. К тому же наш «Миньон» не очень-то похож на купца. Это всегда следует учитывать.

Через неделю подошли к городку. Он был побольше предыдущего, располагался в низкой местности, изобиловал москитами, но горожане вели оживлённую торговлю и были, судя по хорошим домам, вполне состоятельными жителями. Вокруг городка раскинулись плантации, в порту стояло много мелких судёнышек, скорее всего, рыбачьих или для местных перевозок.

— Время как раз подходящее, Барт, — проговорил Мак-Ивен. — Сиеста только что началась. Этим мы и воспользуемся.

— Обстреляем? — спросил Барт, рассматривая городок в подзорную трубу.

— Не стоит. И так добудем всё, что нам нужно. Меньше, чем на две тысячи золотых я не соглашусь. Надо и о матросах побеспокоиться, ха-ха!

Барт толкнул капитана в бок, кивнул на рулевого и они прекратили обсуждать скользкие вопросы.

— Приготовить призовую команду на двух больших шлюпках! — Мак-Ивен с азартом принялся руководить операцией по захвату города.

«Миньон» подвели на четверть мили к причалам, две шлюпки, набитые матросами, быстро причалили к берегу, и только тогда по городу пронеслось, что в городе пираты.

— Охватывай город! Отсекай уход жителей. Богатый район бери! Бедноту не трогать! Вперёд!

Матросы с измазанными на индейский манер лицами, устремились к богатым домам, складам, к крошечной казарме для десятка больных солдат. В редкой стрельбе, больше для страха, чем для поражения, три десятка англичан и десяток негров с мулатами в считанные минуты парализовали богатые дома горожан. Блокировали, разоружив почти не сопротивлявшихся солдат с их лейтенантом, и принялись грабить и насиловать.

Долгое сидение в Сан-Хуана без права выйти в город, так озлило матросов, что любое сопротивление тотчас каралось смертью.

Наши казаки, захваченные общим азартом разрушения и наживы, хватали в руки всё самое ценное. Приглянувшихся женщин тащили по углам, визг и вопли никого не останавливали, пока всё накопившееся в матросах не успокоилось и не притухло.

— Всех богатых горожан пригнать сюда, на площадь! — распоряжался Мак-Ивен, размахивая шпагой и пистолетом. — Всё ценное сюда! Ничего не оставлять! Потом разберёмся!

Когда два часа спустя два десятка богатых горожан были собраны и от ужаса не могли даже пытаться протестовать, Мак-Ивен решительно заявил им:

— Если не хотите больше насилия и пыток, не хотите руин города — даю полчаса на сбор двух тысяч песо золотом, сеньоры! Женщин отдельно! Через полчаса начнём насиловать и пытать! Идите, сеньоры!

Женщины воем огласили площадь, взывали к Господу, а церковь уже стояла голая с ободранными стенами, осквернена и обесчещена.

Гора разного скарба высилась на площади и два матроса, один из которых был Джек Крэбб, сортировали, разбирали эту кучу, готовя к отправке на судно

Испанцы торопились, а Мак-Ивен, злорадно ухмыляясь, прохаживался перед женщинами и их дочерями, словно выбирал себе жертву. Его провожали умоляющие глаза, молитвенные заклинания и просто вопли отчаяния и ужаса.

Капитан временами приближался к какой-нибудь смазливой девушке. и та от ужаса готова была сойти с ума. А он любовался впечатлением, произведённым на несчастную девушку, брал её за подбородок, улыбался и отпускал.

Надо отдать должное, Мак-Ивен не любил насилие. Он предпочитал уговорить какую-нибудь женщину попроще и, если получалось так, как ему нравилось, он даже одаривал её некоторыми украшениями и отпускал.

Вот и сейчас он выбрал сеньору лет под тридцать и долго уговаривал с ним разделить радость общения. Та долго в страхе отказывалась, призналась, что вдова, и Мак-Ивен заявил, что от её согласия многое зависит.

Он отошёл, а женщины, как он понял, стали уговаривать её согласиться на домогательства этого, не такого уж противного англичанина.

Эти уговоры и, наконец, согласие, больше всего понравились капитану. Он отправился в ближайший дом богатого сеньора, ставил охрану, и около часа забавлялся с сеньорой. После чего в значительной степени подобрел, больше не издевался над женщинами, а молоденьких девушек тут же отправлял домой. Самых миловидных одаривал их же украшениями, которые они сами должны были отобрать.

— Ну и чудит наш капитан! — весело восклицал Омелько. — Постоянно что-нибудь придумает. Матросам нравится это, ты заметил, Ивась?

— А как не заметить? Наше раздаёт. Не из своей доли, а из общего!

— Что это ты, хлопец? — Демид даже присвистнул. — Жалко стало чужого? А как этим бедолагам? Они сколько раз помирали от ужаса, видя наши рожи и угрозы смерти. Не жадничай, Ивась! С чего бы ты так?

Юноша не обиделся, но в душе согласен с друзьями не был. Последнее время он много думал. Дела на борту в Сан-Хуане было мало, и безделье навеяло на него странные для самого мысли. Он даже их побаивался, но избежать их не стремился.

К вечеру испанцы снесли всё, что требовалось. Кроме двух тысяч золотых песо, было около пятисот в ценных предметах украшений, посуды и тканей. К этому добавили штук тридцать свежих окороков, яиц несколько корзин, маиса, даже немного пшеничной муки, что было большой редкостью в этих местах. И несколько живых свиней, кур, гусей и прочей снеди, которую свозили на судно уже местные лодочники, избежавшие погрома.

— Бить всем сбор! — распорядился Мак-Ивен. — Джеймс, бей в барабан. Пора отваливать. Повеселились и хватит. А то перепьются, как в прошлый раз.

Шестнадцатилетний юнга Джеймс, которого все звали Пирожок за его улыбчивость и румяную физиономию, забил в барабан, сзывая разбрёдшихся матросов, беспечно отдавших себя на милость горожанам. Но те были слишком напуганы и не помышляли об отпоре или мести.

При свете луны «Миньон» неторопливо покинул гавань, взяв курс на юг.

Ивась стоял на румпеле, всматривался в стрелку компаса, поглядывал на чёрное небо в огромных хитрых звёздах, подмигивающих в вышине.

Рядом облокотился о поручни помощник Солт. С этим офицером у матросов были простые отношения. Не сравнить с Бартом.

Ивась чувствовал усталость, сонливость. У грот-мачты сидели четверо вахтенных матроса и играли в кости, вяло перебрасываясь словами. Всё вертелось о предполагаемой делёжке награбленного, и каждый мечтал по-своему ощутить свои богатства.

— Солт, может, я прилягу на полчасика! — взмолился Ивась, глянул на помощника без уверенности в успех его предложения.

Солт обернулся, безразличными, осоловевшими глазами смотрел некоторое время на молодого матроса и вдруг сказал:

— Ты, я видел, не очень-то охоч до рома, Джон. С чего бы это?

— Не нравится такое крепкое, как ром. Вино лучше.

— Ты молодец, парень. Недаром Том тебя просил устроить сюда. Ты хоть доволен этим?

— А что? Мне нравится всё новое. А тут столько всего, что в моей прежней жизни и за всю жизнь не увидеть. И возможность хоть немного скопить на будущее. Верно, Солт?

— Как сказать, Джон. Как сумеешь и как удастся. Ладно, Джон, ложись у румпеля, погода тихая. Я постою до ближайшей склянки.

Ивась тут же лёг на ещё немного тёплые доски палубы. Роса ещё не выпала и было сухо. Он уже стал быстро погружаться в сон, как что-то подтолкнуло его, и он очнулся. Прижатое к доскам ухо уловило тихие голоса.

Они доносились снизу, и Ивась не сразу сообразил, что под ним каюта капитана. Он прислушался.

— …тебе говорю, Барт. Это мы провернём легко. Никто ничего не дознается. Завтра мы подбросим порядочный куш, как им будет казаться, и никто не догадается.

— А я считаю, что мы сильно рискуем, Бен. Солт постоянно что-то вынюхивает. Да и Крэбб, хоть и держит нашу сторону, однако не прочь и собственную игру затеять.

Ивась толкнул Солта ногой. Тот недовольно обернулся и увидел, как юноша отчаянно приглашает того послушать.

Помощник приник к палубе. Долго слушал, а Ивась только смотрел, не сообразив опять лечь на палубу. А когда он лёг слушать, разговор передел совсем на другое, неинтересное.

Ивась в некотором замешательстве уставился на помощника и машинально положил руку на рычаг румпели.

Тот со сжатыми губами молчал, размышляя. Потом повернул голову к Ивасю, спросил шёпотом, словно его могли услышать:

— Что ты слышал, Джон? Можешь вспомнить?

Ивась призадумался. В голове путалось, но память всё же вытащила на поверхность слышимое им. И он как мог пересказал Солту слова говоривших.

Солт ничего не сказал. Его губы по-прежнему были сжаты, глаза устремлены в одну точку.

Так и не сказав ни слова, помощник ушёл на нижнюю палубу, где стал неторопливо прохаживаться у правого фальшборта.

Ивасю совсем перехотелось спать. Его смущали услышанные слова и то, как повёл себя Солт. Очень хотелось поговорить с друзьями, но не хотелось будить их. Да и оставить румпель он не имел право.

Он едва не прозевал отбить время в колокол. Он бил тихо, но звук в ночи пронёсся над морем колесницей богов, прогрохотавших в небесах.

Неделю спустя подошли к городку Гуаяма. Порт был крошечным, с десятком лодок и небольших яхт для прогулок знати.

— Время поджимает, Барт, — говорил Бен помощнику. — Обстреляем город и потребуем не менее тысячи песо и провиант и уберёмся восвояси.

— Надо подойти ближе и приготовить шлюпки с призовой командой, — отозвался Барт. — Я пойду в город за добычей, а ты тут следи за морем.

Две шлюпки уже покачивались у трапа. Канониры готовили пушки.

Прогрохотал жидкий залп из трёх пушек. Ядра с шипением унеслись к городку и вздыбили столбы пыли. Тут же поднялась паника. Шлюпки мощными гребками быстро приближались к причалу.

В четверть часа матросы были в городе и быстро оповестили горожан о своих требованиях.

— Если требование не будет выполнено через час, то два дня город будет гореть ярким пламенем. — Барт говорил неторопливо, значительно и требовательно. — И требуем мы не так много, сеньоры. Тысяча песо золотом, мясо, хлеб и прочие продукты. И думайте быстрее. Мои матросы сгорают от нетерпения потешиться вашими дочерями, сеньоры.

Совещались граждане недолго. Коррехидор с тяжёлым видом согласился с требованиями Барта, попытавшись испросить за это помилование всего живого и сохранения городка.

— Через час всё должно быть на берегу, сеньоры, и я обещаю никого не трогать и оставить город таким, как есть. Так что торопитесь!

Матросы отдыхали у пристани, поедали гору фруктов, присланных горожанами. Посмеивались, довольные вызванным страхом.

Уже через четверть часа стали сносить деньги и продовольствие. Рабы пригнали шесть свиней и сотню гусей, особо тщательно несли корзины с яйцами, ананасами. Мешок какао преподнесли, словно дар богов.

Лодки стремительно носились по бухте, отвозя грузы на судно. А в назначенное время Крэбб подсчитал наличность.

— Одна тысяча шестьдесят три песо, капитан! — Он был горд точностью в подсчётах. — Можно относить к шлюпкам?

— Несите. Я сейчас. — Барт повернулся к именитым гражданам городка. — Вы отлично исполнили условия договора, сеньоры. Можете продолжать копить свои богатства. Мы или другие должны обязательно прийти за ними. Желаю успехов и благоденствия. Чем богаче будете вы, тем лучше нам! Прощайте'

Горожане нестройными голосами попрощались, благодаря Всевышнего, что тот не допустил кровопролития.

— Очень хорошо, Барт! — Мак-Ивен с довольным видом приветствовал помощника на борту. — Барт, распоряжайся судном, нам необходимо привести в порядок наши дела и определить долю каждого.

Помощник пошёл отдавать команды к отплытию.

Солт молча кивнул, чуть склонил голову и проводил капитана с помощником внимательным взглядом. Поискал Ивася, поманил его к себе.

— Мы снимаемся с якорей, Джои, — тихо сказал Солт подошедшему матросу. — Постоишь на руле. Это важно, парень. Иди смени Арта.

Ивась хотел спросить помощника о столь неожиданном назначении не в свою вахту, но получил нахмуренный взгляд и осёкся.

Идя на полуют, Ивась раздумывал о причинах назначения, хотелось поделиться с друзьями своими сомнениями. Но все были заняты на снастях, брашпиле, и парень со смутным ощущением тревоги поплёлся к румпелю.

Арт удивился такому распоряжению Солта, спорить не стал, только повторил курс по компасу.

Солт вернулся к румпелю с рупором, отдал ряд команд, сделал вид, что уронил что-то и лёг на доски палубы. Ивась теперь понял его распоряжение, оглянулся вокруг. Все были заняты своими делами, а Крэбба нигде видно не было. Об суперкарго Ивась уже знал, как о яром стороннике капитана, и не без основания побаивался его.

Подумал, что тот слишком занят добычей, чтобы участвовать в общих работах. А Солт вскоре встал, сурово посмотрел в глаза Ивася, проговорил жёстко:

— Слишком шумно вокруг, дьявольщина!

Он больше ничего же сказал, но Ивася покоробил его взгляд. Это было откровеннее предупреждение держать язык за зубами.

«Не вляпался ли я в страшную историю? — мысленно спросил юноша себя. — Ещё буду втянут в их свары за делёж денег. Хоть бы поделиться с друзьями! Да слово давал помалкивать. Дурак!»

Быстро темнело. Судно осторожно удалялось к морю, минуя опасные рифы и мель, о которой Ивасю доложил Арт.

Ивась волновался. Ему не так часто поручали румпель, и сейчас он отогнал отвлекающие мысли, сосредоточившись на курсе судна, боясь упустить хоть малейшую извилину фарватера.

Огни городка между тем медленно тускнели, потом исчезли, заслонённые у выхода в открытое море высоким утёсом.

Солт ходил по палубе, нервно отсчитывая шаги. Скоро он отдал последнюю команду по положению рей, отпустил большую часть команды спать, остальных оставил в покое.

Ивась наблюдал за помощником, понимая, что тот только идёт тишины и отсутствию лишних глаз.

Этот момент наступил. Солт отошёл к краю кормы. Почему так, Ивась понять не мог, но это его и не интересовало.

Солт коротко бросил, оглядываясь:

— Чуть что — предупреди, Джон.

Ещё раз оглянулся, бистро лёг на палубу и приник ухом к доскам.

Ивась не столько смотрел на компас и звёзды, сколько в волнении поглядывал вниз, где сидели и лежали матросы, тихо переговариваясь при свете тусклого фонаря.

Время томительно, вязко тянулось, а Солт всё лежал и слушал. Один раз он встал, спустился на шкафут, перекинулся парой фраз с матросами, вернулся назад и снова приник к палубе.

Наконец он встал. Ивасю так хотелось спросить об услышанном, но он не посмел, а Солт и не подумал поделиться с ним своей тайной.

При подходе к проливу у острова Вьекос судно встретил очень свежий ветер от норд-оста. Место было достаточно опасное, Мак-Ивен не покидал полуюта больше суток, но остров всё же оставили за кормой. И тут же ветер поутих, поменял направление, задув с оста.

Впереди предстояло пройти ещё более опасное место, изобилующее коралловыми рифами и мелкими островками. И лишь установившаяся хорошая погода давала надежду на удачу. Мак-Ивен продолжал торчать у румпеля, почти не отрывался от подзорной трубы, пока это проклятое место не оказалось позади.

— Справа по курсу парус! — голос марсового заставил всех встрепенуться.

— Хорошо бы узнать новости, — предложил Мак-Ивен. — Постараемся сблизиться и узнать их.