Глава 23

Они стояли на веранде, опершись на перила, и вглядывались в ночь. Вздымавшиеся перед ними красные скалы, привычный для Седоны пейзаж, превратились в темные призрачные монолиты под острым серпом полумесяца. Легкая дрожь охватила Изабеллу от какого-то непонятного пробирающего до костей ощущения.

— Правду говорят об этом месте, — произнесла она. — И действительно можно почувствовать энергию.

— Здесь нет схождения всех потоков, как в Коуве, потому что не хватает океанских течений, но определенно своя энергия присутствует.

— Теперь я вижу, почему Общество любит собираться здесь.

— Уж поверь мне, Совет во главе с Заком выбрали это место не только потому, что здесь оно стоит на энергетической воронке.

— Нет? — Изабелла посмотрела на Фэллона. — Тогда почему?

— Потому что место это имеет определенную репутацию. Заметила все эти брошюры в вестибюле, рекламирующие туры в места скопления энергии, лечение кристаллами и духовные руководства?

— Понимаю, что ты хочешь сказать. Можно устроить здесь какое угодно собрание экстрасенсов, и никто не подумает, что это странно.

— Это называется «спрятать на виду», — подтвердил Фэллон.

Она опять задрожала, на сей раз от холода.

— Здесь холоднее, чем я думала. Хотя, казалось бы, пустыня.

— Сейчас январь, и высота здесь сорок пять сотен футов над уровнем моря, — заметил Фэллон. — Скажи спасибо, что снег не идет.

— Оставлю это тебе — разобраться точно, почему я отморозила себе задницу. — Изабелла обвила себя руками. — Мне следовало проверить прогноз погоды, прежде чем паковать вещички для путешествия. Думаю, я сосредоточилась только на том, какое же надеть платье или туфли. И беспокоилась, что их не успеют вовремя доставить.

Фэллон оглядел ее наряд:

— Платье красивое.

— Рада, что ты одобряешь, но погоди, вот получишь счет.

— Проблем никаких. Это деловые расходы.

— Ладно.

«Ничего личного», — повторила она про себя. И вовсе не похоже, что он купил ей платье в подарок. Просто деловые расходы.

— Платье очень дорогое, — предупредила Изабелла. Он пожал плечами. — Но не настолько дорогое, как пользование частным самолетом, чтобы добраться сюда, — добавила она.

— Неважно.

— Мне пришлось потратить несколько монет на платье, потому что трудно подделать качество в роскошном вечернем платье, как видишь. А вот туфли — подделка.

— Да не переживай так, Изабелла. Как ты сказала: частный самолет обошелся гораздо дороже.

— Ладно.

Фэллон снял пиджак и накинул ей на плечи. Пиджак хранил тепло и запах тела своего владельца. Изабелла сразу же согрелась.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Фэллон кивнул разок, отметая этот небольшой знак галантности, и поставил ногу на низкий каменный выступ, который шел по краю веранды. Потом наклонился вперед, упершись одной рукой в пояс.

Изабелла подвинулась к Фэллону поближе. «Он выглядит таким сексуальным и потрясающе мужественным здесь, в полумраке», — подумала она. Его окутывала мощная аура, в которой присутствовала чистейшая субстанция безжалостного мстителя, защитника и воина. Он из тех мужчин, от которых всегда зависишь. Его слово закон. Честь для Фэллона Джонса не пустой звук.

Фэллон поднял руку, открывая циферблат черных часов и старинную золотую запонку с ониксом, скреплявшую манжету белой рубашки…

— Тебе кто-то подарил эти запонки? — спросила Изабелла.

Он опустил взгляд на запястье:

— Семейные реликвии. Когда-то они принадлежали Калебу Джонсу. И перешли мне по наследству.

— Здорово, — восхитилась она. — Такие вещи помогают сохранить связь с прошлым. Они напоминают, кто ты есть, откуда происходишь и кем тебе нужно быть.

— Да, — согласился Фэллон.

— Однажды ты передашь их своему сыну. Или дочери. Почему бы и женщине не носить запонки.

Фэллон нахмурился, словно перспектива завести наследников была для чем-то новым.

— Никогда об этом не думал, — заметил он.

— Должно быть, замечательно иметь такую большую семью, как у тебя, — тоскливо произнесла Изабелла.

— По большей части это заноза в заднице.

— Но ты знаешь, что они грудью за тебя встанут, если нужно. Чем здесь и занимаются.

— Согласен, — подтвердил он.

— Ты слышал, что говорили все эти люди у стола с закусками? — спросила она чуть погодя.

— О том, чтобы оборвать связи между «Тайным обществом» и «Джи энд Джи»? Меня предупреждал Зак, что ходят такие разговоры.

— Если тот, кто стоит за этими разговорами, кто бы он ни был, добьется успеха в том, чтобы Общество слило агентство, то на этом ведь дело не кончится, верно?

— Да, — подтвердил Фэллон. — Если этот маневр окажется успешным, то он приведет к тому, что Джонсы потеряют контроль над Обществом. В некотором роде это лишено смысла.

Она улыбнулась:

— Поскольку Джонсы заберут с собой свои секреты и тут же создадут новый вариант «Тайного общества».

— У нас не будет выбора. Кто-то ведь должен заниматься тем, чем занималось «Тайное общество» со времен королевы Виктории.

— Как-то ограничивать вред, наносимый всякими гадами, которым посчастливилось родиться со сверхспособностями, и охотиться за преступниками, пытавшимися возродить формулу?

— Проблема в том, — сказал Фэллон, — что потребуется время создать новое «Тайное общество», а время — это единственное, чего у нас нет в избытке. А между тем «Ночная тень» почти наверняка воспользуется затишьем, чтобы снова внедриться в сердце Общества.

— Вот именно с этим мы здесь и имеем дело. Теория заговора с целью вытеснить Джонсов из «Тайного общества» и его захват.

— Зависит от того, что ты понимаешь под теорией заговора, — заметил Фэллон. — Зак считает, что имеет место враждебное поглощение.

— Нет, я чую теорию заговора за версту, и здесь именно настоящий заговор.

У него дернулся рот:

— И что же я раньше делал без твоей помощи? Как мне удавалось прояснить ситуацию без тебя, Изабелла Вальдес?

Та сморщила нос:

— Ты надо мной смеешься?

— Нет, — заверил Фэллон. — Я смеюсь над собой. — Он взял ее за руку и притянул к себе. — Я не очень-то часто занимался этим до того, как встретил тебя, по крайней мере, долгое время.

— Не знаю, как это понимать.

— Я погружался во мрак перед тем, как ты появилась, Изабелла.

— Нет, — поспешно возразила она — Думаю, ты просто физически и психически переутомился и, возможно, был чуть в депрессии, поскольку тебя подавляла работа.

— Знаю только одно: с тобой я снова обрел твердую почву под ногами.

Впрямую это не было объяснением в любви, подумала она, но, по крайней мере, Фэллон признавал, что между ними есть связь. Это уже что-то.

Изабелла подняла руку и коснулась его твердого подбородка:

— Когда я с тобой, то чувствую, словно отыскала нечто, что искала долгое-долгое время.

Глаза Фэллона вспыхнули. Он наклонил голову и поцеловал ее, сначала медленно, позволяя разгореться обоюдному голоду. Пьянящие паранормальные силы седонской ночи сомкнулись вокруг них, расширяя диапазон ощущений. Изабелла открыла чувства, чтобы вкусить невидимый огонь.

— Простите, что прерываю.

Из темноты за спиной Изабеллы раздался ледяной от ярости и боли голос. Вздрогнув, она задохнулась, отступила на шаг, выскользнув из объятий Фэллона, и резко обернулась, чуть не оступившись на высоких шпильках. Фэллон без труда поймал ее, удержав на месте.

Они оба смотрели на стоявшую в сумерках Дженни Остин. От нее конусом расходился какой-то обжигающий туман.

— Здравствуй, Дженни, — спокойно поздоровался Фэллон.

Та подошла поближе, сжимая по бокам руки в кулачки. Облаченная в черное и освещенная лунным светом, она была похожа на героиню-страдалицу из какой-то оперы, которую ждал трагичный конец. Казалось, бывшая невеста Джонса не замечала Изабеллы.

— Поверить не могу, что ты посмел нагло заявиться сюда сегодня, Фэллон, — возвестила Дженни. Ее голос звучал сдавленно, словно ей было трудно дышать или сдерживать слезы. — Как ты можешь так поступать с нашей семьей?

— Прости, — ответил Фэллон. — Но мы оба знали, что рано или поздно неизбежно столкнемся лицом к лицу на каком-нибудь мероприятии. На верхушке Общества мир тесен.

— И твоя семья управляет этим миром, — горько заметила Дженни.

Фэллон предпочел не отвечать.

Дженни резко повернулась к Изабелле:

— Вы, должно быть, новая секретарша, о которой все болтают. Та, которая думает, что Фэллон — современный Шерлок Холмс.

— Ну, если быть точным, помимо ведения офиса, я еще детектив в нашей фирме, — поправила Изабелла.

— Из того, что я слышала, вы оказываете и дополнительные услуги на стороне, — холодно заявила Дженни.

Ее реплика возмутила Фэллона. В воздухе запахло грозой.

— Довольно, Дженни. Изабелла не имеет отношения к нашим с тобой делам.

— Она знает, почему мы порвали? — прошептала Дженни. — Она знает, что ты убил моего брата?

— Я знаю, что на самом деле произошло в тот вечер, когда умер ваш брат, — тихо произнесла Изабелла. — И вижу также, что хранимые вами тайны медленно, но верно разрушают вас. Знаете, в старину говорили: «Правда делает нас свободными».

— Вы понятия не имеете, о чем мелете, — возразила Дженни. — Фэллон Джонс убил моего брата.

— А ведь это вы подвергли Фэллона воздействию волшебной лампы тем вечером, верно? — тихо продолжила Изабелла. — Такер не использовал свой талант, чтобы проникнуть в вашу квартиру и установить светильник. Это ведь сделали вы, чтобы Фэллон не смог защищаться, когда ваш брат придет убивать его.

От неожиданности Фэллон словно оцепенел. Но его реакция была ничто по сравнению с реакцией Дженни. Ее словно шарахнули по голове.

— Вы сошли с ума, — прошептала Дженни.

— Я уверена, что Фэллон знает правду. Наверно, он знал ее с самого начала.

— Неправда. — Дженни повысила голос. И обернулась к Фэллону: — Заставь ее замолчать.

— Это не так легко сделать, — заметил тот.

Изабелла сделала шаг к Дженни:

— Не хочу пугать вас, но думаю, что вы не в состоянии продолжать хранить этот секрет. Я уже прежде видела такой пылающий туман. Будь вы социопаткой, проблем бы не было. Психопаты питаются этим пламенем. Но вы-то человек порядочный, и когда-то Фэллон был вам небезразличен, поэтому вы чувствуете этот жар, так ведь? Вы понимаете, что этот огонь творит с вами.

— Замолчите, — воскликнула Дженни. — Просто заткнитесь. Пожалуйста.

Изабелла ничего не сказала. Фэллон не шевелился.

Дженни заплакала. Все в ней, казалось, скрутилось под сокрушительной тяжестью скрываемых ею тайн.

Изабелла подошла и обняла Дженни за плечи. Та несколько секунд сопротивлялась, но потом плотину прорвало. Дженни зарыдала на плече Изабеллы.

Чуть погодя Фэллон предложил безупречный квадрат белого льна. Изабелла слегка улыбнулась. Сколько еще современных мужчин носят свежий белый носовой платок на всякий случай: вдруг им потребуется утешить расстроенную женщину, подумала она. Такой характерный для Фэллона маленький жест. Во многих отношениях он был человеком из другой эпохи, из каких-то мифических времен и мест, где ценились честь и благородство.

— Я поверила ему. — Дженни взяла платок, промокнула глаза и глубоко вздохнула. — Мне так жаль, Фэллон. Но он был моим братом. Я должна была ему поверить.

— Знаю, — сказал Фэллон. — Он ведь был моим другом и напарником. Я тоже хотел ему верить.

Дженни еще раз вздохнула:

— Тебе, наверно, известно все на свете. Ты же Фэллон Джонс. У тебя всегда есть ответы на все вопросы.

— Не всегда, — возразил Фэллон.

— В этом случае, я уверена, что есть. — Дженни взглянула на него. — Ты прав. Тем вечером я включила лампу. И я ее спрятала в коридорном светильнике. На меня она тоже подействовала, но не столь сильно, как на тебя, потому что твой дар гораздо мощнее. Я… я знала, что так и будет.

— Такер сказал тебе, что я один из владельцев клуба и продавал этот волшебный свет в его тайных комнатах, — сказал Фэллон. Констатация факта, а не вопрос.

— Да. — Дженни горько умехнулась: — Это все моя вина. Я в ответе за то, что случилось, потому что в первую очередь именно я создала эти проклятые лампы.

— Зачем? — спросил Фэллон.

— В виде эксперимента, — пояснила его бывшая невеста. Сейчас голос ее звучал ровно и как-то безжизненно. — Слишком много препаратов не действует так, как надо, на тех, кто владеет талантом высокого уровня. Я пыталась придумать, как натуропатическими, то есть природными, методами лечить такие проблемы, как депрессия, усталость и посттравматический стресс у сильных экстрасенсов. Существует много работ на тему, как с помощью света улучшить настроение обычных людей. Я подумала, что возможно есть способ использовать свет из паранормального диапазона спектра на людей со сверхъестественными способностями, чтобы достигнуть подобного положительного результата.

— Ясно, — сказал Фэллон.

— В своей работе я отталкивалась от записок одного своего предка, имевшего спектрально-энергетический талант и жившего в девятнадцатом столетии. И придумала устройство, на основе сочетания различного вида янтаря и кварца, которые природно пара-люминисцируют и пара-фосфоресцируют.

— О, черт, — пробормотала Изабелла. — Какие заумные разговоры. У меня сейчас в глазах помутится.

Дженни не обратила на нее внимания. Она упорно продолжала свою исповедь Фэллону.

— Сами по себе эти камни не дают никакого эффекта, но если их собрать определенным образом и активировать правильным сочетанием зеркал, ну, ты понимаешь, что произойдет. Возникают различные состоянии, начиная от эйфории до галлюцинаций и дезориентации. Действие краткосрочное, но крайне непредсказуемое.

— Признаю, что это не моя область, — сказала Изабелла. — Но теория, на которой основываются ваши исследования, звучит очень интригующе.

— Так и есть, — подтвердила Дженни. — И я все еще думаю, что у этой области хороший потенциал. Но как только я провела тесты на собственной версии того, что Такер назвал моей волшебной лампой, то поняла, что хотя и давались лишь маленькие дозы улучшителя настроения, но побочные эффекты могли быть разрушительными. Я так и не смогла найти безопасный способ использовать устройство в качестве натуропатического средства.

— А тем временем Такер узнал о твоих экспериментах и пришел к заключению, что это изобретение могло бы привлечь клиентов в его клуб, — сделал вывод Фэллон.

— Клянусь, я не знала, что он был теневым владельцем «Тайного клуба», — прошептала Дженни.

— Я тоже этого не знал, до самого конца, — признался Фэллон.

Дженни воспользовалась носовым платком:

— Сейчас это уже не важно, но я хочу, чтобы ты знал: я не изобретала волшебную лампу специально для него. Он воспользовался моими записями и сам ее собрал. Устройства нетрудно сделать, если у вас есть нужный кварц, янтарь и обсидиановое зеркало.

— Я никогда и не верил, что ты имеешь отношение к лампам в клубе, — заверил Фэллон.

Дженни слабо улыбнулась ему:

— Правда в том, что я поверила брату, когда он рассказал, будто бы ты владелец клуба и пустил в дело эту ужасную разновидность психического наркотика. После того, как он… умер, мне пришлось поверить, что он сказал мне правду. Иное было просто слишком страшным.

Изабелла коснулась плеча Дженни:

— Вы ведь признали вину брата? Больше не из-за чего так страдать. Именно чувство ответственности вогнало вас в отчаяние.

— Это все моя вина, — вздохнула та. — Не проводи я те эксперименты с чертовыми камнями и не покажи результаты Такеру…

— Если не технология волшебных ламп, нашлось бы что-нибудь еще, что заставило Такера впутаться в неприятности, — заверил Фэллон. — Он любил жить на грани. Со временем всплеск адреналина, когда Такер доказывал, он, дескать, самый умный и быстрый, превратился в его личный добровольно выбранный наркотик.

— Да, — согласилась Дженни. — Думаю, что ты прав. Его потребность в риске стала пагубной привычкой. В семье об этом знали все. Бедная мама постоянно переживала, что он сломает себе шею во время одного из заданий «Джи энд Джи».

— Последним вызовом стало желание доказать, что он может перехитрить «Джонс и Джонс», — предположил Фэллон.

Дженни промокнула глаза платком:

— Даже отлично зная брата, я позволила ему убедить себя, что ты злодей. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

— Я никогда тебя и не винил, — заверил Фэллон. — Перед тобой стоял выбор, кому верить: своему брату или человеку, которого ты знала не очень хорошо. Черт возьми, да на твоем месте я бы сделал тот же выбор.

С нескрываемым отчаянием она обратила на него взор:

— Ты вправду так думаешь?

— Мы, Джонсы, понимаем, что такое семья, — подтвердил Фэлон.

Дженни скомкала платок и закрыла глаза:

— Не знаю, что и сказать. Спасибо, Фэллон.

Изабелла снова обняла ее:

— А сейчас вам нужно простить себя, Дженни. Только так можно прогнать туман.

Та в замешательстве открыла глаза:

— Туман? О чем вы говорите?

Изабелла улыбнулась и отпустила ее:

— А, неважно. Просто фигура речи.

Дженни повернулась к Фэллону:

— Ты прав.

— В чем? — не понял он.

— Секунду назад ты сказал, что я была поставлена перед выбором: верить ли брату или человеку, которого не очень хорошо знала. Что ж, так и есть. Я действительно толком не знала тебя, Фэллон.

— Да, — согласился он.

— Даже будь все по-другому, думаю, это бы не изменилось, — призналась Дженни.

— Наверно, не изменилось.

— Насчет того вечера мне нужно еще кое-что тебе сказать. Даже не будь этого «Тайного клуба» с его волшебными лампами и того, что дело так обернулось, я все равно собиралась вернуть тебе кольцо.

— Я знаю, — сказал Фэллон.

Дженни покачала головой, теперь печально:

— Конечно, ты знал. Ты же Фэллон Джонс, блестящий талант в теории хаоса. Ты видишь вещи наперед всех.

— Не всегда, — признался он. — Но в одном ты права, Дженни. У нас с тобой ничего бы не получилось.

Она одарила его неуверенной улыбкой:

— Мы оба сделали одну и ту же ошибку, когда объявили о помолвке. Мы решили, что можем положиться на логику и разум, когда придет время выбрать пару.

— Явно ложное заключение, — согласился Фэллон.

Дженни повернулась к Изабелле:

— Может, Фэллон потерпел неудачу, когда пытался найти жену, но думаю, что он не ударил в грязь лицом, когда нанял ассистентку.

И пошла обратно в сияющий огнями зал. Изабелла посмотрела нее своим вторым зрением. Ужасный туман пошел на убыль. Что ж, может Дженни и вылечится.

Фэллон подошел и встал за спиной Изабеллы. Они подождали, когда его бывшая невеста исчезнет в толпе.

— Ты знал, что она собиралась тем вечером разорвать помолвку? — спросила Изабелла.

— Не требуется больших способностей распознать, когда ты на грани провала. Даже я могу увидеть его приближение.

— А если бы она не разорвала первой?

— Тогда бы пришлось мне этим заняться, — признался он. — Ты же ее слышала. Дженни чувствовала, что никогда по-настоящему не знала меня. Так или иначе проблема была.

— У каждого есть секреты. Все имеют свой тайный уголок. Не знаю, возможно ли вообще узнать кого-то полностью. И сдается мне, что мы и не хотели бы узнать другого до конца, даже если появилась бы такая возможность. Частично люди нам интересны, потому что всегда остается какая-то тайна в глубине, скрытая от глаз.

— Разновидность знания, о которой я говорю, кроется глубже любых секретов, — подтвердил Фэллон.

Изабелла задумалась над тем, что он сказал:

— Понимаю, что ты имеешь в виду.

— Разве? — Он помотал головой. — Тогда ты опережаешь меня, потому что я чертовски уверен, что не могу это определить.

— Но ты распознаешь такого рода знание, если наткнешься на него?

— Да, — подтвердил он. — Ну и что? К чему это?

— Захотеть узнать кого-то до такой степени, что копнуть глубже, чем просто познать обыкновенные тайны человека? Да это значит, что ты безнадежный романтик, Фэллон Джонс.

На секунду воцарилось молчание. А потом Фэллон засмеялся. Смех вышел поначалу каким-то приглушенно хриплым, грубым, словно ему редко приходилось звучать. Но быстро набрал силу. И через мгновение Фэллон хохотал во все горло. От шума сотрясалась веранда. Громкое эхо вторило в ночи.

Изабелла почувствовала спиной, что они не одни. Когда обернулась, то увидела в проеме двери силуэты Зака и Рейн. Вглядевшись, она различила и других Джонсов, включая родителей Фэллона, собравшихся на представление, разыгравшееся на веранде. Выражения на их лицах составляли целую гамму чувств: от потрясения до завороженности.

Изабелла ткнула Фэллона в бок.

— У нас тут появились зрители, — шепнула она.

Фэллон перестал смеяться. Потом повернулся и посмотрел на толпу у дверей.

— Хорошая шутка? — спросил Зак.

— Давненько не слышал ничего лучше, — в тон ответил Фэллон.

Загрузка...