Горелое озеро

Глава семнадцатая

Когда Алина вышла из душа в смешной персиковой пижаме с тигренком на груди, Максим уже что-то печатал на своем компьютере. Она еще раз поймала себя на мысли, как сильно ее бывший и нынешний мужчины не похожи друг на друга. После близости Эдик почти всегда засыпал или же полулежал в кровати с книгой или включенным на айпаде сериалом. А в тех редких случаях, когда у него еще оставались силы, он предлагал Алине еще раз заняться любовью. Уже не жадно и торопливо, а размеренно, почти лениво, но очень нежно и бережно. Желания работать или даже обсуждать рабочие вопросы после секса у него не было никогда.

Максим был, напротив, полон энергии. Он искрил идеями и с удовольствием бросался в работу. Амбиции не позволяли ему останавливаться. В будущем он стремился создать собственную психолого-развлекательную индустрию с центрами карьерного развития, профориентации подростков и семейной психотерапии.

– Макс, давай фильм какой-нибудь посмотрим? – предложила Алина.

– Ага, я только часик поработаю и опять в твоем распоряжении, – не оборачиваясь, ответил Максим.

Алина вздохнула и взяла один из популярных журналов по психологии, которые всегда в избытке лежали на столике гостиной. Взгляд зацепился за статью с названием «Общее дело укрепляет?». На своем опыте с Эдиком она знала, что ответ скорее отрицательный, но допускала, что у автора будет иное мнение.

Статья показалась Алине стереотипной и скучной. В ней говорилось о важности общих интересов, о взгляде в одну сторону, об умении слушать и слышать и быть в курсе того, что происходит в профессиональной жизни партнера. Несмотря на банальность советов, Алина задумалась о том, что уже давно не обсуждала с Максимом его клинику, развитием которой он был так азартно увлечен. Алина периодически спрашивала Максима о новостях, но ответы всегда были короткими и однотипными: «дел невпроворот», «растем», «совсем зашиваюсь» или «давай поговорим о том, что интересно нам обоим, а лучше этим займемся».

– Макс, – позвала Алина, – ну как твой умственно-ягодный рост?

Максим усмехнулся:

– Собираем урожай, рассаживаем новые саженцы, удобряем, и так по кругу.

– А поподробнее можно? Мне же интересно! Расскажи про какой-нибудь интересный случай.

– Ну… – Максим поднял брови и задумался. – Из последних, наверное, девушка удивила. Точнее, тетенька уже, лет сорока.

Алина чуть заметно поморщилась.

– Пришла к нам лечить душевную травму. Оскорбилась холодностью и равнодушием мужа. Теперь вот мучается выбором, разводиться или нет. У них с мужем было двадцатилетие со дня знакомства, – продолжил Максим, – она и решила напомнить супругу, как все начиналось. Когда-то на заре отношений они договорились встретиться у метро и потом пойти к нему домой. И она за день до встречи набрала мешок разноцветных кленовых листьев и аккуратно разбросала их от метро до его квартиры. Украсила ими лифт и даже лестничную площадку. Напекла его любимых блинчиков на кефире с каким-то редким вареньем и в довершение сварганила ему «Наполеон». В общем, и романтическую натуру проявила, и хозяйственность. И вот идут они от метро, он удивляется, как листья красиво нападали – это при том, что клены даже поблизости не растут. И только уже в лифте до него доходит, что все это неспроста. А уж когда она дома из рюкзачка свое творчество кулинарное выложила, он понял, что девушка неординарная попалась, надо брать. Теперь они оба серьезные взрослые люди: он – большой чиновник, у нее – свой салон красоты. И дети есть. В общем, все у них хорошо сложилось. Только романтики тетеньке мало. Вот она обратилась в какое-то агентство и попросила все это воспроизвести. Ей и листьев набрали, и рассыпали их от парка, где она ему назначила свидание, до входа в его любимое кафе. Договорились с дворниками, чтобы они ничего не убирали раньше времени. И в кафе тоже все организовали: забронировали отдельный зал, передали повару фирменные рецепты ее блинчиков и торта, вдобавок украсили стены их фотографиями. Потом наша парочка отправилась в мини-гостиницу, где им дополнили интерьер номера вещами, похожими на те, что были в его квартире много лет назад. Удивительно, каких только услуг сейчас не предоставляют! В общем, ребятам из агентства удалось воссоздать подходящую атмосферу. Но товарищ чиновник этого не оценил. Скорее удивился, чем обрадовался, что его жене такие странные идеи в голову приходят. Она оскорбилась до глубины души и теперь не представляет, как дальше жить с таким бездушным, по ее словам, человеком. Вот теперь наш психолог бьется над сохранением семьи. Надеюсь, нам удастся сделать благодарного мужа своим клиентом и уже через него выйти на других коллег из его ведомства.

– Блин, я тетеньку понимаю. Классная же идея! А ты только о прибыли думаешь. Один сарказм. Макс, разве много пар, которым удалось сохранить чувства через двадцать лет? Им только позавидовать можно!

– Малыш, во-первых, чувства только тетенька сохранила. А во-вторых, это действительно детство какое-то, на мой взгляд! Можно было более креативно отметить. Кстати, что ты про Новый год думаешь? Или ты с детьми останешься?

– Не знаю, еще не думала. А ты что предлагаешь? – неуверенно спросила Алина.

На самом деле этот вопрос уже давно ее беспокоил. Алине очень хотелось отметить праздник с Максимом, но внутренне она понимала, что это неправильно и дети обязательно обидятся. Да и Максим почему-то до сих пор не поднимал эту тему.

– Давай ты сама определишься сначала, а потом посмотрим, какие варианты останутся у туроператоров. У тебя, кстати, телефон в сумочке вибрирует.

Через минуту он услышал сдавленный вздох Алины: «Господи, только не это».

Мгновенно побледневшая, она подошла к нему и дрожащими губами прошептала:

– Марина беременна.

– Че за хрень? Ты уверена? – На лице Максима читались досада и раздражение.

Алина молча передала ему телефон. На экране была открыта СМС от дочери: «Мам, я беременна. Не знаю, что делать».

– Блин, ну ясно, что делать, – подавляя возмущение, процедил Максим, – закончить эту историю как можно скорее. А если еще какие-то ненужные слухи расползутся, то нужно переводить ее в другую школу, где никто ничего не знает.

– В смысле закончить? – почти шепотом переспросила Алина. – Ты предлагаешь аборт сделать?

– Ну конечно аборт! – Максим непонимающе смотрел на Алину. – Не пеленки же идти выбирать?! Алин, очнись, ей нет еще шестнадцати. Зачем ребенку ребенок? Чтобы стать изгоем среди сверстников, чтобы остаться без образования, без шансов на нормальное будущее? Ты что, думаешь, этот сопляк, который даже презервативами пользоваться не научился, на ней женится? А если и женится, то ты понимаешь, на кого все это ляжет? У тебя теперь четверо детей будет вместо двоих! Слушай, если ты хоть немного жалеешь свою дочь, даже не вздумай намекнуть ей, что возможны какие-то варианты. Это чистое безумие.

Алина опустилась на кровать, закрыв руками лицо. Тело стало неподвижным. Казалось, что голову заполнила абсолютная, звенящая пустота. Осознать, что это произошло с ее Маринкой, было невозможно. С ее девочкой, ее ребенком…

– Я не знаю… Мне надо сначала поговорить с дочерью.

– Раньше, блин, нужно было разговаривать! – не выдержал Максим. – Чем она думала в пятнадцать лет? Сейчас средств контрацепции больше, чем жвачки на прилавках! А ты как могла это допустить? Почему ничего ей не объяснила? Или у вас там, в селе вашем, сначала трахаются, а потом только узнают, как это называется?

Алина почти задохнулась от возмущения:

– Знаешь что?! Не смей таким тоном говорить о моей дочери! Я тебе ни разу не сказала, какой ты отец! Это при том, что твой Влад завалил все экзамены и не прошел даже в самый задрипанный вуз. Ты даже не шевельнулся, чтобы оплатить ему обучение!

Максим резко встал и, сощурившись, посмотрел на Алину.

– И не шевельнусь! Потому что он сам должен отвечать за свое раздолбайство. Я не собираюсь вытирать ему сопли. Он не младенец, это его собственная жизнь. Пусть сам барахтается как может. Он должен знать, что каждый поступок имеет цену. И возможно, это его единственный шанс повзрослеть.

– Да? – Алина с усилием сглотнула, подавив сжимающий горло нервный спазм. – А что же он у тебя раньше не повзрослел, с папой-то психологом? Или ты с ним не разговаривал? А вот надо было поговорить – объяснить, как себя нужно вести. Или в столице так не принято?

Максим глубоко вздохнул, подошел к окну и застыл на несколько минут, всматриваясь в выпотрошенную подушку чернеющего неба, из которой бесчисленными хлопьями валил снег. Потом он негромко откашлялся и, подойдя к Алине, сказал примирительно:

– Слушай, давай не кипятиться и не обвинять друг друга. Что случилось, то случилось. Теперь надо разобраться с этой проблемой, и разобраться как можно быстрее. А дочери это будет хорошим уроком на будущее. Знаешь, я уже несколько лет мечтаю завести собаку – английского сеттера, даже чуть не купил его на прошлой неделе. Но я прекрасно понимаю, что с моим графиком я этого не могу себе позволить. Я адекватно оцениваю ситуацию и понимаю, что у меня будет вечно скучающий и невоспитанный пес. И это просто собака, что уж говорить о ребенке?! Ладно, давай фильм посмотрим, ты ведь хотела.

– Да ты чего? Какой теперь фильм?! Мне домой нужно ехать, к Маринке. Если она мне написала, значит, ей совсем плохо. Я и так перед ней виновата.

Максим округлил глаза.

– Алин, не говори ерунды! Ни в чем ты не виновата. Ты взрослый человек, который имеет право на свою личную жизнь. И куда ты собралась на ночь глядя? Ты видишь, что за окном творится? На улице меньше ноля и снег стеной. Дорога заледенелая, в кювет может легко занести. Давай ты переночуешь спокойно и с утра поедешь.

– Нет, я так не могу, – произнесла Алина решительно, – она меня ждет. Не волнуйся. Я аккуратно. Позвоню, как доеду.

Дорога действительно оказалась очень скользкой. Густые хлопья снега, выхваченные из темноты прорезывающим светом фар, стремительно разбивались о лобовое стекло, и на их месте тотчас же образовывались новые несущиеся навстречу белые сгустки. Тишину в салоне нарушало только монотонное шуршание дворников, размазывающих по стеклу останки талого снега. Машин на трассе почти не было. Алине казалось, что она мчится в ледяной пустоте космического пространства. Она чувствовала себя одинокой микроскопической песчинкой и с усилием пыталась сконцентрироваться на полотне дороги. Вокруг ничего не было видно, только белые изгибающиеся линии разметки перед капотом и бесконечные мокрые хлопья. Снег гипнотизировал все больше.

Алина ощутила легкую тошноту и головокружение и еще крепче схватилась за руль. Ни в коем случае нельзя заснуть. Она так нужна Марине именно сейчас. Нужнее, чем когда бы то ни было. Хотя что она может сделать? Отвести испуганную дочь к врачу и ждать, пока та отойдет от наркоза, а потом пойти с ней домой и делать вид, как будто ничего не случилось? Забыть о том, что едва различимые останки маленького безымянного существа только что смыли в канализацию? Или как там утилизируют то, что остается от… Алине было сложно даже мысленно произнести слово «ребенок». Может быть, посоветоваться сначала с мужем? То есть не с мужем, а с… Эдиком. Если он еще дома. Возможно, он опять остался где-то ночевать и Марина сейчас совсем одна со своей бедой. Да и о чем советоваться? Как можно здесь вообще что-то решить?

Вдруг машину резко повело. Алина изо всех сил старалась вывернуть руль и яростно давила ногой на тормоз. Но ее «БМВ» неуправляемо вилял по полосам и отказывался слушать хозяйку. Казалось, что машина превратилась в лодку и скользила по глади воды. Сцепление с заледеневшей дорогой было потеряно. Двигаясь по инерции, автомобиль скидывал скорость и вилял по заледеневшему шоссе, пока не остановился у отбойника. Алина дрожащими ледяными руками открыла дверцу, вышла на обочину и, наклонившись, набрала полные пригоршни снега. Она вытерла им горящее лицо и безудержно разрыдалась, опустившись перед отбойником на колени.