Горелое озеро

Глава двадцать вторая

– Я тебе подарок на Новый год приготовил, – застенчиво пробормотал Сережа.

Марина обернулась и, увидев смущенную улыбку брата, закинула светящиеся гирлянды за карниз и спустилась с подоконника.

– Спасибо большое. И я для тебя приготовила. Под елкой ночью найдешь. – Марина крепко прижала к себе худенького мальчишку и уткнулась носом в его макушку. Волосы Сережки до сих пор пахли чем-то вкусным и сладким, как у младенца.

– Маринка, можно я тебе помогу? А то мне скучно в айпад играть одному. У бабушки нет на меня совсем времени сегодня. Она с этой кухни никак уходить не хочет.

– Отлично! Мне как раз помощь нужна. Принеси быстренько всю вату, которую найдешь в ящике с лекарствами, и вазу из кухни. Ту, что без всяких украшений, прозрачную, которую мама любит, помнишь?

Украсив окно детской спальни новогодними наклейками и разноцветными электрическими огоньками, Марина принялась за создание волшебной лампы для брата. Сначала она наклеила мелко порезанные кусочки блестящей мишуры на внутреннюю сторону принесенной Сережей вазы, потом положила на дно вату и несколько маленьких блестящих шариков, а сверху – включенную в розетку гирлянду с крохотными мерцающими лампочками. Потом Марина поставила светильник на стол, распаковала стоящую в углу коробку и достала из нее новогоднюю музыкальную шкатулку в виде сказочного домика под засыпанной снегом елью. Девочка провернула несколько раз маленьким позолоченным ключиком и выключила в детской свет.

По тускло освещенным стенам комнаты рассыпались таинственные тени. В тишине звенели рождественские колокольчики. За окном медленно кружился снег, а из кухни доносился аромат черничного пирога с ванилью и корицей. Сережа обнял Марину и зачарованно впился взглядом в сделанную сестрой лампу. Марина хотела спросить, о чем он думает в эту минуту, но не решилась прервать чудесную тишину. «Вдруг он мечтает о чем-то важном. О таком, что нельзя исполнить. Я ведь не смогу его обмануть, – подумала девочка, – и расстраивать тоже не хочу. Он ведь такой маленький. Пусть хоть он еще верит в чудеса!»

– Может, ты все-таки останешься с нами на Новый год? – вдруг с надеждой спросил Сережа.

– Нет, зайка, – вздохнула с грустью Марина, – мне очень нужно к маме. Представляешь, она лежит там в палате и ей очень грустно встречать праздник одной. Я утром к тебе приду. Ты проснешься, а я уже буду дома.

– Я знаю… – вздохнул мальчик, – но я так хотел вместе с тобой под елкой искать подарки и потом вместе в них играть. Бабушка конкурсы для нас готовит, я вчера ночью подглядел.

– Но ты ведь не один остаешься. Бабушка всегда очень весело играет. И папа совсем скоро привезет из аэропорта дедушку Игоря с бабушкой Лизой. Ты ведь уже несколько лет их не видел. Они тебе наверняка кучу подарков привезут и того краба, которого ты заказывал. Я дождусь, когда они приедут, и пойду, ладно?

Сережа послушно закивал и опять о чем-то задумался.

Дорога из аэропорта была долгой. Из-за праздничной суеты весь город стоял в пробках. За прошедшие полтора часа со встречи родственников все важные новости были уже обсуждены, и Эдуард с трудом выдерживал напор настойчивой свекрови. К счастью, общаться с ней Эдуарду приходилось не часто, но зато каждый раз Елизавета Ивановна ретиво пыталась наверстать упущенное. Она подробно рассказала зятю про новости дальневосточной части своей семьи, сбивчиво перепрыгивая с обсуждения одного родственника на другого. И несмотря на непоследовательность рассказа, Эдуард уже назубок знал про все шалости своих далеких племянников и про планы и проблемы их родителей.

И вдруг посреди пересказа нового рецепта ухи своей невестки Елизавета Ивановна неожиданно выпалила:

– Я только не поняла, вы когда с Алиной мириться будете?

На заднем сиденье послышалось многозначительное покашливание тестя.

Эдуард ответил, не отрывая взгляда от дороги:

– Мы не ссорились. Но если в том смысле, в котором вы спрашиваете, то никогда.

– Эдик, у вас двое детей. Об этом прежде всего думать нужно. Ну, Алинка неправа, конечно, была. Но она и так уже настрадалась. Куда уж больше-то? Еле выжила. Давайте Новый год с чистого листа начнем, как говорится?

– Елизавета Ивановна, я вам уже ответил. Давайте не будем продолжать эту тему.

– Ох, господи, как же с вами, мужиками, трудно-то. Прямо трагедия произошла как будто. Эдик, ну послушай ты меня. Она моя дочь, и я ее не оправдываю совсем. Ты что, думаешь, если я далеко, то мне и дела нет? Я ей тысячу раз говорила, что она глупость делает. Но кто сейчас родителей слушает? Ты сам видишь, что все на своих ошибках учатся. Как выпишут Алину, я тебя прошу – поговори с ней по душам. Ну куда это годится – почти двадцать лет прожили, а потом из-за пустяка расходиться?

– Я вам все уже сказал, – сухо бросил Эдуард.

– Лиз, – чуть слышно одернул жену тесть, – не лезь со своими советами. Разберутся сами без тебя как-нибудь.

– Да это как не лезть-то? – возмутилась Елизавета Ивановна. – Ты мне, знаешь ли, рот не затыкай. Святых здесь нет. Вас, мужиков, послушать, так вам что, только одним налево ходить можно? И не надо мне сказки рассказывать, что это не так. Я жизнь прожила – знаю. А тут прямо драма целая получается.

– Лиза, прекрати, я тебе сказал! – уже громко возмутился тесть.

Эдуард ничего не ответил, проклиная про себя предновогодние пробки.

Оставшийся до дома час пути прошел в напряженной тишине, которая лишь изредка прерывалась краткими замечаниями тестя на отвлеченные темы.

Как ни странно, неприятный разговор в машине совсем не повлиял на праздник, который получился по-семейному домашним, хотя и достаточно странным. Благодаря скоростному интернету Алина и Марина присутствовали виртуально – на экране компьютера, неутомимая Инга Петровна проводила шарады и конкурсы, в которых активно участвовали родители Алины и маленький Сережа. Эдуард отвечал за наполненные бокалы и вовремя поданную еду, над приготовлением которой Инга Петровна усердно трудилась последние два дня. В середине стола, расставив свои длинные клешни, расположился почетный гость праздника – гигантский камчатский краб.

Куранты пробили полночь, и тесть на правах старшего встал, чтобы произнести праздничный тост. Говорил он не очень умело, но искренне. На экране компьютера улыбалась Марина, приобнимая полулежащую на подушках Алину. Сережка не слушал деда и увлеченно рассматривал розовато-оранжевые клешни морского чудища. Елизавета Ивановна кивала, поддерживая мужа, не забывая при этом вставлять свои ремарки. Инга Петровна, как всегда, пыталась делать несколько дел сразу: поддакивать оратору и параллельно отвечать на беспрестанно пиликающие поздравительные СМСки.

Эдуард облокотился на спинку кресла и думал о том, как сильно изменилась его жизнь с того момента, как три года назад к ним последний раз приезжали родители Алины. Ведь еще совсем недавно около елки крутился шустрый четырехлетний Сережка; Марина в карнавальном костюме пела новогоднюю песню их собственного с Ингой Петровной сочинения; в любимом кресле-качалке сидел отец, а Алина в праздничном блестящем платье разносила всем миндальные печенья с хрустящей корочкой и спрятанными пожеланиями внутри. Ему тогда еще досталось загадочное: «Этот год вас удивит», а отцу: «Все скоро изменится». Так Алина, наверное, хотела подбодрить свекра после его недавнего развода с Ингой Петровной. Получилось почти пророчески, хотя и совсем не так, как задумывалось. «Да уж, – с горечью подумал Эдуард, – все и вправду изменилось. Точнее не скажешь…»