Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города

XLIX.

Ремесленное училище[165] открыто по приговору городского общества 27 августа 1868 года. Цель открытия: а) дать возможность дарового приюта, образования и воспитания детям беднейших жителей граждан города Оренбурга всех сословий, кои в противном случае приучаются к праздности и приучаются к нищенству, б) содействовать распространению ремесленных знаний в крае, чрезвычайно нуждающемся в предметах ремесленной промышленности и отдаленном от торговых и промышленных «центров России».

Таким образом главною целью при образовании ремесленного училища была филантропия, забота о низших обездоленных и обиженных судьбою. Эта цель напоминает хорошо Н. А. Крыжановского, который всегда искренно заботился — конечно, насколько мог и насколько позволяли обстоятельства — о низших мира сего. Оренбуржцы в благодарность за заботливое отношение Н. А. Крыжановского к городским нуждам постановили именовать училище Крыжановским.

В начале своего существования училище помещалось на нынешнем же месте, где и теперь но в старинных зданиях бывшего Ордонанс-гауза, переданных инженерным ведомством городу по ходатайству Н. А. Крыжановского.

На содержание училища приговором общества было постановлено:

1) Отпускать ежегодно 2 т. руб. из городских доходов.

2) Сверх того взимать с лиц купеческого сословия по 10 % с рубля платимой ими в казну пошлины.

3) С мещан города Оренбурга по 10 коп. с каждой ревизской души.

Общее ассигнование должно было составить до 4 т. рублей, затем были стипендии от различных ведомств, желавших помещать учеников, так например, от оренбургских и уральских казаков и т. п., плата за приходящих учеников, сверх того училище имело запасный и ученический капиталы. Образование запасному капиталу положил Н. А. Крыжановский, пожертвовав лично 1500 руб.; его примеру, как и должно было ожидать, последовали многие: оренбургское и уральское казачье войско, жители города Уральска, местные золотопромышленники и частные лица.

Всего за первые десять лет существования училищем было истрачено 93126 р. 3/4 к., из них на содержание учащихся 26,6 %, на штат учителей 5,4 %, на обучение ремеслам 25 %, на содержание зданий училища 27 % и на остальные расходы 16 %.

Общее количество учеников за первые десять лет было 137, из них трое умерло, 39 выбыло до окончания курса и 55 учеников окончило полный курс учения и получило установленные свидетельства; сведения о этих 55 учениках были собраны и оказалось, что 24 состоят учителями в казачьих школах или работают в войсковых мастерских. 6 состоят учителями в сельских школах. 3 — мастерами в башкирском конном полку и в местных линейных баталионах, 15 работают в различных мастерских.

Теоретическое обучение воспитанников заключалось в преподавании закона Божия, русского языка, арифметики, геометрии, географии, русской и всеобщей истории, технических сведений из физики, химии, механики и технологии в связи с ремеслами, рисования, чистописания и технического черчения; предметами же практического преподавания были ремесла: кузнечное, слесарное и частию оружейное, с литейным, столярное, токарное, сапожное и башмачное; кроме того были: гимнастика, маршировка и церковное пение. На учебные занятия полагалось от 1 часу дня до 5 часов, на ремесленные — от 9 до 3 часов дня.

Соединение филантропических целей с чисто образовательными, обширность теоретической программы и ее неопределенность, недостаток средств — все это вместе взятое приводило к тому, что ремесленное училище влачило жалкое существование, не оправдывая ни одной цели, для которых оно было открыто. На ненормальное положение ремесленного училища было скоро обращено внимание и началась долгая история переработки и изменения устава училища. Вопрос о уставе возник в 1872 году.

Думою выбирались неоднократно комиссии, которые вырабатывали проекты уставов; последние заслушивались думою и посылались на утверждение в министерство и с замечаниями и поправками шли опять в думу. Снова начиналось рассматривание исправленных уставов в комиссии, снова гласные думы получали печатные экземпляры «проектов», снова тратилось на рассмотрение устава не одно думское заседание, пока, наконец, через 21 год, 18 декабря 1893 года последовало утверждение устава ремесленного училища.

Общие выводы, к которым можно придти на основании изучения многочисленных дел, хранящихся в архиве оренбургской городской управы, будут следующие:

Ремесленное училище открылось потому, что его открытие было желательно генерал-губернатору Н. А. Крыжановскому — желание генерал-губернатора было законом и первые года училище существовало исключительно потому, что так хотел Н. А. Крыжановский, не имея никакого устава, не получив утверждение ни от какого ведомства и не состоя ни под чьим началом. Училище это не принадлежало ни одному ведомству, оно просто на просто было училищем генерал-губернатора. Но с течением времени к училищу стали предъявляться требования, училище должно было оформить свое существование. Так как генерал-губернаторство было закрыто, покровитель училища сошел со сцены действия, то в училище должен был, весьма естественно, принять участие тот, кто давал деньги, т. е. город. Но в то же время учебное ведомство с своей стороны хотело подчинить училище своему контролю. И начинается борьба между городом в лице его представителя — городского самоуправления и министерством народного просвещения. Город, давая деньги хотел наблюдать не только за тем, на что тратятся деньги, но и как они тратятся, плодотворно или нет. Министерство народного просвещения, не имея ничего против заведывания хозяйством училища со стороны городского управления, ревниво оберегало свою часть «надзор за учебно-воспитательною частью училища», не допуская сюда никакого вмешательства со стороны города. История составления устава есть одно из отражений этой борьбы. В первоначальном проекте устава город был всем для училища, учебное начальство только приглашалось на заседания комитета училища, который за исключением одного члена был вполне выборный. Но в каждой из следующих редакциях устава влияние города, в лице его представителей уменьшается, за то увеличивается власть и значение учебного начальства и если все таки училище имеет устав, несколько отличный от нормального, если город имеет влияние на ход дела в ремесленном училище, то исключительно благодаря тому обстоятельству, что составление устава училища поручалось людям энергичным и понимающим значение самоуправления.

Хозяйственное заведывание училищем и по первой редакции и по утвержденному уставу училища принадлежало и принадлежит городу, потому что из семи членов хозяйственного комитета пять по выбору города.

Далее, по §36 инспектор училища избирается думою и утверждается лишь учебным начальством[166].

28 марта 1894 года Оренбургская городская дума произвела в первый раз выборы должностных лиц оренбургского ремесленного училища.

Инспектором училища был выбран инженер-технолог М. И. Витковский, председателем хозяйственного комитета М. П. Ерыгин, членами И. А. Зарывнов (22 выборных 0 невыборных), Н. Д. Овсянников (+18 -4), А. В. Соколов (+17 -4). Ф. Б. Сачков (+16 -6) и Е. И. Иванов ( +14 -8). В это же заседание дума рассмотрела последнее постановление прежнего хозяйственного комитета, постановление, имевшее громадное значение для всей последующей жизни училища.

Дело в том, что училище ютилось в старом неудобном во всех отношениях здании. Это здание — когда то ордонанс-гауз, было передано из военного ведомства городу и хотя последним и ремонтировалось и пристраивались особые мастерские, все же вполне не соответствовало прежнему положению училища, а тем более и новому, когда училище должно было жить по новому уставу. Таким образом главным вопросом для училища было преобразовать свое здание, расширить, увеличить его, а это возможно было или постройкою вполне нового здания, или постройкою второго этажа. Но у города, по обыкновению, не было средств и дума в заседании 22 марта 1894 года решила возбудить ходатайство перед министерством народного просвещения о безвозвратном пособии в размере 12 т. рублей на надстройку второго этажа училища. Перестройка ремесленного училища производилась хозяйственным способом, начавшись с 1 мая 1899 года. Работы закончились в 1900 году, причем оказалось, что по смете назначена была сумма в 39850 руб. 20 коп., а работ исполнено на 49769 р. 55 к. т. е. более сметного назначения на 9919 р. 29 к. Дума в заседании 25 января 1901 г. нашла возможным принять на городские средства 4000 р. и выдать их подрядчику в течение 4 лет по тысяче рублей.

Училище перешло в свое новое помещение, которое, конечно, не походило на старое здание ордананс-гауза.

Рассматривая положение училища в настояще время мы повторим всем известную истину, что число учеников растет, что потребность в профессиональном образовании увеличивается, и что училище не может удовлетворить всех желающих получить это образование. Не смотря на то, что расширение училища произошло сравнительно очень недавно, помещение и особенно мастерские малы, приходится работать в две смены, одна утром до научных занятий, другая днем после них. Этот распорядок отражается крайне неблагоприятно на успехах тех учеников, которые занимаются в классах после работ в мастерских; после 4 часов физического труда ученики весьма понятно являются на уроки усталыми, утомленными и менее восприимчивыми к преподаваемому. Состав учеников — дети ремесленников и мещан; по образованию ученики попадают в ремесленное училище, пройдя приходское училище; главный контингент учащихся на слесарном отделении, на столярное почти никто не хочет идти. Большинство окончивших училище, после реформы его, уже не покидают изученное ими ремесло, не обращаются к другим профессиям; но, избежав того недостатка, который был присущ училищу при прежнем его положении, училище, конечно, не может повлиять на то обстоятельство, что большая половина учеников, по окончании курса, покидает Оренбургскую губернию, — это обстоятельство объясняется малым развитием промышленной жизни города и губернии. Средний заработок окончившего курс ремесленного училища 300—500 руб., хотя он достигает в некоторых благоприятных случаях и 1000 руб. в год. На городской службе, в городских промышленных заведениях, как-то: водокачке, электрической станции, да и в самом училище в качестве помощника слесарного мастера служат воспитанники ремесленного училища. Училище, как видим, выполняет свое назначение, но оно по размерам не может вместить всех желающих и это главный недостаток училища: число отказов в приеме было следующее: в 1897 г. — 44 человека, в 1898 г. — 16, в 1889 г. — 52, в 1900 г. — 20, в 1901 г. — 14, что за пять лет составит внушительную цифру — 186 чел.

Наискосок ремесленного училища недалеко от него, выходя фасадом на набережную р. Урала, находится двухэтажное обширное здание, с башенькой на верху, в котором помещается в нынешнее время казенная палата.

Это — бывший дворец генерал-губернаторов. Закончен он постройкою при графе Перовском, стоил, конечно, много денег и вызывал большие заботы инженерного ведомства — например, чугунная решетка на лестнице вылита по специальному заказу, по рисункам петербургских художников.

С верхней площадки балкона открывается чудный вид — прямо впереди течет седой Яик, зеленеет зауральная роща, виднеются постройки менового двора, а дальше пошла бесконечно унылая степь, с своим седеющим ковылом, с своими едва заметными в синеющей дали курганами; позади и с боков представляется панорама города и надо отдать справедливость с высоты, с птичьего полета, город Оренбург красив, а длинные, тонкие минареты мечетей придают ему своеобразный характер.

С этой площадки в былое время граф Перовский, как повествует предание, стрелял орлов, возбуждая тем удивление со стороны киргиз, кочующих по другой стороне Урала — площадка балкона была любимым местом отдохновения графа.

Считаем удобным привести список главных начальников края.

Начальники Оренбургской экспедиции:

1. Иван Иванович Кириллов (1734—1737).

2. Василий Николаевич Татищев (1737—1739).

3. Князь Василий Алексеевич Урусов (1739—1741).

Оренбургские губернаторы:

4. Иван Иванович Неплюев (1742—1758).

5. Афанасий Романович Давыдов (1758—1762).

6. Дмитрий Васильевич Волков (1763—1764).

7. Князь Авраам Артамонович Путятин (1764—1768).

8. Иван Андреевич Рейнсдорп (1768—1781).

Симбирские и Уфимские генерал-губернаторы.

9. Иван Варфоломеевич Якоби (1781—1782).

10. Аким Иванович Апухтин (1782—1784).

11. Барон Осип Андреевич Игельстром (1784-1792).

12. Александр Александрович Неутлинг (1792—1794).

13. Сергей Космич Вязмитинов (1795—1796).

Оренбургские военные губернаторы:

14. Барон Осип Андреевич Игельстром (1796-1798).

15. Николай Николаевич Бахметев (1798—1803).

16. Князь Григорий Семенович Волконский (1803—1817).

17. Граф Петр Кириллович Эссен (1817—1830).

18. Граф Павел Петрович Сухтелен II (1830—1833).

19. Василий Алексеевич Перовский (1833—1842).

20. Владимир Афанасьевич Обручев (1842—1851).

Оренбургские и Самарские генерал-губернаторы:

21. Граф Василий Алексеевич Перовский (1851—1857).

22. Александр Андреевич Катенин (1857—1860).

23. Александр Павлович Безак (1860—1864).

24. Николай Андреевич Крыжановский (1864—1881).

Оренбургские губернаторы:

25. Михаил Иванович Астафьев (1881—1884).

26. Николай Алексеевич Маслоковец (1884—1892).

27. Владимир Иванович Ершов (1892—1899).

28. Яков Федорович Барабаш (1899—1906).

29. Барон Федор Федорович Таубе (1906).

30. Владимир Федорович Ожаровский (1907).

Итого 30 лиц под разными именованиями управляли Оренбургом и Оренбургским краем. Сперва были начальники оренбургской экспедиции, затем появились губернаторы, они сменились симбирскими и уфимскими генерал-губернаторами, на место их военные губернаторы, затем снова генерал-губернаторы и наконец просто губернаторы.

Трое лиц пробыли всего по году, пятеро лиц по два года, четверо — по три года, трое — по четыре года, один — пять, один — шесть лет, двое по семи лет и двое же по восьми, по девяти и по тринадцати лет, один — 14 лет, один — 16 и один 17 лет. Двое лиц управляли краем дважды — барон Игельстром в течении 10 лет (с 1784 по 1792 и 1796—1798) и В. А. Перовский в течение 15 лет (с 1833 по 1842 и с 1851—1857 г.).

Из этих начальников двое умерло в самом Оренбурге — военный губернатор граф Сухтелен и просто губернатор Астафьев.

Первые два начальника оренбургской экспедиции были учениками великого преобразователя России Петра I, прежде чем они были назначены в оренбургский край, они уже составили себе имя.

Кириллов — один из талантливейших русских самородков, достиг всего своим горбом, — без всякого систематического образования, научившийся каким то путем грамоте, он начал службу с самых низких чинов при Сенате и постепенно повышался. Конечно, кроме непосредственной службы, кроме писания разных указов у Кириллова было особенное занятие — его любимое занятие, то дело души, которое заставляет человека выдвинуться из многомиллионной армии людей и сохранить свое имя потомству. Это занятие было география; Кириллов собирал и разрабатывал те немногочисленные ландкарты которые у нас существовали в его время. Познать свою землю — было тогда стремлением большинства и вполне соответствовали видам Императора. Ему-то больше чем кому либо надо было знать Россию и знать точно, чтобы увереннее действовать в своих преобразованиях. Занятие ландкартами, сочинение атласа — выдвинуло Кириллова, а составленный им обширный план торговли с Индией, через средне-азиатские владения доставил ему честь быть первым начальником тогда еще не существовавшего оренбургского края, быть пионером в приобретении громаднейшей области.

И как истинный деятель Кириллов умер на своем посту, умер среди отдаленной Башкирии. Его план, составленный теоретически, на основании одних умозаключений, оказался не так то легко осуществимым. Пришлось не мечтать о устроении флотилии на Аральском море, пришлось думать не о снаряжении торговых караванов из Оренбурга через киргизскую степь в богатую золотом, пряностями, драгоценными камнями и тонкими тканями благодатную Индию — обо всем этом писал в своем проекте Кириллов. Нет, пришлось вести упорную, кровавую борьбу за каждый шаг, за каждый кусочек номинально числящейся за ними земли и вести борьбу на два фронта, с двумя народностями, тоже номинально состоящими в нашем подданстве. С боков давили башкиры, которые понимали, что их владычества пришел конец, а впереди были воинственные номады киргизы, дети привольно-бесконечных степей, то появлявшиеся перед русскими войсками, внезапно нападавшие на русские поселения и также внезапно пропадавшие в своих казавшихся бесконечными, безграничными степях.

Борьбу начал Кириллов, ее продолжали Татищев, Урусов и закончил Неплюев. Таким образом первые 25 лет существования края приходилось думать не о колонизации — а о усмирении. План этого усмирения нарисовал еще Кириллов, остальные его заместители только развивали его план.

А план был очень прост — прежде всего надо было обхватить железным кольцом крепостей находящуюся в нашем подданстве — Башкирию, превратив ее таким образом из окраины в более или менее центральную провинцию, затем точно таким же способом надлежало взяться и за киргизов, за степь. Постепенно год за годом, шаг за шагом, надо было выдвигать в степь носящие такое характерное наименование «линии» ряды крепостей, удаляясь все дальше и дальше в необозримую даль степи... А что впереди? А впереди богатые области — оазисы средней Азии — впереди Мерв, Ташкент, Хива и Бухара, а там так долгожданная желанная Индия.

Кириллов положил лишь начало — тяжелый недуг — чахотка — сразила талантливого самородка. Главнейшую его ошибку — слишком удаленное положение Оренбурга, внутри степи, начал исправлять Татищев и закончил Неплюев.

Татищев — отец русской истории, опять повторяем, ученик Петра I был также разнообразен в своих занятиях, как и его учитель. Посол в Швеции, начальник горных заводов, губернатор в Оренбурге и Астрахани, Татищев все время служил одной идее, его богинею была наука: и где бы он ни был, в каком жизненном положении он не находился, он не забывал своей богини и собирал один за другим вклады в сокровищницу русской науки.

Не зная иностранных языков в молодости, он выучился немецкому языку в зрелых годах, не получив даже крох от европейской науки, он своим зорким трезвенно-скептическим умом предвидел очень далеко, и вместо схоластики, еще царившей в науке, он прокладывал натуральные пути.

Не веря в ведьм, спася от костра несчастную крестьянку старуху в Польше, он также не верил в те отвлеченные формулы, которыми снабдило его отечество, его родной дом — старых московских бояр.

Он требовал и жаждал только фактов и эти факты он собирал всю свою жизнь: за границею в Кенигсгольме он отыскивает летопись, в Швеции труды Манькова, на Урале и в Сибири сибирские первоисточники, составляет словари языков инородцев, составляет словарь географии России и наконец сочиняет свою историю российскую, которую — так как она показалась слишком вольнодумною российскому духовенству — мечтает издать за границей.

В Оренбурге он пробыл не долго, но он положил начало новым действиям русских в колонизуемом крае — кроме крепостей и завоевания войском есть другой способ завоевания — культурным путем, путем поднятия цивилизации, путем хорошо дисциплинированной, знающей, административной власти. Для первого — Татищев открыл в Самаре школу для калмыков и татар, для второго — он возобновил коллегиальное управление среди властей.

Но, конечно, это были одни попытки, одни намеки, которые не могли привиться к жизни, жизнь была слишком груба, и все более или менее гуманные начинания, которые проводил по отношению башкир и киргиз Татищев, пожалуй, оказали менее влияния, принесли меньше пользы, чем кровавые казни, которыми действовал заместитель Татищев — князь Урусов.

Потоками лилась кровь, беспрерывным заревом горящих башкирских деревень освещались небеса, сотни, тысячи башкир уводились в Сибирь, во внутренность России, поступали в крепостную зависимость, виселицы, колья, отрезание ушей, носов, языка были обычными мерами — и они если не усмирили волнений, то хотя несколько утушили его.

Неплюев... но о Неплюеве существует целых два тома исследования г. Витковского. Отдавая все должное труду почтенного исследователя, мы все же не можем не указать на два значительных на наш взгляд недостатка этого обширного научного труда.

Первый недостаток заключается в том, что г. Витковский решился стать не биографом Неплюева, а его панегиристом. Все, что ни сделал Неплюев, великолепно, даже более того гениально. Это стремление видеть в Неплюеве лишь одни положительные черты бесспорно выразилось односторонностью труда г. Витковского. Далее, исследователь не оставался объективным историком, он не только анализировал факты жизни края под управлением Неплюева, но он их подводил под известную, слишком одностороннюю — крайне славянофильскую — точку зрения. От этого с одной стороны в труде Витковского является нарисованными слишком черными тонами картины распространения ислама, а с другой стороны очень радужно различные миссионерские деяния.

Историк не может принадлежать ни к одной политической партии — он должен быть вне партий. Он должен дать фактический материал и указать на те логически необходимые следствия, которые вытекают из этого материала — здесь нет места симпатиям и антипатиям. Известная эпоха, известное экономическое развитие страны, соотношение производительных сил вызывают те или иные реформы, дают ту или иную окраску общественным деятелям.

Что может быть ужаснее, что может больше возмущать человека — как крепостное право, как владычество одного человека над другими. А между тем в известные эпохи развития рода человеческого и «крепостное право» было шагом вперед, было прогрессом — оно экономически обеспечивало известный класс людей, оно давало возможность развиться производительным силам — и давало таким образом толчок для дальнейшего прогресса человечества.

Все это забывается г. Витковским и вследствие этого образ Неплюева, нарисованный им, выходит гораздо бледнее. гораздо тусклее, чем он был на самом деле.

Прежде всего Неплюев явился на арене действия — в оренбургском крае — через 7 лет после начала первых действий русского оружия. Многое было сделано и главное много было ошибок. Нужно было их исправлять. И Неплюев начал свою работу — он в своем стремлении подчинить край русскому владычеству не брезгал ни какими средствами — борьбу, как мы и указали выше — приходилось вести на два фронта с башкирами и киргизами. Неплюев и воспользовался всегда существующей между некультурными народами племенной распрею. Подложные указы посылались Неплюевым к башкирам и киргизам, в которых одна национальность натравлялась на другую. Допустив нападение киргиз на башкир, Неплюев дозволял и башкирам нападать на киргиз — и таким образом ослаблял эти национальности, не тратя русских сил.

Далее, Неплюев, действительно, хорошо изучил характер инородцев и играл на их слабых струнках: богатые подарки, почести высшему классу населения, дарование им различных привиллегий и подчинение им общественных низов инородцев, имело громадное значение.

А в случае надобности Неплюев проявлял военную силу и поступал беспощадно.

Все эти действия могут показаться на нынешний взгляд непривлекательными — но, конечно, они не могут назваться таковыми.

На арене исторической жизни столкнулись две стороны: русская национальность в своем колонизационном шествии на восток — с номадом башкиром и киргизом. Это столкновение стало фактом. Вследствие каких причин, это другой вопрос, ответ на который отвел бы нас слишком далеко от темы нашего исследования. Но с фактом нужно считаться. Мы знаем теперь, что для слияния инородцев с более культурной нацией могущественным фактором является культурное влияние, но это мы знаем теперь, в XX веке, когда весь род людской начинает переживать новую эволюцию — социальную — Неплюев же действовал в XVIII веке, когда культура России только по внешности отличалась от культуры борющегося с нами номада — у нас, был порох, а номады лук и стрелы. Следовательно, к той эпохе нельзя предъявлять требований, выработанных настоящим временем, они были бы во первых, непоняты, а во вторых и не приложимы.

И все эти распоряжения Неплюева, как ни безнравственны они на наш современный взгляд, именно, показывают административное дарование Неплюева, его умение разобраться в обстоятельствах и действовать наивыгоднейшим образом. Недаром же Неплюев был послом в Константинополе.

Ослабив таким образом наших врагов — Неплюев стал на них действовать страшною силою — силою золота. Он завел с ними торговые сношения, причем самую торговлю поставил под бдительный контроль власти, сосредоточив ее в двух местах Троицке и Оренбурге. Торговля с одной стороны доставляла правительству громадные средства, — таможенный сбор — а с другой действовала усмиряюще на инородца, делала возможным с ним сношение не только при помощи меча и огня.

И так, Неплюев был, прежде всего и главным образом, опытный администратор. Вся его заслуга заключается в том, что он умел воспользоваться ошибками своих предшественников и кроме того успешно развил те начинания их, которые имели под собою фактическое основание.

Оренбург может гордиться Неплюевым, так как Неплюев был основателем города и сделал многое для города: 26 августа 1743 года Орский торг был переведен в Оренбург. 27 марта 1751 года было дано дозволение выменивать на товары золото и серебро, привозимые в Оренбург азиатскими купцами, наконец 22 января 1752 года была учреждена от Оренбурга почта.

Весьма понятно, что усиленно заботиться о городе Оренбурге Неплюев не мог, так как его внимание было обращено на усмирения края — забота о городе принадлежит трем начальникам края графу Сухтелену (как мы указали уже выше), графу Перовскому и генералу Н. А. Крыжановскому.

Из следующих начальников выделился Дмитрий Васильевич Волков — секретарь Петра III. Назначение его Оренбургским губернатором было почетною ссылкою, но из этой ссылки Волков прислал Императрице Екатерине II замечательный документ — записку о состоянии Оренбургского края и мы позволяем себе высказать предположение, что Императрица в своих дальнейших предначертаниях и заботах о крае руководилась этим документом. Разбор этого документа дело историка Оренбургского края.

Из дальнейших начальников края обратим наше внимание на двоих — на графа В. А. Перовского и Н. А. Крыжановского.

Личность В. А. Перовского в высокой степени интересная и главным образом потому, что в нем и свет и тени человеческой души отражались слишком рельефно.

Воспитанник и друг Жуковского, этого незлобливого поэта, участник похода 1812 года, взятый в плен в Москве, личный адъютант и друг Императора Николая I, человека, происхождение которого было покрыто таинственностью, брат двух выдающихся деятелей России — харьковского попечителя и литератора Погорельского и министра внутренних дел Л. Перовского — Василий Алексеевич Перовский был в высокой степени незаурядной личностью — но в нем соединилось европейское образование с азиатчиною. Успех, которым он пользовался в жизни, иногда кружил ему голову и он не мог удержаться от таких комбинаций, которые может быть он и не сделал бы после долгого размышления. Примером подобной ошибки служит неудачный Хивинский поход. Про неудачу этого похода Перовского предупреждали, но он, веря в свою звезду, пошел — и потерпел решительное поражение. Это поражение от Хивы имело громадное значение и надолго остановило наступательное движении России во внутрь средне-азиатских степей.

Так и большинство начинаний Перовского — по основной идее они блестящи (мы приводили выше пример училище лесоводства и земледелия), но при выполнении, при проведении в жизнь они были несостоятельны и проды от них слишком ничтожны...

Какой то злой рок преследовал Перовского — следующий начальник оренбургского края Обручев считал как будто прямою своею обязанностью не продолжать начинания Перовского, а наоборот, делать как раз противуположное — понятно, что в результате страдало население края.

Город Оренбург обязан Перовскому построением чуть ли не 3/4 настоящих зданий: караван-сарай, контрольная палата, общественное собрание, дом казенной палаты, казармы — все построено Перовским, при Перовском же было обращено серьезное внимание и на благоустройство города.

Николай Андреевич Крыжановский, артиллерист по образованию, студент берлинского университета, сохранил по себе главным образом печальную память — при нем была ревизия сенатора Ковалевского, было установлено хищение башкирских земель, последствием чего было упразднение оренбургского генерал-губернаторства.

Личной корысти П. А. Крыжановский не преследовал, он был безусловно честный человек, но печально сложившиеся семейные отношения, но работа среди продажных людей, среди продажного строя, дали последствия тяжелые и печальные для Крыжановского, он сошел в могилу опозоренный, приняв на себя, как главный начальник края, все те преступления, которые делались его подчиненными. Можно вполне убежденно утверждать, что Крыжановский виноват только в одном, он не видал и не знал, что делают его подчиненные — если бы он мог даже заподозрить виновность, он не пощадил бы виноватых...

Мы неоднократно встречали в предыдущем изложении имя Крыжановского и заслуги его перед городом Оренбургом более чем велики... Но город ничем не почтил память этого генерал-губернатора.

1881 год всего 25 годами отдален от нас, многие деятели того времени еще живы и не настало время говорить...