Город отравленных душ

34. Кризис

Честнухина ударило в жар, когда Бугров позвонил ему и с злой издевкой сообщил:

— Со мной не продлевают контракт, а тебя, рекомендовано уволить по статье «Идиоты нам не нужны».

— Говори толком, я не понял! — у Честнухина стала слегка подрагивать рука, которой он держал телефонную трубку.

— Я говорю четко. В окружную администрацию из Москвы из ВГТРК — знаешь такую вонючую фирму, где суки, обиралы работают. Так вот от туда пришло письмо, в котором белым по черному написано: не продлевать, а тебя немедленно уволить, как развалившего работу, не имеющего образования, скрывшего характеристику с предыдущей работы и так далее. Перечень за что тебя уволить — это воз и маленькая тележка.

— И что?! Пусть пишут. Я ухожу в отпуск и потом ложусь в больницу. У меня болезнь таинственная вскрылась. — Честнухин и сам не понимал, что говорит. Он был в шоковом состоянии, он вовсе не ожидал такого завершения блистательно когда-то начатого жизненного пути.

— Самое обидное, что наши денежки, подарки и попойки — кобыле под хвост. Во, наколол нас! — у Бугрова слегка заплетался язык, чувствовалось или он с глубокого похмелья или уже, в очередной раз, приложился к бутылке водки.

— Может это провокация? Может это кто-то из наших сволочей-журналистов написал? — спросил растерянно Честнухин.

— К сожалению, письмо — факт. Мне позвонила знакомая из Москвы и сказала, что Нукитин нас защищал, а вот баба-бухгалтерша, продала нас с потрохами. Всё вывела на чистую воду. Написала, что я пью, что ты идиот и мерзавец. Что тебе не место в творческом коллективе, что…

— Заткнись ты! Сам дерьмо и мерзавец! Ты без меня — никто! Ты только и умеешь, что водку жрать, да за юбками ухлестывать. Ещё под гитару придурковатые песенки выть! Если бы не я, ты давно бы сгорел на этой должности. Это ты идиот, а не я… — почти орал в трубку Честнухин.

И тут в трубке, которую он держал в руке, послышались резкие непрерывные гудки. На противоположном конце отключили телефон.

«Куда мне теперь!» — с отчаянием подумал Честнухин.

На ум лезло всё самое невероятное, казавшееся теперь истиной, главной причиной, за что его убирают с работы. Он подозревал и Бугрова в предательстве, и того пьянчугу, проверяющего из Москвы. Хапнул взятку и заложил — все они продажные и продающие.

Посидев за столом, слегка остыв, Честнухин стал думать, что предпринять, чтобы удержаться в кресле, не потерять такого доходного и выгодного места. И решение, казалось, нашел. Быстро снял трубку, позвонил в отдел кадров, затем в бухгалтерию, и тут же сам на себя написал приказ, что с завтрашнего дня он находится в отпуске.

«Притихну, пересижу, а там видно будет, — пришел к выводу он. — если Бугрова уберут, то нужно попытаться сесть на его место, или найти такого начальника, чтобы он прикрыл меня».

Вскоре на свое будущее Честнухин смотрел с оптимизмом. «Не уберут, я — незаменим. Это Бугров блефует. Рассчитывает на то, что я подам заявление и уволюсь по собственному желанию. Нашёл лоха! Поборемся! Проигрывает тот, кто не борется».

Отпуск был оформлен задним числом, уже на следующий день, Честнухин получил отпускные, приобрел билет и улетел в Москву.

На самом деле Честнухин ни куда не улетел. Он переехал в соседний поселок Угольные Копи, снял квартиру, благо сделать это было несложно, и залег на дно. Затих, жил как провидение, ходил в магазин за продуктами, и более нигде не появлялся и ни с кем не общался.

Честнухин прекрасно знал, что пока он в отпуске, с работы его не снимут. В запасе было три месяца.