Город отравленных душ

8. Мир состоит из загадок

Я убежден в этом, потому что мое существование на этой планете, под названием Земля — это сплошная загадка, причем разгадать ее невозможно. Да я и не ставлю такой цели, чтобы что-то разгадывать.

Так не проще, а именно правильнее жить. Вдумайтесь, как это верно. Жизнь состоит из многих неблаговидных поступков, особенно в молодости. В зрелые годы этих поступков становится меньше, и в старости их почти нет. Спираль жизни вытягивается и превращается в точку, за которой смерть телесная, но не духовная, а она и становится праведной, безошибочной. Это понимаешь с годами, вот почему многие люди, особенно высокого ума, в старости, становятся глубоко верующими. Они просто, напросто изжили в себе дурные поступки, малые и большие ошибки.

В тот день, семь лет назад, когда меня сбросили в лиман, я не погиб. Меня подобрали рыбаки на катере. Они привезли меня на берег. Была глубокая ночь, и они не захотели сообщать обо мне в милицию. Они посчитали меня утонувшим, вернее утопленником. Оставили на берегу, завернув в брезент. Когда утром я исчез, они посчитали, что всё это сон, галлюцинации, что ничего в сущности не было. Они не ловили на катере утопленника. Это им всё показалось, ибо были сильно пьяны. Их было двое, крепкие, придурковатые. Один, проснувшись утром, посмотрев на брезент, промычал:

— Вроде утопленника вчера выловили? Но брезент расстелен, как всегда для просушки. Значит, вчера ночью ничего в него не заворачивали. Вот это напились!

И опять завалился спать. Второй даже не вспомнил о ночном происшествии. Он вообще после большой выпивки ничего не помнил. Что делал, что говорил, тем более что думал.

Какую они совершили ошибку? Напились чрезмерно и сразу не вызвали милицию. А, ведь, у них на катере была рация.

Позже, тот, второй, что ничего не помнил, всё-таки спросил у первого.

— Кажется, ночью, мы того, жмурика вылавливали и тут, на берегу в брезент его заворачивали?

— Не помню, — решительно ответил первый. — Что-то где-то как-то, но на самом деле брехня всё. Перебрали. Теперь нужно думать о господине похмелоне, а не о утопленниках. Если нет его, значит, — и не было.

Довод был, как говорят в народе, железным. И второй рыбак согласился с ним, ибо не мог не согласиться. Но память обеих рыбаков автоматически отложила глубоко в подсознание эту странную загадочную информацию о покойнике, вернее, как они считали, утопленнике.

Теперь о происходящем в городе.

Хотя нет, доскажу случившееся. Мы в ту пору уже трудно жили с женой, часто ссорились. Разлюбили друг друга. Я знал, что она стала изменять мне. Да и я сам был не безгрешен. Довольно велик список неблаговидных поступков. У меня были припрятаны кое-какие средства, и я решил улететь из города. Моё путешествие по свету длилось семь лет.

Теперь о происходящем в городе. Мало кто знает, кроме, наверное, краеведа Руге, настоящего полиглота по истории Чукотки, что подобное случалось в Анадыре не единожды. Этот загадочны плод, становится очистительной силой для жителей, приблизительно, раз в два десятка лет. Происходит всеобщее прозрение, всеобщее покаяние, всеобщее переосмысление прожитого, всеобщая перемена в жизни, наказание сатанистов.

Когда клиппер «Разбойник» встал на якоре в Анадырском лимане, ни команде, ни новому начальнику Анадырского уезда Леониду Францевичу Гриневецкому, представившаяся взору округа не была знакома. Небольшое поселение чукчей на берегу реки (Казачкой реку назвали позже в честь казаков — первых жителей поста), говорило о том, что жить на косе можно. Но главную роль в выборе нового поселения сыграло то, что оно находилось на берегу узкого места лимана, который затем раздваивается. Следовательно, это самое удобное место для наблюдения за судами, проходящими по Анадырскому заливу. К тому же рядом была пресная вода, много дров — плавника на косе, а это для жизни в безлесной тундре наиважнейший фактор. К тому же в июле был большой ход кеты на нерест, и небольшая речушка просто кишела от рыбы.

Когда первый дом, был построен, и стены его обкладывали дерном, один из казаков оторвав кусок земли с травой, увидел странный небольшой алый плод, одновременно похожий и на помидор и апельсин. Казак одно время работал матросом на торговом судне, побывал во многих странах и кое-что повидал в этой жизни. Он сразу смекнул, что дело тут не очень-то простое, и тут же доложил начальству. Сбежались моряки, даже пришел судовой священник. Гриневецкий велел позвать местных жителей. Те в один голос ответили, что никогда подобного плода не видели, что подобное не произрастает в округе. Судовой врач так же не мог определить, что это за плод. Пришли к выводу, что сей экзотический плод занесен из теплых стран морем. На берегу можно было найти не только брёвна, но и корабельные доски, обрывки снастей, даже пустые бутылки от виски, с заграничными наклейками, поплавки от сетей.

Не многие отважились отведать плод. И отведали-то по небольшому кусочку. Именно они потом, приходили к священнику с исповедью, и рассказывали ему всё сокровенное о своей жизни, и о своих мыслях.

Этому в ту пору, никто не придал значения, кроме священника. Он много слышал исповедей от моряков, но впервые ему открывали души так искренне, с верой в перемену к лучшему собственного духа. Позже он рассказал об этом епископу во Владивостоке и тот понял всё и ответил, что подобное случается непременно в том или ином месте Земли. Непременно происходит массовое просветление у людей, без этого жизнь бы превратилась в ад.

В первый же день, прибыв в город, где родился и вырос, я не утерпел и прошел по его улицам. Как он изменился! Эти новостройки, эти выкрашенные ярко, несколько аляповато дома, отремонтированные дороги, тротуары, освященные улицы — всё впечатляет. Я вглядывался в лица прохожих. Так много молодых людей, самоуверенных, безверных, уже отравленных внутри и табаком, и алкоголем. Ни какой скромности, ни какого страха, боязни Бога. Жажда утех и примитивных наслаждений, жажда денег, которые способны принести всё это. Город перенасыщен злом, неуверенностью. Даже дети боятся будущего! Они ни о чём не мечтают. Так много в этом городе людей с отравленными душами!

Я всего несколько человек встретил, кого знал, с кем работал. Их единицы. Они не изменились. Такие же бессребреники, мечтающие о приходе справедливости, равноправного общественного бытия. Влюблённые в природу Севера, они только в ее чреве и чувствуют себя свободно, людьми с большой буквы. Поэтому их зимой и летом чаще встретишь не на городских улицах, а в тундре, или на льду лимана с удочкой в руках.

Изредка я всё-таки использовал свое поразительное умение видеть сквозь стены. В домах больше стало дорогой мебели, почти в каждой семье есть телевизор и компьютер, холодильник, а в некоторых семья есть еще и морозильная камера.

Почему же при хорошем достатке, так мало стало счастливых семей? Ответ так понятен. Когда смысл жизни ограничивается одним — лишь бы заработать побольше денег, что-то приобрести или пропить их, то и счастье не бывает полным, возвышенным.

Я посмотрел и на то, как живут здесь те, кого теперь называют новое северяне. В центральных районах их зовут новыми русскими. Они много пьют, имеют автомобили, в основном японские, рано седеют, потому что переживают за свои деньги куда более, чем за жизнь знакомых и близких. Здесь их еще не стреляют, как в больших городах. Но дело их, вернее торговля, завязана всё на те же большие города, в основном на Москву, Хабаровск, Владивосток. Ну, а жизнь у них, подобно цепной собаке, прикована к торговой точке, магазину ли, буфету, киоску или еще чему-то в этом духе. В душе я доволен тем, что порвал с торговлей. Это всё-таки не моя сфера деятельности. Поддался в молодости соблазну быстро стать обеспеченным человеком, даже не разбогатеть.

Удивили меня и чиновники новой волны. Это в основном пришлый люд. На Чукотку они приехали по велению не души, а нового губернатора. Они много получают, большинство из них — это люди очень состоятельные. Большинство из них работать не любят. Они лишь создают вид, что работают. Они просто отрабатывают и время, и средства затраченные на них. А средства не малые.

Новый, богатый губернатор мне напоминает кита — исполина, к телу которого присосались сотни и тысячи мелких пиявок, которые и кормятся за счет него.

Они раболепствуют перед своим хозяином, видят в нём идола, конечно на людях. В душе посмеиваются над ним, над его привычками и не многословием. Они готовы служить ему преданно и всегда. Он их бог, потому, что мешок с деньгами.

Меня поражает, что многие из них просто морально убоги. Они получили высокое образование, но невежественны во всём, они всем обеспечены, но отвергают всё духовное, ибо оно не приносит им радости. Они покупают картины, изделия из моржового клыка, но не любуются ими, потому что глухи и к их красоте, и к их значимости. Они искренне восторгаются только машинами, одеждой и женщинами.

Удивило и то, как быстро развращаются, стремится походить на своих начальников обслуга: шофера, повара, официантки, банщики. Служить высокому начальнику для них престижно. Вот так быстро воспитался класс лакеев.

Можно вывешивать лозунг по всей стране «Верной дорогой идем к современному феодализму».

Я вышел на скалистый берег лимана. У памятника Ревкомовцам, на бетонированной площадке игрались дети. В лощине, в кустах, сидела компания молодых парней и девчат, и выпивали. Из кассетника доносилась ритмичная музыка. Ниже морской порт. У причала стояло судно, шла его разгрузка. Гудели краны, что-то выкрикивали докеры, подъезжали и уходили груженые контейнерами машины. Пятиэтажные дома подходили к самому берегу. На одном висели альпинисты — строители. Их трое. У каждого к сиденью привязано ведро с краской, в руках валёк. Несколько движений и полоса стены шириной в три метра окрашена. Затем альпинист спускается ниже и вновь — несколько движений вальком.

Когда-то на месте причалов морского порта была уютная, с галечным берегом, бухта. Сюда горожане в теплую погоду, которая бывала не час, приходили загорать. Бухта крутыми берегами прикрывалась от холодных ветров. Совсем маленький с матерью и отцом, я загорал в этой бухточке.

Как это давно было! Кажется, когда я учился в пятом классе, мне приснилось, будто я стою вот на этом же месте и вижу, как через бухточку проплывают три огромных быка. Головы их с крупными рогами, белёсыми лбами, торчат из воды. Видны могучие спины с шерстью вишнево-коричневого цвета. Они рассекают могучей грудью воду, плывут быстро, красиво. Мир наполнен солнцем, голубое безоблачное небо. Загоравшие на берегу люди, повскакивали с мест, стали махать руками. Быки завернули за скалисты мыс, и исчезли из вида.

Какое это было сильное впечатление: плывущие по лиману быки! Буквально на следующий день, я пошел после занятий в библиотеку и разыскал книжку по истории. В описании шерстистых носорогов, которые обитали на Чукотском полуострове, я узнал быков, которые привиделись ночью. На меня это произвело такое сильное впечатление, что я решил серьезно заняться историей. В ту пору казалось, что знание истории, поможет разрешить все проблемы в настоящей жизни. В сущности, сон определил выбор моей профессии. До сих пор удивляюсь, как могли совместиться во сне тысячелетия? До сна, я ничего не знал о шерстистом носороге. Воображение сонного человека? Или всё-таки какая-то загадка?

И этот вопрос, конечно, останется без ответа.