Графоманка

Глава 12

Глава 12

Лобовым столкновением с творческим кризисом можно назвать «пиздец», если есть силы на фразу из нескольких полностью цензурных слов. У Леры их не было. Всё! И слова и идеи закончились. Она могла только, как примитивный организм, руководствоваться двумя рефлексами: хочу/не хочу. Хочу домой - не хочу в бабушкину квартиру. Хочу в Москву - не хочу жить, как раньше. Но книгу эту чёртову хочу. И не хочу, чтобы граф трогал.

Или хочу?

Эта неопределённость заставляла нервно мерить широкими шумными шагами комнату. Их Лера начала считать, выйдя из душа, и никак не могла довести процесс до конца. Где-то на середине пути забывала порядковый номер и начинала сначала. Так и ходила от стены к окну и обратно, поправляя сползающий на лоб махровый тюрбан.

Он ей неприятен! Он, как гадкий фильм какой-то, когда мухи изо рта героя лезут, а ты смотришь, преодолевая тошноту, оторваться не можешь, но мерзость завораживает! Фантомные ощущения графьего языка во рту снова сбили со счета. Лера неприятно намокла под халатом, а в горле пересохло. Захотелось ещё раз помыться. Остудить это странное томление где-то в груди и в других половых признаках. В конце концов, почему бы и не принять ещё раз душ, если вода есть и платить за неё не надо.

Она стояла под лейкой, подняв лицо навстречу водопроводному дождю и хотела, чтобы он вымыл подчистую все мысли о Графе.

- Давай, я тебе помогу, - прозвучало сзади в тот момент, когда ей уже почти удалось унять дрожь в коленях. - Ты одна явно не справляешься…

«Больше никогда ничего не буду просить у Вселенной!»

Нет, она не стала кричать, как эти инфантильные дурочки, которые, чем больше возмущаются, тем скорее сдаются. Бесполезный шум - лишний нолик к цене на свободу. Если бы она была Графом, эти визги только позабавили бы. Что она может голая, мокрая, беззащитная маленькая девочка противопоставить властному узурпатору? Она просто продолжала стоять с закрытыми глазами, обняв себя за плечи, как обнимают близкого перед вечной разлукой.

- Ну, если у меня не получается, то тебе даже пытаться не стоит, - сказала кое-как шевеля губами и сильнее сжала веки и плечи.

- Ты просто уже минут двадцать здесь торчишь, - глубокий голос отразился от каменных стен, - решила смыться в канализацию?

- А я как-то иначе представляла себе внимание графов, - процедила Лера, зубами сдерживая рвавшиеся наружу сердце и плотнее свела бедра. - Думала, у них принято хотя бы стучаться, прежде чем входить.

- Твои представления устарели, - Граф приблизился настолько, что вода стала общей и Лера не ощутила позади никаких преград, разделяющих их тела. Он был голый. - К тому же, я не привык, чтобы женщины убегали от меня мокрыми и неудовлетворёнными.

- Может, надо задуматься, почему они убежали? - Лера сделала шаг вперёд, чтобы прервать контакт в местах повышенной влажности. Граф намёка не понял и шагнул следом. Копчиком она встретила твёрдое мужское намерение причинить удовлетворение, даже если об этом никто не просит.

- Я думаю, они просто не знают, от чего бегут… Спинку потереть?

- Они и не хотят знать. Я тоже воздержусь.

- Если они дрожат, как ты, то хотят… очень хотят.

Очередной приём манипуляции. Стоит только сказать человеку, что он покраснел, он покраснеет, даже если не планировал. Если бы Граф не отдал команду подсознанию, Леру бы не прошило разрядом в двести двадцать. Теперь ее трясло так, что она и сказать ничего не могла, а если бы и могла, все равно говорить было нечего.

- Давай так… - пугающее своей мощью тело вжалось в Леру сзади и ей пришлось сделать ещё шаг вперёд, прильнуть передним фасадом к тёплому мрамору душевой, - я не буду ничего делать, Лера. - он упёрся руками в стену на уровне ее головы. - Ничего из того, что тебе не понравится или к чему ты не готова. Обещаю. Просто расслабься. Ты сможешь остановить меня в любой момент. Просто дай показать тебе кое-что...

Слова вибрировали возле уха и вода показалась Лере гораздо холоднее дыхания Графа.

- И ты сразу уйдёшь, если я скажу?

- Если ты остановишь меня раньше, чем я сам остановлюсь, тебе придётся принять мои условия, - прожурчал Граф и Лера жадно зачерпнула ртом глоток воды, льющейся с потолка. - И мы продолжим позже.

- А если не остановлю?

- Тогда завтра сможешь вернуться в свою обшарпанную свободу писать свои ядовитые эссе пока тебя не грохнут в собственном подъезде или не найдут в канаве с передозом.

Лера сопела. Теперь понятно, как он стал тем, кем стал. Если все предложения этого мужчины звучат как шантаж, то его и охранять должны, как президента.

- Тебе просто нужно расслабиться и довериться мне. Я не сделаю тебе больно…

- Зачем? Почему я?

- Секс, Лера, это не только обмен биологическими жидкостями. Это эмоции. В первый раз - это как на американских горках. Сначала страшно от неизвестности, а потом - такой восторг! А твоя невинность, интеллект и тело, как джекпот, как флеш-рояль. Ты мой каприз, понимаешь? Я не смогу отказаться. Ты мне должна, да и я не джентельмен, как ты догадываешься. Мы сейчас с тобой медленно набираем высоту. Плавно… страх сменится любопытством. Давай посмотрим, как скоро?

Граф прокатился ладонями по ее плечам, мягко обхватил запястья, которые Лера свела у груди.

Искуситель…

- Расслабься… не заставляй меня выкорчёвывать из тебя женщину!

И Лера расслабилась. То есть, попыталась сделать это настолько, насколько это было возможно, чтобы не терять контроль. Ее снова крупно затрясло.

- Ухх, кому-то явно не хватает разрядки? Ты искришь от напряжения, Лера.

Он расплел ей руки и прижал ее ладони к стене.

- Так и будешь все делать с закрытыми глазами. Ты кого-то представляешь что ли? Может, меня? Я тебя пугаю или нравлюсь?

Наверное, он и не ждал ответа, но Леру эти вопросы сводили с ума. В том окружении, в котором воспитывалась Новодворская, бытовал стереотип, что вопрос «нравлюсь ли я тебе» должен быть озвучен мужчиной до того, как женщина окажется с ним голой в душе. Во всяком случае, точно до того, как его руки окажутся на ее груди.

Лера сильно сжала челюсти. До судорог свела колени. И вся она стала колючая от мурашек. Руки резко исчезли, но вернулись в мыле. Скольжение мужских ладоней по Лериному телу внезапно приобрело смысл.

«Он решил нас помыть?» - удивилась сильная личность.

«По-моему, это он так ухаживает…» - осторожно предположила женщина.

Намылив ей спину, Граф снова скользнул мозолистыми, вполне крестьянскими грубыми ладонями к нежной груди. Обвёл ласково, смял, как будто, сдерживаясь, собрал пальцы вокруг каменных сосков, запыхтел ей в шею, как самовар. И Лера, к стыду или к счастью, не могла пошевелиться, словно парализованная мощным нейротоксином. Ждала, замерев, когда он остановится, в каком месте, и боялась пропустить этот момент из охватившего ее оцепенения.

И где те границы, за которые ему никогда не выйти? Что он должен сделать, чтобы она сказала «стоп, хватит», и тем самым обрекла себя на дальнейшие истязания. А он уже спускался медленно вниз по ее животу. Мучительно медленно, впитывая ее предательские вибрации шершавыми ладонями.

Вот сейчас. Ещё чуть-чуть. Ещё немного.

Просто Лера никогда раньше не испытывала такого. Ее впервые гладили ненавистные мужские руки так нежно, как гладят своих маленьких девочек папы, но так не по-отцовски вожделенно, что она тонула в странном трепетном ожидании того, что никак нельзя было допускать! И с каждой секундой оно было все ближе.

Если Лера сейчас не остановит дальнейшее наступление на границы ее неприкосновенности, завтра же она будет дома. То есть, там, где ей предстоит в одиночку сражаться с враждебным миром и тараканами. Намёки Графа на возможный несчастный случай или ликвидацию она считала страшилкой, инструментом давления. Хоть сиятельство и не был похож на тех, кто лжёт ради развлечения. Но ежели Лера не хочет, чтобы пальцы этого мужчины коснулись ее влажного секрета, она должна как можно скорее сорвать стоп-кран.

И попасть к нему на крючок? Сгинуть на шёлковых простынях, сгореть заживо от стыда? Она никогда не простит себе, если уступит!

За секунду до столкновения интересов, руки отклонились с курса резко в сторону и поползли вниз по гладкой упругости бёдер. Мягко покружили под ягодицами, отчего кожу на затылке свело и закололо пузырьками, будто по венам неслась не кровь, а «шипучка», и пустились по ногам вниз, до чувствительных мест под коленями. Лера открыла рот в беззвучном вздохе, когда поняла, что Граф встал позади на колени, а лицо его находится в опасной близости прямо напротив ее попы. Ладони его двинулись вверх по внутренней стороне бёдер, каждый сантиметр пути начал отзываться очередью болезненных спазмов там, где Лера ждала их меньше всего.

Или нет? Или да? Или что?

Лера из последних сил душила звуки, зная наверняка, что любой из них будет истолкован Графом, как стон. Если хоть один случайно вырвется - это будет полный провал установленного военно-стратегического паритета. Просто она не могла относиться к происходящему не как к покушению на границы ее интимного суверенитета. Расслабиться внутренней женщине мешали метания сильной личности. И война все больше приобретала характер гражданской. Женщина рвала Лере душу на белые флаги, личность стягивала изрядно потрепанные силы внутреннего сопротивления.

Где та грань, перед которой можно снять с себя ответственность и шагнуть в открытый космос с обнаженным телом и душой? В неизвестность, из которой, по слухам, возвращаться стыдно, больно и всегда с потерями?

- Ты горишь. Подуть на тебя? - выдохнул Граф в то место, где у Леры сходились ноги.

Он не дал ей времени на анализ реплики и возможность парировать. Взял решительно за бедра и резко развернул к себе. Даже если бы было за что ухватиться в этой пыточной, она уже все равно - сбитый лётчик. Лера выгнулась, запрокинула голову назад до хруста в шее и пояснице. Лишь бы не видеть лицо Графа. Он же смотрит сейчас прямо туда!

Шипучка забурлила по венам в ответ на синхронные движения мужских рук по бёдрам и ягодицам. Он мял Лерины округлости, намеренно проскальзывая пальцами между ними, но так осторожно, непринуждённо, почти случайно. Он словно хотел ее приручить. Как приручает дикого зверька охотник. Даёт что-то страшное, но ужасно интересное руками. И зверёк мечется между страхом и любопытством: вкусное там или смерть?

Вот сейчас! Сейчас она скажет… нет… ещё…

Это было запретно. Плохо, как брать чужое. Но так же хорошо, как… никогда. Не было эквивалентов, равных по ощущениям этому «хорошо». Дыхание сбилось в ком. Лере показалось, что сейчас она потеряет сознание. Но как можно терять то, чего уже нет?

Она все-таки изрекла вполне определённые звуки, когда Граф отвёл ее правую ногу, закинул себе на плечо и вплотную приблизил лицо к ее… Эммануэль.

- Нет! Всё! Стоп… хватит! - захрипела Лера.

Граф тут же вырос перед ней, как вулкан из океана. Вжался в неё всем своим горячим хозяйством.

- Пожалуйста… всё… хватит…

- Запомни на чем мы остановились, или лучше запиши, в следующий раз с этого места и начнём, - выдохнул он ей в губы. Целовать не стал, хотя Лера уже морально приготовилась. И даже, кажется, чуть приоткрыла рот.

Граф тихо хмыкнул возле уха.

- Чувствуй себя, как дома, Лера. Ни в чём себе не отказывай. Составь список того, что тебе нужно, тебе всё привезут. - он выключил воду. Стало тихо. Шлепки разбивающихся о каменный пол крупных капель били по нервам.

Лера, наконец, решилась не подглядывать сквозь воду на ресницах, а открыто взглянуть своему позору в лицо. Оно было так близко, что мокрыми бровями своими мешало Лере моргать. Глаза цвета грозового неба сверкали молниями, чертили невидимые линии на лице, губах, шее, груди…

- Я больше не трону, - спокойно, но твёрдо сказал он. - Подожду, пока ты не попросишь продолжить сама. И чем скорее это случится, тем скорее ты получишь то, к чему стремишься.

- Ты чёртов извращенец, садист! - выдавила Лера почти не открывая рта.

Граф плотнее вмял в неё себя и потерся о живот своим титулом. Достоинство его явно не собиралось падать.

- Тогда ты мазохистка, что ли, получается? - пророкотал он вкрадчиво в ухо и Лера с трудом подавила желание вжать голову в плечи. - Потому что, мне показалось, что тебе всё понравилось.

- Показалось…

Он посмотрел на неё, два раза моргнул, пошевелил челюстью. Втянул ноздрями воздух возле ее щёки, как животное.

- А ты смелая! Почти до конца дошла.

Подмигнул и вышел.