Графоманка

Глава 26

Глава 26

В мой старый сад, ланфрен-ланфра

Лети, моя голубка

Там сны висят, ланфрен-ланфра

На всех ветвях, голубка

Ланфрен-ланфра, лан-тати-та

Там свеж ручей, трава густа

Постель из ландышей пуста

Лети в мой сад, голубка

Лера стояла перед зеркалом и смотрела на своё серо-буро-зелёное отражение. Оказалось, что ничто женственное самодостаточной личности не чуждо: за две недели она совершенно отвыкла от вещей, из которых прежде состоял весь ее гардероб. А сейчас они казались ей униформой невидимки. Камуфляжем для убежденной одиночки.

Она думала, что таким образом выражает свою независимость от гендерных стереотипов. А вернее - удачно скрывает за ними вторичные признаки принадлежности к слабому полу. Слабый пол - это гнилые доски! Она всегда считала, что шагать по жизни лучше в устойчивой обуви, оставляя протекторный след на всех, кто пытается загнать ее в замшелые рамки патриархата: указывать ей ее место, диктовать ей как выглядеть, когда и что говорить, открывать ли вообще рот… и как широко. Но для этого обувь должна быть удобной и по размеру. А те ботинки Columbia, что принесла Мадина безбожно жали. Неизвестность тоже не придавала лёгкости шагу. И вообще, было ощущение, что камень, который Лера тащила в гору все последние дни, сейчас кубарём катится вниз и вот-вот погребет ее под собой.

Никто не умирает девственником, потому что жизнь всех имеет так или иначе. Но к чему были эти две недели планомерного совращения? Чтобы понять, что с перезревшей неваляшки нечего взять? Куда он ее теперь? Домой? Или внемлет советам «Бывалого» и делегирует Рудику?

Лера окинула прощальным взглядом комнату, ставшую за последнюю неделю нечаянно уютной. Вещи в шкафу, туфли… Какую-то совсем другую жизнь. И, прежде чем навсегда уйти из неё, нырнула под кровать за тетрадью. Там слишком личное, чтобы делать его общим. Там перо между его страницами…

Она сунула рукописи за пояс штанов, прикрыла сверху футболкой. Надела куртку, казавшуюся слишком тёплой для конца августа, и вышла из комнаты, стараясь больше не смотреть по сторонам. Чтобы никогда не возвращаться.

Покойников выносят ногами вперёд по той же причине.

На брусчатом пятаке перед служебным входом урчал таёжный вездеход, пугая огромными колёсами, которыми можно было бороздить поверхность Марса.

У открытого багажника монстртрака вела свою светскую беседу титулованная знать. Лера притормозила в нескольких шагах от Графа и графини, пошевелила пальцами в тесных ботинках, не решаясь подойти ближе и нарушить таинство совещания. Сильно сжала кулаки в карманах штанов, впиваясь ногтями в ладони.

Граф, облачённый в точно такую же камуфляжную спецовку, как у Леры, стоял к ней спиной, но, проследив за помрачневшим взглядом Виолетты, обернулся.

Почему он смотрит всегда так, будто казнит? Медленно. Мучительно.

Почему сейчас в привычной броне она чувствует себя абсолютно голой?

Виолетта ехидно зыркнула братцу в колючий затылок. Трусила, наверное, открыто выражать ему свое отношение к гостье - стреляла презрением исподтишка. Когда сестрица поняла, что аудиенцию с Графом можно считать законченной, обогнула его и поплыла величаво к дому. Поднесла могучую грудь к Лере, чуть замедлилась, смерила холодной насмешкой нарушительницу личного комфорта и так же гордо проследовала дальше.

Лера выдохнула. Хотя, готова была признать, что выдержать эту вспышку неприязни было куда легче, чем терпеть на себе тяжёлую, тягучую, ничем не прикрытую ненависть Графа. Кажется…

Бабушка дала Лере любви за двоих, несмотря на то, что была по-еврейски скупа на проявление чувств. С тех пор, как она умерла, на Леру смотрели или никак или с интересом, иногда с неприязнью, как Виолетта. Но с такой ненавистью - никогда. За что? Что она сделала? Вернее, после того, что она сделала прошлой ночью…

До рези в глазах захотелось хоть каплю теплоты в этом взгляде и… съязвить что-нибудь. Но яд застрял комком в горле, а под тетрадью закипели капли пота.

- Садись, - сухо приказал Граф, открывая перед Лерой дверь спереди. Обходя внедорожник, она успела заметить в открытом багажнике среди походного снаряжения лопату.

«Он меня убьёт» - промелькнула в измученном мозгу страшная догадка. - «И закопает».

На деревянных ногах дотелепала до машины, стараясь не поднимать на палача глаза, кое-как забралась в салон. Хоть бы помог… чурбан!

Граф шумно закрыл сначала ее дверь, затем захлопнул багажник так, что у Новодворской заложило уши.

Через мгновение он оказался на водительском сидении. Ни охраны, ни кого-то из трёх его холуев, судя по всему, не подразумевалось. В воздухе салона пахло озоном, как бывает перед грозой.

- Распусти волосы, - разрезал он затянувшуюся тишину.

- З-зачем? - сглотнула Лера.

- Ты можешь просто делать, что я говорю? - рявкнул Граф в левое ухо. - Или мне надо занять чем-нибудь весомым твой рот, чтобы ты не обсуждала мои слова?

Последний раз такая оторопь ее брала в классе шестом на уроке алгебры, когда стоя у доски, она слушала ор математички в то же ухо.

Рвано стянула с хвоста резинку, выдрав с ней треть шевелюры, и вскинула очи на психованного. Вложила во взгляд всю нерастраченную на Виолетту ответную неприязнь и адресовала ее Графу.

- Теперь сделай, как тебе нравится! - невозмутимо велел диктатор.

Чего?

Видимо, реакция ее лицевых мышц на этот приказ была немного не такой, какую он ожидал. Решил пояснить, чуть сбавив напор:

- Ну, как тебе нравится? Справа? Слева?

- Чего? - к ее стыду, все его вопросы понимались тем местом, к которому, как оказалось, голова не имела отношения.

- Слушай, ты как журналисткой работала? Ты ж членораздельно говорить не умеешь.

Лера так резко моргнула, что почти услышала, как хлопнули веки.

- Понятно, - заключил Граф, Резко вытянул ремень безопасности с ее стороны, защелкнул в замок и снялся с тормоза.

Больше он не пытался с ней говорить. Только изредка жалил взглядом. А Лера в ответ подсматривала уголками глаз за повадками новых русских дворян.

Он вёл автомобиль уверенно, но расслаблено, рулил махиной одной рукой. Сидел почти вальяжно, как вельможа верхом на послушном слоне, по-хозяйски оглядывая угодья и спутницу. И когда Лера неосознанно перекинула волосы на левое плечо, чтобы закрыться от назойливого интереса, хохотнул, будто анекдот вспомнил.

Новодворская постаралась переключить внимание на окрестности. Сконцентрировалась максимально на названиях населённых пунктов и водоемов, стараясь запоминать их очередность. Лучше бы, конечно, законспектировать, но тетрадь из трусов не достанешь.

- Куда ты меня везёшь? - осмелилась спросить Лера.

- Много будешь знать - скоро соскучишься, - соригинальничало сиятельство и добавило: - Это очень вредная информация с летальными побочками. То есть, тебе она никак не поможет.

Что-то подсказывало, что в его компании скука ей не грозит. Но Новодворская решила, все же, не настаивать на более вразумительном ответе.

Цивилизация попрощалась с Лерой последним перечеркнутым указателем села с названием Предгорное. Дальше вездеход потащило по девственной тайге, через большие и малые овраги, через каменистые русла мелких горных рек, больших ручьёв, бурелом и прочий дикий ландшафт. Запоминать дорогу было бесполезно. Ее попросту не было. Оставалось только надеяться, что Граф знает, куда едет, ибо никакая навигация здесь даже планировалась. А через десять километров такого экстрима закончилось даже бездорожье. Вездеход остановился на небольшой поляне у цепочки синих гор с заснеженными вершинами. Дальше можно было идти только пешком.

- Выходи, приехали, - Граф на этот раз соизволил протянуть Лере руку. Как и полагается ледям, она целых четыре секунды подумала, прежде, чем вложить в неё свою ладонь. Стоило их пальцам соприкоснуться, как воспоминания прошлой ночи хлынули сразу в трусы и в щёки.

- И? - Лера огляделась, пряча от Графа пылающее лицо за распущенными волосами. - Ты на пикник меня привёз? Как романтично…

Она ещё что-то хотела сказать, но в неё врезался тяжелый рюкзак и все, готовые сорваться с языка звуки, разлетелись врассыпную, как напуганная стая воробьев.

- Надевай. Нужно перевалить через ту сопку. Идти час примерно.

Лера обернулась. Сопка? За спиной возвышалась целая гора, утыканная вековыми соснами!

- Слушай, Гр… Гл… Глеб. Если ты все-таки решил меня убить, выбери какой-нибудь более гуманный способ.

Но он будто не услышал. Достал из багажника большой брезентовый куль и начал разворачивать его над вездеходом. Отточенные движения мужчины завораживали. Лера украдкой следила, не отрываясь, как он натягивает на внедорожник пятнистый, в цвет тайги чехол. В голове понеслись всякие литературные и не очень эпитеты, выражающие странное чувство надежности, которое в союзе с первобытным страхом заставляло ее внутреннюю женщину трепетать и таять. Очень вовремя вспомнилась тетрадь, которую лучше было бы перепрятать из-за пояса в более подходящее место. В рюкзак.

- Надо двигать, - произнес он, закончив с маскировкой. - В горах рано темнеет и скоро станет холодно.

Лера поспешила застегнуть молнию кармана в котором схоронила записки, пока Граф не заметил ее ковыряний.

Надо будет сжечь их при первой возможности…

- Пошли! - бросил мужчина коротко, нацепив себе на плечи рюкзак в два раза больше, чем у Леры. Подойдя к ней очень близко, остановился и впервые посмотрел не как на насекомое.

- Я сегодня тебя не убью, Новодворская, а сожру…