Графоманка

Глава 18

Глава 18

Вероятно, ни Аристотеля, ни Данте никто не заставал за обнюхиванием чужих рубашек, иначе у ада был бы десятый круг, как раз для таких дур, как Новодворская.

Сейчас он увидит ее в своей рубашке и конец. Не надо быть Станиславским, чтобы больше не верить демонстрациям характера, принципиальности и целомудрия. Теперь все ее попытки изобразить крайнюю степень неприязни к Графу будут выглядеть так же комично-утрировано, как в немом кино. Сколько бы она не фыркала и не передергивала брезгливо плечами, он не поверит никогда, что она не думает о нем, как о мужчине. По-женски думает. Что он будоражит ее. Иначе бы она не напялила на себя его рубашку.

Лера медленно сползла спиной по зеркалу, надеясь просочиться под плинтус. Но судьба, видимо, сжалилась над ней и решила дать дополнительное время перед полным фиаско. На пороге стояла Мадина с пылесосом и смотрела так, будто решала, стоит ли сообщить кому-то о найденном в гардеробе «хосяина» трупе или сразу бежать куда глаза глядят. Лера поняла, что любое ее резкое движение сейчас может привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому она осторожно, плавно подняла конечность и слегка помахала девушке с улыбкой пьяного Горбункова из «Бриллиантовой руки».

- Мадина, я… со мной все в порядке, - вкрадчиво проговорила Лера, поднимаясь с пола. - Я просто… тут… это… - она замялась, сомневаясь в силе слов, способных дать хотя бы приблизительное объяснение ситуации. - Мадина! Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! - искренне призналась Лера.

Она просочилась мимо застывшей в проёме двери девушки, перешагнув через пылесос. Нашла в кресле свой халат и поменяла на него рубашку.

- Пожалуйста, - Лера повернулась к Мадине, - никому не говори об этом, - она взглядом поддела ткань в павлинах. - Мне здесь некому больше верить, кроме тебя. На воле мы могли бы дружить. Ты поможешь мне?

Мадина закрыла рот и пару раз невнятно кивнула.

- Спасибо. - Лера уже хотела выскользнуть из спальни Графа, но остановилась в дверях, тихо добавила: - У меня ничего не было с твоим «хосяином».

И вышла.

Представляла ли эта информация какую-то ценность для целевой аудитории выяснять было некогда. Иногда опровержение нужно давать прежде, чем распространится слух.

У ее двери пыхтел Гога. Он уже выскреб замок и менял его на новый, источая враждебные флюиды. Вероятно, на утро пятницы у него были другие, более приятные планы.

- Здрасьте, - буркнула Лера и на цыпочках прошмыгнула мимо дядьки сразу в ванную.

- Забор покрасьте! - услышала она недовольное в ответ уже за дверью.

Она открыла холодную воду на полную, стала ждать подходящей для реанимационных процедур температуры. Умылась. Намочила небольшое полотенце и, толком не отжав, плюхнула его себе на грудь. Нужно было остудить двигатель, пока он не задымился.

Это был звоночек из отдела внутренней полиции нравов. Последнее предупреждение. И, наверняка, без бабушки не обошлось. Лера физически ощутила подзатыльник сухой руки прямиком из небесной канцелярии. Удивительно, как тюрьма прокачивает веру! Атеистка Новодворская вдруг стала агностиком. Так, глядишь, и купола на груди с крестами появятся. Оставалось непонятным, за что небеса так обошлись? За избыточное морализаторство? Или, может, кто из героев ее фельетонов чертям наябедничал? Бузова? Киркоров? Путин? Может, тот Московский мажор? Как там его? Моронский, по чьей милости ее лишили журналистской аккредитации на год? Кому теперь челобитную слать с голубями?

Такое ведь, блть, специально не придумаешь! Это какой-то сюр. Если об этом написать… это ведь продать можно будет…

Старая дева с немалыми комплексами и сиськами попадает в плен к Графу (не) Дракуле и пытается выжить, чтобы умереть ещё более старой и сумасшедшей девой, так и не познав вкуса страсти. Бестселлер! Основано на реальных событиях.

У Леры перед глазами замелькали картинки экранизации, заголовки в статьях обозревателей: «Русский ответ всем оттенкам серого!» или «Новодворская больше не та!» или «Новодворск-ая-яй!»

Да здравствует безумие!

Когда она, немного посвежевшая, вышла из ванной, Гоги уже не было. Дверь обзавелась новым замком. С задвижкой. Теперь никакой ключ не нужен был. Всё к услугам тупых куриц. Главное теперь саму задвижку не забывать закрывать перед сном. А то ведь потом не докажешь, что это склероз, а не приглашение.

К вечеру Новодворская поняла, что если не подвигается - лопнет. Нужно было сбросить пар и негативные установки. Почти на девяносто процентов уверенная в том, что встречи не избежать, Лера натянула спортивный топ под футболку, шорты и кроссовки, пошла в спортзал. Ну, как пошла… Поплелась на полусогнутых, скрипя заржавевшими суставами.

Но в спортзале было пусто и тихо. Лерой с радостью был обнаружен пульт от стереосистемы, поскольку бегать без музыки она не любила. Включила. Ого, Депеш? На полке с дисками классика электрик рока. Надо же. Дюран Дюран, Ю-ту. Никакого шансона. Ну, кроме Розенбаума. Говорят, ничто так не сближает, как общий музыкальный вкус. Только это был тот самый случай, когда сближение обещало быть взрывоопасным. А для кого-то, возможно, даже смертельно опасным и любая точка соприкосновения могла стать детонатором.

Лера тряхнула головой, загоняя в углы тревожно-мнительных внутренних суфлеров. В любой сложной ситуации - беги! Это правило ещё никогда ее не подводило. И Лера встала на дорожку и побежала. Под зацикленную «Love to hate you». Сначала разогреваясь, почти пешком. Потом быстрее, с каждой минутой чувствуя, как кровь разгоняется по жилам, наполняет задеревеневшие мышцы, теплом расходится по сосудам и капиллярам. Как тело начинает слушаться и работать слажено и четко, словно откалиброванный механизм. Она бы могла попасть в сборную и поехать на олимпиаду или чемпионат, если бы не травма по глупости. Теперь Лера понимала, что эту травму она получила, потому что испугалась… Не хватило уверенности. Сдала назад.

Потому что…

Потому что она ни одно дело не может довести до конца, как совершенно справедливо заметил Гл... Граф…

Лера три раза тыкнула в кнопку скорости, закрыла глаза и побежала ещё быстрее, подстраиваясь под ритм трека. На лбу выступили первые крупные капли и покатились по вискам, шее, под футболку. Она растворилась в музыке, просто ворвалась в неё, сроднилась, сплелась нейронами и неслась от тревожных мыслей вперёд, не глядя, представляя, что нет больше стен и препятствий. Что все двери открыты. Никаких ограничений.

Хочешь - беги…

Хочешь - люби…

Музыка оборвалась почти одновременно с остановкой ленты дорожки.

Электричество, что ли, вырубили?

Она открыла глаза. Хотя, можно было и не открывать. Нос уже уловил запах. Сейчас пахло отнюдь не новогодней ёлкой и подарками, а самыми натуральными неприятностями.

Граф стоял слева от дорожки, сложив предплечья на перилах, как на школьной парте. Он опустил на руки подбородок и скользил по потной Лере своим весьма выразительным взглядом, задерживаясь им на выпуклостях.

- Сублимируешь? - спросил он неожиданно, заставив Леру вздрогнуть.

- Борюсь с гиподинамией, - язык мигом высох и начал прилипать к нёбу, сердце привычно подпрыгнуло к горлу. В глаза она смотреть ему не могла, поэтому тыкалась взглядом то в губы, то в кадык, то в плечи, то в голый торс.

- Хорошо бегаешь, красиво. Но у меня есть идея получше, - сказал он с усмешкой и перехватил ее влажное запястье стальными пальцами. Не грубо, но уверенно, не оставив Лере права на возражение, потянул с дорожки за собой.

- Вот это и настораживает… - пробубнила она себе под нос, нехотя, и совсем не безропотно передвигая ногами, стараясь не разглядывать мощную спину и обтянутые шортами мужские булки.

Граф подвёл ее к углу, застеленному матами и протянул Лере боксерские перчатки, неизвестно откуда взявшиеся.

- Надевай! - скомандовал он.

- Зачем? - она попыталась спрятать руки за спиной.

- Японцы так избавляются от гнева, вызванного стрессом и переутомлением. У них есть специальные комнаты, где они канифолят своих начальников. Вернее, манекенов, исполняющих эту обязанность. - Лера слушала глубокий голос, и не без интереса наблюдала за тем, как Граф надевает ей на руки перчатки.

- А с чего ты взял, что я нуждаюсь в избавлении от гнева? Я бы с бОльшим удовольствием избавилась от его причины!

Желваки Графа пару раз ударились в заросшие, острые скулы. Он затянул ремешок перчатки на запястье и поднял взгляд на Леру. С минуту он смотрел на неё абсолютно волчьими голодными глазами и Лера начала потеть снова.

- С того, что ты хочешь меня, а сказать боишься!

Рука почти дёрнулась влепить ему слева по уху вот этой самой перчаткой, которую он собственноручно надел, но Новодворская вовремя себя остановила. Если она сейчас хоть глазом моргнёт, это станет правдой. И для него и для самой Леры. Она даже нашла в себе силы усмехнуться.

- Да, дорогуша. Сколько раз ты думала обо мне в дУше, с тех пор как мы там с тобой…

Тварь…

Лера сглотнула, концентрируя все внутренние силы в кулаках, но опять сдержалась и старательно улыбнулась. Хотя, скорее всего это было похоже на оскал.

- Кстати, хорошо, что напомнил! - прошипела Лера. - Там слив засорился!

Аристократ чуть потускнел, но быстро натянул на лицо маску пренебрежения. А Лера сама себе лайкнула.

- Неужели я не прав? Лера? Ни разу не думала? - он подмигнул, как это сделал бы человек, у которого в рукаве козырь. - Даже тогда, когда мою рубашку обнюхивала?

Сууууукаааа….

Пружина сорвалась. Рука сама взметнулась. Но этот гад увернулся, и кулак угодил ему в плечо.

- Мазила! Давай ещё!

Лера стиснула зубы, снова выбросила правый кулак и он опять просвистел мимо. Ярость вскипала крупными огненными пузырями. Ещё немного и она выплеснется через край раскаленной лавой, сожжет к чертям всё вокруг.

- Темпераментная кошка! - рыкнул Граф, уворачиваясь от очередных Лериных попыток заткнуть ему его грязный рот. - Врежь уже как следует! Ещё! Ну! Слабачка! Врежь со всей ярости! Выплесни всё!

Лера уже молотила, не разбирая куда, через раз попадая во что-то. Но судя по вёрткости его сиятельства, жизненно важные органы не были задеты.

- Ох, как же ты будешь виться подо мной и кончать с моим именем на губах!

Лера поняла, что молотить бесполезно и просто кинулась на этого упыря в лобовое. Врезалась в могучую потную грудь, задохнулась от запаха и почувствовала на губах соль его кожи. Ее затрясло от ярости… и от желания… вцепиться ему зубами в глотку, вырвать у него дар речи.

Но неожиданно всё перевернулось.

Спиной Лера оказалась на матах, сверху придавленная огромной потной тушей. Она пыталась бить его по спине и сначала даже получалось.

- Сволочь!

- Да, хочешь!

- Гад!

- Очень хочешь!

- Убью тебя!

- Хочу тебя!

Лера билась сначала как львица, потом как птица, потом как рыбка. Наконец обессилела, разметав руки по матам и заревела. А этот бездушный, бесчувственный упырь, зарылся пальцами в ее волосы и начал целовать. Сначала мокрые щеки. Потом губы, мягко, но настойчиво, заныривая языком в рот. Потом шею, прикусывая зубами нежную кожу и царапая ее бородой. Потом, даже через ткань футболки и топа Лера ощутила зубы на своём правом соске. Сознание меркло по мере того, как далеко заходила ситуация. Вернее - как низко она падала.

Ещё немного и, как из бездны, назад дороги не будет. Куда Лера должна допустить Графа, или где поставить точку, чтобы после ее косяка с рубашкой это не выглядело кокетством. «Ах, Граф, вы такой проказник! Выйдите сейчас же из меня!». Главное, чтоб вот так не получилось!

Лера очнулась, когда зубы переместились на ее лобок, а жесткие пальцы подцепили сверху край эластичного пояса шортов.

- Гр…Хл…Глеб… нет! - прохрипела Лера, путаясь в сочетаниях звуков.

Он, как будто, не услышал протеста, настойчивее потянул шорты и сильнее прикусил плоть через ткань. Лере стало по-настоящему страшно, ибо сейчас она, наконец, на собственной шкуре испытала то, что пафосно описывают в своих пошлых книжонках озабоченные графоманки. То, что раньше вызывало лишь смех, сейчас заставляло ее выгибаться и хрипеть, теряя самообладание и способность ясно мыслить. Но самый ужас был в том, что и Граф стремительно терял человеческий облик. Он уже волной ходил над Лерой, пытаясь одновременно целовать, кусать и стягивать с неё одежду в обе стороны, не особо заботясь о швах. Как одержимый!

«Нет! Нет! Мы не готовы!» - кричали хором женщина и личность.

- А мы даже очень! - Граф упёрся своим графиком ей в живот, доказывая их готовность, и снова накинулся на губы.

Она что, это вслух сказала?

Лера, вдруг, вспомнила, что перчатки все ещё на ней и, собрав все оставшиеся силы, обрушила их узурпатору на голову с двух сторон. Синхронно зарядила по ушам, даже, казалось, сама звон услышала. Граф замер, уставился на неё взглядом трезвеющего после запоя дебошира. «Простите, а часовню тоже я развалил» - читалось в нем. И это было так смешно, что Лера взяла… и засмеялась.

Смех, видимо, явился техническим нокаутом. Почувствовав, что никто больше не настаивает на сближении тел и обмене жидкостями, Новодворская потихоньку выползла из-под Графа.

- Спасибо! Стресс как рукой сняло! - сказала она поднимаясь. Лера кое-как стянула вонючие боксёрские перчатки с мокрых рук, избавила пылающее лицо от налипших волос и шумно выдохнула себе на лоб. - Но я бы, все-таки, предпочла устранить причину.

Она кинула перчатки развалившемуся на матах Графу. Он поймал и усмехнулся одним уголком рта.

- Приходи, когда захочешь устранить. Я тебе помогу.

Лера могла бы ещё тысячу шпилек воткнуть Графу в печень, но надо было завязывать перепалку, пока поединок не разгорелся с новой силой. Лучше не рисковать.

Она добежала до своей комнаты, побив собственный рекорд. Закрыла дверь на щеколду, включила свет.

И сразу увидела ее. На кровати. Ту самую. В павлинах.

И это было уже не смешно…