Грехи ассасина

11

Дерек пукнул, застонал и перевернулся на другой бок. Мозби лежал, слушая храп Дерека и Чейза, раздававшийся в убогой горняцкой хижине по обе стороны от него. Даже во сне и тот и другой не выпускали из рук оружия — штурмовых винтовок местного производства с быстро сменяемыми магазинами и самыми современными китайскими ночными прицелами. Тем не менее общество двух невежественных горцев искатель находил куда более приятным, нежели Грейвенхольца с его рейдерами, набившимися в китайский вертолет во время пятичасового перелета от Нового Орлеана до Смоуки-маунтинс в Теннесси. Пьяные, постоянно сквернословящие, они с воодушевлением палили по скоту из несущейся на скорости двести миль в час винтокрылой машины и громко хохотали, наблюдая, как в панике разбегаются местные жители. Грейвенхольц, казалось, не замечал действий подчиненных. Всю дорогу он не спускал глаз с Мозби, и только рыжеватые волосы на его предплечьях шевелились от встречного ветра.

Дерека и Чейза здоровяк приставил к искателю в горном лагере якобы в качестве проводников, однако ходить куда вздумается они ему не позволяли. Парочка выполняла функцию не столько провожатых, сколько конвоиров, не отходивших от него ни днем ни ночью и ни под каким видом даже близко не подпускавших невольного гостя к изрытой тоннелями горе. Вместо этого они таскали его на долгие прогулки по окрестностям, по-ковбойски стреляли в белок и бросались друг в друга сосновыми шишками. Понять же обоих ему вообще удавалось с трудом из-за их чудовищного акцента. По крайней мере, первые дни. Дерека и Чейза подобная работа особо не обременяла, а Мозби тем временем старательно запоминал болтавшихся по лагерю людей, их походки и голоса, составлял в памяти карту узких тропинок и полян в непосредственной близости от места раскопок. Ему приходилось раньше становиться невидимым, значит, если понадобится, он станет невидимым снова.

Он уже три дня торчал здесь, дожидаясь возвращения Полковника. Грейвенхольц выдернул искателя из дома и доставил сюда в такой спешке, словно счет шел на мгновения, однако Закари Смита на месте не оказалось. Он улетел подавлять какой-то бунт, вспыхнувший на подвластной ему территории. Мозби попытался набрать номер Аннабел, но телефон не работал. Сюда не проникали никакие сигналы. Позвонить кому-либо или ответить на звонок здесь не мог никто, за исключением небольшой кучки избранных, имевших доступ к аппарату безопасной связи.

«Делать нечего, придется подождать, — прокомментировал ситуацию Грейвенхольц. — Пока ты здесь, лейтенант не даст без тебя соскучиться ни твоей жене, ни прелестной дочурке. Кстати, тебе от нее тоже не повредит отдохнуть. Чистый горный воздух, честный заработок. И ей не повредит. — Здоровяк облизнул губы. — У твоей Аннабел какой-то озабоченный взгляд. При первой нашей встрече мне показалось, что она прямо-таки раздела меня глазами. Ну да ты не обижайся. Я всегда произвожу на дам такое впечатление».

«Я не обижаюсь».

Нет, по завершении дела он со всей определенностью наплюет на заповедь подставить другую щеку. Потом Мозби готов сколько угодно молить Иисуса о прощении, но лишь после того, как преподаст рыжему хороший урок.

Панцирная сетка снова заскрипела — Дерек перевернулся на прежний бок. Ветер с шорохом смел с гофрированной кровли сосновую хвою.

Мозби беззвучно скатился с койки, прихватив чужую камуфляжную куртку, и скользнул к приоткрытому окну в задней стене хижины. В первый же вечер его провожатые установили датчик движения, однако искатель позаботился о нем заранее. Трижды в течение ночи он ронял на пол камешки, вызывая сигнал тревоги. Охранники вскакивали с постелей, а сам виновник шума с сонным видом интересовался, что происходит. После третьей побудки Дерек отключил прибор, пинком отправив его в дальний угол.

Мозби прислушался к происходящему снаружи, зацепился пальцами за нижний край рамы, подтянулся и ловко выпрыгнул на улицу сквозь узкую щель. Холодный горный воздух заставил его поежиться. Как же он соскучился по теплому ветерку с залива, воздуху, пропитанному ароматом магнолии и гибискуса. По дому. И конечно же, более всего ему не хватало жены и дочери. Мозби много раз задумывался, какой бы стала его жизнь, не познакомься он с Аннабел во время шестой операции на территории пояса. Остался бы Джон Санти верным долгу? Воином-тенью, чья судьба связана лишь с фидаинами и ни с кем другим? Кто знает. Только в одном у него не возникало ни малейшего сомнения: едва увидев ее, он сделал свой самый правильный выбор в жизни. Ссутулившись и немного опустив голову, искатель зашагал в лес.

Неполная луна ежеминутно скрывалась в ползущих по небу облаках. Наступило время салят-уль-иша, последней ночной молитвы. Джон, проживший в поясе столько лет и принявший христианство не только на словах, но и всем сердцем, до сих пор по пять раз на дню слышал раздающийся в голове призыв к намазу. А впрочем, неважно, у него имелись проблемы и посерьезнее. Он мимоходом кивнул троим горнякам, передававшим друг другу бутылку у костра. Шахтеры, солдаты, торговцы и водители грузовиков появлялись здесь каждый день и так же ежедневно убывали отсюда. На Мозби никто не обращал внимания.

Нарушение присяги фидаина каралось смертью, однако он не задумываясь пошел на преступление. Его беспокоила лишь судьба Аннабел, поскольку она считалась виновной в равной степени. Дезертир хорошо замел следы, жил тихо, каждые несколько лет сменял место жительства… пока однажды не проснулся среди ночи с ножом у горла. Жена мирно спала рядом. Из темноты на него смотрел воин-тень. Молодой, но очень умелый. Чрезвычайно умелый. Лучше Мозби. Аннабел, застонав во сне, повернулась к нему, и на Джона, ощутившего тепло ее тела, мягкость ее кожи, вдруг снизошло небывалое спокойствие. Он попросил у молодого воина быстрой смерти для себя и пощады для жены. Тот, помедлив, кивнул. Дезертир спросил имя фидаина. Ракким Эппс. Мозби благословил Раккима и закрыл глаза. Через несколько секунд он их раскрыл. Нож все еще находился у горла. «В чем дело?» — спросил Джон. Вместо ответа воин-тень провел ладонью по его лицу, снова закрывая глаза. Мозби ждал удара. Когда он разомкнул веки во второй раз, Ракким исчез. Больше они никогда не встречались.

Из темноты донеслись крики, аплодисменты и пронзительный смех. Он двинулся на звук, пробираясь сквозь заросли с бесшумностью тени. Пару раз искатель едва не наступил на бурундуков, не заметивших приближающегося человека. Судя по всему, происходившее впереди интересовало не только его. Множество людей спешили в том же направлении. Перекрикиваясь между собой, они с грохотом ломились сквозь чащу с винтовками на плечах. Он ступил на незнакомую территорию. Деревья поредели, почва под ногами сделалась более каменистой. На следующей гряде Мозби разглядел пляшущие огни. Голоса звучали громче. Ловко перепрыгивая с камня на камень, искатель вскоре оставил попутчиков далеко позади.

Причудливые тени извивались на стенах глубокого ущелья. Небольшие прожекторы, установленные по его краям, освещали импровизированную на дне арену. Люди толпились вокруг дымящихся бочек, пили, курили и восторженно орали, увлеченные каким-то зрелищем. Большинство здесь составляли местные жители и солдаты, но присутствовали и другие, не больше дюжины, одинаково коротко постриженные, с незагорелыми участками кожи вокруг ушей. Все как один крепкие и мускулистые. Дерек называл их рейдерами. «Ребята Грейвенхольца, — сообщил он в первый день знакомства, понизив голос, — держись от них подальше». Следуя его совету, Мозби пробрался через толпу далеко в обход стриженых. От собравшихся разило потом, углем и кислым пивом. Обычный неприятный запах грязных бедняков. И вдруг искатель едва не оступился от удивления, затем прибавил шагу. Он наконец-то разглядел происходящее на арене.

Грейвенхольц замер в боевой стойке напротив другого мужчины, так же как и он, обнаженного по пояс, несмотря на холод. Под белой, испещренной веснушками кожей здоровяка проступала рельефная мускулатура. Второй боец с перепутанными светлыми волосами отличался более худощавым сложением. Тело его покрывали ссадины, а под глазами виднелись синяки. Он на чуть согнутых ногах легко перемещался среди камней, не сводя глаз с противника.

Этот блондин был фидаином. Воином-тенью, как и Мозби. Никто другой не мог так же двигаться по неровной поверхности. Никто другой не мог так держать руки — почти расслабленные, с пальцами, в любой момент готовыми схватить или ударить. Искатель злорадно усмехнулся. Он понятия не имел, насколько серьезны раны светловолосого и какое количество человек понадобилось для их нанесения, но биться с ним один на один? Очевидно, рыжий громила даже не подозревал, что его ждет.

Сверху вопили, кричали, свистели и улюлюкали. Воин-тень едва заметным поворотом головы уклонился от брошенной пивной банки, даже не проводив ее взглядом. Здоровяк пошел на него. Двигался он ловко — Мозби просто не ожидал от него такой подвижности — и вскоре оставил противнику лишь половину ринга.

Грейвенхольц выбросил вперед кулак. Фидаин ответил мощной контратакой справа прямо под сердце. Подобный встречный удар дробил ребра, делая калекой любого, однако рыжий лишь усмехнулся. Кулаки громилы замелькали с умопомрачительной скоростью. Воин-тень едва успевал защищаться. Его удары правой и левой не возымели ни малейшего эффекта. Грейвенхольц попытался зажать светловолосого в углу, но тот сумел выскользнуть из ловушки, материализовавшись за спиной противника, и заехал ему ногой по голове. Здоровяк рухнул на камни. Фидаин бросился вперед, собираясь прикончить его, однако Грейвенхольц оказался проворнее, подставил подножку и взмахнул рукой. Воин-тень попятился назад. Хотя удар пришелся вскользь, лицо его кривилось от боли. Светловолосый плотно сжал губы.

Толпа засвистела. Затопала ногами. Один из рейдеров, тощий убийца со сломанным носом, принялся выплясывать на краю амфитеатра, а затем под одобрительный хохот толпы продемонстрировал фидаину голый зад.

Воин-тень тяжело дышал, схватившись за бок в том месте, куда пришелся удар. Его движения сделались более вялыми. Мозби сумел различить бугры на ребрах и ключицах — следы неровно сросшихся переломов. Как же долго светловолосый пробыл пленником Грейвенхольца? Сколько схваток выдержал с ним? Явно не одну.

Громила наступал легкими пружинящими шагами. Левое ухо кровоточило после соприкосновения с ногой противника, но подобное повреждение, очевидно, его не беспокоило.

Воин-тень покачивался в свете прожекторов. Он произвел движение, определенно свидетельствовавшее о фидаинской подготовке. Выпад плечом, создающий впечатление ложного, однако служивший началом смертельной атаки. Его так и называли — «двойным ложным выпадом». Как говорил инструктор, прием позволял обмануть подготовленного противника и убить неподготовленного. Только не в этот раз. Грейвенхольц встретил светловолосого апперкотом. На камни посыпались выбитые зубы.

Фидаин попятился, харкая кровью. Он прижался спиной к скале с видом полностью измотанного человека, однако сумел уклониться от следующей атаки. Кулак громилы врезался в стену, а сам он, отчаянно ругаясь, закрутился на месте. Такого не могло случиться на самом деле, но Мозби почудилось, будто по камню прошла трещина.

Воин-тень, сделав шаг вперед, потом назад, ударом ноги сбил Грейвенхольца с ног. Дополнительно врезав рыжему по лодыжке, он прыгнул на стену и стал карабкаться вверх. Все быстрее и быстрее, цепляясь за малейшие неровности пальцами рук и ног, не обращая внимания на текущую по подбородку кровь. Зрители на мгновение умолкли, огорошенные проявлением ловкости, поразительной даже для фидаина, затем вновь разразились воплями, ожидая падения.

Светловолосый не упал, а удвоил усилия, пока Грейвенхольц в ярости метался по арене, молотя кулаками скалу. Когда беглец добрался до края ущелья, рейдер со сломанным носом попытался ударить его по голове прикладом винтовки. И промахнулся. Промахнулся. Промахнулся. Держась за выступ одной рукой, воин-тень вырвал оружие у хозяина и дважды выстрелил ему грудь, прежде чем сорваться. Он рухнул на арену, подвернув под себя ногу.

Пивные бутылки дождем посыпались на его неподвижное тело, а зрители принялись скандировать, требуя оторвать пленнику голову.

Громким рыком заставив толпу умолкнуть, Грейвенхольц, прихрамывая, подошел к покалеченному фидаину. Ветер завывал меж каменных стен. Свет прожекторов падал на голую веснушчатую грудь здоровяка. Он наклонился. Мускулистый торс и рыжая щетка коротко остриженных волос придавали ему поразительное сходство с гиеной. Подобрав с земли два зуба, громила потряс ими в кулаке. Стук эхом разнесся по ущелью. Усмехнувшись, он бросил добычу и щелкнул пальцами.

— Пара очков!

Грейвенхольц обвел взглядом зрителей.

Мозби, опустив голову, сделал несколько шагов назад. Сейчас только не хватало попасться рыжему на глаза.

Громила схватил поверженного за шею и приподнял.

— Не волнуйтесь, он живой! — Здоровяк просиял, услышав стон. — Видите? Фидаина убить нелегко. С этим мы еще долго провозимся.

Толпа восторженно завопила.

— Будет готов через неделю.

Грейвенхольц позволил голове воина-тени упасть на камни, ладонью вытер пот со лба и поморщился, ненароком коснувшись уха. Он пнул светловолосого, затем снова обвел взглядом зрителей.

— Хочу выпить. Кто из вас, голодранцев, желает угостить меня?

Толпа взревела.

Мозби вместе со всеми покинул арену и направился к лагерю, слушая довольные голоса. Публика радостно обсуждала поражение чужака и восхищалась силой их рыжего чемпиона. Искатель нехотя признал их правоту. Ему ни разу не доводилось видеть, чтобы воину-тени так досталось в рукопашной схватке. По крайней мере, не от другого фидаина, а Грейвенхольц точно не мог им оказаться. Кто же он тогда на самом деле?

Джон незаметно отстал от толпы. Вспомнив о данном себе обещании преподать рыжему урок, он невольно поежился. Ловкий и искусный боец, светловолосый явно превосходил Мозби в его лучшие годы, которые давно миновали. Да, воин-тень был хорош, и все же Грейвенхольц с ним управился. Облака закрыли ущербную луну, сделав ночь еще темнее, однако искатель добрался до хижины. Походка стала более тяжелой, в сердце поселился неприятный холодок. Он не устал. Воины-тени не ведают усталости. Так, по крайней мере, они говорят сами себе. Нет, Мозби не устал. Ему сделалось страшно.